Против Системы

Холодный дождь за окном лил как из ведра. Кажется, так когда-то как любили говорить на Земле? Впрочем, откуда ему было доподлинно знать это?.. За стеной мутной, почти ледяной воды едва различались словно смазанные очертания соседнего корпуса школы — там сейчас шли занятия у младших классов, только-только начавших учиться и совсем недавно сумевших более-менее приспособиться к произошедшими в их жизни изменениями, ведь поступление в среднюю школу, особенно если там учили будущих Карателей, всегда было событием, выбивающим из привычной колеи. Вслед за яркими вспышками молний наступала леденящая душу, оглушающая, какая-то ватная тишина. Проходило секунд десять тревожного и восторженного ожидания, всего семь-восемь ударов сердца, прежде чем с оглушительным треском раздавался гром… Несколько возмущённых голосов в несколько грубой форме попросили его закрыть окно, чтобы не впускать холод в кабинет, но юноша просто пропустил их слова мимо ушей — ему-то открытое окно точно не доставляло никаких неудобств. Поэтому, стало быть, все старались держаться подальше от него, через которое в помещение врывался прохладный, свежий ветерок. Но он другой. Парень наслаждался грозой. Её спустившейся на беспокойный, суетливый и шумный город тьмой. Наверное, таких, как он, не зря давно-давно прозвали «Порождениями Молнии и Самой Смерти». Насчёт второго парень не был уверен, не доводилось как-то проверять сие утверждение, но дождь — его стихия. По крайней мере в большинстве случаев он невероятно походил на его настроение. Чистый воздух приятно щекотал в некоторых моментах чересчур чувствительный нос. Этот воздух… Без примеси чьих-либо запахов… Он кружил Иккингу голову, да так, что если он вдохнет побольше, то в глазах могли появиться цветные пятна — слишком непривычно было отсутствие неизбежных при их образе жизни примесей. Парень, сидел на подоконнике и, прикрыв глаза, наслаждался тем, что его никто не трогал, что от него никому ничего не нужно. Покоем. Он — одиночка, как и все Ночные Фурии. Жаловаться не приходилось… Иккинг не боялся простыть из-за сквозняка, гулявшего по всему помещению. Его иммунитет, несмотря на мнимую хилость юноши, был крепок и проверен несколькими вспышками эпидемий, пришедшими с нижних уровней города. Ох, тогда досталось всем! Главу Департамента Здравоохранения, чьи подчиненные допустили распространение по городу нескольких находившихся на изучении вирусов, сняли с должности и едва не расстреляли — его спасло лишь истинное чудо, явившееся в облике вакцины против того самого вируса. Так что бывший глава Департамента вместе с семьёй был просто выгнан (выслан?) с острова, и более о нём ничего слышно не было. В стекле окна отражался совсем молодой парень с относительно длинными растрёпанными волосами, большими чёрными крыльями, в которые тот практически завернулся, словно в кокон, прячась от злого внешнего мира. Иккинг рассматривал самого себя и поражался, насколько начинка не соответствовала своей оболочке, он же, в самом деле, казался хрупким и слабым в своей мешковатой одежде. А ведь он был сильнее любого из своих одноклассников. Сильнее и опаснее. Хвост жил своей жизнью, даже не пытаясь следовать какой-то логике, — бил по стене, по свешенной с подоконника ноге, даже пола касался. Конечно, Иккинг мог усмирить взбесившуюся конечность, но возникал вполне закономерный вопрос: а зачем? Смысла в этом не было. Учитель сильно заболел, заменить его никто не смог, а потому класс просто сидел в своём кабинете, занимаясь своими делами, разговаривая друг с другом, рисуя или делая какие-то записи. Кто-то решил повторить домашнее задание к следующему уроку, кто-то даже решил поспать. В маленьких шариках-наушниках парня играла музыка. Надо заметить, она, как и многое другое с Земли, запрещена. Впрочем, Иккинга это не волновало. У него и так многое забрали, в частности выбор собственного пути, своей судьбы, так что хоть таким образом отыграется. «В последний огненный полёт Улетают книги-птицы, Их не вернуть уже назад… Шипит змеёй мой огнемёт, Бьются крыльями страницы, Они навеки замолчат И отправятся прямо в ад! В пепел веков… Смысл жизни для меня — Рёв Симфонии Огня Я избавлю наших детей От опасных, ложных идей!»* Да… Что-то юноше это напоминало! Он даже усмехнулся, за что получил пару косых взглядов со стороны одноклассников. А, ну да. Они же не знали, что он сейчас слушал музыку, наушники же совсем не заметны, специально для таких целей разработаны были, да и нельзя было мелькать с ними в школе. Романтично… И этим он отличался от других. Иккинг никогда не был общителен. Ему было вполне комфортно в компании самого себя, да своих Жутких Жутей — Торы и Коры, которые, в свою очередь отлично умели в нужные моменты притворяться едва ли не предметами интерьера. Он не хотел показывать другим свой маленький мирок, выстроенный за годы недопонимания со стороны отца. Мирок, которым он жил и дышал, который закрыл ото всех, чтобы никто не посмел его нарушить. Его единственное спасение. И смирение. Возможно, именно поэтому у юноши было так мало друзей. По правде сказать, если как следует задуматься, их не было и вовсе — лишь приятели, товарищи да знакомые. Ему они просто не нужны. Точнее, Иккингу нужны были настоящие друзья, которым можно будет доверить собственную жизнь. Конечно, он ничего не говорил плохого про своих одноклассников, они в общих чертах все очень даже хорошие, но… Но он не хотел заставлять их общаться с ним, терпеть его странности и выходки, выдавливать из себя улыбку… Если бы он захотел, то вся школа на коленках бы перед ним ползала, ведь Иккинг — сын вождя, Наследник… Но ему это не было нужно. Так ребята хотя бы более-менее были честны в своём отношении к парнишке. Надо заметить, насмешки со стороны одноклассников не могли вывести его из душевного равновесия. Нет, не так… Они могли и очень даже сильно, но Иккинг никогда этого не показывал. Да и мало стало этих насмешек сейчас. Повзрослели, видимо, его одноклассники. Ну, это и к лучшему. Уже упоминалось — музыка, которая нравилась Иккингу, ну никак не относилась к разряду разрешённой. Но парень прекрасно знал, по крайней мере в последние лет пять, что контроль за ним не так велик, а умение обходить защиту и пароли он уже давно отточил до совершенства — развиваться и расширять свой кругозор было делом нелёгким. Он знал, где найти запрещённую литературу и музыку, картины и исторические материалы. Впрочем, на эти его выходки власти закрывали глаза. Уж не знал Иккинг, откуда такое снисхождение. Видимо, зря на отца наговаривал. Про мать парнишка вообще предпочитал не думать. Иккинг знал, что его родители, как и многие иные дети из правящих семей, сыграли свадьбу по расчету — династические браки встречались сплошь и рядом, и ничем удивительным не являлись. Однако его родителям невероятно повезло — Валка, дочь Вождя соседнего острова и родная сестра его Наследника (к величайшему сожалению жителей Берссити, не так давно тоже погибшего, и теперь почётное троноподобное кресло Вождя острова занимал его старший ребёнок — сын, двоюродный брат нашего героя), искренне сумела полюбить своего жениха, ответив на его столь же пылкие чувства. Исключительный случай. Но счастье молодых продлилось очень недолго. Когда Иккингу только-только исполнился год от роду, его мама просто исчезла — пропала без вести, а безутешный глава рода Хеддок погрузился с головой в работу, оставив осиротевшего сына на попечение его нянь-Жутей. Изначально считалось, что женщину похитили, но шло время, а никто не пытался связаться с Вождём, не стал шантажировать его или требовать выкуп. По прошествии десяти лет женщину, согласно всем правилам и законам, объявили мертвой. Группа, которую парень сейчас слушал, существовала на Земле больше тысячи лет назад. Она появилась задолго до открытия Аритума. В ней играли люди, и это нравилось Иккингу. Но, несмотря на прошедшие века, музыка гениальной группы всё ещё оставалась актуальной. Слишком меткой. К слову, парень для того, чтобы понимать о чём, собственно говоря, поётся, выучил язык страны, где существовала группа. Русский дался ему трудно, но, опять-таки, годы упорства, а этим коллективом он увлёкся уже достаточно давно, дали своё и теперь он владел этим, а так же несколькими другими языками, в совершенстве. Кстати, сегодня было пятнадцатое апреля, середина весны… Можно было бы ещё добавить, что сейчас тысяча триста пятьдесят восьмой год от колонизации Аритума или же три тысячи четыреста семьдесят третий год от рождества Христова. Самое странное, что год на Аритуме, как по заказу, был практически равен земному, лишь ненамного был длиннее. Четыреста двадцать дней было необходимо АЦ-3, тому самому газовому гиганту, чьим спутником являлся этот маленький мирок, было для того, чтобы совершить полный оборот вокруг своей крохотной, тусклой звёздочки, тоже именуемой солнцем. И именно из-за этого наименование месяцев было решено сохранить земным — видимо, аританцам, как называли себя иногда жители Аритума, оказалось проще оставить всё как есть, и пользоваться тем, что было. Многое здесь похоже на Землю, пусть он на ней и не бывал. Зато он много читал о родине их предков. Люди же являлись их предками, так? Многое им внушали с детства. Приходилось мириться с этим, делать вид, что верил, что разделял мнение Вождя и Совета Драконов. Глупое название… И ещё более глупые правила! Говорить, что они — потомки людей, и в то же время запрещать любую информацию о людских странах. Они даже не имели понятия о том, что происходило за пределами Аритума, а ведь как минимум два мира, населённых разумными существами, помимо их нелепой планетки, существовали! «Кто-то ушёл на дно, а кому-то всё равно. Погрустили, а завтра забыли, будто не были и не любили. Кто-то ушёл наверх, то есть ушёл на век, И следит, улыбаясь, за нами, сквозь глаза наших воспоминаний. Так пускай наступает холодным рассветом на нас новый день! Всё останется в этой Вселенной, всё вращается в этой Вселенной — Возвращается к нам, запуская круги на воде. Ничего не проходит бесследно, ничего не проходит бесследно!»*** Действительно, ничто и никогда не проходило бесследно, всё им когда-нибудь аукнется. Иккинг давно уже был недоволен всей этой системой, но его уж точно не спросили, её создавая. Парень усмехнулся. Рано или поздно, он уверен, дело закончится революцией. Ему только было интересно, какими будут жертвы: всё обойдётся тем, что полетят головы Советов Драконов, их наследников и приближенных, или же всё перерастет в полномасштабную гражданскую войну? Некоторое безразличие к собственной судьбе уже давно окутало юного Наследника Берка. «Я был в стороне, не против и не за», как говорилось. Если он будет открыто выступать за оппозицию (а она, несомненно, существовала, просто хорошо пряталась, а потому и оставалась до сих пор незамеченной властями), то это поставит под угрозу свободу Иккинга, а без неё парень не проживёт — как птица в клетке. С другой стороны, если он будет на стороне отца и Совета Драконов, то и сам мог стать жертвой, что тоже было малоприятным исходом. Неприемлемым, одним словом. Снова грохнуло, перед этим на миг ослепив. Все снова вздрогнули. Хотя, возможно, испуг был вызван приближающимся стуком когтей о плитку пола. Наверно, это учитель, а может и сам директор шёл решать судьбу оставшегося неприкаянным класса — отпустить ли их с уроков или назначить другое занятие вместо несостоявшегося. Иккинг, как ни странно, оказался прав. В кабинет зашёл директор Школы Карателей, отставной представитель этой весьма сложной и ответственной профессии и просто лучший друг Вождя Берка, мистер Гоббер. Однако в неформальное обстановке он разрешал Иккингу именовать себя просто дядя Пит. Продолжая смотреть в распахнутое окно, наслаждаться брызгами, попадавшими на лицо, и свежим воздухом, парень даже не повернул голову в сторону зашедшего. Об его личности Фурии сказал запах да звук в приветствии вставших учеников. Директор сообщил, что до выздоровления мистера Рокк именно он станет замещать его предмет. В ответ по классу прокатилась волна разочарованных вздохов, смешанных с недовольными восклицаниями, в суть которых Иккинг не стал себя утруждать вдаваться. Фурия же в это время со вздохом встал с насиженного места и направился к себе за парту, на ходу доставая их портфеля планшет, который он вставил в специальную подставку и нажатием нескольких кнопок связал его со Школьной Системой. Роптать, как остальной класс, смысла не было. Питер хоть и не чужой Иккингу человек, почти дядя родной, но явно не в данной ситуации, ведь он мог огрести и от отца, и от самого Пита. Достав Графическое Перо, парень стал лениво записывать под диктовку лекцию, краем сознания отмечая, что всё услышанное он уже давно знал, ведь тему им читали буквально по учебнику, который Иккинг и так знал от корки до корки. Неровные линии, выводимые на дисплее, встроенном в парту, сразу выводились на экран планшета и преобразовывались в нормальные буквы. Смешно было вспомнить, как в начальных классах у ребят даже были уроки письма… Изначально Иккингу столь архаичный способ письма казался абсурдным и глупым, но став старше, парень понял, что у тех занятий было совершенно иное назначение — развитие мелкой моторики, что, как и у людей, благотворно влияло на мыслительные процессы. Парень, машинально продолжил записывать слова учителя, однако мысли его в тот миг были очень далеко — он думал о том, что ему стоило сегодня сходить в одно местечко, купить некоторые недостающие детали для своего изобретения. Знакомые учёные поделились с Иккингом некоторыми своими разработками, но, по их словам, это было слишком расточительно, хоть и результат был весьма и весьма впечатляющим. Фурия же решил их доработать. Если у него всё получится, то новое, чрезвычайно сильное оружие появится в этом мире… Но только для ближнего боя. Хотя… Ни в коем случае нельзя было допустить, чтобы это оружие попало в руки Карателей, ведь тогда станет еще больше жертв, что-то неподумавши ляпнувших и потом бесследно исчезнувших… Простым-то гражданам это неизвестно, но он же сын Вождя. Отстранённость Фурии не сумела остаться незамеченной, а потому, вполне закономерно, последовала просьба учителя, больше на приказ похожая, повторить то, что он только что сказал, а точнее поподробнее описать растение, называемое в просторечии «драконьей мятой». — Ну… — начал Иккинг, — растёт оно, преимущественно, в горных районах, в местах, где много солнца. Очень распространена на Северном Архипелаге. Запах действует, как успокоительное. Если высушить, то можно будет добавлять в чай, лучшее средство от бессонницы… А при употреблении внутрь в свежем виде вызывает сильные галлюцинации. Привыкания не вызывает. Ну, вроде всё. — Я рассказывал не совсем про это, но и то, что тебе это известно — хорошо, — заключает Питер. Вместе с его словами слышится звонок. Фурия, как всегда, поморщился от резкого звука, ударившего по чувствительным ушам. Все стали собираться, пошли на следующий урок. Их примеру последовал и Иккинг. А следующим у них было так называемое драконоведение… Ох, Небо, за что ему это? Предмет этот, конечно, был невероятно интересным сам по себе, но ведь им рассказывали далеко не всю правду, а где-то даже нагло врали. Впрочем, вполне возможно, что исключительно только по причине собственного незнания. Например, Иккинг, во многом, проходил индивидуальную программу, а потому его одноклассники имели крайне мало представлений о возможностях Ночных Фурий. На уроках им про этих дар’ка и вовсе почти ничего не рассказывали, мотивируя это тем, что он — единственный представитель этого вида на много сотен километров вокруг. Зайдя в кабинет, парень устроился за своей партой и проделал те же манипуляции с планшетом, что и всегда. Перемена должна была длиться ещё целых пять минут, а потому время побездельничать ещё было. Иккинг без интереса изучал взглядом успевший надоесть за этот год кабинет. Вот стоял учительский стол, на нём расположились старенький компьютер, какие-то чипы, несколько ручек, так устаревших, планшет, не самый новый. На стене была прикреплена интерактивная доска. Рядом с ней стоял шкаф с множеством ячеек, в которых, это уже давно известно, хранились образцы различных тканей наших организмов, макеты костей, а так же различное оборудование для их изучения. В углу устроился скелет полудракона, и, судя по шипам на голове, это был или Змеевик, или Скрилл, но первое было намного вероятнее. Парты, стоящие тремя ровными рядами, были, естественно, обращены к доске. На каждой из пятнадцати парт стояла ячейка для Учебного Планшета, провод Школьной Системы, а так же сенсорная панель. Уставший от всего этого взгляд парня упал на красавицу Астрид, болтавшую со своей подружкой Хедер о новой модели бластеров, выдаваемой теперь Карателям по указу их главы. Ох, девчонки… Вам бы платья модные обсуждать, да сумочки из новой коллекции какого-то там дизайнера, а вы… Очередная вспышка молнии отразилась в глянцевых чешуйках крыльев Астрид. Её необычно светлая кожа в этот миг показалась Фурии ещё на несколько тонов светлее… Вообще, Хофферсоны, отпрыском которых являлась и красавица-Астрид, были исключительно образцовыми дар’ка — их род вот уже несколько сотен лет состоял исключительно из Змеевиков, а потому и внешность у них выработалась соответствующая — весьма и весьма узнаваемая. Так и хотелось сказать: порода! Особого оттенка голубая чешуя при разном освещении переливалась всеми цветами радуги, особо привлекая внимание к крыльям, казавшимся такими легкими, такими воздушными… Ещё одной немаловажной чертой этого семейства в общем и конкретно Астрид в частности были неповторимого соломенного цвета волосы и глаза цвета горного льда — такие же прозрачные и такие же холодные. Отец девушки, Финн Хофферсон, был членом Совета Драконов и, по совместительству, главой военного подразделения Карателей - Внешней Безопасности. К великой печали Астрид, девушки весьма боевой и прямолинейной, кресло Советника ей не светило, ибо передавалось оно исключительно по мужской линии, от отца к сыну, от деда к внуку или от дяди к племяннику — именно эти три варианта были наиболее распространены. Конечно, Астрид могла рассчитывать на высокую должность в рядах Карателей, возможно, она даже смогла бы занять место своего отца, но о том, чтобы однажды назваться Советницей она могла и не мечтать — титул наследника Финн дал своему сыну, который был на пять лет младше девушки. Казалось бы, ну что ей биться за этот заветный титул, ну зачем ей это, коли у неё и так всё было, но… Глава любого подразделения мог запросто быть смещен советниками или вождём, да и любой другой род мог забрать это пост, ведь, в отличие от кресла Советников, должность главы военного подразделения Карателей не была закреплена за какой-то определённой семьёй. Впрочем, девушка давно смирилась с таким положением дел. Мать же Астрид, Амелия Хофферсон, была до безумия похожа на свою дочь и была, по сути, её старшей копией — такая же фигуристая, такая же красивая, такая же обманчиво-хрупкая. Она была хозяйкой магазина элитной одежды и аксессуаров и полностью занималась своим делом, не желая вникать в работу мужа и будущую службу своих детей. Хедер же была отдельной темой для разговора. Девушка происходила из древней семьи Вересков, которые практически с самого установления власти дар’ка правили собственным островом, на котором, подобно Олуху, тоже был лишь один, но весьма и весьма крупный город — Берссити. Именно из этого рода была ныне покойная мать Иккинга, являвшаяся родной тётей Хедер и, соответственно, её старшего брата — Дагура, о котором ранее уже заходила речь. Освальд Вереск, отец Хедер и Дагура, славился своей миролюбивостью. При его правлении на острове даже сведена к минимуму смертная казнь, так распространённая на Олухе. Мама девушки, Хелен Вереск, была отравлена. Увы, врачи не успели помочь ей, и она умерла на руках своего сына. Злые языки любили трепаться на тему того, что, по их мнению, женщине подсыпал яд сам Дагур, желая избавиться от преград к власти. Впрочем, в ходе расследования эта версия была отвергнута, ведь многие видели, как искренне плакал юноша на могиле матери, как он рвал на себе волосы. В такие моменты непоколебимый и чуть безумный Дагур становился для всех тем, кем по сути и являлся, — несчастным сыном, не получившим родительской заботы и ласки… Возникает вполне закономерный вопрос: «Что же делает сестра Вождя другого острова на Олухе?». Ответ очень прост и даже уже упоминался — Освальд пропал без вести и точно так же, как и его младшая сестра, был объявлен мёртвым. К власти пришёл Дагур. Родственных уз со старшим братом девушка никогда не чувствовала, а потому не пожелала находиться более на острове, столь во многом напоминавшем о счастливом детстве, закончившимся трагедией. Она отправилась в Берк, где у неё оставался дядя и двоюродный брат. Вместе с Хедер в Берк прибыла и неизвестная никому, таинственная и замкнутая девушка, оказавшаяся сиротой, взятой когда-то на воспитание Освальдом. Роуз Винтер о себе никому ничего не рассказывала. Девушка, высокая блондинка (видимо, представлявшая собой полную противоположность жизнерадостной и открытой Хедер, но одним признаком они были похожи до безумия — глазами, и если приглядеться повнимательнее, можно было принять девушек за сестёр, коими они друг друга и так считали. К слову, по словам немногочисленных родственников, того же Дагура, Иккингу глаза достались именно от Вересков — завораживающая трава, залитая тёплым солнцем.), являлась, как и Хедер, представителем одного из редчайших и опаснейших видов дар’ка — Шипорезом. Размышления Иккинга о прекрасном прервал противный звонок. В класс зашла строгая дама-Змеевик зеленовато-розовой расцветки. Это была миссис Джеферсон, преподаватель драконоведения. Она отличалась своей строгостью, поразительным отсутствием чувства юмора и своей нелюбовью и предвзятым отношением к Иккингу. Наверное, он не нравился ей тем, что у него, в отличие от других учеников, присутствовало собственное мнение и, по сравнению с другими, хоть об этом мало кому известно, слабости и сильные стороны дар’ка Фурия изучал явно не в теории. У юноши, как это было с предыдущими наследниками, были отдельные тренировки, о результатах которых докладывали лично Вождю. А, может, ей просто не нравился отец юноши, и она так отыгрывалась на нем. Вообще, Жанна Джеферсон была не такой уж и плохой, но только не во время урока. Учитель начала опрос по теме прошлого урока, и отвечать, спасая весь класс, вызвался парнишка-Громмель. Его звали Роберт Ингерман, он тоже был сыном Советника. Парень он был не плохой, только трусливый в каких-то моментах, но когда опасность угрожала его друзьям, свою жизнь и благополучие он ставил всегда на последнее место. Он был умён. Несомненно, он был очень начитан, но всё то, что творилось в его голове, отражалось на наивном лице. Поговаривали, и не без оснований, что он всю школьную библиотеку перечитал. Но, будем честными, ничего, дающего объективную картину происходящего, в этих книгах не было. Этому пареньку надо было родиться в семье учёных… Чтобы он занимался науками, которые, несомненно, интересовали паренька. Жаль, он не имел права заниматься иной деятельностью, кроме службы Карателей. Ладно, был бы Роберт сыном какого-то богача, но он — наследник одного из Советников, а потому положение его примерно равно положению Иккинга, за вычетом некоторых нюансов. — Великолепно, мистер Ингерман, — сказала учитель. — Я ставлю вам «отлично». Лицо паренька словно засветилось, он широко улыбнулся. Фурия его понимал. Отец у Ингермана — человек с виду тихий, но наказывать сына за плохие отметки в школе он умел… Так! Надо будет заглянуть в «Райский Уголок», кондитерскую матери Роберта. Точнее в одну из них. — Записываем темы сегодняшнего урока, — сказала миссис Джеферсон, выводя на электронной доске букву за буквой. Надо сказать пару слов о Школе, в которой учились Наследники. Если быть честными, то она больше напоминала элитный интернат. Дети здесь жили весь учебный год. Впрочем, жили неплохо, в собственных домиках, кормили вообще замечательно. Эти домики располагались целым небольшим городком, в каждом могли жить по восемь человек, при этом у каждого из них ещё был и свой Безвольный, для них даже отводилась отдельная комнатка. Обычно в таких домиках на первом этаже живили парни, а на втором — девушки. Впрочем, Иккинг был небольшим исключением. Именно в этом случае ему первый раз по-настоящему пригодился статус Наследника. По просьбе парня, он был поселен в отдельный дом, где жил только он сам да несколько его слуг. Не надо думать, что он — капризный «принц», только и умеющий, что раздавать приказы да давать задания другим. Иккинг мог бы и сам себе всё делать: готовить, стирать, убираться. Наличие Безвольных — условие отца парня, изначально они были его няньками, ведь тогда он был ещё совсем ребёнком. Сейчас вместо трёх пожилых Жутких Жутей Иккингу помогали (он предпочитал думать «помогали», а не «служили») только две девчонки, близняшки Тора и Кора. У них были зелёные крылышки и хвосты. Волосы у них обеих были ярко-рыжие, длинные. Тора заплетала волосы в косу, а Кора обходилась хвостом. Что же, парень мог сказать, что им безмерно повезло, что попали они именно к нему. Иккинг научил своих Жутких Жутей читать и писать. Конечно, печатных книг сейчас было очень мало, да и писали все в основном в специальных планшетах, о которых речь уже заходила. И именно поэтому парень приобрёл два таких планшета для Торы и Коры. Со временем его слуги помощницы прочитали множество разнообразных книг, стали неплохо разбираться в математике и физике, знали биологию и химию, разные языки… Об языках должна зайти отдельная речь. Полудраконы в этой части были намного сильнее людей, никто не знал почему. На изучение языков у них уходило гораздо меньше времени, чем у Землян. Иккинг сам выучил множество земных языков и не только. Немецкий, английский, русский, даже арабский, а так же так называемый «драконий». При этом он не только понимал такую речь, но и свободно говорил на этих языках, даже без акцента. Многими из этих языков овладели Тора и Кора, потому они часто разговаривали именно на них, практикуясь. Что-то мы отвлеклись. В Школе Карателей училось достаточно много сирот. Но не надо думать, что это заведение подобно какому-то приюту, вовсе нет! Сюда брали только лучших из лучших. Да и попасть сюда могли только или дети Карателей, или кто-то, особо отличившийся своими боевыми способностями, то есть, зачастую, редкие и сильные виды. Территория школы была полностью закрыта от внешнего мира. С одной стороны находился крутой обрыв, под которым так часто бушевало холодное море, разбивая свои прозрачные волны об острые скалы… С другой стороны территория школы была огорожена высокой стеной, отделяющей её от остального города, а именно Верхнего Кольца, граничащего здесь с лесом — отвесные скалы поверхности пробивались в Верхний Город. Звонок вновь вывел Иккинга из его мыслей. Собрав все вещи в портфель, он посмотрел в окно. Мда… Через пару часов будет уже совсем темно. В Берке рано светлело, но и темнело тоже рано. Глупо, очень глупо было так делать… Нельзя что ли часы было перевести? Впрочем, сейчас это не важно. Несясь по пустым коридорам, а потом и по улочкам, Иккинг только и думал о паре часов свободы, которыми надо было поскорее воспользоваться, даже не смотря на дождь, пока его отец не приплёл парня ещё к чему-нибудь. Он это умел, бездельникам быстро дела находил. Залетая, при этом в прямом смысле этого слова, в свой домик, а потом и в свою комнату, Фурия бросил один портфель на кровать. Перед тем, как взять другой, он переоделся во всё чёрное. Главное, чтобы был капюшон, ведь ему хотелось хоть как-то скрыть своё лицо. Вот теперь можно и в Город. Парень вышел из своего домика и направился к воротам, возле которых, как оно и было положено, дежурил охранник. Вокруг всей территории действовало силовое поле, потому даже через верх невозможно было сбежать… Не школа, а тюрьма, честное слово! Впрочем, его удостоверения-карточки хватило охраннику, чтобы понять, что Фурию выпустить можно. Всё ещё шёл дождь. Капли звонко разбивались о лужи, образовавшиеся на посадочных площадках и пеших дорогах, прибивая пыль и всё запахи к земле… Одежда парня была сшита из особого материала, а потому он совсем не промок. С портфелем его была та же история. Парень прикрыл глаза, наслаждаясь сгущающимися сумерками, совершенно не являвшимися для него помехой. В темноте он видел едва ли не лучше, чем при свете. Да и чувствовал себя он так намного увереннее. Всё-таки не зря его вид назвали Ночными Фуриями — тёмное время суток было явно его стихией. Сейчас Иккинг шёл по улице в Среднем Городе, на верхних этажах нижнего уровня. Магазинчик с деталями был именно здесь — неприметный и маленький, но совершенно незаменимый. И именно поэтому Иккинг и оделся так. Парень совершенно не хотел, чтобы его отец узнал об этих прогулках конкретно здесь. Конечно, это не было для него запрещено, но у Вождя тогда могли появиться неудобные и неприятные, пусть и весьма закономерные вопросы, и, в этом случае, могли всплыть разработки Фурии, а этого допускать ни в коем случае нельзя! Прохожих в это время, конечно же, не было. Только фонари легко освещали пустынную улицу, да Поезд, бросая разноцветные блики на серые стены, промчался мимо. Все эти полудраконы ехали домой, у них были свои семьи, дети, родители… Уют и тепло. Всё то, чего Иккинг с самого раннего детства был лишен. Стараясь отвлечься, Фурия стал вспоминать все песни, которые знал. Тьма сгустилась окончательно, а он в ней стал совершенно не заметен, слившись с ней, став самой её сутью. Да ещё и дождь прибивал запах и заглушал звуки. Но это же был и минус — парень не мог сориентироваться кто где, а потому некая нервозность не желает его покидать. Вдруг он услышал какие-то возмущённые крики из переулка, а им в ответ доносился ровный, спокойный голос. Ох, а крики стали угрожающими. Иккинг без раздумий бросился в переулок, даже не помыслив о том, чтобы остаться в стороне, пройти мимо, пусть и ради собственной безопасности. Там происходило что-то противозаконное, и он, как будущий Каратель, в конце концов, обязан был не позволить совершиться преступлению. Самый лучший бой — тот, что не случился. Да и как можно было бросить в беде дар’ка, за которых он в будущем будет отвечать? Ох, а как звучит-то красиво. На самом деле осторожность Фурии перебороло любопытство. Бесшумно зайдя в совершенно тёмный, лишённый хоть какого-то ни было освещения переулок, Иккинг слегка ухмыльнулся. Ох, Небо, спасибо, что наделило его такими острыми зрением и слухом! — Город твой — двуликий зверь, Для тебя он днём откроет дверь, А вот в полночь он объявит тебе — ты враг! *** — тихо, практически шёпотом, чуть насмешливо пропел парень, натягивая капюшон посильнее. * Песня «Симфония Огня» группы Ария **Песня «Круги на воде» группы Слот ***Песня «Раскачаем этот мир» группы Ария