runnig 2 the riptide

      Лухан бежит по песку и теплой гальке на пляже, подставляя лицо безмятежному ветру с прибережья отвесных скал. Он смотрит куда-то вдаль заката, словно пытается увидеть в нем что-то этакое. Снова бежит к вечернему прибою, любуясь бризом. Улыбается искренне, освещая себе путь дальше. Под нос он напевает знакомую песенку, прекрасно зная что слова совсем не те, что были в мелодии. Он всегда думал что, его жизнь похожа на сладостное страдание. Он думает, что солнце догоняет его. От солнца веет пряностями и другими вкусными специями. Лухан думает, что его жизнь все-таки проходит зря, но он все равно не отчаивается, пробуя бороться с навязчивыми мыслями о самоубийстве, вечной жизни и другой ерунде. Он знает, что в его глотке прорастает морошка, забивая мыслью о жизни все мозги, проедая их червяками и разной гадостью. Он пробует бороться с депрессией, и уходит куда-то очень далеко в собственное подсознание. Он все так же бежит к летнему прибою, а на губах у него смазанная помада "шато" и тушь размазанная из-за слез. Счастья, наверное, ну или чего там еще слезы могут быть... Ему действительно страшно...наверное, он пока еще сам не понял свои чувства. Зато, он точно чувствует то тепло, которое разливается у него где-то за ребрами. Он снова напевает ту странную песенку Ванс Джоя и бежит к бризу.       Двадцать шагов. Пятнадцать. Десять. Пять. Он уже почти подбегает... и падает. Падает на песок, хрипит, хватаясь за затылок и улыбается. Его глаза закатываются от резкой боли, но он продолжает улыбаться и захлёбываться кровью. Он произносит, тихое: "Сехун-и" и закрывает глаза. Сехун смотрит на умирающего Ханя, наблюдая за тем, как его мир рушится. Он подбегает к бездыханному телу и прижимает его к себе. "Лу, прости меня"- он плачет, не издавая не звука, тихо рыдая над телом парня. Проходит более пяти минут, и они просыпаются далеко за горизонтом сознания, Сехун обнимает Лухана, целует невесомо в висок, и Лу как-то небрежно спрашивает: "Ты же любишь меня, Сехун-а ?". -Да, я люблю тебя, Лухан. -Се открывает глаза, на губах у него смазанная помада шато, в пол-щеки. И зрачков нет. Совсем. Только черный белок, словно его душа, ну, или потекшая тушь под глазами Лухана. А, потом кадры как в замедленной съемке. И к прибою они уже бегут вдвоем.