Жажда близости

Кристофер Шистад пахнет мужчиной. В свои девятнадцать лет он пахнет таким мужчиной, каким Юнасу никогда не стать. В комнате Эвы Крис ведёт себя как дома: не лезет в окно, как вор, весь напряжённый от страха быть пойманным; не прячется под кроватью, услышав тихие шаги в коридоре; не сдерживает стонов, кончая ей в рот. Крис Шистад не оправдывается за то, как живёт. Нельзя назвать его высоким и угрожающе большим — и своим распростёртым телом он занимает всю её постель, что Эве остаётся только маленькое местечко под его рукой, закинутой под голову. Эве Мун совсем не тесно от его присутствия. Она повторяет кончиками пальцев продольные линии пресса на его животе, ласкает ямочку солнечного сплетения и накрывает ладонью сильную грудь. Его отсутствующий, какой-то пыльный взгляд прячется в потолке, тронутом рассветной сепией летней ночи. Он думает о чём-то — Эва никогда не спрашивает о том, какие мысли гуляют в его голове. А хотелось бы. Ей бы хотелось набраться смелости и разгадать это странное выражение на его всегда будто немного сонном лице: хмурая складочка над переносицей играет на контрасте с привычной издевательской полуухмылкой. — Как дела с Юнасом, Мун? У неё во рту становится кисло и наждачно. Эва знает, что Крис не станет её ревновать, не пойдёт заливать алкогольным анестетиком разбитое сердце и никогда не начнёт умолять её бросить Юнаса и уйти к нему. — Отлично, — отвечает она. Не выдаёт себя ни взглядом, ни голосом. Краткость — её верное противоядие от вранья. — Это хорошо. — Хорошо. Он переворачивается набок, и простыня, едва прикрывавшая его живот, сползает ниже, обнажая тёмные завитки волос под пупком. — Вы едете куда-то на эти выходные? Зачем эти вопросы? — Да… Да, Юнас предложил съездить в домик за городом… — Эва осекается. Крис смотрит на неё испытующе из-под бровей, вздёрнутых ломаными линиями, и его грубоватая рука сдёргивает простыню с её груди. Голодный взгляд касается её сосков, дрогнувшего живота и стиснутых коленок — Крис проталкивает между них ладонь, чтобы развести в стороны. Облизывается. Погружает пальцы в рот и обводит их языком. Эва смотрит на его руки с крупным рельефом тугих жил, и это отзывается в ней мышечными спазмами — телесной памятью; она его почти чувствует, чувствует, как его мужские ладони прогибают её в спине, чувствует, как Крис вбивает в неё пальцы с липким звуком, и иллюзия прикосновения крутит её изнутри. Крис тихо смеётся, поймав её взгляд, прикованный к его рукам. — Домик за городом, значит… — протягивает он, потирая влажными пальцами злую улыбку. — И чем вы там будете заниматься? — Э-э… Проводить время вместе, — с трудом находится Эва. — О-ох… Крис! — она хнычет от опьяняющей грубости прикосновения. Это похоже на огненный прострел. Бесконтрольный. В ней ломается что-то; Эва встаёт на лопатки, подчиняясь его руке. — Проводить время вместе, — повторяет Крис — в его голосе звучит болезненная издёвка. — И что это означает, Эва? Эва будет с ним спать. — Зачем ты спрашиваешь? — Можешь тоже о чём-нибудь меня спросить. С кем он ночевал прошлой ночью? Она красива? Может, их было двое? Сосали ему по очереди, стонали его имя вперемежку с молитвами, скользили под его пальцами и языком. Крис ласкал их так же, как ласкает её? Эва прикусывает щёку изнутри и чувствует во рту ржавый привкус крови. Нет. Если спросит — она знает себя слишком хорошо — напьётся, перебьёт всю посуду в доме и натворит всяких глупостей. — Я не знаю, о чём спросить тебя, Крис. — Тогда я спрошу ещё. Ты от него так же течёшь, как от меня? — Ты хочешь представлять меня с Юнасом во время секса? Грязный извращенец, — она пытается отшутиться; Крис тоже улыбается. Но кажется серьёзным как никогда — эта полустёртая грань между едким сарказмом и болезненной правдой. — Ты с ним счастлива? Он даёт тебе всё, что тебе нужно? — жёсткий толчок — и Эва всхлипывает, нанизываясь на его грубые пальцы: — Да… Он отличный парень. Юнас никогда… не станет… мне… изменять. — Не станет, — хмыкает Крис. — Конечно, он не станет тебе изменять, Мун. Он слишком ограничен в выборе. Если тебе льстит, что тебя трахают от безысходности. От его слов к горлу подступает крутой кипяток. Эва отталкивает его руку и рычит, закусывая запястье. Ну зачем он так мучает её? — Шистад… Хочешь сказать, ты тоже? — Нет. Ассортимент баб у меня пошире. Есть, из чего выбрать. Эве кажется, Крис не выберет никогда. Просто не сможет остановиться. Она вырывается из его рук, хватает простыню и обматывается ею так, будто хочет спрятаться от всего мира. Мечется по комнате, спотыкаясь о разбросанные по полу вещи, врезается в угол кровати и наконец вбегает в ванную. Она плещет ледяной водой в своё пылающее лицо и давится холостым кашлем — это не помогает. Ей срочно нужно под душ. Струйки жалят её затылок и голые плечи, заливают уши, и Эва не слышит, как хлопает дверь. Холодный сквозняк прошивает её покрытое мурашками тело, когда Крис отдёргивает шторку, чтобы встать за её спиной. — Ты такая трусиха, Мун. Сколько можно от меня бегать? — Крис отдирает её лоб от кафеля и поворачивает к себе. Эва слепо тычется в его мокрое плечо, терзая зубами губы. — Посмотри на меня. — Она подчиняется его руке, приподнимающей подбородок. — Ты же хочешь о чём-то спросить, я знаю. Давай покончим с этим. — Я не уйду от Юнаса. Мы с тобой… всего лишь трахаемся. Мы никогда не будем вместе, потому что ты… Ты не такой. Сколько девушек у тебя было? — её ногти безотчётно впиваются в его плечо, оставляя красные вмятины. — Нет, слишком трудный вопрос. Спрошу по-другому, — Эва глубоко вдыхает, и влажный воздух дрожит в её груди. — Сколько девушек у тебя было за последние два месяца, что мы с тобой спим? Нет… не отвечай. Она этого не вынесет. Его тёплый взгляд — что-то запредельное, светло-карие глаза, мокрые ресницы — он вспарывает ей горло и заставляет дышать через раз. — Ни одной. У меня никого не было за эти два месяца… кроме тебя. Чёрт бы тебя побрал, Эва Мун. Видишь, в этом нет ничего сложного. А сам бледный, как газетный лист. — Крис… — Поэтому я спрошу ещё раз. Скажи мне, ты счастлива с Юнасом?