бабочки во мне

У Тайлера Локвуда есть миллион причин ненавидеть всё и каждого вокруг него. И всего одна чтобы любить. На самом деле, Тайлер даже не думал, что когда-нибудь сможет влюбиться. Влюбиться так, что бабочки в животе взлетают, а на душе тепло и солнечно, по-домашнему уютно. Только реальность не вписывается в эти рамки. Есть отец, который точно оторвёт все болтающиеся конечности, и мать, которая сгорит со стыда за своё любимое чадушко. Да и сам Тайлер, честно говоря, не очень представляет, как это всё будет выглядеть. А ведь всё неплохо начиналось. Это случилось на дне рождения Елены. Тайлер стоял в окружении двух симпатичных девушек, с одной из которых он думал провести занятную ночь, пока не появился Мэтт: — Чувак, пожалуйста, поговори с Джереми, сколько можно избегать друг друга? Локвуд деланно поморщился, потому что, чёрт, он не избегал Гилберта. Ему просто не о чем говорить с этим чудиком, который дважды пытался свести счёты с жизнью. Нет, конечно, Тайлер знал, что пацан был слишком помешан на Викки, но чтобы пытаться убить себя? — Я не избегаю его, друг, просто не хочу разговаривать. Хорошо что рядом оказался Сальваторе, иначе мелкого Гилберта ждало бы увлекательное путешествие в ад. — Просто поговори, — с этими словами Донован запихнул парня в соседнюю комнату, напоследок захлопнув дверь. Как по закону подлости, эта комната принадлежала Джереми, который в ту же секунду вскочил с кровати, стаскивая с себя наушники: — Какого хрена ты тут делаешь, Локвуд? — Меня затолкал сюда Мэтт, чтобы мы поговорили, — Тайлер нахмурился. Весь вид Гилберта выражал немощного и страдающего человека. Он был бледный, похудевший и с черными кругами под глазами. — Нам не о чем разговаривать! — Поверь, я тоже не имел желания здесь оказаться! — воскликнул Тайлер. Джереми промолчал, лишь устало откинулся на кровать, ладонями потирая красные глаза. — Мне наплевать, что ты или Мэтт обо мне думаете, — пробормотал он. — И всё-таки это было эгоистичным поступком, — не выдержал Локвуд. — Ты подумал об Елене? Или о своей тёте? — Отвали. — Исчерпывающий ответ! Два ненавидящих взгляда встретились, и тут Джереми засмеялся: — Ты придурок, Локвуд, но сегодня день рождения моей сестры, и я бы не хотел портить его, так что, давай просто напьемся. С этими словами парень открыл прикроватную тумбочку, в которой двумя рядами покоялись бутылки с алкоголем. — Подготовился? — насмешливо прищурился Тайлер. — Типа того. Было очень душно. Они выпивали уже четвёртую по счёту бутылку, и Тайлер понимал — его конкретно накрыло, иначе объяснить свои чувства он не мог. Когда Гилберт запрокидывал голову вверх и по его подбородку текла струя крепкого виски, Локвуду до ужаса хотелось слизнуть её, чтобы попробовать на вкус. Виски был отвратителен, но — парень был уверен — вкус кожи Джереми затмил бы все. В комнате пахло вкусно. Это не был раздражающе-сладкий аромат, которым Тайлера соблазняли подружки, это был по-настоящему вкусный запах. И этот запах витал по всей комнате. Им пах Джереми, пахла его кровать и пах воздух. И Тайлер просто пропал. — Я хочу тебя. Джереми сглотнул, явно ничего не понимая, а на его губах расцвела пошленькая ухмылка. — Так возьми, — прошептал он, наивно полагая, что Локвуд сказал это бутылке с текилой. Тайлер придвинулся ближе, перемещая вес на руки, и аккуратно прикоснулся губами к губам Джереми. Не поцеловал, а просто прикоснулся. А потом у него снесло крышу. Потому что Джереми был такой прекрасный на вкус. И Локвуд просто не мог остановиться, жадно засасывая губы шатена. Прекратил он только тогда, когда в лёгких не осталось воздуха. Тайлер дышал тяжело и часто, с опаской глядя на розовеющее лицо Гилберта, который лишь молча облизывал влажные губы. — Ты действительно только что вытрахал мой рот? — прошептал Джереми, усмехаясь. — Потому что если «да», я требую продолжения. И всё летит к чертям в ад. Они провели вместе ночь, а потом ещё одну и ещё… И так пару месяцев. Так замечательно. Тайлер захлёбывался в собственных ощущениях, его пронизывало какой-то странной нежностью к Гилберту, и он не мог сказать, нормально ли чувствовать такое. Единственное, что раздражало парня, это дурацкие опасения. Страх, что их раскроют, или кто-нибудь войдёт в комнату, когда его член будет находиться в заднице Джереми. Это сводило с ума. — Тай, успокойся, хорошо? — Гилберт с беспокойством во взгляде смотрел на него. — Я в порядке, Гилберт, в порядке. Ну почему им нельзя просто быть вместе? Обниматься каждый раз, когда они рядом, держаться за руки и целоваться навзрыд, а не ловить жалкие крохи времени, когда их никто не видит. — Жизнь — дерьмовая штука, — усмехается Джереми, сидя на школьном дворе. И Тайлер просто жадно ловит каждый его жест, когда он выдыхает сигаретный дым. А потом он просто не выдерживает. — Да катись оно всё к дъяволу, — бурчит Локвуд, рывком усаживая Гилберта себе на колени и тут же захватывая его рот своим. И почему-то вечно смущающийся Джереми ласково смеётся, отвечая на поцелуй. И их совершенно не волнует оторопевшая Елена и ошалевший Стефан, или нервно хмыкающий Мэтт и пожимающая плечами Бонни. У них двоих есть только бабочки в животе, которые стремятся на волю…