завтра будет хуже

Ты счастлив, если ты один. Ты жив, если ты не нашёл ту самую родную душу, которая, если будет рядом, будет вытягивать из тебя все соки. И это даже не в переносном смысле. Людям не нужна родная душа, чтобы быть счастливыми. Люди сами пытаются доказать себе, что находить свою идеальную вторую половинку — это неважно. Джош смотрит на своих родителей, которые полюбили (или нет) несмотря на то, что они далеко не соулмейты. У них родилось четыре ребёнка, они всё ещё живы, они всё ещё здесь, друг у друга. Дан думает, что быть одному — это не плохо. Он мог бы романтизировать те встречи соулмейтов, которые проживали ровно две недели — ни дня больше — умирая вместе, как в сказке, только с более коротким сюжетом. Потому что жизнь это далеко не сказка, но процент встречи родственных душ уже падает лишь к десяти. Джош умудряется поступить в университет, спокойно учась, он старается не думать о том, что он может встретить родственную душу — ведь всё, чего он реально хочет от этого мира — это жизни. Джош не видит жизни, потому что ему всего девятнадцать, он чувствует себя не самым лучшим образом, но он жив, поэтому он старается говорить каждому, что он счастлив. Джордану пока что лишь шестнадцать, Джош разговаривает с ним на выходных, пока приехал домой, думая, что он давно не видел свою семью. Дома оказался лишь младший брат, который лежал перед телевизором, рядом мельтешила его собака, которую он принёс с улицы где-то года два назад. Псина была невысокая, но достаточно активная, поэтому за минуту, пока Джош зашёл в дом, собака успела оббежать его, гостиную, снова его, а затем уместиться на диване рядом с рукой Джордана. — Если мне кто-то нравится — это ведь не обязательно, что он мой соулмейт? — спрашивает Джордан, когда Джош падает рядом с ним на диван, закидывая ноги на журнальный столик. — Ты бы почувствовал, если бы это был твой соулмейт, — просто отвечает парень, открывая твиттер. Он не знает, как люди чувствуют, если находят своего соулмейта, ему говорили, ему только говорили, Джош не хочет узнавать это. — Откуда ты знаешь? — хмурит Джордан свои густые брови, поворачиваясь в сторону старшего брата. — Так говорят. — Но ты не знаешь, — Джош немного расплывчато покачал головой. — Надеюсь, что не узнаю ещё ближайшие лет пятнадцать. Джордан открывает рот, чтобы задать ещё один вопрос или попытаться оспорить старшего — у него есть такая привычка, за что он не раз получал втык, но тут же захлопывает свой рот, слыша голоса с улицы, поэтому уставляется в телевизор, но его брови всё также нахмурены, он совсем не сосредоточен на фильме. — О, Джош, как дела? — его мать по-настоящему радуется, что её старший сын решил их навестить, поэтому её голос чуть выше обычного. Она подходит, треплет по цветным волосам, на её губах расплывается изящно-тёплая материнская улыбка. — Ужин будет ещё нескоро. Джош лишь кивает и улыбается в ответ, опуская глаза в твиттер, но, не находя там ничего интересного, пролистывает ленту вниз.

***

Когда Джордан признаётся, что ему кто-то нравится, мать шепчет, почти неслышно, она молится, чтобы это не была родственная душа, она не сможет пережить потерю младшего сына. Джош замечает, как она сжимает вилку, вся семья выжидающе смотрит на Джордана, но тот лишь незначительно пожимает плечами на вкрадчивое отцовское: — Так это соулмейт или нет? После мелкого движения младшего, вся семья спокойно вздыхает. Они продолжают ужин. Все такие осторожные. Джош откладывает вилку, благодаря за еду. Джош тоже осторожен, он всегда был таким. Он проходит мимо комнаты Джордана, который лежал на боку, уткнувшись в свой телефон. Он легко вздрогнул, когда услышал шаги, что касаются пола, проходя мимо его комнаты, но тут же расслабился, когда звук начал отдаляться и никто к нему приставать прямо сейчас не будет. Джош падает в кровать, он в своей старой комнате. Рядом лежит книга по биологии со времён школы, корешок книги залит каким-то соусом, запах даже не до конца выветрился. Джош смотрит на эту книгу, думая, что его осторожность тоже останется с ним ещё надолго. Она такая же кислая. Ночью они сталкиваются с Джорданом внизу, около холодильника, оба пилят друг друга долгим взглядом, но затем пытаются подавить свои смешки в ладонях. Джош пихает бедром младшего брата, открывая холодильник, открывая персиковый сок, выпивая практически ледяную жидкость, она такая приторная, немного мякоти остаётся на языке, Джош совсем незаметно морщится, чувствуя, как морозит его горло. Джордан опирается о тумбочку, его пальцы барабанят ритм по столешнице. — Процент встретить своего соулмейта ведь невелик? — спрашивает он. Ему шестнадцать, его только это и заботит, как и каждого подростка. Джош не может назвать себя подростком, но его заботы идентичны заботам Джордана. — Процентов… — Джош тихо откашливается, он выпил слишком много холодного персикового сока, — десять, я полагаю, — Джордан поднимает свою тёмную кудрявую голову, Джош дополняет: — Допустим, твоя родственная душа живёт в какой-нибудь Аргентине, и ты в обычное время туда никак не собирался, а она останется жить там всю жизнь. Это нормально. Многие родственные души разной национальности или вы можете даже не заговорить, потому что не знаете язык друг друга. Джош надеется, что так и будет. Они не заговорят, потому что его соулмейт живёт, допустим, в какой-нибудь Африке, они попросту не будут понимать друг друга, даже если встретятся. — Да, Аргентина, — Джордан слишком растерян. Он отлипает от столешницы, проходя мимо старшего, легко кивая. — Мы все такие потерянные ходим, никто не чувствовал себя по-настоящему счастливым, верно? — Ты уже счастлив, — Джош кусает губы, ему постоянно говорили эти слова. — Тогда почему нас все равно тянет найти того, кто будет практически дополнять тебя? — Джош закрывает глаза, почему в его носу щиплет? — Это всё похоже на типичные подростковые россказни, Джордан, — фыркает Джош, так сказал бы каждый взрослый человек. — Соулмейт — это не самая важная часть твоей жизни, пойми. Джордан отвечает ровно ничего, он просто поднимается наверх, негромко закрывая дверь в свою комнату, но Джош все равно слышал каждое движение, каждый шорох. Он вновь открывает холодильник, хватая пачку персикового сока, его горло будет болеть с утра.

***

Джош не любит вечера воскресений, обычно в это время он едет в другой город, где находится его университет, хоть завтра ему далеко не к первой паре, но он едет в другой дом, Джош не хочет себе признаваться, что этот город ему ближе родного. Перед тем как отправиться на вокзал, он заходит в магазин, он такой маленький, такой зеленовато-серый и, Джош, честно, он не любит зеленый цвет, хоть однажды его волосы были как трава под ногами, такие же примятые, они выцветали на солнце, превращаясь в пастельный тон. Но он идёт мимо прилавков, в магазине помимо него ровно четыре человека, исключая продавца, который устало стоит за прилавком, его локти покоятся на столе, а пальцы нажимают на сенсорные кнопки в телефоне, синяки под его глазами, вероятно, растут в геометрической прогрессии, переходя от синеватых пятен в коричневые, а на лбу застывают морщины — ему нет и тридцати. Рядом с уголками губ запекшаяся кровь — она незаметна, но Джош так любит мелочи, поэтому, пока стоит в небольшой очереди, которая собрана уже из трёх человек, он видит эти (не)достатки, как и мозоли на указательном и среднем пальце левой руки. Джош пытается угадать, на каком музыкальном инструменте может играть продавец. Джош цепляется за светлые волосы парня, когда человек, стоящий перед ним в очереди, достаёт из кармана самый настоящий пистолет, он чёрный, едкий зелёный цвет от ламп отбрасывается на матовость оружия. Джош делает шаг назад, его пальцы обхватывают прилавок. Продавец замирает на месте, его узкие и уставшие глаза тут же раскрываются, его рот дрожит, запёкшаяся корочка около уголков губ разрывается, как только он разъединяет губы, прося, чтобы его помиловали. Джош делает ещё несколько шагов назад, оказываясь за прилавком, отходя из поля зрения грабителя. Сзади него мнутся и шелестят пачки чипсов, Джош закрывает глаза, его пальцы осторожно опускаются в карман за телефоном. Его дырка в джинсах теперь кажется самой ненавистной вещью во всём мире, он чувствует кончиками пальцев тёплый металл мобильного телефона, он слышит бормотание грабителя, что говорит продавцу о всех деньгах в кассе. Джош поворачивает свою цветастую голову, натыкаясь на растерянное лицо женщины. У неё глаза такие светлые, что кажутся прозрачными, в них утопает зеленоватый свет магазина. Она кивает в сторону прилавка, видимо, слышала странные звуки. Джош не может ей сказать, что там, он вообще ничего сказать не может. Пальцы почти обхватили телефон, он почти смог набрать 911, но он поднимает голову, потому что он сделал лишний шаг влево, не думая, что сквозь прилавками есть ещё одна расщелина. В его глаза упорно смотрит тот самый грабитель, его пистолет направлен на продавца, который судорожно собирает деньги в красный потрёпанный портфель. Слишком ярко для грабителя, — проскальзывает в голове у Джоша. Но ты тоже слишком яркий для осторожного человека. Джош сжимает телефон в кармане, его сердце бьётся так гулко, что парень ощущает его в своём горле, каждый удар. Джош не понимает почему, но он лишь губами шепчет: не говори. И грабитель заговаривает, на нём же такая типичная грабительская маска, Джош может видеть только его губы и глаза — и то, Джош не отличается хорошим зрением, — он точно не разбирает, какого цвета его внимательные омуты: зелёные или же всё-таки тёмные. Грабитель говорит, Джош чувствует себя настолько легко, что его сейчас вырвет от этой лёгкости, у него закружилась голова, пальцы отпустили мобильник, устройство заскользило в дырку в джинсах, почувствовав свободу от оков пальцев. Грабитель говорит: — Покажи свои руки, — его голос почему-то дрожит, а продавец, который собирал деньги, он остановился, подняв свои поблеклые и влажноватые глаза на грабителя, который даже отвернулся от парня, смотря в упор на Джоша, но пистолет всё ещё направлен в сторону продавца. Одна рука Джоша всё ещё в кармане, его пальцы словили тремор, Джош пытается не плакать с того чувства, что ему сейчас так легко. Грабитель повторяет, но его голос дрожит ощутимее, словно по его щекам текут слёзы, которые впитываются в ткань маски, они остаются только на внутренней стороне — они не будут видны окружающим, Джош даже завидует. — Руки! — кричит он. Продавец за прилавком мешкает и опускает свои под стойку, собираясь вызвать полицию. — Убери руки! — он тут же поворачивается к продавцу, который в эту же минуту нажимает кнопку, визжит сигнализация — честно, Джош не знал о такой — и от громкого звука, в испуге, Джош больше чем уверен, что в испуге, грабитель стреляет в сторону продавца. Джош даже в какой-то момент подумал, что пуля попала в стену, звук был таким громким, Джош всегда видел и сам стрелял лишь из пневматики. Но продавец за прилавком падает на пол. Все замирают, все в магазине замирают, ожидая чего угодно: крика, стонов, каких-либо слов, но только визг сирены разрывает стены этого небольшого помещения. Грабитель смотрит за прилавок, затем вновь на Джоша, и хватает свой рюкзак, вылетая из магазина. Джошу понадобилось всего около десяти секунд, чтобы промчаться мимо прилавка на улицу, миленький колокольчик второй раз жалобно звенит, когда дверь яростно раскрывается, ударяясь о стену. Парень вертит головой то налево, то направо, и быстро улавливает убегающую фигуру — его зрение, может, и хреновое, но не на таком расстоянии. Едкий зелёный цвет остаётся позади, Джош даже точно не может сказать, почему он бежит за этим парнем, но его ноги перемещаются с удивительной скоростью, он прямо на хвосте у этого грабителя. Парень, чувствуя преследование, немного оборачивается — ему тяжело бежать из-за портфеля за спиной, он вздрагивает и заворачивает в переулок, пытаясь быстро вскочить на пожарную лестницу, но Джош хватает его за ноги, заставляя парня упасть вниз. Они вместе оказываются на сыром асфальте — от него всё ещё пахнет влажностью — это не самый любимый запах Джоша. На парне всё ещё маска, поэтому Джош чувствует странное покалывающее чувство, когда тянется к ней, к основанию, чтобы сорвать. Но грабитель, будучи под ним, уже не старается спихнуть парня с себя — он лишь хватается за маску, натягивая ниже, не давая увидеть своё лицо. Джош хмурит тонкие выгнутые брови, не понимая, что тому уже терять, Джош мог бы уже вызвать полицию, поэтому парень уже в ловушке, а то, что он скрывает лицо — ничем ему не поможет. — Нет! — он шипит почему-то сквозь зубы, его всё же тёмные глаза под чёрной маской бегают во все стороны, он точно избегает зрительного контакта, когда Джош в свою очередь пытается его найти. Джош сильнее, он чувствует, поэтому прижимает чужие, даже худощавые руки к мокрому, грязному асфальту, впечатывая тело в него. Тёмные глаза грабителя останавливаются на его лице, Джош наконец-то заглядывает в тёмные омуты — ему не нравится это слово. Глаза грабителя мокрые, теперь цветоволосый точно уверен, что на внутренней стороне маски спрятаны слёзы. Белки глаз красные, тонкие нити не доходят до радужки, но парень всё ещё плачет и плачет. Джош чувствует лёгкость и тоже хочет плакать. — Ты побежал за мной… — он хлюпает носом, Джошу кажется, что он видит перед собой мальчишку, возрастом, ну как Джордан; грабитель продолжает: — потому что я ограбил магазин? Джош почти кивает, но слышит продолжение. Лучше бы он его не слышал. — Или потому, что мы соулмейты? Джош отползает с парня, он садится на мокрый асфальт — даже не сможет припомнить, когда шёл дождь — он смотрит на сидящего напротив неудачного грабителя, понимая, что неудачник тут он сам. На парне всё ещё маска, Джош видит только губы и глаза, он слышит издали сирену полицейской машины. — Мы не можем быть соулмейтами, — кажется, губы Джоша почти не шевелятся, но парень все равно слышит, он горько, по-настоящему горько усмехается, его губы кривятся под тканевой маской. — Можем. Джош чувствует, как мелкие песчинки, грязь, осколки размером с приставкой нано- врезаются в его ладони, как будто хотят просочиться по его кожу, оставляя там свои шрамы, свою грязь которая пустит по его крови осложнение, он будет гнить, гнить изнутри в прямом смысле. Он собирает ногтями ту самую грязь с асфальта, хочет отряхнуть руки о джинсы, потому что они уже грязные, вся их задняя сторона мокроватая и в песке, но он останавливает себя, достаёт телефон из кармана, натыкаясь на полный страха взгляд грабителя. На нём всё ещё маска и он шепчет: — Пожалуйста, не вызывай копов, — он молит, — я хочу прожить две недели на свободе, — Джошу хочется жить, потому что нет, этот парень врёт, не будет никаких последних недель. У него остаётся всего полчаса до поезда, и остаток своей жизни он проведёт в своём втором родном городе. У него нет никаких последних двух недель. Джош отряхивает джинсы, будучи уже на своих двоих, поправляет лёгкий рюкзак, выходя из переулка, не смотря больше в сторону того парня, он движется в сторону вокзала. Легкость покидает его тело — слабость наполняет, когда он садится в своё купе, поезд ещё не трогается, механический голос сообщает, что отправка через десять минут. На перроне стоят курящие и прощающиеся люди, Джош смотрит в окно, он пилит стекло глазами, натыкаясь в нём на своё отражение. У него завтра нет первых пар, ему в университет только к двенадцати дня. Он отворачивается от перрона, смотря на телефон в своих руках и скрученные наушники — один из них звучит слабовато, шумит — у него нет желания слушать музыку, отбивать ритм ногой, смотреть за мелькающими видами за окном, он их знает, ему ехать до другого города час, может, чуть больше. Когда до отправки остаётся две минуты, люди заходят в поезд, садятся на свои места, выкидывают сигареты в урны — здесь нельзя сорить, поэтому все дохрена приличные, кажется, последний человек заходит, переступает ступеньку, дабы зайти в вагон и пройти к своему месту, как Джош вскакивает, наушники валятся с его колен, он даже не замечает, парочка человек, что сидели рядом, говорят ему о потере, но он уже спрыгивает со ступенек, оказываясь на привычном перроне. Он шагает к тому переулку, слышит гудок поезда — он совсем недалеко от вокзала, но он идёт в тот переулок, как будто парень с деньгами в красном портфеле и грабительской маске будет всё ещё там. Будет сидеть на сыром асфальте, тянуть вниз ткань на лице, не желая оголять свою кожу. Джош стоит напротив переулка, конечно, его там не будет, он в паре кварталов ограбил магазин, вынеся половину кассы и ранив продавца, поэтому парень будет уже далеко. Джош ощущал непонятное покалывающее чувство в груди, он вышел из закоулка, делая шаги в противоположную сторону от магазина, где всё случилось, но также он не идёт на вокзал — смысла не было, следующий поезд только ночью: где-то в двенадцать. Город медленно погружается в темень, сопровождаясь тусклым светом фонарей. Такие вещи не должны происходить резко. Такие вещи не должны были происходить вообще. Джош останавливается, в воздухе чувствуется повышенная влажность, парень садится на ближайшую лавочку, попросту пряча лицо в ладони. Он проводит указательными пальцами вдоль своих бровей, а средними трёт глаза, трёт так сильно, что в его носу начинает щипать, и это не из-за того, что он тёр глаза так долго и сильно. Его плечи трясутся, он поднимает ладони чуть выше, натыкаясь на свои яркие кудри, и пропускает локоны между пальцами, начиная тянуть их так сильно, что казалось цветные пряди сейчас останутся у него в руках. Он кусает губы, нижнюю, верхнюю, без разбора, он просто это делает, стараясь не закричать прямо на улице — он даже не представляет своего крика, его так сильно трясёт. Короткими ногтями полосует свои щёки, спускаясь на гладко выбритый подбородок, потом к шее, думая об окольцованных вокруг неё пальцах, о том, как мелкая синяя сонная артерия будет биться под указательным пальцем, как большой будет давить на ямку между ключицами, перекрывая кислород, оставляя синяки — такие яркие. Он встаёт с лавочки, его пошатывает, он хватается за знак около дороги, до которого успел дойти на трясущихся ногах. Он идёт обратно, в тот закоулок, не веря тому, что может кого-то там встретить, он просто идёт. Там темнее, нежели на обычной улице, он включает фонарик на телефоне, делая пару шагов, смотря на пожарную лестницу, заходит за мусорные баки, светя в их сторону и удерживая себя от того, чтобы не отпрыгнуть на метр назад, когда свет упал на сидящего за одним из мутно-зелёных баков парня. Тот поднимает голову, он щурится, Джош почти смеётся с того, что на лице у парня всё та же маска. — Ты сидел здесь всё это время? — Джош не стирает слёз со щек, они влажные и блестят на свету. Тот кивает, едва заметно, но Джош заметил. — Зачем? — Рано или поздно ты бы вернулся сюда, — отвечает он, поднимаясь с асфальта. Они почти одного роста, но, кажется, парень чуть выше, всего на пару сантиметров. — Я был прав. Джош молчит и переступает с ноги на ногу. — Может, ты всё же снимешь маску? — спрашивает он. — Не на улице, — он качает головой опять. — У тебя там шрам или что? — Джош обычно так не говорит, так никто почти не говорит, но сейчас его голос дрожит, как и он весь, он выпаливает первое, что попадается «под руку». Вероятно, парень хмурится, но Джош же не видит. — Нет. Они вновь молчат, стоя друг напротив друга, смотря в глаза под светом фонарика с телефона. Джош почти хочет отвернуться, но потом открывает рот, выдавая, вероятно, самую частую фразу, когда встречаешь свою родственную душу: — Почему ты уверен, что мы соулмейты? Джошу кажется, что так быть не может. Конечно, он всегда представлял, каким мог бы быть его соулмейт и в его мыслях никогда не было парня в грабительской маске, который стоял перед ним в очереди, а затем достал из кармана пистолет. Каждый себе сам создаёт свой идеал, поэтому парень, стоящий перед Джошем, был так далёк от идеала. Джош просто не мог поверить в то, что ему останется жить две недели и с ним. — Как будто ты сам не чувствуешь, — он огрызается и морщится. Видимо, он сам недоволен раскладом. Он делает пару шагов к пожарной лестнице, подпрыгивает, высоко, хватается тонкими руками за перила, подтягиваясь, Джош даже удивляется. Джош почему-то следует за ним. Его поезд уйдёт в двенадцать часов ночи.

***

Комната настолько маленькая и пустая, что Джошу непривычно. Парень сел на матрас, размещённый посередине комнаты, на нём пара проженных дырок и неаккуратно смято одеяло, подушки примяты. Рядом лежит потрёпанный планшет, в розетку воткнуто зарядное устройство, неподалеку лежит книга страницами вниз, шторы — они непонятно тёмного цвета, полностью закрывают сквозящее окно, как и свет месяца, что изредка выглядывает из-под облаков. Джош переступает с ноги на ногу, его глаза цепляются за красный рюкзак, что теперь мирно лежит в углу комнаты, как будто в нём нет нескольких десятков, а может и сотен долларов. Парень поджал к себе колени, обхватив их руками, стянув с ног кроссовки, они теперь около матраса, один из них на боку. Его носки тоже красные, Джош почти старается не удивляться, в комнате свет выключен, и Джош тоже выключает фонарик на телефоне, позволяя помещению опуститься во мрак. Джош подходит к матрасу, он садится прямо рядом с парнем, но его ноги ещё на дощатом полу, он смотрит на носки своих вансов. — Джош, — произносит Дан. Парень молчит, но потом выдаёт краткое: — Тайлер. Джош тоже стягивает с себя обувь, забираясь с ногами на чужой матрас. — Что будем делать, Тайлер? Тот качает головой — который раз за этот вечер. На часах всего лишь восемь, Джош даже не в курсе, как быстро прошло время. — Давай украдём машину и рванём к океану? — усмехается Тайлер. Джош лишь говорит: — А мы успеем за две недели? — Мы можем постараться, — понуро кивает Тайлер, на нём всё ещё маска, Джош хотел бы тоже оказаться в маске, чтобы его слёзы впитывала внутренняя сторона ткани, забирая все слёзы со щёк. Ему так легко. Он сидит на матрасе в затхлой квартире, рядом со страннейшим человеком в своей жизни, ощущая воздушное ощущение в грудине, он может закрывать глаза, не думая, что завтра ему опять придётся опасаться неизвестно чего. Он уже в (не)безопасности.

***

В двенадцать его поезд, Джоша в нём нет. В двенадцать часов вечера он спускается по пожарной лестнице вниз, прыгая на всё ещё мокрый асфальт, шагая за парнем в той же маске. Тайлер знает, куда идти, он говорил про то, чтобы украсть машину и свалить. Джоша немного колотит от этой мысли, но он делает твёрдые шаги, следуя за парнем. Они не идут в ту сторону, где оживлённые улицы их города, где находят клубы и кафе, где ночью начинается жизнь, яркая, такая неоновая. Они минуют её, останавливаясь в подворотнях. Тайлер идёт к чужой машине. О, Боже, он действительно собирается это сделать? — Ты собираешься вскрыть машину? — чуть вскрикивает Джош. — Если повезёт, — Тайлер неопределённо пожимает плечами, такое расплывчатое действие. Им везёт. Им определённо везёт, потому что Тайлер хороший водитель. Джош сидит на пассажирском сидении, смотря вперёд, оглядывая каждый мелькающий фонарь, провожая их тусклым взглядом. На Тайлере почему-то всё ещё маска, но Джош не спрашивает.

***

Джоша практически разрывает токсичное зарево, когда они на рассвете останавливаются во вшивом мотеле где-то за пределами штата Огайо, они пересекли его где-то час назад, на часах около шести утра, крошечные желтоватые проблески на небе начали проявляться, словно на фотобумаге, опущенной в воду. Они даже не паркуются около мотеля, здесь небольшой пригород, поэтому машина между домов не привлекает внимания. Джош не разговаривает с Тайлером. На Тайлере маска, Джош хотел попросить её снять, когда они заходили в мотель, но на парня почти не обращают внимания, поэтому Дан сам снимает их номер лишь с одной кроватью (она даже не считается двухспальной), но когда они видят её, то думают, что смогут поместиться на ней вместе. Джош снимает с себя только ботинки, оставляя их около ножки кровати, падает в чистые простыни, утыкаясь в белоснежную подушку, стараясь не думать, сколько раз её отстирывали от пятен различной консистенции. Джош просто закрывает глаза, его ресницы дрожат, и он проваливается в сон почти моментально. Когда цветоволосый просыпается, Тайлер сопит рядом, он отвёрнут от Джоша, его сгорбленная спина, узкие позвонки почти просвечиваются сквозь футболку, а кофта парня валяется на полу, недалеко от ботинок Джоша. На Тайлере маска, поэтому парень тянется к её основанию, осторожно приподнимая вверх, оголяя первый кусочек кожи, губ касается мягкая ткань, очерчивая и падая вверх, следуя за пальцами Джоша. Дан аккуратно приподнимает голову парнишки, придерживая за затылок, через плотную чёрную ткань ощущая мягкость волос. Дальше Джош снимает маску быстрее, без заботы на то, проснётся ли Тайлер или нет. Его длинные ресницы подрагивают, губы приоткрыты, выпуская тёплый воздух. Джош засматривается, он смотрит много и внимательно, выискивая недостаток, хоть какой, почему парень так упорно прятал своё лицо под этой маской? Джош прячет маску под подушку, пихая её где-то под матрас и отворачивается, пытаясь заснуть снова. Просыпаются они вместе лишь через два часа, на улице уже близится будущий закат. Джош переворачивается на другой бок, его задница практически свисает с кровати, он натыкается на загнанный взгляд Тайлера. — Зачем ты снял маску? — спрашивает он робко, его послесонное дыхание даже не долетает до Джоша. — А зачем ты её носил? — вопросом на вопрос бьёт Джош. — Лучше бы ты до конца знал меня как того неудачного грабителя, нежели кем-то другим, — Джош пожимает плечами, потому что ему по-настоящему всё равно. — Как ты думаешь, я убил того парня? — Ты попал ему в плечо, — хмыкает Джош, он видел кровь, а парень скорей всего молчал лишь от шока. — Так что, я думаю, кровью он там не истёк, — Тайлер опускает глаза, его ресницы, кажется, касаются щёк. — Почему ты вообще решил ограбить магазин? — Мне стало интересно как это, — Тайлер не выглядит авантюристом, скорей противоположное. — И как же? — С долей адреналина. Большой долей. Джош давит в себе улыбку. — Хочешь повторить? — Ни за что.

***

Они начинают разговор в угнанной машине ночью, когда продолжают свой путь. Джошу уже звонили несколько раз, писали в социальных сетях. Поэтому телефон Джоша быстро оказывается на заднем сидении, он жалобно пиликает пару раз, потом вибрирует, а затем и вовсе затихает. Они приближаются к следующему штату, но перед границей останавливаются на заправке, Джош оплачивает бензин, покупает пару пачек крекеров и бутылку воды, и ждёт Тайлера около машины, тот выруливает с туалета спустя пару минут. Он идёт слегка сгорбившись, поглядывая по сторонам, ловя на себе недобрые взгляды нескольких водителей, куривших недалеко от заправки. Тайлер тут же натыкается на Джоша и выпрямляет спину.

***

Когда остаётся неделя, то они достигают океана. Джош хочет плакать с того, что его жизнь оборвалась настолько резко, но он не может, потому что внутри ему хорошо. Он чувствует эту легкость, он не привык, что чужая рука может сжимать его ладонь, его пальцы, чуть болезненно заламывая. Джош не может сдержать свой порыв, поэтому опускает свои губы на чужие, когда они стоят около воды, на песке, который, вероятно, давным-давно прижился в их ботинках. Джош опускает свою руку на шею парня, проходясь кончиками пальцев по позвонкам, нажимая на каждый, тем самым притягивая парнишку к себе. Руки Тайлера сжимаются на чужом воротнике, затем он сам целует в ответ, сильнее, яростнее, толкая в сторону машины, которая осталась за пределами пляжа. Джош понимает, чего хочет Тайлер, но останавливает его, отодвигая парня, смотря, как тот хлопает ресницами, не понимая действий Дана. Но Джош стягивает с себя кофту с длинным рукавом, ёжась от осеннего ветра, сейчас только октябрь, но около океана ещё не так и холодно. Но на улице стоит крепкая ночь, над ними светят звёзды ярко, они соединяются в привычные созвездия, которые обычно видны лишь в книгах, но никак не на небесном полотне. Джош стягивает с себя ботинки, они черпают ещё больше песка, а сам парень идёт к океану. Тайлер смотрит на цветастого около минуты и повторяет его действия, шагая за Джошем к воде. Вода холодная настолько, что зубы начинают стучать буквально через пару минут пребывания в океане, их губы синеют, поэтому Тайлер соединяет их снова и снова, касаясь стучащими зубами чужих губ, прикусывая их, раздирая до мелких ран. Теперь Джош соглашается идти за Тайлером в машину. Они мокрые, с волос капает солёная вода, их одежда всё также лежит в песке, будучи замурованной под ним, как под землёй. Парни оказываются на задних сидениях, Джош поднимает руку, пытаясь ухватиться за что-нибудь, ладонь неловко скользит по стеклу, оставляя мокрые отпечатки, а в будущем — разводы. Но он ухватывается за спинку водительского сидения, его узкие губы превращаются в идеальную букву О, когда Тайлер находит точку, заставляющую делать его губы такими. На улице снова светает, осталось меньше недели. Они лежат уже на пляже, накрывшись каким-то странным покрывалом из багажника машины, песчинки неприятно покалывают спины. Оба понимают, что всё закончится здесь. Джош наконец-то позволяет плакать. А у Тайлера нет той самой маски, что спрятана под матрас в том мотеле, чтобы она глотала слёзы вместо него.