Подружба

Фотография в наволочке помялась за прошлую ночь, и Леся со вздохом разгладила уголок. Надо, наверное, в книжку её положить, в «Книжного вора», самую любимую, но когда она в наволочке, спится почему-то куда спокойней, словно любимые руки надёжно обнимают со спины. У Дани на фото солнце запуталось в чёлке и улыбка такая родная, до безумия тёплая и любимая, даже сердце сжимается при одном взгляде на неё. У плохих людей не бывает таких улыбок и весёлых искр в синих, как небо, глазах — на фото он закрыл их ладонью, но Леся и так знает, какой у него взгляд… Нет. Это она плохая. Нетактичная, непонимающая, недостойная. Ненужная. Ненормальная. В наушнике голос рассказывал про отпечаток плеча на кафеле и незаметно поправленное одеяло. Васька долго и нецензурно возмущалась, почему это у таких мразей вообще бывает хороший музыкальный вкус. Леся молчала и скачивала Данины песни. Некоторые были знакомые — эта и ещё про то, какие рассветы бывают там, где нас нет, а некоторые совсем чужие и непонятные, их почему-то любила Васька — про сумасшедший дом и аиста, который должен был кого-то куда-то там вести. Васька тоже не виновата. Хотя и посоветовала написать, не напиши Леся, всё было бы хорошо и правильно, как всегда, но она, Васька, ведь тоже ничего не знала, и парней у неё не было никогда. Но она напоминала об этой истории, потому что всё знала о Лесином падении и позоре, и совсем не хотелось видеть её, чтобы не стала расспрашивать, утешать, врать. что Леся хорошая, а Даня урод, как будто в это вообще можно было поверить. Поэтому лучше уж Катя, отталкивающая Ваську Катя, которая курит в туалете на длинной перемене. У неё сигареты с вишней и омбре из салона, и она так неожиданно написала Лесе в личку после грустных твитов, что вдруг захотелось плакать. Васькины сообщения Леся игнорировала, а Кате было так просто соврать: поругалась с парнем, какая разница, кто он, не хочу вспоминать, так проще, пошли лучше в буфет, пиццу куплю — и тебе тоже, хочешь? А пока она с Катей — Васька никогда не подойдёт. Очень не хотелось её втягивать. Хватит с этой истории и того, что Леся получила урок. Больше никогда — первой. Больше никогда не навязываться. Не быть… Родное, до последней чёрточки знакомое Данино лицо стало расплываться перед глазами.