Мне не жалко.

-- Я устала, -- стоило Шанталь произнести эту фразу, как все актёры разбрелись куда глаза глядят. Кто-то присел на краешек полуосвещённой сцены, кто-то запел любимый мотив, а сама Приказчица (так называли девушку за лидерские качества) направилась к гримёрной. Надо заметить, что настроения господ актёров не были особо радостными: Шанталь сильно поссорилась со своим сценическим партнёром Луи, и оный убежал в гримёрную, дабы не срывать репетицию своим присутствием. Так обычно объяснялись уходы (а наш герой довольно часто ссорился)его. Он говорил об этом так: «Злой я похуже американских ураганов. Заведите меня и дальше репетицию можно не продолжать: буду на всех срываться» Раз уж мы заговорили об этих двоих, нужно отметить нрав самой Шанталь. Самолюбивая до крайности, она редко снисходила до господ актёров и вообще вызывала негласное неодобрение труппы. О её характере говорила и внешность. Шанталь даже в самом мягком шёлке выглядела весьма мужеподобной, а её холодный с нотками отрешенности взгляд выдавал в ней твёрдую натуру. Лишь её редкая естественная улыбка была вполне себе притягательна. Кстати, последняя почти неприсуща господам актёрам (не в обиду им): более половины случаев это является маской для сокрытия внутренней меланхолии. Как ни странно, Шанталь и походку имела соответствующую: даже небольшие каблуки всегда издавали просто оглушительный грохот, а сама девушка своей поступью могла морально убить любую королеву. Как бы то ни было, Луи слышал приближение сегодняшней «Эриды»[1] Он понимал, что этот разговор плохо кончится. Если прима театра (а Шанталь носила это звание весьма заслуженно) не в духе, то дальше и быть ничего не могло. Приказчица бросила взгляд на дверь гримёрной. Сколько господ актёров касалось её своими напудренными руками! Медная ручка двери давно начала протираться. Только тогда Шанталь заметила это, хотя работала в театре уже два года. – Луи? – несколько испуганно бросила Шанталь, разглядывая опечаленного партнёра. – Чего тебе? – обиженно произнёс Луи, перебирая лепестки недавно подаренных ему роз. – Прости меня, – Шанталь смотрела на него с необычным для себя раскаянием. – Я не должна была так перед тобой себя вести. Je regrette[2] – Тебя я прощу, но самоубьюсь. Шанталь посмотрела на Луи столь же неодобрительно, как и всегда. Мужчине показалось, что раскаяние было наигранным, и это сильно раздражало молодого человека. В конце концов, нужно отделять работу и личные отношения, нет? Шанталь, кажется, не собиралась проводить грань между двумя этими жизненными составляющими. -- Мне ты не нужен. Иди, -- холодно отрезала Шанталь. -- Что значит «иди»? Разве тебе совсем не жаль? -- Мне никого не жалко. «Мне себя не жалко, я ведь птица Феникс, всё равно умру…» -- процитировала Шанталь свою любимую песню. -- Хватит песенки петь! Ты что? Как ты можешь оставаться спокойной? – Луи был в жалком бешенстве. Он метался, как беззащитная мышка в клетке. -- Я так и знала. Все самоубийцы такие. Каждый давит на жалость, хочет показать всем «я умру и добьюсь своего. Будете знать, как это плохо – жить без меня. Будете плакать, долго плакать», -- Шанталь со злости строила саркастичное лицо. -- С чего ты решила? – Луи был безумно зол на холодную до наигранности партнёршу. У Шанталь не хватило сил стоять на пороге гримёрной. Она присела на небольшой кожаный диванчик, потеребила юбку и, собравшись с силами, выпалила: -- Ты хочешь, чтобы я обратила на тебя внимание. И всё, -- девушка собиралась с силами не для пылкой, а для очень твёрдой речи, -- Все самоубийцы так хотят. Зачем добиваться чего-то при жизни, лучше умереть, -- Шанталь снова решила немного поязвить, -- Самоубийство – высшая степень эгоизма. Мне не нужно тебя останавливать. Постановщик просто заменит мне партнёра. Ничего более. Просто имей совесть, Луи. -- А ты разве не хотела сама лишиться жизни? -- молодой человек проникнулся разгорячённым нравом Шанталь. -- Почему же, хотела, -- девушка наверняка в душе растаяла, -- Но именно в этом и дело. Меня отговорили. Просто взяли и сказали, что думают. -- Но зачем тебе нужно было это делать? Зачем тебе, общепризнанной приме, совершать такие вещи? – Луи окончательно был растроган открытость этой самоуверенной «чёрствой буханки», как обычно говорят про таких людей, как Шанталь. Девушка обречённо вздохнула и возвела взгляд к потолку. Ей уже явно надоели расспросы Луи, но что-то внутри неё подсказывало: нет, он всё-таки понимает суть этого разговора. -- Перестань, я не всегда была такой. Да, подростковые глупости, -- Шанталь своей астенической фигурой всё ещё напоминала старшеклассницу, -- Не бери в голову, Луи, -- лицо девушки озарилось нервной улыбкой, -- Я не хочу об этом рассказывать. -- Минуточку… так мы больше не в ссоре? – Луи наивно уставился на свою партнёршу. Шанталь была поражена резкой смене темы, -- Ну же, ответь! -- Конечно, идёмте. – Шанталь стала обращаться к юноше на «Вы». После этого случая ссор между ними не было. Луи стал очень часто смотреть на Шанталь преданно-щенячьим взглядом. Может ему с его истеричной душой больше не хотелось ссор с примой… [1] Эрида – древнегреческая богиня ссоры и раздора. [2] Je regrette (фр.) – Я сожалею.