Настоящий Бог

Оказывается, настоящий Бог совсем не похож на моего отца. И на Тайлера он тоже не похож. У этого Бога мягкая ласковая улыбка, усталый, даже немного измученный вид и умиротворяющий голос. - Зачем же ты причинил людям столько боли?- спрашивает он укоризненно,- Разве ты не знал, что каждый человек обладает уникальностью и красотой снежинки? Я ничего ему не отвечаю и продолжаю рассматривать дипломы и грамоты, висящие на стене. Быть Богом, наверное, очень утомляет, думаю я. Наверняка есть много важных Боговых дел и вопросов, которые нужно разрешить. В таком случае, совсем неудивительно, что Богу плевать на нас - где же уследить за всеми своими детьми в веренице бесконечных проблем, особенно если эти дети нежеланные. Нежеланные Божьи дети. Кажется, Тайлер говорил именно так. Я уже ни в чем не уверен. Ни в чем, кроме того, что через полчаса на небесах будет ужин. - Можно я пойду?- спрашиваю я у Бога,- Через полчаса будет ужин, а я очень голоден. И Бог снова вымученно улыбается, устремляя на меня потухший взгляд своих серых выцветших глаз. Я действительно не могу есть супы после всех махинаций Тайлера. А на небесах его готовят преотвратительно. Я не ем ни ложки, отдавая предпочтение голоду, а не пищевому отравлению, которое мне обещают внешний вид супа и запах, исходящий от него. Мне кажется, что ангелы с темными фингалами под глазами, сломанными носами и выбитыми костяшками пальцев следят за мной повсюду. По четвергам они приносят мне письма от Марлы. От Марлы, которая все еще меня любит. Которая все еще любит Тайлера. Если бы только была возможность позвонить Марле... Спустя столько времени, проведенного мной на небесах, я не могу сказать с уверенностью, воспользовался ли бы я этой возможностью сейчас. Думаю, если бы я позвонил Марле, я бы не сказал ни слова, только шумно дышал ей в трубку так же, как и все другие звонящие ей мертвецы. Черная шариковая ручка в моей руке медленно и неохотно скользит по бумаге, выводя кривые, ничего не значащие слова о том, как прошел очередной мой день. Мне нечего ей рассказать. Если бы Марла была чуть внимательней, она бы заметила, что каждое мое новое письмо практически копирует предыдущее. "Дорогая Марла, Я очень рад твоим письмам. Их приносят мне по четвергам в обед, помнишь? Я рад, что ты все еще не забываешь меня. Расскажи, как твои дела? Все ли хорошо у тебя? У меня все как обычно. Бог все еще обвиняет меня. Я пытаюсь исправиться, раскаяться и исправно пью все таблетки, что мне выписывают." А, может, Марла итак уже заметила это. Просто не говорит. Я бы тоже промолчал на ее месте. Мне никогда не стать Тайлером Дерденом. Ангел с разбитым носом ухмыляется за моей спиной. Он говорит со мной, все ангелы здесь говорят со мной. Все идет по плану, мистер Дерден. Нам вас очень не хватает, мистер Дерден. Мы все желаем вашего скорейшего возвращения в наши ряды, мистер Дерден. Я иду по широкому светлому коридору к своей палате. Я лежу на кровати, бездумно уставившись в потолок, и мне кажется, что даже стены здесь говорят со мной. Тихий, словно шелест листьев, змеиный шепот, твердящий имя Тайлера, доносится ото всюду. Ночью я сбиваю себе костяшки пальцев о белую стену своей палаты. Ангел резко распахивает дверь, но, увидев меня, разбивающего собственные кулаки о гладкие белоснежные стены, смущенно извиняется и тихо прикрывает дверь. Словно он меня сейчас за онанизмом застал. Я без сил падаю на кровать и думаю, что давно уже покончил бы с собой, если бы итак не был мертв. Пожалуй, в этом главный недостаток смерти - вы не можете умереть повторно. И не надо считать это самоубийством. Считайте это сокращением штатов. Таблетки, которые выписывает мне Бог, я больше не пью. Я смываю их в унитаз под укоризненные взгляды ангелов в белоснежных халатах. А однажды ночью он приходит. Тайлер сидит в углу моей палаты и усмехается, а на моем лице не дрогнул ни один мускул. Я - холодное спокойствие Джека. Впечатывая в стену кулак за кулаком, наблюдая, как синеют и кровоточат костяшки моих пальцев, в голове раненым зверем билась одна единственная мысль. Тайлер, вернись, прошу тебя. Когда-то я умолял Тайлера спасти меня от унылой жизни в кондоминиуме и бессмысленных серых офисных будней. Теперь я умоляю его спасти меня от самого себя. А он сидит и ухмыляется, зло сверкает глазами, вкушая сладкий вкус своей очередной победы. Я сдаюсь, Тайлер, я никто без тебя, и лишь вдвоем мы сможем дойти до точки. Я обязательно скажу это ему, но только чуть позже. А сейчас я позволяю себе минутную слабость и прижимаюсь губами к его губам. И Тайлер отвечает мне грубо, но до безумия приятно.

***

Тайлер приходит преимущественно ночами, но иногда остается до утра. Он курит, издевательски смеется над моими рассказами про Бога и его дипломы и говорит мне, что я полный кретин. Тайлер никогда не меняется. Он говорит мне, что эти небеса ненастоящие, что мой Бог на самом деле никакой не Бог, а обычный работяга-врач, измученный своей жизнью. Я не отрываю взгляд от лица Тайлера, запоминая каждую деталь, на случай, если он снова исчезнет. Тайлер или действительно не замечает этого, или просто делает вид, что не замечает, продолжая свою речь под внимательным взглядом моих глаз. Он просто говорит дальше, а я хочу продать свою убогую, ничего нестоящую душу за то, чтобы он никогда не останавливался. После того как появился Тайлер, я не говорю с Богом. Ему не нравится, что все мои кулаки в ушибах и ссадинах. Он хмурится и задает мне много вопросов, но я не отвечаю. Перед сном ангел приносит мне четыре таблетки вместо двух. Я растворяю их в стакане с водой, которой должен был запить их, и выливаю эту воду в начищенную чуть ли не до блеска раковину. Этой ночью мы лежим с Тайлером вместе на моей узкой кровати под провонявшим черт знает чем одеялом. Наши ноги переплетаются, и я кладу свою голову на его плечо, готовясь убрать ее в любую секунду, как только Тайлер скажет это. Но он говорит, что осталось совсем немного, что он уже договорился с несколькими ангелами, и они помогут нам выбраться. Он говорит, что проект разгром не забыт, и, как только мы вернемся, он заработает в полную силу. Тайлер просит меня пообещать, что я во всем буду слушать его и не сверну с выбранного пути. Я обещаю трижды, и Тайлер касается моих губ, закрепляя обещание. У меня нет права его нарушить.