Обрывок

Над мачтами лениво мигали и покачивались яркие южные звёзды. Круглая и белоснежная, как суповая тарелка мейсенского фарфора, луна мелко серебрила волны. Ровный ночной бриз доносил с берега запахи далёкого людского жилья... Стах сглотнул. Всё равно приличествующей почтенному вампиру еды до следующей стоянки не предполагалось. Эмиссар провёл рукой по макушке. Силы адовы! К нелепым напудренным парикам он так и не привык, но и совсем без головного убора ходить было как-то... Куда запропастилась эта чёртова треуголка? Ночная тьма нисколько не мешала ему внимательно оглядывать палубу - вдруг да свалилась где-то, а он и не приметил вовремя? Но в поле зрения попали лишь носки знакомых ботфорт. - Рулевой, вы не... - начал было Стах, но поднял глаза и мгновенно осёкся. Ботфорты были пусты. «Неужто развоплотился?!» – мелькнула шальная мысль. Стах усилием отогнал её от себя – что за ерунда, право слово, да и до рассвета ещё далеко, – но всё же быстро опустился на одно колено, провёл кончиками пальцев по палубе и внимательно принюхался. Пеплом не пахло. – Тьфу, пропасть… – выругался эмиссар вполголоса. Он поднялся и по давней, оставшейся ещё со времён человеческого бытия, привычке потёр поясницу. Босфор, извилистый, словно горная река, здесь снова сужался, и близкий берег был виден ясно. В свете полной луны чёрными веретёнцами торчали кипарисы, а меж ними уютно и покойно белели надмогильные столбики мусульманского кладбища. За кормой удалялась, выставив нелепо вверх угол косого паруса, утлая турецкая фелюка. Нечеловеческим своим зрением Станислав различал и следы штопки на старом полотнище, и беспорядочное нагромождение груза, и сутулую, клюющую то и дело длинным горбатым носом, фигуру рулевого. Куда ж их собственный-то запропастился? И не подумаешь ведь, что отлучился по естественной надобности – просто за неимением оных у порядочного вампира. Его выручил из недоумения внезапный тонкий скрип палубных досок. Стах мгновенно обернулся и сперва не поверил собственным глазам. Вдоль борта, сверкая в лунном свете белоснежной клыкастой улыбкой, крался на цыпочках босоногий Лендер. Над головой его лихо топорщились углы небрежно повязанного платка, а в руках… Эмиссар обомлел. – Рулевой! Потрудитесь объясниться! Лендер замер как вкопанный. К груди он прижимал пропавшую капитанскую треуголку, полную с верхом крупных, лаково блестящих томатов. Венчавший пирамиду мясистый плод дрогнул и упал на палубу с глухим стуком. – Эт-то что ещё такое, я вас спрашиваю? – то, что обе пропажи обнаружились одновременно, капитана нисколько не обрадовало. Лендер состроил виноватую мину и опасливо глянул на Станислава. Каким-то образом, будучи выше на целую голову, молодой вампир умудрялся смотреть на него снизу вверх. – Так ведь… яблоки любви, кэп, – рулевой кивнул на свою ношу, отчего ещё пара томатов опасно покачнулась. – Вы не беспокойтесь. Я ж мухой, туда и обратно! Вода тут спокойная, как в озере, а если вдруг что – Мари бы подсобила. А османа этого я живо усыпил, так что никакого вреда… – И для какой же они вам надобности? – довольно резко оборвал путаные объяснения Стах. Хотя эмиссар и продолжал делать суровое лицо, но сердиться на этого олуха всерьёз не получалось. Теодор, видимо, почуяв это, немедля воспрял духом. – Мы как из Варны вышли да первого кролика слопали, я всё и думал. Впроголодь ведь что за житьё? Кролик тот – на один зуб, да и то пресный, как промокательная бумага. А тут гляжу – лодка идёт с овощами. Ну, меня и осенило– почему б и не скормить ушастым, для разнообразия во вкусе… да хоть сельдерею? Эмиссар хмыкнул. Вампиры… одно название. Ведь всяко не менее сотни лет, а всё как дети малые. Сельдерею им… Хорошо, не инбирного варенья. Ну, пусть ботанизирует. – Но почему моя треуголка? – Так ведь в руках много не унесёшь, – беспечно пожал плечами лишённый всяческого раскаяния Лендер, – а она тут на бочке лежала. Вот я как сапоги скинул, её и схватил. Спохватившись, Теодор вытряхнул содержимое прямиком на палубу и протянул капитану головной убор. Станислав повертел в руках пришедшую в негодность треуголку. Она слегка растянулась от изрядного груза, на одном боку виднелось свежее пятно смолы, а внутри пальцы ощутили склизкую сырость от раздавленного томата. И где тут новую возьмёшь? Махнув рукой, эмиссар развернулся и направился прочь. *** Охотник сидел, привалившись спиной к мачте, и, щурясь на солнце, неторопливо жевал неожиданный дар судьбы. Прокусив тонкую кожицу, он со смаком высосал томатный сок и семечки, и только потом, вприкуску с галетой, сполна наслаждаясь каждым кусочком, съел сам плод. «Не загореть бы, а то плаванье может закончиться чересчур быстро», – подумал он и благоразумно переместился в тень. Далее неразборчиво