Дисперсия

Ема раскрывает глаза, чуть только ощутив прикосновения на собственных коленях — она щурится и, стараясь выглядеть только-только проснувшейся, хочет заговорить. — Не притворяйся, ты давно не спишь, — голос женский, и Ема заинтересованно смотрит на ту, что обрабатывает ее колени с тщательностью. Она таращится на Наташу, а та смеется, продолжая бинтовать правую ногу Емы. — Что, оставили тебя наши герои? Говорят, ты отличилась в баре… — Который час? — схватившись за голову, спрашивает Ема, стараясь делать вид, что она плохо понимает, что происходит вокруг. Наташа сильнее затягивает бинт на правом колене, и Ема подавляет вскрик. — Ау, — тихо шипит она, и Наташа садится рядом на кровати, вздыхая. — Час ночи, — говорит она честно. — Ты спала десять часов. Даже девять, если учитывать, что час ты просто делала вид, что спала, — Наташа заправляет рыжие кудри за ухо и смотрит на Ему своими проникновенными зелеными глазами. — Ничего не хочешь рассказать? — Рассказать? — Ема понимает, что Наташа намекает ей на историю с ГИДРОЙ, но все равно продолжает корчить из себя дурочку. — Как я поранила колени? — Да-а, — потупившись и выдохнув, словно мужчина, кивает Наташа. — Расскажи, а-то Клинт не признает, что все случилось по его вине. Ема затравленно смеется, словно из-под палки, и это можно легко заметить — Наташе бы бить тревогу и вязать Ему на канаты, но вместо того она садится ближе и кладет руки на связку ладоней Емы. — Послушай, Ема… — начинает она каким-то психологическим голосом, и Ема пучит глаза, смотря на Наташу с нескрываемым изумлением: глаза так и лезут из орбит, а брови уже подпирают линию роста красных волос. — Да ничего страшного не случилось, — тут же виноватым тоном начинает заливать Ема, пытаясь оправдать и себя, и Клинта со Стивом. — Просто я заглянула в бар, а увидела там Стива и Клинта, которые попали в передрягу… Вот и решила помочь, — она неловко почесывает затылок, а Наташа, скрывая недоверчивость, щурится и смеется. — Стив сказал, что ты полила всех пеной из огнетушителя, — говорит она притворно добрым голосом, и Ема тянет из себя ответную улыбочку — дежурную, деревянную, какую-то ненастоящую. Наташа гладит ее по рукам, словно готовя к чему-то очень плохому, о чем в приличном обществе говорить вслух не принято, и Ема пропускает по спине стаю болезненных мурашек, а боль от разодранных колен как-то сама собой отпадает. — Да, да-а, — тянет Ема натянутым голосом. — Такое было, было, — словно бы речь, состоящая из одних повторов, способна отсрочить болезненный момент истины, говорит Ема, пытаясь выглядеть естественно. Ей не впервой с кем-то говорить в таких тонах, но сейчас она чувствует себя особенно неловко, будто Наташа видит ее насквозь, словно она выворачивает ее душу наизнанку, вглядываясь в ее глаза своими — зелеными, бездонными, змеиными и опасными. Ема тактично кашляет, осторожно и ненавязчиво высвобождая свои ладони из рук Наташи. — Хочешь есть? Можем поужинать вместе — все наши уже отъелись, — Наташа словно пытается втереться к ней в доверие, и Ема лукаво улыбается, на этот раз в самом деле зная свое превосходство — о том, что она знает об осведомленности «Мстителей», Наташа и не догадывается, и никто из «Мстителей» тоже — Ема встает на ноги, осторожно держась за колени, и окидывает комнату каким-то заискивающим взглядом. — Нет, спасибо, я бы не отказалась от сигареты, нужно их поискать, так что… — Еме не особо не ловко заканчивать этот ни к чему не ведущий диалог, она лишь выяснила для себя одну важную вещь — лучший агент мира теперь будет пытаться вывести ее на чистую воду. Ну, а она, в свою очередь, будет противостоять этому всеми правдами и неправдами. Ема улыбается, и Наташа понятливо шагает к двери, не оборачиваясь, но на ходу бросая: — Если передумаешь — ты знаешь, где меня найти… На самом деле Ема не знает, где искать Наташу в этой огромной башне Старка, поэтому она просто захлопывает дверь и начинает вытряхать из своей сумки сигареты — они выпадывают следом за складным зеркальцем, и Ема тянет их, обшаривая карманы штанов — зажигалка на месте. С выдохом Ема открывает окно и ищет телефон — проверяет «входящие» звонки и успокаивается, когда не видит ни одного. Значит, Ричард не звонил — пока можно расслабиться и приступить ко второй части плана. Ема углубляется в свои мысли, пытаясь восстановить пошагово природу своих способностей — Ричард сказал, что все они основаны на почве интимных отношений. Значит ли это, что она может украсть чьи-то способности, просто поцеловав его? Ема задумывается над этим и даже не замечает, как огонек тлеющей сигареты обжигает ее палец. — Черт! — выругивается Ема, отдернув руку и выронив окурок в открытое окно — сигарета улетает в недра темноты ночного Нью-Йорка, и Ема со вздохом закрывает окно, не сильно опечаленная такой утратой. Она твердо верит, что, закончив эту непростую миссию, сможет выкупить свою жизнь из лап коварной ГИДРЫ и зажить новой, правильной. С планами и отпусками, которые будут приносить только радость, а не проблемы и «Мстителей» на хвосте. Ема вспоминает все, что можно, из того, что рассказывал о Тони Брюс — постоянно с красотками, сорит деньгами налево и направо, часами пропадает в мастерской… Ема покрепче затягивает пояс на шортах и, расстегнув молнию и поправив грудь в симпатичном вырезе, смело идет искать лестницу на самый нижний этаж этой чертовой башни. Спустя час скитаний по коридорам и лестницам, Ема натыкается на дверь, ведущую куда-то вниз, и без колебаний ступает на ступени, ведущие в темноту. Она идет вниз довольно долго по ее собственным меркам, а когда останавливается, видит только широкий подвал, обставленный машинами, мониторами и столами, на которых валяются кипы бумаг. Ема хочет присвистнуть, но останавливается, заметив Тони, лежащим на одном из столов — на руке его кусок брони от костюма, а сам он, разглядывая свои бронированные пальцы, смотрит на них с заворожением. — Эй, Старк! Мистер Старк! — сама себя поправляет Ема, проходя вглубь хорошо освещенной мастерской. — Без звука, — говорит Тони, заметив приближающуюся к нему Ему. В мастерской становится так тихо, что Ема слышит эхо собственных шагов. — Что-то хотела, Ема? — будничным тоном спрашивает Старк, присаживаясь на столе и закидывая ногу на ногу. Ема останавливается рядом, оглядывая все восхищенными глазами. — Нет, просто хотела поблагодарить тебя за то, что спас… — на автомате выговаривает она и спохватывается секундой позже: — То есть, хотела поблагодарить Вас, мистер Старк, за то, что спасли мою жизнь… — она чувствует, как краснеет, словно пятнадцатилетняя школьница рядом со своим кумиром, а Тони усмехается своими глазами, рассматривая ее со всех сторон. — У Бартона есть вкус, — наконец, прервав тишину, говорит он, и сначала Ема не понимает, а затем, вспомнив о своем умопомрачительном декольте, краснеет еще больше. — Это новая пудра? В цвет твоим волосам? — ухмыляется Тони, и Ема отворачивается, чтобы не смутиться еще больше. — Спасибо Вам, мистер Старк, — выдавливает она сухим голосом, сама с себя не понимая, почему она так краснеет и робеет в обществе Тони. Зато самому Тони это, похоже, дико нравится — он спрыгивает со стола и проходит мимо Емы, касаясь ее руками словно невзначай. — Извинения принимаются, — говорит он. — Что-то еще? — он снимает броню со своей руки и роется в бумагах, пока Ема не может придумать, к чему бы приурочить этот невинный диалог, который должен стать ее оружием. — Уже слышали, что случилось сегодня днем? — не придумав ничего лучше, спрашивает Ема, разглядывая наваленные кучей бумаги на столах Старка. Он поворачивается к ней через плечо и смотрит на забинтованные колени. — Да, — он снова усмехается и облизывает нижнюю губу. — Ты повеселилась с Бартоном и Кэпом, — и все бы хорошо, если бы в его словах не было подтекста, от которого Ема прикрывает щеки ладонями, чувствуя собственный жар. Ей стыдно за то, что она хочет сделать. Ей стыдно за то, что она вообще стоит здесь, в мастерской Тони Старка, и пытается завязать с ним диалог. — Ну… Не то чтобы повеселились… — лепечет она невинным голосом. — Бартон мне все рассказал! — подмигивает Тони, не обращая внимания на ее детский лепет скромным охрипшим голосом. — Ты появилась, как героиня комиксов, и обкончала всех пеной из огнетушителя… — Тони еле сдерживает смешок, а Ема решает играть по его правилам — она смело и без спросу садится на стол, закидывая ногу на ногу. — Жаль, что Вас там не было, мистер Старк, — она наигранно вздыхает, смахивая со лба прядь влажных красных волос, и Тони скользит глазами по ее декольте, верно, желая потрогать. — Было жа-а-арко… — в полустоне запрокинув голову назад, говорит Ема и невинно хлопает глазами, отгоняя от себя жару взмахами руки. — Жарко? — переспрашивает Тони, облизнув пересохшие губы и полностью развернувшись к Еме: он смотрит на нее, скользит взглядом по стройной шее и ключицам, по алым кудрям волос на плечах, по вырезу декольте и ложбинке груди, по разбитым забинтованным коленям… И в голове Тони мельком проскакивает мысль, что он поклялся себе не изменять Пеппер, но все это меркнет, как только Ема меняет ноги местами, ненадолго расставив их на всю ширину. — Да, очень жарко, — она накручивает на палец прядь волос и про себя думает, что на этот дешевый прием никто давно уже не покупается, но Тони подходит ближе небольшими шагами. — Надеюсь, сейчас тебе не жарко — у меня тут много бумаг, которых я бы не хотел спалить, — он уже теперь даже не смеется, а тон его полностью серьезен, хоть в нем и до сих пор проглядывается высокомерие и юмор. Ема смотрит на него с поволокой, томным взглядом окидывая его плечи и бородку. — Кажется, не я одна тут готова загореть… — Ема отлично умеет анализировать, но сейчас анализ ситуации у нее основан только на интуиции: Ема щурится, сглатывает, и слюна прокатывается по сухому горлу с каким-то больным предвкушением. Тони делает еще один шаг навстречу к ней. — Я уже ищу огнетушитель… — смотря ей прямо в глаза, низким голосом говорит Тони. И Ема сдерживает смех внутри себя, хотя прекрасно понимает, что сейчас ей будет не до шуток — она сглатывает специально, шумно, громко, жадно, с наслаждением, чтобы кадык у Старка тоже дернулся вверх и вниз. Тони замирает напротив нее, укладывая руки на ее забинтованные колени. — Чтобы я обкончала Вас пеной, мистер Старк?.. — спрашивает Ема, глядя в его глаза, а сама понимает, что нет уже права на ошибку, и нет уже права на то, чтобы все отменить — Тони замирает, поглаживая ее ноги своими шершавыми ладонями, и Ема теряется от сердцебиения в груди — ух, ты, мистер Старк! — Чтобы ты просто меня обкончала… — отвечает он одними губами, хватая ее за затылок. Ема непроизвольно расставляет ноги шире, и Тони вжимает ее в стол, нависнув сверху. Они словно срываются с цепи — Тони целует ее губы так жарко и страстно, что в глазах мутится о обоих, и Ема даже успевает шире открывать рот и негромко постанывать, отвечая на его умелый, взрослый, миллиардерский поцелуй. Еме мало воздуха, она хватает Старка за плечи, пока он гуляет руками по ее спине, стараясь задрать безрукавку повыше, но оба понимают, что дальше это зайти не должно… Ема чувствует странное покалывание в области губ, которое постепенно перерастает вдоль по всему телу, распространяясь в крови к каждой клетке — Ема распахивает глаза и отталкивает Тони от себя. — Обкончала? — ехидно спрашивает она, сама не ожидавшая от себя такого. — Вполне, — усмехается Старк, обтирая губы ладонью. Они смотрят друг на друга несколько бесконечно долгих мгновений, а затем Ема вскакивает на ноги и с ветром уносится прочь, чувствуя слабость в ногах и легкое головокружение. Она взлетает вверх по лестнице, чувствуя, словно под головной коркой копашатся мелкие червяки, а сама хватается за виски и припадает к стене — дыхание сбивается, пульс учащается… Ема закатывает глаза, заслышав шаги позади. — Эй, звезда наша! Уже встала? — Бартон? — Ема с раздражением смотрит на него, сама не понимая, откуда могла взяться такая неприязнь к, казалось бы, симпатичному ей Клинту. — Научись шутить — возьми у Наташи сборник русских анекдотов, много для себя почерпнешь… — умом Ема понимает, что это не ее слова, но сердцем, кажется, она желает заткнуть неудачному шутнику рот всеми возможными способами. — Ого, видно, не один я по голове получил, — щурится Клинт. — Погоди… Погоди, Бартон… — Ема хватается за виски и тяжело дышит, сильно жмуря глаза. Все тело горит, пока на губах все еще стоит вкус поцелуя от Тони. Она распахивает глаза так же резко, как и на том столе, лежа под Старком, а в уме все проясняется. — Спроси меня — сколько расстояние от Марса до Нептуна? — Чего-о-о? — изумленно тянет сонный Бартон. — Чего спросить? — Спроси, это легче, чем клепать несмешные шутки! — огрызается Ема с резкостью, и Бартон хмыкает. — Сколько расстояние от Марса до Нептуна? — Четыре тысячи двести шестьдесят девять и один миллиард километров… — Ема ошарашенно глядит на свои руки: ум Старка? Да не вопрос, ребята! Поиграем, «Мстители»? Я веду…