Я болен тобою

Одинокая лампа висела с потолка по центру комнаты, тускло освещая ее. Внутри было сыро и холодно, а также грязно. Наверху, в углу комнаты, можно было сразу заметить камеру. Так как Пак разбирался в технике, сразу понял, что это не звукозаписывающая камера. Кроме камер, в комнате присутствовала кровать и одинокий стул рядом. На кровати, собственно и сидел пациент, одетый в белую смирительную рубашку. С интересом посмотрев на парня и изогнув бровь, Чимин повернулся к директору. — Думал, что уже давно не используют такого рода одежду, — удивляется доктор. — Я уже говорил — он особенный пациент, — сделав акцент на слове «особенный», усмехнулся он, — Пожалуй, мне стоит идти, не буду мешать вашему знакомству. На счет Вашей безопасности, можете быть спокойны, — указав на камеры, стал уверять мистер Чон, — Если я Вам понадоблюсь, просто помашите через камеру или позвоните, мой номер Вы знаете. — После этих слов, он поспешно покинул комнату, оставив их наедине. Всю эту болтовню Чимин пропустил мимо ушей, ибо ему интересно было совсем другое. За все время, что он находился в комнате, пациент не пошевелился, даже мимика не изменилась. Все тот же пустой, глубокий и пронзительный взгляд. Медленно, но уверенно подходя к пациенту, он провел рукой перед его лицом, парень даже не моргнул, никакой реакции. «Плохи дела» — первая мысль, что появилась в голове доктора. Взяв пыльный стул и поставив прямо перед больным, он достал платок и аккуратно почистил, а после мягко приземлился, без лишних движений и шума. Пак только заметил, что парень прикован к стене цепями, у него нет возможности двигаться. Недостаточно того, что на нем смирительная рубашка, не позволяющая дать волю рукам, так еще и ноги находятся в плену. Такое отношение крайне не понравилось доктору. Не имеет значение, насколько опасен и болен пациент, к каждому нужен индивидуальный подход и соответствующее отношение. Поморщив лоб, он, наконец, устремил свой взгляд на молодого парня. Первое, что он для себя отметил — красивый. Ровные и густые брови, розовые, чуть пухлые губы, уши с проколами, но без сережек, длинные и пушистые ресницы, глубокие и черные глаза, а также немного большой, но прямой нос украшали лицо пациента. С трудом верится, что этот милый парень может быть опасен. — Меня зовут Пак Чимин, — робко начал доктор, — А тебя как зовут? — ноль реакции, даже ресница не вздрогнула, как и ожидалось. — Ладно, если ты не имеешь ничего против, я расскажу о себе, а потом ты о себе. — Сделав паузу и поправив оптические очки, он продолжил, — Мне двадцать два года, я родом из Пусана, а по профессии — психолог и психиатр. А теперь ты расскажи о себе. Тишина, как и ожидалось. Доктор делает свои последние попытки разговорить пациента, и уже полностью уверен, что этот случай не так прост. Но ему стоило начать со стандартных медицинских правил, которому ему учили в университете. Психолог всегда уважает право молчание клиента или право не отвечать на вопросы, но здесь не тот случай. Он даже не задал никаких профессиональных вопросов, просто начал с самого простого — знакомства. Пак резко приближается к пациенту, достает из кармана свой мини светодиодный фонарик для осмотра и направляет свет на глаза, проверяет реакцию. Пациент все продолжает неподвижно сидеть и не дает никаких признаков «жизни». Достав блокнот и сделав некоторые заметки, Пак глубоко вздохнул и помахал рукой перед камерой.

***

— Это даже не обсуждается! — Но, господин Чон, это неприемлемо, — возмущается доктор, — Вы держите его там, как собаку. Мало того, что он заперт в мутном, сыром и грязном месте, так еще прикован к кровати. Вы даже не даете ему нормально дышать! Для того чтобы он стал контактировать с людьми, ему нужны людские условия. — Нет! Это мое окончательное решение. Вы играете с огнем и не имеете ни малейшего представления, какой он опасный больной, ему нельзя давать свободу. — Мы так ничего не добьемся, я так не смогу работать. — Давайте договоримся следующим образом, если он поговорит с Вами, сможет довериться и открыться, даю слово делать все так, как Вы попросите. Но если ничего не изменится, будем работать на моих условиях. Я даю Вам месяц. — Месяц? — Что такое? Не уверены в своих знаниях и способностях? — самодовольная ухмылка появляется на лице. — Договорились, — раздраженно бросает мистер Пак и удаляется.

***

Неописуемое наслаждение смотреть, как твоя жертва мучается, как руки подрагивают, как страх с каждой секундой растет, и непонимание окончательно цепенеет в глазах. Послышался дикий вой, удар пришелся прямо по голове, чему способствовал ее маленький рост. Слабая женщина осела к полу и успела поднять обе руки к голове, чувствуя липкую жидкость, которая стремительно спускалась вниз по лицу. Она испугано смотрела на свое чадо изумрудными глазами, боясь выговорить хоть слово. Она плакала. Соленые слезы стекали по бледному лицу, оставляя еле видные пятна от косметики под глазами. Он ничего не мог поделать с этим, не мог остановиться, понимал, что точно убьет ее. Женщина это и так прекрасно знала, но где-то далеко, в глубине души, она надеялась на выживание. Садистская улыбка ни на минуту не покидала лицо молодого и красивого парня. Смеясь, подмигивая, он не спеша подкрадывался к своей жертве. Рука поднимается для очередного удара. Мгновение и он меняется в лице, хватается за волосы и приземляется около матери, выпуская из рук тупой предмет. Губы дрожат, руки дрожат, тело дрожит, слезы льются не останавливаясь. Он силой дергает свои волосы и медленно поднимает свой взгляд. Женщина трясется всем телом, одной рукой все еще держится за голову, а другую протягивает к своему ребенку. Он положил локти на колена и подпер обеими руками голову. Личность… Настоящая личность всегда была намного слабее, пыталась, изо всех боролась, чтобы не теряться в толпе множества личностей. Но только перед одной она была бессильна. Той, которая жаждала крови, любила мучить, наказать, поиграть и упиваться полученной отдачей. Лишь несколько секунд дали надежду, что мальчик победил, но слабая личность не могла противостоять темной — дьявольской. Противная, неестественная, зловещая, аморальная, сумасшедшая улыбка… Неужели… она с самого начала знала исход. Тут он медленно берет топор в руки и изо всей силы бьет по голове. Кровь хлынула, как из опрокинутого стакана, и тело повалилось. Он отступил, дал упасть и в то же мгновение нагнулся к ее лицу; она уже была мертвая. Череп был размазан по паркету, но он не успокаивался и продолжал наносить удары, как ненасытный маньяк. Кровь… ему нужна кровь. Запах крови — лучший одеколон, превосходный запах. Он наслаждался медленным и удовлетворяющим процессом. Ему нравилось видеть и почувствовать свое превосходство. Скользить в липкой, теплой крови — блаженство. Жажда убийства, садизм — то дикое наслаждение, которое он испытал от увиденной сцены, от выражения физиономии, он осознал, что сделает это еще раз.

***

Чимина ждала долгая и бессонная ночь. Он пытался найти любую информацию про Чонгука, его семью и родственников, но все было тщательно скрыто, ни имен, ни номеров, ни адресов. Все это казалось довольно странным, но он продолжал искать и не отчаивался. Клик, клик и снова клик. Звук мышки действует на нервы, глаза покраснели и опухли, голова загружена и не работает из-за боли, кофе вообще не помогает. Как зомби, медленно шагая по гостиной, Чимин оценивает тот бардак из листов и документов, который он устроил в поисках информации об медицинских осмотров, отчетов и экспертизах, которые бы указали на причины болезни Чонгука и помогли бы установить правильный диагноз. Своими маленькими кулаками, сонно потирая уставшие глаза, Чимин тяжело вздохнул, притягивая к себе свой блокнот. Смотря на единственное предложение, которое было написано днем во время встречи с пациентом, он понял, что никак не может поставить диагноз, основываясь на записях других врачей. Чтобы поставить диагноз и назначить лечение, ему нужно поговорить с пациентом, общаться, узнать его мысли, а также посмотреть на его поведение. Эмоции, мимика, мысли и поведение — самые главные показатели для дальнейшего лечения. Пак понял, что уже утро, когда лучи солнца светили прямо в лицо, мешая ясно открыть глаза. Сладко зевнув и почесав затылок, он неудовлетворенно вздохнул. Вся проделанная работа ночью оказалось напрасной, ему удалось уточнить, откуда родом Чонгук и нашел единственного родственника, который год, как погиб. Встав с кресла, Чимин сначала решил умыться, покушать, а потом связаться со старым другом, который не раз выручал его. — Тэхена, ну пожалуйста, — ныл и просил, как маленький ребенок Чимин. — Я не могу, прости, не в этот раз. Это секретные файлы. — Ради меня, ради нашей дружбы. Мне, правда, очень нужно узнать про этого пациента. — Чимина у меня нет доступа, я не могу достать эти файлы. Если бы даже мог, не сделал бы. Ты же понимаешь, что таким образом нарушая закон, можно попасть в тюрьму надолго, — в голосе слышится упрек. Чимин поджимает губы, ведь понимает, что друг прав. Слышится тяжелый вздох, — Хорошо, я постараюсь узнать, где хранится информация о пациентов Гонжам. — Спасибо, — радостно пищит Пак.