ВКонохе

Топот мешкающих у порога ног. Поворот ключа в замке. Хлопок двери за спиной вошедшего. И крик разрезающий темноту: - Ах ты уебан! На пол с грохотом упали килограмм 60. Определенно человек. Который приноровив глаза к темноте, увидел ногу старшего брата, летящую ему в солнечное сплетение. Неожиданность не позволила уклониться или хоть немного избежать болезненного удара. Следующая минута была адской для молодого человека. При ударе воздух мгновенно вылетел из легких, а вдохнуть не давала боль, которая прижала легкие к спине. - Представить себе не мог, что мой младший брат окажется таким гандоном! В ворот парня уцепились крепкие руки и потянули вверх, заставляя принять вертикальное положение. - Итачи, что происх... Никто не собирался дать брюнету договорить. Да и вообще слово вставить. Это ему было сказано не прямо, а жестом. Жестом приложения головой о стену. У парня вырвался болезненный стон. - Лучше замолчи! Если бы не родители я бы тебя лично по стене размазал! За такое убивают! Как ты вообще мог? Как посмел?! Парнишку неслабо трясли разъяренные руки старшего брата. Его стальная хватка точно бы задушила или как минимум порвала ворот одежды в клочья. Но ни тряска, ни грозная речь не тянула за собой реакцию Саске. Он был в полнейшем недоумении от происходящего. И не понимал, что могло побудить в его брате такие эмоции. - Ты должен на коленях благодарить мать, которая тебя обожает! Если бы не она, сейчас бы ты уже кровью истекал! - Да что ты несешь?! - Заткнись! Не хочу и звука от тебя слышать, и видеть тебя больше! Я ухожу сейчас же и съезжаю из этого дома! Не смей мне на глаза показываться, - еще раз младшего приложили к стене, - или пожалеешь. Цепкие руки наконец-то отпустили парня, который сразу съехал по стене на пол. Итачи уже оказался в дверях и перед самым хлопком, небрежно бросил: - Ненавижу тебя. *** За два месяца до... После пробуждения Саске безумно хотелось послать самого себя на всех известных матерных словах этого мира. Но так как в иностранных языках парень был не так уж силен, пришлось обойтись сдавленным «блять» сквозь зубы. Потому что, ну в самом деле, какой адекватный студент забывает отключить будильник на выходные? – О, да заткнись ты, адская машина, – прохрипел брюнет, натягивая одеяло поверх головы и морщась от того, насколько жутко прозвучал его голос. Однако, источник звука, в виде мобильного телефона, просьбу успешно проигнорировал и продолжил звенеть. Никогда Саске не жалел так о своей любви к тяжелому року, как в эти минуты. Бледная рука высунулась из под одеяла и, с трудом нащупав на столе раздражающий предмет, швырнула его о стену. Послышался глухой стук от удара. Но даже это не заставило его прекратить звенеть. Прошла секунда, две, три... – Да чтоб тебя, проклятый неубиваемый смартфон! Со стоном встав, хотя скорее - свалившись, с кровати, Саске наконец–то отключил будильник. Крупные цифры на дисплее, будто издеваясь, мигали фиолетовым цветом, демонстрируя время. «Семь утра. Класс. Лучше и быть не могло». Следующий неутешительный вывод был сделан сразу после рвотного позыва и сдавивших болью висков. Саске пошатнулся и схватился за гудящую голову. Помимо закипавших мозгов, все тело ломило и отдавало особо неприятной болью в некоторых местах. Он проморгался, опустив расфокусированный взгляд вниз. Парень с досадой обнаружил, что был прав. Весь живот, бока и грудь были щедро усыпаны синяками. Судя по всему, по нему либо пробежался табун лошадей, либо его не в меру веселый друг Наруто Узумаки в очередной раз решил проверить свои боевые навыки на Саске, и всю ночь отрабатывал удары на его несчастной тушке. Неугомонного блондина вполне мог не смутить факт, что Учиха в отключке. Мда уж, кто–то вчера определено очень много выпил. Оставалось загадкой, как он в таком состоянии смог добраться до дома. Но что Саске оставалось делать? День отлично располагал. Вчера был успешно сдан зачет по теории операционных систем и однокурсники пригласили его отметить это событие в ближайшем баре. Пораскинув мозгами, Саске сначала представил, как пропускает пару–тройку бокалов пива. А затем как в очередной раз просиживает весь вечер перед ноутбуком, безуспешно обучая свою мать основам пользования ПК. Последний процесс, откровенно говоря, выжимал из Саске все соки, так как Микото при всех своих положительных чертах совершенно ничего не смыслила в современных технологиях. Женщине даже работа в текстовом редакторе давалась с трудом. Тем не менее, это не отбавляло у нее энтузиазма и желания зарегистрироваться в соцсетях. В чем Саске лично смысла не видел. Но отказывать напрямую воодушевленной матери не решался. Собственно, долго размышлять над выбором он не стал и в конечном итоге вся их компания из семи человек, - сейчас Саске не был уверен в точном количестве, - дружно направилась в бар. И все вроде неплохо начиналось: громкая музыка, алкоголь, вернее, много, очень много алкоголя... смех однокурсников и... «Эм, что, черт возьми, было потом?» Стараясь хоть ненадолго отвлечься от невыносимой мигрени, Саске развернулся и заметил заботливо приготовленные стакан воды и две круглых таблетки на столе. Пусть мать была весьма далека от познаний своего сына–айтишника, это не мешало ей быть весьма заботливой и понимающей женщиной. Саске поморщился. Голова гудела просто нещадно. Ох, лучше бы вчера он спокойно сидел дома и регистрировал Микото в соцсети! Выпив таблетки, Саске, не заботясь о том, чтобы надеть трусы, достал из шкафа полотенце и направился в душ, что находился на первом этаже их трехэтажного дома. Саске искренне не понимал, зачем их семье понадобилось покупать такое огромное здание. Ведь они все вчетвером спокойно разместились на первых двух этажах, используя третий весьма редко - обычно, в качестве чердака для всякого хлама. Это было немного эгоистично, но он не мог не нарадоваться мысли, что родители работают даже по выходным и сейчас дом был полностью в его распоряжении. Как ни крути, а его многострадальной голове нужен покой. Медленно спускаясь по лестнице и, чисто машинально, отсчитывая ступеньки, Саске размышлял о том, что надо бы позвонить друзьям и поинтересоваться, какой пиздюк умудрился его отметелить. Перепрыгнув через последнюю ступеньку, парень выругался и потер прострелившее резкой болью бедро. Решив впредь не рисковать здоровьем, Саске аккуратным шагом направился в ванную, как вдруг... – Саске? «Ну твою мать, вот тебе и покой». Отчаянно выдохнув, парень развернулся и зашел на кухню. За столом сидел одетый, словно с иголочки, и причесанный Итачи. Он неспешно попивал кофе. Взгляд старшего брата демонстративно просканировал парня с ног до головы и Саске невольно поежился. – Штаны потерял, отото? – Пфф, шутник хренов, – от пристального взгляда Итачи Саске почувствовал, как кровь приливает к щекам. Мысленно выругавшись на себя за подобную реакцию, парень поспешно обмотал полотенце вокруг бедер. В самом деле, нет ничего удивительного в том, что Итачи так пялится. Все–таки большую часть тела его брата покрывали синяки и это явно не могло не показаться странным... Саске сложил руки на груди в защитном жесте и оперся о стену напротив Итачи, мысленно приготовившись к порции ненужных вопросов. – Среди людей принято носить одежду вообще–то, ты знал? Ты так и на пары ходишь? И какого черта с тобой вообще произошло? – несмотря на язвительные шутки, в голосе старшего звучали нотки беспокойства. Подняв любопытный взгляд на брата, Саске нахмурился, досадуя, что он все–таки ошибся с выводами: не может быть, чтобы человек с такой каменной рожей волновался. Это притворное любопытство и беспокойство всегда раздражало Саске. Он не мог понять, зачем Итачи показывает сквозящие фальшью эмоции, которые даже не испытывает. Саске не нуждался в проявлении несуществующей братской заботы. Он всегда предпочитал правду, какой бы она не была. И считал уж лучше пусть брат ведет себя отстранено чем надевает маску притворного небезразличия. Поэтому почти все их разговоры заканчивались на повышенных тонах, которыми Саске пытался вывести Итачи из равновесия. А последний, в свою очередь, всегда оставался неприступным и безэмоциональным. И на что он, спрашивается, надеялся? – О, иди нахрен, пожалуйста, – Саске разозлился. Скорее всего, злость была на себя самого за глупую надежду на восстановление нормальных отношений с братом, но вылить свои эмоции нужно было именно на Итачи. – Ты как будто не знаешь, что родители, как обычно, ни свет, ни заря, свалили на работу. А ты должен был где-то зависать со своей подружкой! И какого черта! Я вообще не должен перед тобой оправдываться! – Уже оправдываешься, если не заметил. И, на самом деле - да, должен, – невозмутимо возразил Итачи, отодвигая от себя чашку с недопитым кофе и поднимая на возмущенного братишку нечитаемый взгляд. Очки с прямоугольными стеклами сползли на переносицу и опасно сверкнули. – Я твой старший брат и отвечаю за тебя. Так что все же произошло? – Так все дело в тупом чувстве долга «старшего брата», который ты сам себе придумал? Итачи, я тебя умоляю! Не нужно спрашивать, если тебе на самом деле неинтересно! – Саске и сам не заметил, как в процессе разговора сорвался на крик и сократил расстояние между ними. Парень стукнул кулаками по столу, едва не задыхаясь от возмущения. Голова еще сильнее разболелась. Хотя казалось сильнее некуда. Но ему было плевать. Ему хотелось и дальше кричать на Итачи, чтобы увидеть хоть какой–то отголосок эмоций, хоть дольку чувств на вечно бесстрастном лице. Хотелось содрать с него маску эмоциональной недотроги и узнать хоть раз, о чем он думает на самом деле. И, казалось, Саске даже удалось. Итачи удивленно вскинул правую бровь, как делал всегда, когда чего–то не понимал, а такое происходило весьма редко. Саске довольно хмыкнул. – Саске, что ты... – Итачи прав. Он твой старший брат и несет ответственность за тебя. И у «подружки» есть имя, вообще–то, - протянул бесячий приторно сладкий женский голосок. Услышав до боли осточертевший голос, Саске невольно содрогнулся и медленно-медленно развернулся, в напрасной надежде, что ему показалось. «О боже, только не это», – пронеслась отчаянная мысль в голове и, словно в лучших традициях фильмов ужасов, сбылись самые худшие опасения. На кухню вошла высокая черноволосая девушка, встряхнув влажными волосами и потуже затянув пояс на синем махровом халате. Для постороннего человека она могла бы показаться ангелом во плоти, с этими большими темными глазами и пухлыми розовыми губками, что существенно отбавляли ей возраст. Саске же видел эту личность насквозь и поэтому, провел свою параллель... с героиней фильма «Звонок». В голове младшего пронеслась только одна мысль, которая очень хотела слететь с губ: «Ну и какого черта?» Он с таким трудом развел брата на эмоции, и тот вроде собирался сказать что–то интересное, как приперлось Это! – И давно ты тут стоишь? – все, что смог выдать Саске, хмуро наблюдая за тем, как девушка подходит к аники и, обнимая его со спины, целует в щеку. Итачи сначала будто впал в ступор, но прежние эмоции на лице исчезли также бесследно, как и появились. Точнее, теперь напряженные плечи опустились и в глазах заплясали большие сердечки. Саске всегда поражался, что его брат, образец идеальной выдержки, самообладания и контроля над своими эмоциями, действительно способен вести себя как глупый влюбленный подросток. – Уточни, что ты имеешь в виду, Саске, – ровно проговорил Итачи, при этом, не отрывая своего откровенно заинтересованного взгляда от улыбающейся брюнетки. От того, что внимание брата теперь принадлежит лишь ей, Учихе-младшему стало еще противнее на душе. Резко захотелось взять Итачи за галстук и затянуть потуже. Последний потянулся к губам девушки и Саске снова затошнило. – Итачи помогает мне с курсовой, – ответила девушка, с сожалением для Итачи и с облегчением для Саске, отрываясь от губ парня. Она продолжила говорить вместо Итачи, невозмутимо поглаживая того по плечу. При виде длинных наманикюренных коготков на его плече, Саске невольно вспомнился недавно просмотренный фильм. По сюжету там была война между людьми и фантастическими хищниками, которые охотились на них с банальной целью сожрать. Их когти вонзались в плоть попавшейся на крючок ничего не подозревающей жертвы и пускали смертельный яд... – Вчера мы так долго над ней сидели, работали. Но Микото–сан была очень добра и предложила мне переночевать здесь. Саске, а и правда, что стряслось? Синяки и шрамы, конечно, украшают мужчин, но нужно ведь быть осторожнее! – Никто и не сомневается в доброте нашей матери, Ноэми, – прошипел сквозь зубы Саске. Он подозревал, что слова «Итачи помогает мне с курсовой» в переводе на человеческий означают: «Итачи все делает за меня, потому что я тупая дичь». И боже, как она бесила его своей мнимой заботой и указаниями! Однако, он не мог не заметить определенного факта... - Я бы рассказал вам все в мельчайших деталях и подробностях, если бы сам хоть что–то помнил. Хотя, дайте подумать. Нет. Все равно не рассказал бы. Однако сейчас меня гораздо больше волнует другой вопрос. Ноэми... Какого черта ты в моем халате?! На последнем предложении голос Саске сделал модуляцию. А сама Ноэми, словно не замечала его настроения и, отвечала весьма спокойно и добродушно, чем бесила ещё больше. – Ах, ты об этом? Микото–сан предложила мне его надеть. Халат Итачи был слишком длинным для меня. А мы с тобой практически одного роста и твой халат мне оказался как раз! Здорово, правда? – Видишь, отото, иногда твой низкий рост тоже приносит пользу. – Что же, мама как всегда очень любезна, – все так же сквозь зубы говорил Саске, пропуская язвительную шутку брата мимо ушей. Он с досадой думал о том, что любимый халат придется отправить на свалку. Он ни за что не наденет его после этой сучки! – Ох, вы знаете, этот шампунь Микото–сан просто замечательный! – продолжила Ноэми и глаза Саске с каждой секундой становились все круглее. – Волосы такие мягкие и шелковистые! Мне обязательно нужно купить и себе «Нежность фиалки». Действительно потрясающее средство! – Что ты сказала? – Саске почти физически ощутил, как из ушей идет пар. – Это, черт возьми, мой... – Саске, мы бы с удовольствием ещё поболтали, но Ноэми сегодня ещё нужно в институт, а с такими темпами она может опоздать. – Итачи многозначительно покосился на наручные часы. – Дорогая, я, отвезу тебя, пойдём в мою комнату собираться. «Видимо, понял, что мое терпение на исходе и поспешил спасать свою возлюбленную от злого братца». Учиха-старший встал из–за стола, поставил чашку с остатками кофе в раковину и, приобняв Ноэми за талию, зашагал к выходу. Напоследок он снова бросил на Саске этот странный нечитаемый взгляд и просто кивнул на прощание. Саске опустил глаза вниз, считая до десяти, делая глубокий вдох и выдох. Но как бы он не пытался, мысли не приходили в норму. Маленькая искорка заинтересованности со стороны Итачи быстро вспыхнула и тут же погасла. Почему так происходит каждый раз? Головой Саске понимал, что взрослому 24-летнему брату мало дела до глупых проблем Саске, но душа пела свою песню. Это было словно сюжет грустной любовной баллады. Саске никогда бы не сказал этого вслух, а тем более Итачи, но ему действительно не хватало внимания старшего. Было обидно, что его, родного брата, променяли на девушку. Хотя, боже, если размышлять в таком аспекте, кажется, будто Саске желал занять ее место! – Ну и мысли в голову лезут... – Глухо пробормотал брюнет себе под нос, краем уха слыша, как хлопнула входная дверь. Неужели они уже ушли? И как долго Саске так стоит посреди кухни? Это было глупо и очень по–детски, думал юноша, наконец–то направляясь в душ. Но он не мог отрицать наличие этой жгучей обиды каждый раз, когда брат шел на очередное свидание с Ноэми. Это глупо-глупо, повторял он себе, стоя под горячими, даже обжигающими струями воды. Они ведь уже не дети. Саске не ребенок. Ему 19, черт возьми. Он студент–второкурсник, у него есть много друзей, деньги, популярность, и ему нет дела до тараканов в голове Итачи! Бесило, что брат все ещё имеет на него такое влияние. Нельзя сказать, что они плохо общались или, боже упаси, ненавидели друг друга. Хотя, признаться себе, Саске, возможно предпочел бы ненависть, чем это медленное, такое болезненное отстранение брата. Три года назад, с тех пор как Итачи влюбился и стал встречаться с Ноэми, он начал постепенно отдаляться от Саске. Поначалу это было незаметно. Но все реже они говорили по душам, и все чаще Итачи предпочитал времяпрепровождение со своей девушкой. И Саске мирился с этим, потому что понимал, вернее, пытался понимать. Ведь ему были важны чувства Итачи, и он искренне желал брату счастья. Но однажды Саске просто сломался: – Итачи, ты ведь обещал, что придешь на мой выпускной! Я, черт возьми, ждал тебя и звонил весь вечер! – Прости, Саске. Мне, правда, очень жаль. Ноэми чем–то отравилась и ей было очень плохо. Прости... Я не мог бросить ее в таком состоянии... Саске был обижен, зол и, что уж тут скрывать, морально раздавлен. Итачи был самым близким и нужным в такой ответственный момент, как окончание школы. Саске, черт возьми, чувствовал себя брошенной у алтаря невестой, когда шел за своим дипломом с отличием и вертел головой, безуспешно пытаясь отыскать в толпе знакомый образ. Саске мог смириться с тем, что не пришли родители, они всегда были занятыми людьми, но Итачи... Аники выглядел виноватым и еще долго извинялся перед Саске. Последний же, хоть и медленно оттаивал, все равно по–прежнему таил обиду на такое предательство. Он не мог смириться с тем, что из–за тупой дуры, которая, как выяснилось позже, обожралась просроченных морепродуктов на очередной вечеринке, он лишился такого нужного внимания Итачи. Позже они много раз говорили на эту тему, пытались наладить контакт и вроде топор был зарыт, но что–то неумолимо изменилось в их отношениях. И это что–то привело к тому, что постепенно их общение незаметно практически сошло на нет. Казалось бы, из–за кого? Из–за одной козы, которая одним взмахом своих нарощенных ресниц превратила Итачи в свою собственную ручную зверушку. Ноэми совершенно не стоила его брата. Она ничего к нему не чувствовала и без зазрения совести просто пользовалась им. И дело было вовсе не в собственническом поведении Саске, ну, во всяком случае, не только в нем. Да, пусть он и был эгоистом, но он не был слепым. Саске мог бы поклясться, что не раз замечал как Ноэми флиртует с другими парнями и откровенно пялится. Она была легкомысленна и глупа. Кроме того, Ноэми совершено ничего не добилась в этой жизни своими силами. Она привыкла жить на широкую ногу за счет своих родителей и совершенно точно не планировала менять свою линию поведения. Видимо, увидев в Итачи удачную партию, Ноэми решила примкнуть к нему как паразит в симбиозе и незаметно взять под свой каблук. И самое странное, что никто кроме Саске не видел очевидного в этой фальшивой улыбке и наигранном смехе. Больше всего бесило, что этого не видел Итачи. Как бы Саске не пытался ему показать всю подноготную девушки, казалось бы, видимую невооруженным взглядом, старший, словно заколдованный, продолжал твердить о том, какая Ноэми хорошая и прекрасная. А Саске пора успокоится и тоже найти себе девушку. Саске же в долгу не оставался и отвечал, что лучше умереть девственником, чем лишиться рассудка из–за такой телки. Не то, чтобы он был готов умереть девственником, нет, просто пока Саске не нуждался в отношениях. Он был сосредоточен на других, более важных делах. Делах насущных. Например, как снять со старшего брата розовые очки и разоблачить сучку? Саске уже три года как пытался решить этот сложный ребус и до сих пор заходил в тупик. Как оказалось немного позже, его помощь уже не требовалась. Ноэми все сделала сама.