Someone writes

      Кто-то пишет о сказках, впаивая под кожу, эти образы. Те, которые раньше, может, обошел, не сбавляя темпа, седьмой дорогой, а теперь их, врастающих в сердце мое, не трогай. Кто-то пишет о счастье, нынче их, правда, мало, но смотри, как они нелепейший из финалов кропотливо и филигранно вживляют в душу. Так, что даже и жить не хочется, только слушать. А иные, смотри, так рисуют любовью лица, что, как в бунинском кавказе бы, застрелиться, только б вымыть этот привкус соленой боли.       Как спасаются те, кто знает о ней поболе, кто выписывает кусками из сердца строки? Сохрани их господь, бесстрашных и одиноких. Как спасаются те, в ком, как яд, с языка слетает, что ни слово, то песня, терпкая, золотая, о пустынных степях, и бьющих по цели стрелах. Кто бы рукопись не увидел — того задело. Как, ответь, выживают те, кто играют словом, пусть бы каждый из этих был, словно дьявол, ловок, от себя не уйти и от мира, смотри, не скрыться.       Как спасаются те, кто играет в чужие лица? Кто под пальцем, бьющим по клавише, их хоронит, провожает до дома, ждет на пустом перроне, самолету, летящему в небо, ладонью машет, подбирая монетку, спрашивает: не ваше? И бросает, точно зная, орел — всем сгинуть, ну, а решка — допишу еще половину.       Те, кто тексты до каждой литеры проживает, как им видится наше солнце, вода, трава и повседневные заботы, и бытовуха. Как они не лишились голоса, пульса, слуха, проживая не у горных озер молчащих, не в своих, заколдованных ведьмой, дремучих чащах? Если каждая буква — часть своего творца то, как они не посыпались где-нибудь на двадцатой, на запчасти, детальки, гаечки? Объясни. и закат догорал, теряя свои огни, и звучало в вечерней вяжущей тишине, как спасаются те, кто не?