***
На следующей неделе, когда Джон выуживает абсолютно мокрого и неугомонного Питера Хейла из фонтана на Мейн-стрит, он подозревает, что в чем-то Клаудия все же права. Кажется, Питер вляпывается в неприятности только во время дежурств Джона. А еще он кусает губы, когда Джон обыскивает его, и прогибается так, что отпадают последние сомнения. Он же подросток. Господи боже, мальчишке всего пятнадцать, Джон даже мысленно не может осознать, насколько все это неправильно. – Я слишком устал от этого, Питер, – говорит Джон, сажая того в патрульную машину. – Береги голову. Питер дуется и послушно залезает на заднее сиденье, его джинсы противно хлюпают. – Не будьте таким занудой, офицер Стилински. А затем, когда замечает, что Джон все еще смотрит на него, проводит языком по нижней губе и медленно моргает. Проклятье. Клаудия все-таки была права. Джон захлопывает дверь и садится на место водителя. Он ни секунды не сомневается, что если бы попросил, Питер с радостью упал бы на колени и отсосал ему. Дерьмо. Самое ужасное, что где-то глубоко внутри Джона сидит мерзкий ублюдок, который хочет попросить. – Ты должен прекратить все это, Питер, – строго произносит Джон. – Уверен, твоим родителям надоело забирать тебя из участка. Он наблюдает в зеркало заднего вида, как Питер оседает на сиденье и закатывает глаза. – И я тоже устал, – добавляет Джон, удерживая взгляд Питера в зеркале. – Я знаю, что за игру ты затеял. И мне не кажется это ни милым, ни смешным. И этого никогда не произойдет. Секундной вспышкой на лице Питера проступает уязвимость, прежде чем он раздраженно выпячивает нижнюю губу, хмурится и вновь закатывает глаза. – Не понимаю, о чем вы, – говорит он. И тем не менее следующие несколько месяцев не попадается Джону на глаза.***
Дом прекрасен. Да, он нуждается в некотором ремонте, но все равно прекрасен. На выходных Джон с приятелями по работе чинят забор, перестилают на кухне линолеум и ремонтируют крышу. В течение следующих месяцев они с Клаудией занимаются остальной починкой в доме и красят стены детской комнаты в желтый цвет. Их первый дом, здесь будет расти их ребенок. Жизнь прекрасна.***
– Поздравляю, – говорит Питер Хейл. Ему семнадцать, и он пьян. Опираясь на капот патрульной машины Джона, Питер выдыхает такое амбре, что им можно было бы растворить краску. – Мистер Хейл, – произносит Джон. – Давно не виделись. – Поздравляю, – повторяет Питер, засовывая руки в карманы невероятно узких джинсов. – С чем? – уточняет Джон. – С рождением сына, – отвечает Питер и вскидывает подбородок. – Я видел заметку в газете. О рождении Младшего Непроизносимого Стилински. Готов поспорить, вы будете отличным отцом, а не… – он вытаскивает одну руку из кармана и неопределенно машет перед собой, – не мудаком. – Надеюсь, – соглашается Джон и задумывается, насколько поведение Питера обусловлено тем фактом, что он не мог сказать того же о своем отце. Джон никогда не замечал ничего такого за Хейлами, но он как никто другой знает, как хорошо дети умеют скрывать следы плохого обращения. – Что ты здесь делаешь, Питер? – Пытаюсь утопить свои проблемы в бутылке, – отвечает тот и растягивает губы в ослепительной улыбке. – Оказывается, эти сволочи умеют отлично плавать. – Не сомневаюсь, – соглашается Джон и опирается на капот рядом с Питером. – Хочешь поговорить об этом? – Ни за что, – заявляет Питер. – Только не с представителем закона. – А если гипотетически*? Питер вздыхает. – Если гипотетически, то мой парень бросил меня, потому что отец вынуждает его жениться на женщине, которую тот даже не знает. – Что? – Джон непонимающе хмурится. – Ты же подросток. Питер бросает на него косой взгляд. – Но не мой парень. – Сколько ему? – спрашивает Джон, надеясь, что голос его не подвел. – Двадцать четыре, – говорит Питер и приподнимает уголки губ в мимолетной горькой улыбке. – Гипотетически. – Питер. – Джон чувствует укол вины. Это из-за него? Он отверг парня и тот искал кого-то другого, кто не поступил бы с ним так же? Джону отчаянно хочется узнать, кто этот мудак и выбить из него все дерьмо. – Как его зовут? Питер качает головой. – Он того не стоит. – Питер, он должен сидеть в тюрьме. – Все сложно, – мягко говорит Питер. – Вообще-то, все просто. Свет фар проезжающего мимо автомобиля выхватывает синий взгляд Питера. – Вы когда-нибудь любили того, кого не должны, офицер? – Нет. – Даже в собственных ушах голос Джона звучит слишком хрипло. Питер вздыхает. – А мне порой кажется, что я только этим и занимаюсь. Молчание между ними становится тяжелым и весомым. – Это было не просто увлечение, – говорит Питер, и Джон чувствует подступающую панику, потому что абсолютно уверен, что Питер сейчас говорит вовсе не о своем бывшем парне. Джон просто знает это. – Это была любовь, если хотите знать. – Садись в машину, Питер, – говорит Джон, – я отвезу тебя домой.***
– Я сегодня видел Питера Хейла, – делится он с Клаудией, когда возвращается домой. Она кормит сына с накинутым на плечо полотенцем, под глазами залегли тени, но Клаудия по-прежнему самая красивая женщина на свете. – Да? – Он не увлечен мной, – говорит Джон. – Хуже. Он влюблен в меня. Клаудия молчит, а затем на губах проступает нежная улыбка. – Похоже, он умный мальчик.***
На этом их история должна закончиться. Но не заканчивается. Питер Хейл выпускается из средней школы и поступает в колледж. Похоже, его специальность связана с историей искусств. Джону такой выбор кажется странным для мальчишки, которого он вытаскивал из фонтана на Мейн-стрит – в мокрой одежде и с прилипшими завитками волос ко лбу. Питер был бунтарем, рвущимся из любой клетки, в которую теперь угодил по собственной воле. Джон с трудом может представить Питера в умиротворенной атмосфере музеев или среди пыльных книг. А с другой стороны – почему бы и нет? Он надеется, что Питер найдет свое счастье. Как Джон. Он женился на самой прекрасной, удивительной женщине, с которой у них родился беспокойный, раздражающий и самый чудесный сорванец на свете. Ребенок перевернул и заполнил их жизнь. И Джон действительно счастлив. Пока Клаудии не ставят диагноз.***
Под конец Джон сбивается с ног. Клаудия в больнице, и они оба знают, что она больше не вернется домой. Джон хочет быть с ней каждую отмеренную им секунду, но у него по-прежнему есть работа и Стайлз, которого нужно провожать по утрам в школу. Джону хочется, чтобы чертово время застыло, пока мир Джона еще не успел развалиться, но жизнь никогда и никого не щадит. Моменты, когда Клаудия мыслит здраво, все короче и все меньше. Стайлз плачет в больнице, а Джон пытается объяснить ему, что мама вовсе не хотела говорить ему все те ужасные вещи, что она все еще любит Стайлза, и всегда будет любить, и что все это из-за ее болезни. Стайлзу всего восемь и он еще слишком мал, чтобы понять все до конца. Однажды Джон решает не брать Стайлза с собой и, конечно же, именно в этот день Клаудия приходит в себя и плачет, потому что Стайлз не пришел. Что бы Джон ни делал, все становится только хуже. Их жизнь превращается в кошмар. Джон едет в больницу, а испуганный Стайлз цепляется за его руку, как за спасательный круг. Когда они входят в палату Клаудии, оказывается, что она не одна. Рядом с ней сидит молодой парень и вслух читает ей книгу. Питер. Питер Хейл. Он откладывает книгу, завидев Джона и Стайлза, и стремительно краснеет. – Ох, – говорит Клаудия, – ты должен закончить эту историю. Джон, скажи ему, что он должен дойти до конца. У нее слабый голос, и Джон не знает, в каком она настроении и в себе ли она сегодня. Клаудия протягивает руку и хватается дрожащими пальцами за запястье Питера. – Иди до конца. – Что, простите? – спрашивает Питер. Клаудия блаженно улыбается. – До конца. Ты должен дойти до последней главы в своей истории. – Она хмурится. – Джон? Где мое обручальное кольцо? Я не могу его найти. Его кто-то украл? Питер выскальзывает из палаты, а Джон берет Клаудию за руку, чтобы показать, что кольцо все еще на ней.***
После похорон Джон приходит на могилу и находит под надгробием книгу. Требуется несколько минут, чтобы узнать ее – эту книгу Питер читал Клаудии в больнице.***
Джон пытается утопить свои проблемы в бутылке. Оказывается, Питер был прав: эти сволочи умеют отлично плавать.***
Пожар в доме Хейлов чудовищен. Восемь погибших, в том числе дети. Один из них настолько обгорел, что Джон даже не знает, кого именно он выносит из сгоревшего дома. Ребенок на руках перестает дышать, и единственное, о чем Джон может думать – он весит столько же, сколько и Стайлз. Этой ночью Джон не пьет. Он вообще больше не пьет. Утром он изо всех сил сжимает Стайлза в объятиях, пока тот не жалуется, что не может дышать.***
Джон читает ту же книгу, хотя не совсем, этот экземпляр он купил на Amazon. В некоторых местах проза кажется Джону несколько тяжелой для понимания, пусть с красивыми, но сложными образами. Джону не стыдно признать, что большую часть он не понимает, но все равно сидит рядом с постелью Питера Хейла и читает ему вслух. Он не знает, слышит ли его Питер. Когда эта книга заканчивается, Джон покупает следующую, и еще одну. Дни превращаются в месяцы, месяцы в годы. Возле кровати Питера растет стопка книг.***
В следующий раз, когда Джон смотрит в глаза Питера, те уже не голубые. Они красные. С тех пор, как Джон встал утром с постели, его мир опять перевернулся вверх тормашками. Сейчас он стоит у останков дома Хейлов, на земле лежит мертвая Кейт Арджент, рядом ее брат и, кажется, половина средней школы. А еще Стайлз держит в руке что-то, подозрительно похожее на коктейль Молотова. Стайлз. Если Стайлз сегодня выживет, у него будут чертовски серьезные проблемы. – Тронешь моего сына, – говорит Джон, – или любого из этих детей, и я тебя прикончу, Питер. Ты меня слышишь? Питер рычит, качает головой и внезапно опять становится человеком. И смотрит на Джона своими голубыми глазами. – Джон? – растерянно произносит он. – Джон Стилински?***
Оборотни. Это звучит столь же безумно, как и логично.***
Проходят недели, прежде чем события той ночи покрываются пылью. Еще больше времени нужно, чтобы хотя бы попытаться решить проблемы, которые за ней последовали. – Дерек никогда меня не простит, – тихо говорит Питер, когда они ночью сидят с Джоном на заднем крыльце и пьют пиво. Наверху в комнате Стайлза горит свет, и Джон не хочет думать о том, пробрался ли Дерек уже к нему через окно или еще нет. – Не думаю, что ты в праве ждать от него этого, – отвечает Джон. Питер сжимает губы в тонкую линию и прерывисто кивает. Сейчас он напоминает Джону того уязвимого подростка, каким был много лет назад. – Я просто хотел… – Питер прикрывает глаза. – Теперь, когда все кончено… Джон протягивает руку, берет ладонь Питера в свою и сжимает. – Это еще не конец. Питер открывает глаза и встречается с ним взглядом. – Ты и я, – говорит Джон. – Мы с тобой еще не дошли до последней главы в нашей истории, помнишь? – Последние главы, – эхом отзывается Питер. – Давай сделаем их стоящими того, чтобы прочесть, что скажешь? – спрашивает Джон, а затем наклоняется и целует его. На этом их история не заканчивается. ____________________________________________________________ не знаю, стоит ли объяснять этот прием)) если вы смотрели достаточно детективных сериалов, то знаете, что выдаваемая таким образом информация от подозреваемого не может считаться признанием собственной вины. Что-то вроде: что было бы, если бы я совершил то-то и то-то? скажите, если объяснила непонятно, попробую уточнить)