***
Арека устало щёлкнула пальцами, зажигая костерок, в котором ей предстояло вскипятить воду, собранную в котелок из влажного воздуха, — травяной отвар ей сейчас для успокоения нужен был как никогда. К нему её приучили на Леде, и отказываться от своих привычек она не собиралась. У мёртвых не было привычек. Мёртвым не нужен чай, чтобы привести мысли в порядок… Значит, неведомым образом всё оказалось так, что она — жива. Вопреки, на первый взгляд, всем законам мирозданья, здравому смыслу и всему, чему её всегда учили родные. Она вообще ничего сейчас не ощущала, даже усталости или голода — разве что разум её жаждал понимания происходящего. И вот, понюхав содержимое котелка, девушка удостоверилась, что её любимый травяной чай (она даже добавила туда найденной мяты!) был совершенно готов, и более того — его было достаточно много, чтобы она могла тщательно обмозговать сложившуюся ситуацию. Теперь становилось понятно, почему ещё когда она была ребёнком, ещё на Земле, Мирослава учила её разбираться в травах, ягодах, грибах и деревьях — чтобы знать, что поможет, успокоит, а что… упокоит. Врага. Или просто недруга. Теперь это знание, с поправкой на различную флору их планет, было как никогда кстати. Волею своей, подкреплённой небольшим количеством Аши, Арека заставила котелок не остывать, что, впрочем, на кружку в её руках не распространялось. Так… Что она имела? Во-первых, напуганная теми Тенями, которые ощутимо тянули её силу, словно желая развоплотить, она по дурости своей оступилась и рухнула прямо в ту пустоту, в которой располагались Тропы Грани, и падала она, казалось, целую вечность, пока благополучно не потеряла сознание, чтобы растерянно и удивлённо открыть глаза, обнаружив себя лежащей на… всё той же тропе, но уже занесённой раскалённым песком Алой Пустоши. Осознание, что она оказалась вновь на А’Ксаане тогда напугало, ведь она брату всё высказала, и выбора, собственно, не было — только бороться и умереть вновь, хотя в подобной возможности она начинала сомневаться. Краем сознания она замечала, что ни полуденный жар ШессˈВодˈе, ни колючий ветер её не тревожили, как и жажда… Грубый песок и острые осколки камней не ранили нежную кожу босых стоп, и даже стука собственного сердца в этой разбиваемой воем ветра тишине она не слышала. Она не жива. Она не мертва… Кто и что она теперь?.. Ладно, то не суть. Она есть, она существует, остальные проблемы будут решаться по мере их поступления — было слишком много нерешённых вопросов, чтобы отвлекаться на философские размышления о смерти и о том, что она есть и что бывает после нее. В Алой Пустоши она провела немного времени — добравшись до видневшейся неподалеку Башни, она из имевшегося на ее вершине Круга сделала Переход в окрестности одного из приморских городов Востока — там, на побережье океана, один за другим силами бывших викингов до сих пор вырастали новые селения. И именно здесь она бывала уже не раз. Во-вторых, неведомым образом переход её был замечен. У Ареки были предположения на этот счёт — трофеи всегда принадлежали победителям, и трофеем Дева был весь А’Ксаан, вместе со всем его населением, в том числе и Одаренным. Став новым Королем, Деврон был теперь тем, кто сосредотачивал в себе всю силу их планеты, той точкой, через которую проходили эти сверхгромадные объемы энергии. И именно потому он, как и их отец до него, мог ощущать столь энергозатратные применения Аши, как Переход… Так или иначе, её сила была почему-то чужда этому миру, она не проходила сквозь Дева, и, наверное, потому была столь контрастна с остальными. Стоило ей оказаться там, как по её следу тут же рванули люди в безликих масках и с символикой Черных Рыцарей на доспехах — пришлось совершить ещё несколько беспорядочных переходов, заметая следы, конечная точка последнего из которых находилась в аномальной зоне, на самой границе с Фрио’Тал, где она и была теперь. Уяснив, что энергетические аномалии, окружавшие Парящие Горы, надёжно скрывали мелкие её манипуляции с Аши, позволявшие ей облегчить свой путь, Арека все же не стала рисковать, совершая новый Переход, решив на время затаиться, затеряться. Почему-то что-то шептало ей, что единственным вариантом для нее теперь был монастырь Алого Ордена — состоящий в основном из ледианцев, он наверняка был близок ей по духу… Да и знакомые там могли быть. Итак, в-третьих, Дев, наверное, теперь знает, что она неведомым образом вернулась на А’Ксаан, и теперь открыл на неё охоту, и это, пожалуй, на данный момент было самой главной проблемой. Даже вопрос определения времени, прошедшего с момента ее смерти и, соответственно, переворота, не стоял так остро, хотя, судя по тому, как успели развернуться Черные Рыцари, можно было с уверенностью сказать, что несколько лет прошло точно. Да и население было явно лояльно новому Королю — Дев всегда умел играть словами, наверняка он выставил себя жертвой в той ситуации, свалив всю вину на Верде. А ещё сейчас было лето. И сколь странно было помнить жару этих месяцев и не ощущать ласковых прикосновений лучей Шесс’Вод’е. Всё-таки — не живая…***
Взрослая жизнь оказалась не такой уж радужной и полной свободы, как им мыслилось в почему-то теперь далёкие беззаботные школьные годы — она была полна своих проблем, бесконечной суеты и просто катастрофической нехваткой времени в сутках. А энергетические напитки и витаминные составы не особо улучшали ситуацию, полноценно не способные заменить те вынужденно недостающие часы ночного сна. Хедер была готова поклясться — если бы не Роберт, она бы давно сошла с ума, но, так или иначе, всё было относительно хорошо, даже лучше, чем могло бы быть в свете последних событий. И даже то, что Ингерманы невозмутимо отправились к её брату — свататься, не омрачало её жизнь, пусть к этим пережиткам прошлого она относилась с презрением. Однако, к ним с уважением относились родственники её жениха, как и он сам, считая, что именно традиции несли в себе ту самую связь с предками, которой порою так недоставало простым гражданам. Всегда было приятно ощущать свою принадлежность к чему-то большему, осознавать своё не-одиночество, но собственную семью Хедер не любила хотя бы за сам факт того, что когда-то давно, несколько поколений назад, Верески умудриться породниться с проклятыми Гримборнами, само существование которых, бесчестных живодёров и работорговцев, было девушке просто отвратительно. Правда, мысли о том, что когда-то давно чем-то подобным занимались и те же Ингерманы у неё почему-то не возникло. Впрочем, это было действительно очень-очень давно. Мысль же о том, что все знатные семьи Берка и Берссити в той или иной степени были роднёй друг другу, почему-то забавляла, хотя подобная практика была обыкновенной для социальной верхушки их общества и обычно на один Город приходилось порядка десяти-двенадцати подобных семей. Для Родины и Берка Хедер знала все эти семьи на зубок… Хеддоки, Йоргенсоны, Хофферсоны, Ингерманы, Торстоны, Вейнн, Саввиш, Эйри, Леннэш, Рувел и Нэй-Ви для Берка. Верески, Циррэ, Винтеры, Триссены, Гримборны, Фаеры, Нэшш, Чер-Не и Клоуды для Берссити. Древние кланы нескольких других островов она знала лишь поверхностно, на уровне фамилии, вида и основных цветов, но всё же… Совершенно бесполезная информация! Желанием увидеться с братом девушка не горела, но отвертеться от этого было нельзя, потому приходилось терпеть, но, на удивление, Дагур оказался вменяемым, правда задумчивым и даже чересчур мрачным. Сестру он благословил без лишних вопросов, попросил быть аккуратной и внимательной, не лезть на рожон и избегать подозрительных личностей, потом о чём-то очень долго секретничал с господином Ингерманом и только после этого благополучно выпроводил прочь, домой. Берссити, несмотря ни на что, своим домом девушка не считала. К родителям в склеп, поздороваться, так сказать, девушка, против обыкновения, не зашла, поспешив, впервые следуя советам Дагура неукоснительно, покинуть почему-то ставшую совсем негостеприимной Родину, но в этот раз — окончательно. Ведь уходя в другой род, она полностью обрывала связи с братом, имея полное право отныне с ним контакт не поддерживать. Но почему же у Дагура тогда такие печальные глаза? Печальные… и полные решимости.***
Эрида презрительно поджала губы, глядя на троюродную сестру, которая, впрочем, этого совершенно не замечала, тихо о чём-то беседуя с тётушкой Беллой, родной сестрой Финна, кузиной её отца. Девушка была совершенно неприкаянной в родной семье, особенно после смерти изгнанного из рода, но так любившего её деда. Она озлобилась, пусть и не показывала этого, и каждая её частичка было просто пропитана безудержной, жгучей ненавистью к Астрид, напополам с завистью к ней же. Наглая паршивка получала всё, что хотела, даже не осознавая этого, и даже не имея ни единого шанса претендовать на кресло Советника, она, это было очевидно для всех, кто был знаком с этой «жемчужиной рода Хофферсонов», вполне могла в будущем занять пост Директора Службы Внешней Безопасности и, скорее всего, займёт его, имея определённый шарм и несомненные лидерские качества. И при этом она была исполнительна, трудолюбива, умна и просто нечестно красива. У неё было всё, чего никогда не было у самой Эриды. Ей было уже двадцать пять, а она всё ещё ничего не добилась, оставаясь богатой, но никому не нужной девицей без каких-либо прав… Она, в далёком своём детстве отказавшаяся идти по стопам отца и становиться Карателем, пожелавшая вместо этого иметь экономическое образование, оказавшееся практически бесполезным для семьи, теперь могла только рычать от бессилия. А эта дрянь в свои девятнадцать имела немалый авторитет в СВБ, и при этом над её головой не нависало неизбежное замужество, и Глава Рода не указывал ей, с кем пойти под венец, давая — немыслимо! — полную свободу выбора. И ей, не Астрид, приходилось жить со знанием, что в мужья ей выбрали Стивена Йоргенсона, мужчину с омерзительным характером и совершенно ни во что не ставившего женщин. Ну ладно, хоть Змеевик, и на том спасибо! Но так ведь сын этого Йоргенсона, чтоб ему икалось беспрестанно, был практически ровесником самой Эриды — и он, одноклассник и товарищ проклятой Астрид, должен был стать ей в ближайшем будущем пасынком. Ужас! Утешало одно — Вождь явно сдавал позиции, и следующим претендентом на его трон был именно Стивен, а это значило, что пусть и условно, ей получится встать на самой вершине… Но то, что реальной у неё не будет никогда, было слишком очевидно — дядя её откровенно не любил и это было совершенно взаимно. Да, она не красавица-Белла, сумевшая неведомым образом привести в род ещё одного Вейнн, родного брата Амелии, матери Астрид! А ведь это второй род Берка, состоявший исключительно из Змеевиков, и ведь именно из этого Клана происходила первая жена Стивена, единственное Ужасное Чудовище в семье… вот и выдали один позор за другой! Да, она не своя троюродная сестра! Но она тоже чего-то да стоила! И такое истинно скотское отношение к себе, как к безмолвной собственности рода, как к, чтоб их, Безвольной! Она не робкая Жуткая Жуть, и способ отомстить этой проклятой семье найдёт! И ведь именно из-за высокомерия и неуступчивости Финна семья её матери, Эйри, отказалась иметь с ней хоть что-то общее, заявив, что проклятую породу не выжечь, и общаться с паршивым отродьем Хофферсонов они не были намерены… Её вычеркнули! Её забыли! Всё! И, конечно, не замечала разозлённая девушка двух внимательных взглядов — объекты её размышлений, её ненависти следили за каждым ей движением, угадывая каждую мысль, каждую деталь по какой-то причине не умевшей держать себя девчонки. Но маленький семейный праздник в честь дна рождения Рины Хофферсон-Вейнн, дочери Беллы продолжался, несмотря на то, что глава рода… нет, в этот момент — Директор СВБ и его преемница испарились, чтобы обнаружиться в кабинете Финна, обвешанном активированными сейчас глушилками. Разговор предстоял долгий.***
Высокая, стройная женщина с волосами цвета воронова крыла оглядела своими пронзительно-фиолетовыми глазами расстилавшийся внизу город, погружавшийся в ночную тишь, сопровождавшуюся зажигавшимися то тут, то там огоньками таинственно мерцавшими, выстиравшимися в цепочки — фонари улиц работали точно, без сбоев. Впрочем, как ни странно, в последнее время древние уличные светильники, возраст которых перевалил за полтысячелетия, особой популярностью не пользовались, но по одной странной причине — горожане возвращались домой всегда засветло, и после негласного комендантского часа мало кто выходил на улицу, опасаясь заведшихся в округе Теней, которых пару раз видели в недалёких поселениях. Ириаса, расположившаяся высоко в горах, совсем недалеко от знаменитого хребта Ир-Ису Южного Горного Массива, была вторым по размеру и тем же по значимости городом А’Ксаана, являясь при этом важнейшим воздушным портом Южного Полушария. Здесь же находилась Аксаанская Королевская Академия Артифакторики, в которой женщина когда-то в детстве мечтала учиться. Для неё, ледианки-полукровки, да ещё только на четверть человека, и на ту же четверть аксаанки, не было пути куда-то на родной Леде — нечистокровных там не особо жаловали, а быть чуть ли не прислугой не хотелось. Тогда, в далёком детстве, откровенно тоталитарно-теократический (или как это назвать?) А’Ксаан казался всё лучшими вариантом, чем Родина, ибо Мир Голубых Рассветов чуть ли не охотился за талантами, и против полукровок предубеждений не имел, а потому это, пожалуй, было идеальным вариантом для девчонки с талантом к артифакторике. Но… Судьба, в которую она теперь точно не верила, оказалась той ещё злобной особой, и отказалась позволять ей просто так быть счастливой. Словно для того, чтобы всё получилось, нужно было очень долго страдать. Так или иначе, но на А’Ксаан она сумела попасть только много лет спустя, развив свой дар под чутким руководством личного наставника, но она всё же осуществила свою мечту, пусть и немного иначе — стала преподавателем в этой Академии. А ведь она уже была готова к поступлению, собрала все документы, научилась сносно говорить на Высоком Афурите, хотя для них, полукровок, да ещё и из простой, среднестатистической семьи найти учителей было практически нереально… Когда началась заварушка, она, не мудрствуя лукаво, сбежала на острова, которые, незримо, но уже очень давно с потрохами принадлежали А’Ксаану — это доказывалось хотя бы одним тем, что большой частью населения там являлись Дети ШессˈВодˈе и их полукровки, с ледианцами, с людьми ли, или вообще с иными расами, вроде тех же сорен, шибан или хвостатыми дохум. Сбежала… Бросила семью, друзей, школу и помчалась навстречу мечте, надеясь выбраться за пределы ставших неспокойными Нурий и найти тех, кто будет близок её мятежному духу, но судьба в очередной раз отвернулась от неё — у неё ничего не получилось. Не было у неё слишком многого, в частности — почтения к древним традициями аксаанцев, а потому в их среде, даже раздавленной ледийским духом, она не прижилась. Пришлось уйти. Пришлось многие месяцы скитаться по Леде, пока она не добралась до легендарных великих гор Тау-Ри… Вот только после произошедшей здесь не столь давно Великой Таурийской Резни, как это потом окрестили историки, здесь не жил теперь почти никто. И лишь одинокий Храм всё ещё не запер свои двери, приглашая найти покой. И она пошла. В свои неполные семнадцать лет она натерпелась больше, чем иные старики, и потому последующие годы были для ней смешением поиска первозданной истины и постоянной, напряжённой учёбы, особенно после того, как один из мастеров взял её в ученицы, позволяя тем самым развить её талант к созданию артефактов. Но всё то дела минувших лет, ведь теперь она была здесь, на А’Ксаане, и была ведущим специалистом в своей отрасли, и, более того, её даже пригласили в команду других артефакторов-изобретателей, которые занимались какими-то секретными разработками. И вот, принеся все необходимые клятвы, подписав все бумаги, она была частью той команды, что собиралась совершить прорыв в науке А’Ксаана, создав уже не небесные, а космические корабли, на которых можно было бы передвигаться за пределами атмосферы планеты и, более того, чтобы они были способны прокладывать гиперпространственные тоннели. По отдельности какие-то намётки уже имелись — самый уважаемый ею коллега, Сао-Лар (молодой, лет на десять младше её самой, чистокровный аксаанец-южанин, с характерно смуглой кожей и тёмными глазами, родом, как ни странно, из маленькой западной деревушки, находившейся недалеко от знаменитых ФриоˈТал), предложил взять за основу большегрузные Фрио-Нев, разновидность Фрио-Деш, предназначенные для транспортировки груза между мирами, и при том вполне способные перемещаться по гиперпространству, пусть и только на очень коротких участках, так как автономность Нев была крайне мала. Кто-то предлагал идеи, как поддерживать, то есть, по сути, создавать гравитацию в отрыве от планеты, как сохранять и очищать воздух внутри такого вот корабля… Но, как известно по древнейшим заповедям Первых, возможно всё, хватало бы желания, воли и Аши. Другой вопрос — как именно сохранять и накапливать те громадные объёмы Аши, необходимые для поддержания этой самой автономности и, собственно, для передвижения. Ведь одно дело, когда Нев вышел за приделы энергетического поля одного мира, тут же нырнув в его же, но другого, и совершенно другое — когда уже космическому кораблю придётся очень надолго покидать энергетические поля миров, находясь в многих миллионах условных единиц до ближайшей звезды. Впрочем, от планеты к планете такие корабли должны перемещаться по гиперпространству, куда материальному объекту так или иначе попасть намного проще, чем на грань, пусть и энергии на это необходимо просто неприлично много. Конечно, недостижимой мечтой было бы перемещаться по Грани, ведь это экономило бы очень много времени в трёхмерной реальности… но подобное было необходимо только для гипотетических военных Шесс-Фрина… Пока что подобное было возможно только в случае присутствия на борту Звёздной Птицы хотя бы одного Старшего. Впрочем, всё решаемо — задача у них есть, как есть мотивация, вопрос только во времени… Но они найдут ответы, как создать космические корабли, и провалиться им в Бездну, если то случится не на их веку.***
Первой их целью должен был стать до крайности подозрительный клуб на средних уровнях Нижнего Города — по некоторым данным там находились подпольные цехи по производству Алого Сна, и потому их уничтожение было приоритетным — остальное значение не имело, ведь суть их задания была страшна и проста. Пленных не брать. Они шли уничтожать. Убивать. Единственное ограничение, на них наложенное, — не должны были пострадать несущие стены зданий. Все сооружения должны были остаться целыми и невредимыми, ибо обрушение низов означало бы ещё большую катастрофу вверху. И сейчас они — Сайман, Тар, Нар, Эйрис и Хашес перепроверяли снаряжение, меняли, если была на то необходимость, блоки питания в персональных щитах и, в общем, приходили в боевую готовность. Настраивались… Оставались считанные минуты до начала, после чего окончательно будет пройдена их точка невозврата. Впрочем, для некоторых из них она была пройдена уже давно. Очень давно Всё. Не время отвлекаться. Сердце предательски стучало чересчур часто, но, вполне возможно, это было лишь побочным действием специальных составов и смесей, коими их напоили перед началом, — для ещё большего повышения выносливости и уменьшения восприимчивости в боли. Сила силой, а хитрость — хитростью, и, раз в помещение клуба, тщательно, слишком тщательно охраняемого, попасть с верхних уровней было нельзя, но зато можно было найти другие уязвимости. Например — вентиляция, доступ к которой, как ни странно, с других этажей был. Наверное, этого от них не ожидали. Они поступили по-гениальному просто, пустив по вентиляционным трубам специально разработанный газ, бывший универсальным для всех распространённых видов дар’ка, — определённая доза этого вещества в организме заставляла отключится, а для некоторых, например, для Громмелей и многих других условных Камнеедов, означала медленную, но неминуемую гибель. Не действовал должным образом этот газ только на Разящих, которые от него ощущали лишь некоторую спутанность сознания, сравнимую с лёгким или средним алкогольным опьянением. Как просто, как подло и как, на самом деле, страшно! Страшно… Убить не в бою, а вот так — уснувших или бившихся в агонии, делавших последние свои вдохи, и для тех их сгусток раскалённой плазмы в лоб — спасение и милосердие. Но не было в их работе ничего милосердного, как и жестокого — договориться с совестью получалось как-то никак, но в глаза своим друзьям он смотрел спокойно, без стыда или превосходства, ведь именно сейчас, в дыму и запахе палёной плоти, в раскуроченных трупах, которые потом заберут ликвидаторы, он по-настоящему понял, кем являлся. И будучи вестником, посланником смерти, тем самым Мрачным Жнецом из древних, ещё земных легенд, забирая дыхание, заставляя навсегда остановиться сердца этих дарˈка, окружённый бесконечным безумием чужой агонии, Сайман как никогда хотел жить. Жить и наслаждаться каждым мигом этого сумасшествия, упиваться воздухом и запахом чужого страха, рычать, искать и находить свои цели, безуспешно пытавшиеся сбежать или сопротивляться, но бывшие беспомощными против опытного и обученного противника — это им не детей пинать и отбирать у стариков последнее. Это Охотники. Это Каратели. Это рука возмездия, в праведной своей ярости душившая всю грязь, полную пороков и ненависти к их неидеальному, но стремившемуся к тому миру. К Их Родине. Они делали свою работу, прекрасно осознавая себя частью истории, ведь где-то ещё не меньше десяти таких же отрядов вычищали от этой мерзостной грязи Их Город. В этом охотничьем азарте — кто больше загонит напуганной, ощетинившейся острыми, но против них такими бесполезными клыками добычи, кто больше жизней сегодня соберёт — они чувствовали себя практически всесильными, вершителями чужих судеб, жрецами давно канувших в Лету культов, и странная, тёмная, какая-то горькая, похожая на гарь, пьянящая сила разливалась по венам, бурля вместо крови и заставляя желать ещё — больше крови, больше страха, больше этого чувства. Конечно, дарˈка относились к жизни и смерти иначе, чем люди, и религия считалась именно человеческим пережитком прошлого, как и вера в загробный мир, но почему-то сейчас верилось — что-то после того, как сердце переставало биться, было… Ведь не зря так бурлила эта неизвестная сила. Сила, подаренная чужими смертями. И, конечно же его, Саймана, вовсе не беспокоили мелькавшие по краю восприятия угольно чёрные тени, исчезавшие, стоило только глянуть на них прямо — они, крылатые и молчаливые, казались чем-то знакомым. Кем-то знакомым? Почти родным. Может быть в боевых «коктейлях» было что-то сверх указанного… или почему же так корёжило его разум?!***
Арека устало оперлась на перила балкона, наблюдая за тем, как внизу, в городе, копались тауксийцы и приезжие, решившие поглядеть на коронацию, всегда сопровождавшуюся шествием от дворца до храма, и, конечно, обратно — день восхождения на престол нового Короля всегда был праздником для А’Ксаана, особенно теперь. Сейчас было ещё утро, и даже достаточно ранее (а ведь начало церемонии было только в полдень, до которого ещё часов пять!), но она уже устала, вымоталась так, что хотелось просто лечь и исчезнуть… Казалось бы, она уже давно — бессмертное создание, не нуждающееся ни в чем земном, и, тем не менее, умудрилась утомиться. Хотя, наверное, это вновь была усталость разума, а не тела, переполненного энергией. Нави тоже устал. Она это видела и все понимала — с будущим Королём А’Ксаана она сумела сблизиться за это время, все же он, как и сама Арека, был намного старше чем казался, и девушка порою позволяла себе непозволительно забыться, считая его ребенком, а ведь он правил если не миром, то очень густонаселённой его частью в свое время. Правда, закончилось то печально, но так не просто же так отец столько лет наставлял свое Отражение на путь истинный? Отец вернулся из-за Грани потухшим, каким-то безжизненным, и не понятно, что сломалось в нем — внутренний стержень или рамки былого мира, но он был уже, по сути, иным человеком. И это, надо сказать, ранило. Ведь Арека, как примерное дитя, любила своего отца несмотря ни на что, и не могла видеть его страдания. И ушла. Трусливо вернулась на Путь, чтобы пройти ещё один Круг. И теперь она видела эту надломленность в глазах Нави, но только когда он сам позволял себе забыться и перестать играть роль восемнадцатилетнего мальчишки, выдавая свою измученность. Глаза — зеркало души, а его радужки светились полным боли и страданий опытом, готовностью к насилию и жаждой покоя напополам с чем-то непонятным, но явно не плохим, и не хорошим, а просто — чем-то. Любопытно… Нави, наверное, волновался — слишком спокойным он выглядел, выходя на все тот же балкон, становясь рядом с ней, слишком напряжённой и прямой была его спина, слишком сжаты чуть пухлые губы… И много ещё было этих «слишком», помогавших понять нервозность будущего Короля. Конечно, они с отцом поступили несколько бесчестно, просто поставив его перед фактом о своём выборе нового правителя, но отказываться от своих слов и доводов Арека не собиралась, ведь они подтверждались с каждым днём всё больше, по ходу подготовки к церемонии. В том, как вчерашний мальчишка раздавал указания, уверенно, чуть небрежно и даже величаво, чувствовалось — она права. А’Ксаан теперь будет в надёжных руках. И она сможет сосредоточиться на подготовке к грядущему, уйдя с головой в науку и искусство войны. Отец вообще хотел уйти куда-то. Куда? Впрочем, он план по воспитанию учеников на этот век выполнил и даже перевыполнил и потому имел полное моральное право устроить себе небольшие каникулы… Даже если уходил он по делам. Арека знала, что не будь отец уверен в своём последнем ученике, никогда не согласился бы на эту авантюру, как бы она его ни уговаривала, а это значило то, что он тоже был уверен — Нави станет замечательным Королём. Лучшим за последние века. — Что-то потряхивает тебя, мой юный друг, — внезапно изрекла девушка, глубокомысленно глядя вдаль, на уже давно проснувшийся город. — Все хорошо, Нави? — Да, Госпожа… — устало отозвался парень, поморщившись от вида мелькнувших на грани восприятия силуэтов слуг, порой бывавших чересчур докучливыми, настойчивыми и верными древним традициям. Впрочем, их воспитали в таком духе, и жаловаться было бы глупо — именно такие слуги, преданные и умные, нужны были королевской семье. — Волнуешься, наверное? — улыбнулась Княжна, чуть щурясь, лукаво глядя на собеседника. — Всё же даже в моё время все было не столь пышно. И даже я получила корону не из рук отца — ты же станешь для А’Ксаана первым во многом. — Признаться честно, когда я взошёл на трон Чёрного Острова, я не успел ни устроить себе пышную коронацию, ни обзавестись подобной роскошью, как слуги, — все было суровее, чем сейчас, и своё место приходилось удерживать силой, чтобы не позволить кому-то особо хитрому захватить власть. Мой город тогда устал от потрясений, но я принёс лишь новые… Теперь Арека видела перед собой Короля, пусть во власти его был даже не мир, но вкус власти, как и груз ответственности, ему действительно были знакомы. Бывший адепт Тени, бывший Тёмный Король, ещё одна Легенда Небесных Странников. Страшная Легенда. Кровавая. Впрочем, чем от него столь отличалась она сама, её отец, брат? Все они, связанные кровью и душой, были учениками и потомками Кровавого Стража, и частичка его силы, его Тьмы, была в каждом из них — отпираться было бессмысленно и бесполезно. — Меня беспокоит иное — ведь у вас всегда Короли были потомками Мастера, — подал голос Нави, вынырнувший из собственных мыслей. — Ну, и Вашими, естественно. — Боишься стать новой вехой в истории этого мира? — Отвык быть в центре внимания. — Не беспокойся. Все будет так, как и должно быть — лучше тебя кандидатом мог бы быть мой сын, которого у меня, увы, нет. Вопрос продолжения династии, на самом деле, не стоял так уж остро, но все понимали, что на их глазах вершилась история — на трон впервые с самого начала новой аксаанской цивилизации сядет тот, в ком не текла кровь Владыки, и для многих это могло бы стать причиной для недовольства, если бы не одно «но» — отец решил поприсутствовать на церемонии лично, надев корону на своего ученика и благословив его вместо Гранд-Магистра Чёрного Ордена, многие века занимавшего лидирующее положение среди аксаанских орденов. Благословение Владыки стоило не меньше тех капель Его крови, что остались в его современных потомках. — Значит… Будем вершить историю, — задумчиво протянул парень, чересчур спокойно глядя в янтарное сейчас небо. — Опять. — Снова.***
После того знаменательного разговора с внезапно явившемся к нему с предложением о союзе против неизвестного противника Вигго Гримборном прошло не так уж и много времени, но сотрудничество их, даже столь недолгое, оказалось крайне и крайне плодотворным. Получив название и даже некоторые имена, глава ГримКом больше не желал сдерживать норов своих подчинённых, позволив Чистильщиками заниматься тем, чем и было положено им заниматься — избавлять этот мир от грязи. Связи в определённых кругах у Вигго и просто неоценимая помощь Этини, оказавшейся крайне осведомлённой в некоторых вопросах, играли на них. Фурия-полукровка уже давно доказала свою полезность, но, тем не менее, когда она, смертельно бледная даже для своего вида пришла с докладом о том, что некоторые лица, неким образом связанные с Сумеречными Мстителями, хотели встретиться, Дагур не на шутку встревожился — что там ещё? Тут ещё и помолвка сестры с Ингерманами подвернулась так кстати — пусть дурёха-Хедер и не желала этого признавать, но он был не враг ей и препятствовать её счастью не собирался. Особенно учитывая то, что это самое счастье ещё и было способно защитить свою невесту от всего мира, не даром же сын главы СББ… Так что хоть за сестрёнку Дагур был вполне и вполне спокоен, зная, что с ней всё будет хорошо. Но когда этими самыми лицами, желавшими поговорить, оказались две чистокровные ночные Фурии, и при том явно не относившиеся к Братству Детей Тени («У них другая походка, Мастер Дагур, другой взгляд… и сила у них другая… нет в ней горечи гари, только холод какой-то!»), Вереск, признаться, совсем не свойственно себе растерялся. На кого работали эти Фурии? На чьей стороне играли? Оказалось — на своей собственной, в полной мере противопоставляя себя не сколько официальным властям, сколько конкретно Северным Драконам, при этом они явно уже завербовали Криса Фаера, ибо их контакты Этини получила именно от Кривоклыка. К чему бы это? И бередили душу их слова, брошенные на прощание. «Вам привет от Охотника!»***
В кафе, как всегда, витала приятная атмосфера уюта, но, несмотря на это, почему-то было тревожно на душе его хозяйки — затишье перед бурей длилось уже почти год, и не факт, что спровоцировали его непонятные шевеления на самых верхах, — своевольные Кланы начали делить власть, почему-то позабыв о том, что Вождь был жив, здравствовал и с каждым днём ощущал, как вкус к жизни к нему возвращался всё больше и больше. — Удалось что-нибудь раскопать, Крис? — Ничего, Сара… Ничего. Появились словно из ниоткуда, пришли с предложением сотрудничать, да ещё и скрывались от любой следящей электроники мастерски… И ощущения от них — как от Икк… Как от смутьяна, только слабее. — Странные Фурии, пришедшие из неоткуда, назвавшиеся Детьми Неба и предложившие свою помощь взамен на…? — …на преданность… — Взамен на преданность, и при этом обладавшие неведомыми способностями, как и, будем говорить откровенно, наш, как мне кажется, не до конца почивший друг. Никого не напоминает? — Сара… не мучай меня. — Соглашайся, дубина. Чую, тут везде торчит чёрный хвост одной конкретной Фурии.***
— Ну, что можешь сказать, Аси? Отец так редко называл её так… после того, как ей исполнилось десять лет — вообще никогда. Что же изменилось? — Эрида что-то задумала… Я не могу понять, что конкретно, но, полагаю, это связано с её предстоящим замужеством и тем, что мне это в ближайшее время не грозит. Финн только устало постучал пальцами по подлокотнику своего кресла, строгого, но, конечно же, удобного, размышляя о чём-то своём и явно мучаясь внутренней борьбой, отчего сердце у девушки сжалось в ожидании дурных предчувствий. Наконец на лице мужчины появилась решимость. Астрид не могла сказать, хорошее или плохое сулило ей это выражение глаз отца, но определённо — что-то да должно было измениться и, возможно, даже безвозвратно. — Дурочка она просто, радоваться бы ей, а не психовать и плеваться ядом, — пробормотал Финн тихо и задумчиво. — Если бы была на твоём месте — ей бы тоже не грозило замужество. Тебе-то точно не до семьи и наследников, у тебя иная задача, которую, увы, сыну доверить я не смогу. В глазах мужчины появилось странное выражение, жёсткое, почти жестокое, и при этом — обречённое. Астрид вздрогнула и съёжилась бы от этого взгляда, если бы не выработала за всё это время работы под началом отца привычку всегда следить за своей мимикой и не выдавать лишнего, а, если того требовала ситуация, и играть нужное. Она, оказывается, умела быть просто замечательной актрисой, когда того требовало дело, но в последнее время — слишком часто, особенно в свете того, как часто ей теперь приходилось знакомиться с нужными дарˈка, улыбаться им, мило беседовать на отвлечённые темы, изучая саму их суть, их слабые стороны. Почему-то никто и никогда не воспринимал её всерьёз, за пределами СВБ, но теперь это было ей даже на руку. — Итрен — замечательный наследник, в будущем — великолепный глава Рода и мудрый Советник, но никогда в нём не будет тех качеств, что позволили бы ему занимать пост Директора Службы Внутренней Безопасности, — продолжил Финн. — В нём нет всего того, что есть в тебе, Астрид. Тебе я верю. И доверяю. — И что же ты мне доверишь, отец? — прошептала чуть охрипшим голосом девушка, готовясь к неизбежному. — Что ты успела нарыть по «Великой Чистке»? — внезапно ответил вопросом на вопрос Змеевик, внимательно вглядываясь в непроницаемое лицо дочери, словно ища там ответы, пусть и зная прекрасно, что было это совершенно бесполезно. — Многое. Но какое это имеет отношение к нашему разговору? — аккуратно начала девушка. — Самое что ни на есть прямое, — в очередной раз вздохнул мужчина, но даже как-то печально. — Начнём издалека. Ты ведь видела уже Хашеса Риена, верно? — Да. — И всё поняла? — Он Хофферсон по крови, такое не скрыть… Хотя по нему видно, что пытались. — Именно. Твои догадки? — Он сын дяди Хеггеля? — напрямую спросила Астрид, чуть нахмурившись, но прекрасно понимая, что ответ, который услышит сейчас, будет в любом случае шокирующим. Не прогадала. — Нет, но очень близко, — улыбнулся Финн слишком печально. — Он мой сын.***
Ощущение текущей сквозь него энергии уже давно стало привычным, «вкус» силы каждого конкретного Одарённого этого мира был так или иначе ему знаком, и потому чужая и в тоже время невероятно знакомая Аши настораживала и даже приводила его, а состояние, близкое к панике — Деврон прекрасно знал, что если сестра, на поиски реинкарнации которой он бросил непозволительно много ресурсов, и вернулась бы, то как часть этой системы, но она находилась вне его власти. Как так?! На всякий случай он послал нескольких Рыцарей проверить, не показалось ли ему, не примерещилось ли, и… Они в один голос твердили — обладателем этого Следа была не новорождённая кроха, а взрослая уже девушка, удивительно похожая на погибшую Княжну, но смуглая (или просто загорелая?), какая-то потрёпанная и почему-то босая. Но — живая. И очень, очень сильная. Да, но эти факты подтверждали ещё несколько зафиксированных им Переходов, последний из которых растворился в зоне аномалий — в окрестности ФриоˈТал даже он соваться не рисковал лишний раз, ибо и Западное Гнездо, некогда возглавляемое Тагушем, убитым в ту проклятую ночь, а теперь — его сыном, и Алый Орден были загадкой, и их лояльность стояла под вопросом, однако сила их была неоспорима, и с ними приходилось бы считаться, потому, пока те молчали и бездействовали, беспокоить их не стоило. Ведь это могло оказаться себе дороже… И потому он предпочтёт не поднимать шумиху, но от хотя бы тайных поисков отказаться было для него выше сил — он устал каждый день видеть в зеркалах окровавленное лицо убитой им сестры, устал слышать, как она звала его за собой. Так что… Сил на поиски её реинкарнации было брошено действительно очень много, самым преданным его Рыцарям он поручил это дело, и теперь именно они должны были найти и доставить во Дворец её… Живую и невредимую. И никак иначе. Быть может, вид живой сестры, неизвестно как воскресшей два года спустя, сможет остановить его погружение в пучину безумия… Или же сведёт с ума окончательно. Впрочем, выбирать не приходилось — он должен был в любом случае встретиться с… чужаком такой силы, даже если это его сестра или кто-то с её силой и лицом. Это его обязанность как хозяина этого мира — такой чужак мог быть опасен для молодого государства, ещё не успевшего отрастить шипы и когти, имевшего пока только острые зубы — Одарённых. Но, все же… Живая. Как? Почему?! Он не удивился бы даже, ощутив Аши отца, — все же могущество Владыки А’Ксаана, коим Страж был и навсегда останется в умах народа, было неоспоримым и просто поражало сознание. Быть может, действительно смерти нет. Быть может, она — не конец. Начало. Но чего?..