кокосовые акулы

Лиза — немаленькая девочка. Она целый пазл, кинематографично сложенный, смотришь — и вроде бы картинка. Лиза складывает из кусочков себя автопортрет и любуется результатом, шлифует неточности, ламинирует каждую собственную фразу, чтобы звучать так, как будто бы это все выходит из неё совершенно естественным путём — с потом и другими жидкостями. Никто не говорит ей быть осторожнее, поэтому она ведёт себя настолько осторожно, насколько позволяет жизнь в мегаполисе. Мегаполис — ебаное слово, потому что на самом деле Лиза, блять, живет только в своём районе и иногда, когда с горы посвистывает рак, высовывает свой маленький нос в центр. И дело даже не в том, что она больше не-видеоблогер, не-контентмейкер, не-хуйпоймиктоскамерой, ей просто все время оказывается незачем выходить. Еда? Не проблема — только вбей номер кредитки на этом почти подозрительном сайте. Развлечение? Никто ещё не успел запретить скидки в стиме. Снятие напряжения? Иногда даже блокировку порнхаба обходить становится не лень. Вы никогда не замечали, что все всегда сводится к вашей кредитной карте? Да и с другой стороны, ей вполне хватает компании самой себя, совершенно честно, кладя руку на сердце, она вам клянётся. За какие-то совсем короткие пару лет видеоблогерства (контентмейкерства и так далее, и так далее) ей с лихвой хватило узнаваемости и признания. Хейта, конечно, тоже было хоть отбавляй, но она привычно, с толикой иронии, заталкивает эти воспоминания в кейсы и больше не открывает. Поэтому сегодня — необычный день. Не день. Ночь. Лиза плачет. У неё почти в буквальном смысле гнездо на голове — в голове — и не в том смысле, что ее закидывают яйцами (энтео идёт нахуй). Это больше похоже на то, что она не вставала с постели трое суток подряд, что мысли в ее голове крутятся и путаются, и клюют. Сегодня ночью ее мысли — птицы. Она ловит их руками, пытается схватиться хоть за одну тёплую живую тушку, но они вырываются, и поэтому Лиза плачет. Никто никогда не ставил ей диагноза. По крайней мере, в медицинскую карту. Зато мама влепила ей фактом в лицо — ты сумасшедшая, на лицо самое настоящее расстройство личности со сладкой посыпкой из депрессии. Не помогает и признание почти трёхлетней давности — «мама, мне нравятся девочки», а потом попытка суицида по-паланиковски: в запертой уборной отеля и с горсткой химикатов, разлитых в ванне. Лиза — не маленькая девочка, зато какой-то такой пафосности мышления у неё даже слишком. Она вылезает из-под тяжёлого одеяла, в холод своей хорошей квартиры, и чувствует, как ломит все тело. Лиза всхлипывает и тут же морщится — звучит по-щенячьи, слишком просто, может, ей хочется лаять, как доберман. На глаза попадается укулеле. У Лизы аж пальцы начинают зудеть — вот как ей захотелось схватить ее и прижать к себе. Провести по струнам. Лиза обещает себе загуглить, существует ли подвид объектофилии о музыкальных инструментах. Она берет гитару в руки, зажимает С и с облегчением выдыхает, чувствуя, как даже слезы сохнут на ее щеках. Как-то так Лиза и оказывается тут — на пустой улице рядом с широкой дорогой, сидя на мокрой траве и бренча по струнам. Она не поёт ничего конкретного, просто мычит мелодию и иногда провожает взглядом несущиеся машины. Какой сумасшедший будет ехать меньше ста в час в такую позднюю ночь? Вокруг настолько умиротворённо-пусто, что Лиза даже удивляется, когда из-за угла внезапно появляется силуэт. Птицы в ее голове начинают биться сильнее, и она ударяет себя кулаком по макушке. Силуэт медленно превращается в мужчину — парня. Он идёт немного пошатываясь и держится за голову. Когда его лицо попадает под свет фонаря, Лиза замечает огромный синяк под глазом и слишком уж расфокусированный взгляд. Она не то чтобы хочет привлечь внимание, не то чтобы она узнала в нем знакомого (хотя где-то это лицо мелькало, просто однозначно), но играть начинает громче, да и, что уж там, почему бы и не спеть. Проходя мимо неё, парень морщится (скорее всего, на громкий звук), и Лиза злорадствует — похмелье. Он красивый, как бы невзначай подмечает она. Белая кожа и яркие, как будто отретушированные, глазища. Ну она точно его где-то видела, не может же ей казаться. Лиза поёт. Это какая-то глупая песня, она выучила ее просто так — чтобы посмеяться, вот только смеяться больше почему-то не приходилось, разве что истерично, самой с собой, под душем. — Coconut, coconut sharks in the water, — парень расплывается в пьяной усмешке. — Не поздно? — слышит Лиза и пожимает плечами, не отрывая взгляд от травы и точно обламывая тот романтичный момент с они-влюбились-с-первого-взгляда. — Тот же вопрос. — Мне хотя бы есть восемнадцать, — хихикает парень. Лиза закатывает глаза и поправляет капюшон движением головы, пряча своё гнездо подальше. — Выглядишь отвратно, — говорит она вместо ответа. Теперь он уже пожимает плечами подходит ближе, тяжело дыша. Ему, должно быть, и правда херово пришлось. — Кто бы говорил, — он садится рядом с ней на мокрую траву. Она не против, но все равно отодвигается — от неё стопроцентно пахнет не шанелем. Они сидят так почти в тишине. Лиза наигрывает мелодию, но не поёт, даже не мычит под нос. Внезапно парень выдаёт: — Вот будь ты влогером, — он потирает переносицу, — ты бы въебала парню, который публично гонит на твой канал? Лиза сдерживает смешок, потому что этот парень, должно быть, и не понимает всей комичности ситуации, спрашивая такие вещи. Но ей не хочется раскрывать все карты раньше времени, поэтому она делает серьёзное лицо. — Драться — это не клево, — и парень хмурится на последнее слово, так, как будто бы уже где-то слышал, испытывая в груди это ощущение, словно забыл что-то очень важное и никак не может вспомнить. В конце концов, он отмахивается. — Я тоже так считаю, — посмеивается он. — Поэтому въебали мне, а не наоборот. Повисает тишина. От парня пахнет алкоголем. Лиза скучает по алкоголю — ей почти хочется наклониться вперёд и почувствовать хотя бы привкус. Не алкоголя. Поэтому Лиза делает непозволительную для трёх ночи вещь — она кладёт голову на его плечо и начинает думать. Птицы отпускаются вместе с ней. Это неплохое развлечение — накручивать себя до тех пор, пока не расплачешься. Лиза официально объявляет эту ночь ночью слез-маленькой-девочки с некогда огромными амбициями. Парень хмыкает и забирает у неё укулеле из рук, так, просто чтобы подержать. Проходит непонятно сколько времени, прежде чем Лиза встает на ноги и поворачивается к дому. — Стой! — слышит она себе вслед. Поворачивается обратно и строит из себя удивлённую невинную овечку. — Ты далеко живёшь? — В трёх кварталах, — и в тайне надеется, что он попросится пойти с ней. Глушит в себе мысли, что ей, с этой стороны, хорошо и одной. — Можно мне… — он в неопределённом жесте указывает на свой внешний вид, и Лиза кивает. Его лицо тут же освещает благодарная улыбка, и Лиза врет себе, что не влюбляется. Она лёгким потряхиванием успокаивает птиц в голове. Они доходят быстро, и Лизе, если честно, вообще не стыдно за бардак. В конце концов, на ней была толстовка, не стиранная с момента покупки, этот побитый должен был знать, на что идёт. — Есть будешь? — спрашивает она, хотя предложить может только чай с баранками. — Может, только чай? — и Лиза кивает, доставая из раковины грязные кружки. Она, впрочем, сперва моет их. Вода в чайнике кипит, и они сидят друг напротив друга. — Как тебя зовут? — спрашивает он и незаметно оглядывает обшарпанную кухню. Хорошая квартира не равняется хорошему ремонту. Лиза говорит: — Лиза. Он улыбается и чуть не протягивает руку. — Я Юлик. Теперь они оба чувствуют это в животе. Это отвратительно-мерзкое чувство, как после жесткой попойки — ты припоминаешь, но никак не можешь назвать что. Чай у Лизы получается неплохо — поэтому допивается он в считанные минуты, и вот они уже сидят в тишине, пропитанной неловкостью. — Мне лечь на полу? — спрашивает Юлик, пробегаясь пальцами по своим каштановым волосам. Лиза следит за этим, потому что, ну, вдруг у него там тоже гнездо или ещё чего. — Если хочешь, — пожимает плечами она и смотрит на свою тёплую кровать. — Глянем что-нибудь? Кино — всегда спасение. Они смотрят Бойцовский Клуб через ее когда-то рабочий ноутбук. Лиза не смотрит фильм, она смотрит на Юлика и закусывает губу, совершенно по-девчачьи встряхивает волосами. Он переводит на неё вопросительный взгляд, и она не отворачивается. Они смотрят друг на друга — разбитые, грустные, потерянные и за секунду от того чтобы влюбиться. Между ними — воздух. Лизе хочется плакать. — Ты не против, если-, — начинает Юлик, гулко сглатывая, и Лиза снова кивает, даже не дослушивая предложение. На заднем фоне бормочет Брэд Питт. Юлик осторожно наклоняется, медленно прикрывает глаза и аккуратно касается губами чужих губ, кладя ладонь ей на плечо. Лиза задерживает дыхание и неосознанно подрагивает. Из какого фильма они, собственно говоря, украли этот момент? Он целуется тупо — очень медленно, нежно, и она ненавидит это, потому что так остаётся время подумать. Сами взгляните: незнакомый парень в ее квартире, а она его ещё и целует. Мама бы осталась недовольна. Или наоборот, это уже как посмотреть. Зато Лиза чувствует вкус алкоголя у него на языке, он скользит рукой выше и накрывает ее щеку — ей даже хочется фыркнуть, вот до чего все сентиментально. Юлик отстраняется. — Круто, — выдыхает он, и Лиза тупо улыбается. Они снова сидят друг напротив друга, теперь уже на кровати, и смотрят. — Повторим? Лиза не стирает улыбку с лица и уже в третий раз за вечер только кивает, заглушая звуками поцелуев громкое гаркание у себя в голове. Они засыпают прямо так, в одежде, Лиза прижимается щекой к груди Юлика, как будто они познакомились вовсе не пять часов назад, и Юлик дышит ровно, утыкаясь носом в ее макушку. Лиза думает, что, пожалуй, это не самое худшее, что могло с ней произойти и старательно отмахивается от мыслей о том, что она вообще-то — сумасшедшая одиночка, что ей ни к чему лишние уши и лишний багаж. Что если так пойдёт и дальше, ей даже, наверное, придётся выходить из дома. Она об этом не думает. Она закрывает глаза и позволяет себе заснуть. Когда Лиза просыпается — а просыпается она рано, хоть и спала хорошо — за окном день. Ее мысли больше не похожи на гнездо, это все больше напоминает морской штиль. Все проясняется. Она смотрит на парня в своей кровати, чьи ресницы трогательно подрагивают, и чуть не выпускает громкий смешок. Смутно припоминаются авито, паблики, Лиза хихикает, а не плачет, опрокидываясь на спину, и Юлик тут же вскакивает, распахивая глаза. Они смотрят друг на друга, и Лиза вдруг поднимается и быстро чмокает его в губы. — Авэ, — улыбается она. Юлик тоже улыбается и щурится. — С вами Юлик, — заканчивает он и самодовольно облокачивается на стену. — Приятно познакомиться, — кивает Лиза и протягивает ему руку. Следующее слово они говорят вместе и одновременно, — Лиззка.