Петля

      Я прежде мало задумывалась о лжи. Для меня это был неподвластный... да и, впрочем, ненужный навык. Я не любила лгать и не видела на то причин. Зачем, если любая ложь под угрозой того, что её раскроют?       Не то чтобы в целом у меня были люди, доверие которых бы ценилось, но... думаю, этот принцип остался бы неизменным, как бы ни сложился тот жизненный сценарий.       Ха. Послушай себя только.       Любое рассуждение, чего бы оно ни касалось, всегда содержит эти «прежде», «раньше», «когда-то»...       Что же будет дальше? Пожалуй, дальше ты выберешь слова: «сейчас» или «теперь»...       И теперь мне начинает казаться — точнее, я почти уверена — в скором времени ложь станет не исключением, а основой моих отношений с близкими. Не пропадает ощущение, что меня всё с большей силой затаскивает куда-то во мрак отчуждения: я не чувствую спокойствия здесь, среди тех, кто могут меня защитить, я не хочу находиться рядом и не хочу открывать рот, чтобы не сболтнуть лишнего. Совесть вынуждает чувствовать себя чужой.        Меня бы возненавидели, узнай только, сколько всего я скрываю.       Но самое тревожащее, пожалуй, то, что лгу я уже не во имя своей защиты. Не во имя какого-либо блага вовсе.       Я отдаляюсь от одних, чтобы сблизиться с кем-то... другим?..       — Ты чё натворил, олень?! — звонко раздалось над моим ухом, вынуждая нервно дёрнуться: из-за крайней усталости резкие звуки вызывали стойкий звон в ушах. — Это с какой силой нужно дверь толкнуть, чтобы ей так лицо расфигачило? Ты её реально рогами своими выбивал?! — Роксана крепко держала меня за подбородок, всматриваясь в повреждение на скуле и вырывая из моего рта тихое: «Ай». — Она же девушка! А ты ей новый шрам поставил! — брюнетка резко оторвалась от меня и, схватив с дивана маленькую декоративную подушку, запустила её в парня, стоящего у окна к нам спиной.       Я неловко потупила взгляд, вскинув брови и беззвучно хмыкнув. На фоне «улыбающегося» шрама на щеке этот выйдет в разы безобидней...       — Случайно вышло, — невероятно холодно прозвучал Дэвис; сам брюнет даже не отвернулся от окна, облокачиваясь на подоконник, видимо, демонстрируя лично мне, насколько ему противна эта сцена, где ему пришлось солгать своей девушке.       Я не лучше себя чувствую, понял? Разве что привычнее...       — Ты хоть промыла её чем-нибудь? Господи, такое даже тоналка не перекроет... — бубнила сестра, недовольно хмурясь и мельтеша перед моим лицом, — сейчас, хоть пластырь наклеим. Хотя это как трещину в бетонной плотине скотчем залепить! Хуею с вас двоих, за что мне только это?.. — продолжая шипеть нечто в подобном ключе, девушка бодрым шагом покинула гостиную и завернула в сторону ванной.       Впервые я в этой квартире чувствую себя настолько некомфортно. Были разные виды неловких ситуаций: и чересчур заигрывающие фразы этой парочки, и просмотр романтических фильмов с ними же, и дверь ванной, которую пару раз забывали запереть за собой — но сейчас хочется провалиться сквозь пол, как никогда раньше. В воздухе даже напряжение ощущается — этого не видит Роксана, но по мне оно бьёт, будто плеть.       Сцепив руки вместе и сильно ссутулившись, я вжалась в край дивана, не издавая ни звука и краем глаза поглядывая на Дэвиса. В школе меня пробирало мёртвое безразличие, зато сейчас вся палитра эмоций ощущалась вполне чётко. Если раньше я не могла сказать точно или считала, что у наших отношений углы уже кое-как сгладились, то сейчас уже можно сказать уверенно: этот парень меня терпеть не может.       Видимо, ощутив на себе пристальный взгляд, парень отвернулся от окна в мою сторону — я моментально переключила внимание на телевизор, который с приглушённым звуком показывал какой-то боевик, и к чему-то сделала максимально сосредоточенное лицо. Будто бы моя нервозность на лбу не написана...       — Столб бы не рассёк так... — полушёпотом произнёс Дэвис, мрачно хмыкнув, — что-то острое должно было быть, — парень небрежно опустился рядом со мной на диван, приковав бессмысленный взгляд к экрану телевизора.       — Я не говорю, что это конкретно столб был... — процедила я нервно, поджав губы. — Может, забор...?       Ложь тяжёлыми камнями тянет меня на дно. Я почти физически чувствую это.       — Фонарь от забора не можешь отличить? — у парня даже эмоций в голосе не возникало.       — С перепугу могу не отличить, — хмуро буркнула я и потупила взгляд, напряжённо впиваясь ногтями в свои ладони.       Со временем ложь становится всё более вялой. Это я устала отпираться или просто уже не могу найти подходящего оправдания? Забор, блять...       Стоит, наверное, хоть как-то обдумывать свои слова наперёд. Сочинять историю по ходу её действа, ведь, сука, никто не даёт и даст мне опомниться, никакой форы не будет...       — Так, я нашла в аптечке полезную хренотень, — сестра быстрым шагом вернулась в гостиную, не отрывая взгляда от какого-то белого тюбика, — заживляет, с нормальным сроком годности. Я надеюсь, — девушка с сомнением изогнула бровь, присаживаясь на край дивана рядом со мной, и после, нахмурившись, вновь всмотрелась в моё травмированное лицо. — Синяк, конечно, не хилый... Вообще не представляю, как ты умудрилась так впечататься, чтобы оно и кожу разрубило, и такую гематому оставило, — Рокс лёгкими похлопываниями подушечек пальцев нанесла мазь вокруг раны.       — Не поверишь, я тоже, — коротко и со злобой фыркнул Дэвис.       Не поверишь: я тоже...       — Как-то оно странно пахнет... — скривившись от глухой боли и неприятного запаха, я прикрыла глаза — спиртовая основа неприятно защипала слизистую.       — Ну дык, блядь, стоит поменьше в косяки влетать, может, тогда и будешь чувствовать запах хорошего парфюма, а не медицинских спиртов, — Роксана недовольно выдохнула, откладывая тюбик на кофейный стол, и принялась отклеивать плёнку от прозрачного пластыря. — Как ты вообще дожила до шестнадцати?       — Попроще, чем живётся до семнадцати, — с вялой улыбкой тихо проговорила я, и шутка показалась мне довольно смешной.       Но только мне так и показалось.       Девушка на несколько секунд замерла, безразлично пялясь сквозь свои пальцы — на лице правда резко исчезли какие-либо эмоции, — а после, махнув головой, аккуратно поднесла пластырь к моей скуле.       — И не говори...       Мгновенно пожалев о том, что открыла свой рот, я напряжённо сцепила пальцы рук вместе и снова устало уставилась в телевизор. Сестра не перестаёт винить себя в том, что привезла меня в этот город — здесь даже и слов не нужно. Она пытается изобразить привычное поведение и склад ума, но внутри, в подкорках мозга, многое будто вырезали скальпелем, оставляя кровящие раны.       Я бездумно покосилась на неё, когда девушка, поднимаясь с дивана, просила меня не забыть взять тюбик и пачку пластырей с собой и причитала, что вместо бутиков со мной можно прогуляться только по аптеке.        У корней чёрные волосы уже заметно переходили в рыжеватый светло-русый — девушка давно не красила и не ухаживала за волосами; макияж стал более простым, грубым и небрежным: глаза грязно и густо выделялись подводкой и чёрными тенями, тонального крема и прочих корректоров лица на коже не было. Губы пересохли и немного потрескались, а вес после долгого пребывания в больнице, похоже, так и не вернулся: фигура была более плоской и узкой. О привычном раньше маникюре и речи не было.       Может, сейчас ей просто не хотелось заморачиваться. А может, просто не хватает сил на себя.       Мы не ладили в детстве и не так много общались по жизни в целом, но перемены в девушке буквально читались.       И вот здесь уже стоит винить только меня.       — У тебя... когда день рождения вообще? — после недолгой задумчивой паузы, спросила девушка, обратив на меня сосредоточенный взгляд. — Зимой же?       — В феврале... вроде, — я пожала плечами, нахмурившись и слегка задумавшись; Дэвис почему-то на секунду обратил пустой взгляд ко мне, а после снова уткнулся в телик.       С ума сойти, число не могу вспомнить! Своего рождения!..       Да быть не может... Я помню, меня даже отец в детстве называл каким-то зверьком, в честь праздника в этот день. Неужели теперь мне нужно собирать даже своё прошлое по крупицам?..       — Ну, эм... а как в школе дела? Может, друзей нашла? — девушка закусила ноготь большого пальца, нервно вздыхая, и устремила взгляд в окно.        Мы с Дэвисом в этот момент быстро переглянулись: похоже, каждый из нас мгновенно почувствовал неожиданный, неприятный укол напряжения. Она не может знать про тот день, про ту компанию...        Точно не была бы такой спокойной.       — Да ладно тебе... — хмыкнул парень и тут же придал себе расслабленный и усталый вид. — Она всего пару недель в школе.       — Да знаю я, знаю... — выдохнула девушка спокойно — и я сразу издала бесшумное «Фух...». — Просто хочется, чтобы у тебя было своё окружение, хоть какое-то, которое могло бы отвлечь. И тебе не пришлось справлять свой день рождения в кругу стариков вроде нас, — Роксана слабо улыбнулась, присев на диван и облокотившись на моё плечо рукой. — Тем более не уверена, что буду свободна... Рождество — просто потрошитель кошелька, ни больше, ни меньше...       — Рано об этом думаешь... — Дэвис прозвучал крайне мрачно, в такт моим мыслям, и встал с дивана, доставая из левого кармана штанов сигареты.       В моей голове прозвучало чёткое: «Мне бы дожить хоть до октября...», а вот что в его?..       Почему-то мне кажется, что сегодняшней ночью он придушит меня во сне.       Внезапная опасная идея снова посетила мой разум, пробежав по нервам и отозвавшись мурашками на спине. Я думала об этом ещё в машине, по пути сюда, но не знала, как подойти к такому вопросу и стоит ли вообще... но вот Роксана сама подвела к нужной теме.       До этого я хотя бы сомневалась, необходим ли мне этот риск.       — У меня есть подруга. Знакомая, точнее... — выпалила я резко и тут же подавилась своей слюной, нервно закашлявшись; слишком с заметным и внезапным рвением я схватилась за эту тему, как за единственную ниточку.       Дэвис, только намеревавшийся поджечь сигарету, зажатую между зубов, замер на несколько секунд, после повернув голову в нашу сторону. Я старалась на него больше не смотреть.       Точно придушит...       — Воу... правда? — Роксана удивлённо вскинула брови, не зная, как на это внезапное заявление реагировать. — В смысле, прям живая, настоящая девушка?       — Ну типа, — хмыкнула я напряжённо на подкол сестры, — она меня завтра к себе приглашала после школы, я отказалась. Может... — я сильно дёрнулась, периферийным зрением заметив, как Дэвис резко обернулся, убирая сигарету и сжимая её в кулаке, — не такая это и п-... -плохая идея?       — Ебануться. Какая... плохая идея, — парень явно хотел сказать куда больше тех слов, которые он прошипел сквозь зубы.       — Да... нет, почему плохая? — Роксана снова принялась грызть ноготь, усердно размышляя, и тоже заметно напряглась — впрочем, не так, как Дэвис. — А как зовут? Как выглядит хоть? И вообще, не чокнутая ли какая?       Под стать мне, наверное.       Я едва справлялась с сильным тремором конечностей и сбившимся дыханием; на фоне изнеможения сильные эмоции вызывали острую головную боль.       Мне это необходимо. Необходимо узнать, что произошло с Челси — а с ней, я уверена, что-то произошло! Нужно так много выяснить...       — Вивиан, — ответила я тихо, выдавив из себя слабую, кривую улыбку, — она... странноватая немного, если честно. В противном случае, мы бы и не заговорили. Она... мелкая такая, с веснушками и очень светлыми волосами. У нас вроде есть общие темы...       — Да ты что?.. — по буквам процедил Дэвис, резко упав на диван рядом со мной — я аж подпрыгнула. — Впервые слышу.       — Ну-у, — Роксана недолго помолчала, сомневаясь, а после более мирно пожала плечами, — если в рамках её дома, то это... нормально, я думаю. Где она живёт?       — Рокс... — начал было уже говорить Дэвис.       — Я ещё не знаю точный адрес... — я живо перебила парня, вжимаясь от него в противоположную сторону дивана. — Недалеко от моего дома, в частном секторе. Школа тоже поблизости.       — Надеюсь не там, где... — девушка напряжённо нахмурилась; по глазам видно было, что сестра вспомнила недавний случай с вырезанной семьёй.       — Нет, конечно, — торопливо ответила я, нервно замотав гудящей головой, — в противоположной стороне.       — Роксана, нет, даже не думай! — парень резко поднялся и максимально понизил свой тон, — она никуда не пойдёт, после школы — сразу сюда. Ты и так знаешь, что у неё больше свободы, чем нам диктовала полиция.       — Полиция считает её соучастницей преступления, я — нет, Дэвис, — шикнула Роксана, строго нахмурив брови. — Думаешь, ей на пользу сидеть тут с нами и думать... о всяком... о всякой херне, которую стоит забыть? Грейс посидит с ней пару часов, она напишет адрес и заберёшь её!       — А если с ними что-то случится? Это всего-то две малолетки без мозгов! Да этой её «подружки», скорее всего, вообще не существует, — Дэвис активно жестикулировал руками, периодически кидая на меня испепеляющие взгляды, безмолвно кричащие: «Сейчас же верни свои слова обратно, идиотка».       — Я верю своей сестре, окей? А вот откуда в тебе столько недоверия? — Роксана шагнула к нему, грубо ткнув указательным пальцем в грудь. — Она под моей ответственностью и всегда была. Ей необходимо хоть на что-то отвлекаться!       Мне кажется, спор с Дэвисом, наоборот, завёл её мнение в противоположную от его мнения сторону. До этого она ещё колебалась...       — Ты... — Дэвис даже засмеялся, зарываясь ладонью в свои волосы, — ты так хочешь всё исправить? Будто её вообще можно «исправить» после всего? Ты думаешь, тебе станет легче, если...       — Дэвис.       Парень резко оборвался, сосредоточившись на лице своей девушки. Я боялась поднимать взгляд хоть на кого-то из этих двоих, но по заметной дрожи в теле сестры было понятно, что парень начал говорить лишнее. Между ними очевидно было нечто большее, нежели имитация нормального поведения Роксаны и вечно молчащего Дэвиса.       Как же это того не стоило...       Я схватилась руками за голову, зажмурившись, и шумно выдохнула. Вот бы... уснуть прямо сейчас.       — Пиздец, — кинул парень коротко, направляясь к двери, и попутно сдвинул рукой со своего пути Роксану, которая после разъярённо сверлила взглядом спину Дэвиса, — делайте что хотите. Заебали...       Брюнет молниеносно скрылся в коридоре, заворачивая в спальню, и оглушительно громко захлопнул дверь. Проведя его хмурым взглядом, я ошеломлённо уставилась на свои дрожащие руки, поджав губы.       А ведь он мог сейчас сказать правду о вчерашнем дне. И у Роксаны и капли доверия ко мне не осталось бы.       Я... ненавижу себя, правда.       Сестра отошла от меня, облокотившись на стену, и закрыла лицо ладонями. По рваному, шумному вдоху было понятно, что девушка была готова разрыдаться, но, набрав в лёгкие воздуха и размеренно выдохнув, Роксана выпрямилась и сложила руки на груди, затихнув. Пелена слёз, скопившаяся в глазах, ещё была заметна, но сестра быстро согнала её частым морганием.       Рокс всегда так делала, по крайней мере, при мне. Я в самом деле почти ни разу не видела её плач.       — Не обращай внимания. Из-за своего прошлого он довольно... — девушка усмехнулась, стерев пальцем одну сбежавшую под нижнее веко слезу, и немного размазала тени, — беспокойный в таких делах. Завтра напиши мне адрес этой девчонки, постараюсь заехать к тебе к шести часам. Ну или... он заедет, — Рокс мрачно выдохнула, приложив ладонь ко лбу, и устало замолчала.       — Я не хотела, чтобы вы так... — я неловко сжала своё плечо, бегая взглядом по сторонам.       — Да всё окей, уже не в новинку, — хмыкнула Рокс, натянуто улыбнувшись, — мне неудобно, ведь я живу в его в квартире, но... — девушка пожала плечами, — решать за меня Дэвис всё равно не будет.       А ведь это всё умалчивается исключительно ради твоего блага...       Коротко улыбнувшись, я уже не знала, что добавить, поэтому просто затихла, уставившись в экран телевизора, где на чёрном фоне уже шли титры.        Я явно уже лгу не ради чьего-либо блага. Теперь это дно видно мне, как сквозь кристально-чистую воду. Только с примесью крови и угольно-чёрной грязи...       И никакие камни к моим ногам не привязаны — никто и ничто не тянуло меня на это дно.       За окном постепенно смеркалось.       За прошедшие часа четыре я успела уснуть на несколько часов, перекусить вместе с Роксаной размороженной в микроволновке пиццей и сходить в душ, поверхностно обработав порез на скуле и содранную кожу на теле. В качестве домашней одежды на мне извечно были кофта с длинными рукавами и штаны; о футболках и шортах — последние я, впрочем, никогда не носила — можно было забыть. Дэвис практически не покидал спальню, лишь один раз выходил куда-то, и после его прихода они с сестрой уединились в комнате. Спустя минут десять продолжавшейся ругани я большего ничего не слышала.       Я же чувствовала себя истощённой до некоего пика: заснуть не получалось, но и встать не было сил. Челси получила сегодня ещё пару звонков и сообщений от меня. В ответ мне прозвучали: «Абонент находится вне зоны действия сети» и полная тишина в чате — сообщения даже не читались. Не то чтобы я спрашивала что-то важное, простые: «Хэй, как ты там?» и «Могу у тебя кое-что спросить?». Но Челси не казалась мне человеком, которому в тягость было лишнее общение.       Впрочем, откуда мне знать? Может, я ей надоедаю. Может, в месте, где она сейчас, действительно просто нет связи.       А наушники... она могла найти чьи-то чужие, кого-то из той компании.       Очень неудачное совпадение. Узнать точно я смогу только у Джеффа.       ...       Странно. Никогда ещё не думала о маньяке, упоминая его имя.       Бездумно исследуя ленту «Reddit», я фоном размышляла о том, что стоит спросить. Он не убьёт меня, с собой точно не утащит, поэтому стоит извлечь из этого рандеву максимальную пользу, чтобы больше не задаваться вопросами, на которые никто не ответит. Но каждый раз... каждый раз, когда я нахожусь рядом, перед ним, разум теряет всё, о чём нужно спросить и поговорить, и в итоге я не получаю ничего.       В конце концов, я подумала, что стоит подкрепить эти мысли хоть каким-то действием.       Медленно приподнявшись на диване под задорный, болезненный вой в голове, я, хмурясь, посмотрела на часы: пол-одиннадцатого вечера. Полагаю, сестра и Дэвис уже меня навещать не станут. Второй уж так точно...       Лениво перекинувшись через подлокотник, чувствуя, как болезненно зудит содранная на бедре кожа при характерном движении, я подняла с пола рюкзак, закинув тот на диван, и с тяжёлым вздохом раскрыла. Меня встретила куча скомканных листов из блокнота, упаковки из-под бинтов, обезбола и практически бесполезного, дешёвого успокоительного, больше выполнявшего роль плацебо. И много окровавленных салфеток...       Боялась выкидывать всё это на территории школы, даже в мусорные баки в уборной, после уже просто не до того было. Вытряхнув весь мусор на диван рядом с собой, я также извлекла из рюкзака большой блокнот и старый, затасканный пенал. Открыв скетчбук, практически пустой из-за множества вырванных страниц, я застыла на какое-то время с карандашом в руках, поджимая губы.       Надо бы как следует... подумать.       На размышления ушло что-то около десяти минут. В голову неспешно приходили вопросы, которые я краткой шифровкой вписывала, будто список продуктов для похода в супермаркет.       Что же я выделила для себя? Первым пунктом Челси, затем галлюцинация, которую я видела — и не раз — в темноте, пребывание маньяка в городе до и после нашей встречи и... эти чёрные пятна на наших руках. Последнее уже давно нужно было разъяснить, так как подобное имеется и на запястьях убийцы.       Естественно, всё это было зашифровано под кодовые слова или фразы, вроде «Пятновыводитель» и «Синяя краска для волос». На случай, если кто-то внезапно решит меня обыскать до встречи с убийцей или я вдруг забуду выбросить запись после.       С моими памятью и везением вообще нужно ко всему быть готовой...       Рывком вырвав страницу, я небрежно сложила её и сунула в задний карман своих чёрных штанов. Скетчбук, пенал и упаковки, где ещё остались чистые салфетки и медикаменты, я кинула обратно, не забыв добавить туда пачку пластырей и заживляющий крем, отданные сестрой. Я проверила боковые и небольшие передние карманы на наличие мусора, удивлённо изогнув бровь, ведь позабыла, как клала туда зажигалку, солнцезащитные очки и чёрный тканевый шарф, которым весьма удобно закрывать лицо.       Я-то их неделю по дому искала... Что ж, обнаружилось вполне вовремя.       Скинув свой старенький, но чертовски родной рюкзак, я принялась собирать мусор в кучу, кое-как утрамбовав всё в пакет из-под бинтов, и медленно поднялась на ноющие ноги.        Лучше, наверное, сразу улечься спать...        Важный будет день. Сложный.       Внезапно в коридоре раздался скрип двери — испугавшись, я резко осела обратно на диван; слух уловил очень тихие шаги. Дэвис бесшумно вышел на свет, щурясь от яркого света в гостиной, и медленно двинулся ко мне. Судя по взъерошенным волосам и мятой одежде, он пытался уснуть, ворочаясь в кровати. Но не уснул.       Меня явно пришли душить!       Сглотнув, я быстро и аккуратно пропихнула пакет с мусором между подушек и спинкой дивана, подбирая к себе ноги.       — Не веди себя так, будто я избить тебя пришёл, — парень презрительно скривил губы, остановившись рядом; что бы он ни говорил, многое читалось в строгом, напряжённом взгляде. — Я... просто хотел бы прояснить пару моментов, — он нервно усмехнулся, тут же подавляя улыбку, и сжал зубы, явно силясь усмирить агрессию.       — Я не лгала, — начала я спешно, после немного осадив себя и закончив более спокойно: — Она правда звала меня сегодня. И я отказалась, потому что ты был бы против.       — Я пытаюсь верить, — брюнет рвано выдохнул, — даже когда говорю, что не верю. Ты даже не можешь представить, как я через себя переступаю, просто чтобы... неважно. Но, знаешь, использовать её...! — он на секунду повысил голос, кинув взгляд в сторону дверного проёма, и вновь затих. — … это крайность. Ты будто... намеренно усложняешь мне жизнь. Доводишь.       Зелёные глаза смотрели на меня с презрительным прищуром, безмолвной злостью и каким-то отчаянием. Дэвис будто хотел, безумно хотел высказаться и превратить меня одним своим взглядом в пепельную пыль, но был скован. Чем-то.       Моей сестрой или какой-то надеждой в мою вменяемость.        Во второе слабо верится.       Я промолчала, поджав губы и потупив взгляд вниз. Будь всё, что я сказала Роксане, правдой, я действительно подождала бы, пока Дэвис поуспокоится после вчерашнего, и после уже налаживала контакты с «подругой». Что бы я ни сказала, это не будет искренне. Смысл ещё что-то плести?       Не хочу прямо сейчас смотреть в глаза Дэвису и говорить: «Я буду там! И больше никуда не пойду! Я в жизни не была причастна к убийствам! И маньяка не видела! И вообще, не Грейс меня зовут!»...       — Что ты задумала? Скажи, — Дэвис присел у дивана, пристально заглядывая в мои глаза, и жутко хмурился. — Ты... ты же не тупая, чтобы после произошедшего так рваться куда-то, зная, что... — он снова засмеялся, — зная, как я себя чувствую. Пожалуйста, — парень взял меня за руку, вынуждая дёрнуться, и резко болезненно сжал, — говори честно.       — Я... я правда только к ней домой собираюсь, — еле выговорила я, начиная дрожать: было ощутимо больно. — Я же рассказывала. Сложно сидеть так... просто дома, здесь. Давит... мозги, — зажмурившись, я опустила глаза, покачав вновь разболевшейся головой. — Ты никогда не слушаешь на самом деле. И не веришь...       Я даже не успеваю понять, когда начинаю манипулировать...       Отвратительно.       — Твои «развлечения» к добру не приводят, — Дэвис натянуто улыбнулся, всё больше пугая, — если один раз вышло, скажем... хуёво, крайне. Зачем повторять?       — А что ты можешь...? Да больно! — я сильно дёрнулась, вырвав запястье из рук парня: тот немного испугано отшатнулся, убирая руку. — Что ты можешь предложить? Книжку почитать? Телек посмотреть? Это, по-твоему, помогает? Хоть иногда? — я перешла на громкий шёпот, потому что ужасно сильно хотелось кричать.       Нет, правда, хорошо... можно подумать, я просто так ждала этой проклятой встречи с маньяком! Что мне ещё делать? На что мне, блять, отвлечься? Что может поглощать внимание и разум хотя бы так же сильно, как это?!       — Так, может, блядь, мы всё-таки отведём тебя к блядскому психиатру, как давно должны были сделать? С чего вообще вы с Роксаной решили, что это необязательно? — Дэвис резко поднялся, возвышаясь надо мной. — Клянусь, Холли, если бы я мог... — парень резко оборвался, как-то шокировано оглядев меня, и неподвижно замер на несколько мгновений. — … Грейс, — выдавил он после и снова надолго замолчал.       Я удивлённо моргнула, хмурясь и неотрывно рассматривая эмоции на его лице. Почему он так... испугался?       Брюнет сжал кулаки и шумно выдохнул, устремив некий тяжёлый взгляд куда-то позади меня, на что-то конкретное, а после приложил руку ко лбу, прикрывая глаза.       — Если завтра в шесть ты не будешь ждать меня у этого дома, клянусь, — заговорил он резко, снова сменив замешательство на холод и пренебрежение, — с понедельника ты будешь ежедневно посещать психиатра. Или поселишься в этой ебучей психбольнице, где таким, как ты, самое место.       Дэвис на меня даже не смотрел, не отрываясь от чего-то позади дивана. Резко отвернувшись, он спешно покинул гостиную и закрылся в спальне, видимо, нечаянно захлопнув дверь.       Повисла глушащая тишина — головная боль снова обострилась.       Недолго я сидела без движения, находясь в сильном недоумении, а после тихо приподнялась на диване, окидывая взглядом местность позади. Парень всё это время смотрел на книжный шкаф. Или на что-то, чего там уже нет?       Холли?..       В столовой стоял неприятный гул, заметно усиливающий головную боль. Группы учащихся ещё не успели рассесться за столы, из-за чего образовывались столпотворения и галдёж. Грёбанная муравьиная ферма.       Скривившись открывшейся картине, я на некоторое время замерла у дверей столовой, но после была вынуждена двинуться дальше — ученики всё ещё толпами заходили в огромное, тошнотворно светлое помещение. Рыская взглядом по местности, я активно искала блондинку, за которой сюда зашла. Хер бы я сюда сунулась без стоящей причины, ещё и в самом начале ланча, когда приходится толпиться.       Девушка стояла почти в начале очереди с подносом, ожидая, когда повар отдаст ей тарелку с её порцией спагетти. Плотно — или относительно плотно — позавтракав с сестрой, я не горела желанием лезть в очередь, поэтому двинулась к прилавку с водичкой: вишнёвый сок был сейчас в самый раз.       Я неуверенно двигалась вперёд, обходя сверстников и пряча лицо в шарф. Один беглый взгляд незнакомого парня сосредоточился на моём лице; ускорив шаг, я тут же проверила, не отклеился ли пластырь с моей щеки — держались они крайне плохо. Старые, должно быть.       Я надеялась выцепить девушку до перерыва на ланч, но она ловко избегала меня.       Очень уж быстро Вивиан сорвалась с места, стоило только учительнице отпустить нас — я и сказать ничего не успела. Докричаться или на глаза попасться тоже довольно трудно: девушка не отрывает глаз от пола, подозреваю, что под волосами у неё при этом в ушах беспроводные наушники.       Возвращаясь вместе с маленькой упаковкой сока и захватив с «фруктового» стола зелёное яблоко, я медлительно продвинулась к одному из свободных столов возле окна. Единственный плюс заходить в столовую сразу после окончания урока — большинство учеников всё ещё у стоек, выбирают обед, и лучшие места пустуют.       Присев за маленький стол у окна, я швырнула на стул напротив рюкзак, и затихла, потягивая сок через трубочку и внимательным взглядом исподлобья провожая Вивиан. Левая рука часто неконтролируемо почесывала правое плечо: «живая» кожа вокруг содранной жутко зудела. О оттёкшем из-за ссадины лице я старалась не вспоминать.       Для судьбоносных планов, которыми кишит весь этот день, я испытываю странное спокойствие. Будто всё пройдёт как надо. Будто от моих действий не будет зависеть, вернусь ли я вообще сегодня домой. Ведь Дэвис был серьёзен насчёт психиатра — в этом и сомнений нет.       На несколько минут я глубоко задумалась, бессмысленно уставившись куда-то вперёд.       Сегодня утром, за завтраком, парень вёл себя крайне странно, будто боялся на меня глаза поднять. По сути, мы и словом не обмолвились. Ощущение складывалось, мол, ему даже мерзко смотреть в мои глаза. Не понимаю только, виной тому был мой поступок или его вчерашняя заминка во время агрессивного монолога. Или и то, и другое?       Роксана отвезла меня в школу перед работой, вроде с привычной разговорчивостью и живостью. Но после, когда спросила, надёжно ли я спрятала пистолет и выяснила, куда именно, тоже мрачно замолчала, вплоть до школьной парковки.       Заметив, как беловолосая отходит от стола с напитками, я тут же выпрямилась, помахав рукой, и скинула рюкзак со стула на кафельный пол. Она, как ни странно, так же высматривала места у окон. Вивиан немного испуганно замерла, увидев меня и мой направленный точно на неё взгляд, и после долгой паузы медленно побрела ко мне.       Да, я тоже не привыкла проводить время ланча с кем-то. Чего не сделаешь ради...       … ради чего?        — Привет, — сухо кинула она, аккуратно присаживаясь рядом и опуская поднос на стол.       — Здравствуй, — я натянуто улыбнулась, отставляя сок, — как день?       Боже, да мы и правда даже диалог ведём одинаково глупо!       — Скучно. Было... — Вивиан едва заметно улыбнулась уголками губ, хлопнув короткими, но густыми практически белыми ресницами, и уставилась на тарелку с макаронами в томатно-мясном соусе. — Я не думала, что... ты хочешь со мной сидеть.       — Почему? — продолжила я, неожиданно активно для неё развивая общение. — Мы же хотели подружиться. Вроде... если я правильно тебя поняла тогда.       Девушка заторможено кивнула, сутулясь в дискомфорте, и поджала губы — явно не была готова к разговору сегодня, не знала, что ответить. Очевидно. У меня-то речь заготовлена.       Ещё раз дежурно легко улыбнувшись, я отвернулась в сторону окна, надкусывая кисловатое яблоко и снова почесав плечо. Лицо неприязненно скривилось — больно.        Вивиан, почувствовав с облегчением, как от неё отстал мой внимательный взгляд, начала есть. Довольно быстро и неаккуратно.       — Прости, что вчера так грубо отказала, — начала я спустя пару минут, когда девушка уже принялась за панкейки с малиновым джемом — ела Вивиан так, будто завтрака не было, а ужина не будет.       — Да... ничего, — прожевав, ответила девушка тихо, вяло пожав плечами, — я не удивилась.       Я прищурилась, поджав губы и приковав взгляд к блондинке: никаких определённых эмоций, вроде обиды или печали, я не заметила. Видимо, правда не удивилась...       Но ведь я же не лгала ей вчера, так?       — Не хочешь сегодня... у тебя посидим? — начала я аккуратно, облокотившись локтями на стол и немного притихнув; Вивиан на несколько секунд перестала жевать.       Мы обе немного притихли, напряжённо кинув взгляды в сторону проходящей мимо компании шумных подростков.       — Сегодня? — проговорила она в ступоре. — Не... не уверена, — отодвинувшись от стола, девушка вытерла джем с губ рукавом светлой толстовки с надписью «Hate Mondays» на груди и нахмурилась, — отец рано сегодня вернётся.       — Оу... — протянула я тихо и искренне раздосадовано, поджав губы; больше, правда, я расстроилась следам крови, оставленной в мякоти яблока — дёснам явно не хватало витаминов. — Во сколько он вернётся?       Буду давить до последнего, ничего больше не остаётся... Вряд ли у меня ещё появится шанс встретиться с убийцей. Только если снова не наткнусь на чей-то труп...       — К трём часам... — Вивиан нервно выдохнула, дёрнув плечами и, кажется, честно расстроилась, — может, на выходных? — заговорила она чуть громче и улыбнулась, наконец, взглянув прямо в мои глаза.       — Вряд ли выйдет, — я почувствовала крайне неприятный укол совести, увидев резкое расстройство на бледном лице девушки, но её положение мне было только на руку.       Я использую её, манипулирую. Как и Роксаной вчера, впрочем?       — Может, сбежим? Не пойдём на остальные уроки, — продолжила я, прищурившись, и пододвинувшись к блондинке чуть ближе, — сейчас ещё даже одиннадцати нет, успеем.       Даже у меня подобное предложение вызвало бы отторжение.       Блондинка замерла, приоткрыв рот, явно хотела возразить, но издала только еле слышный хрип. Она всегда была уже в классе, когда я приходила, посещала все уроки. Вряд ли когда-либо опаздывала или сбегала...       На уроках она отвечала безошибочно, если её спрашивал учитель, непременно не оглашаемые оценки за проверочные работы у неё ниже «А» не бывают.       Ребёнок, от которого требуют многого.       Дожёвывая сэндвич и запивая тот газировкой, девушка молчала, около трёх минут. Я выжидающе постукивала отросшими, длинноватыми ногтями по столу, выедая из огрызка яблока последнее, и периодически окидывала беглым взглядом Вивиан.       Если уж она так серьёзно задумалась, не стоит давить...       — Хорошо. Давай, — сказала она вдруг уверенно, откинувшись на спинку стула и залпом допила газированный напиток. — Встретимся через двадцать минут у ворот.       Блондинка живо схватила поднос, срываясь с места, и ринулась от стола прочь. Оставив поднос на соответствующем стенде с грязной посудой, Вивиан быстрым шагом направилась к выходу, едва не сталкиваясь с учениками и таки зацепив одного плечом, бегом вышла в коридор.       В недоумении проследив за этим, я какое-то время бездумно моргала, пялясь на выход из столовой и потягивая приторно сладкий сок через трубочку. Что... произошло вообще?       Было слишком просто... и крайне нелепо.       Я впервые вижу человека, так ко мне тянущегося и готового выходить за пределы комфорта, чтобы сблизиться. И отношение у меня к ней иное. Поверхностное. Надменное. Брезгливое.       Мне легче верить в то, что девушке просто захотелось рискнуть от скуки, чем перекладывать какую-либо вину за последствия на себя.       Глубоко выдохнув, я снова отвернулась к окну и нервно сжала ладони в кулаки, впиваясь ногтями в кожу. Стало тревожно. Я всё ожидала препятствий, хоть каких-нибудь. Но всё идёт слишком... как бы это сказать...       По плану?..       Постукивая невысоким каблуком ботинка по железному пруту забора в такт мелодии в наушниках, я задумчиво смотрела вниз, на асфальт, нервно едва заметно качаясь из стороны в сторону. Вокруг было пусто: ни души, даже полицейские, видимо, отошли на ланч. Так странно для окрестностей школы. Я редко прогуливала уроки, тем более если и решала свалить пораньше, то явно не для того, чтобы торчать у ворот.        Сейчас в моём классе шёл урок истории...       Веки устало опустились, я вздохнула, напряжённо хмурясь.       Разве это было обязательно? Да, я побываю в её доме и вялое алиби у меня будет, хотя сомневаюсь, что Дэвис захочет что-то выяснять и расспрашивать. Но следовало это предусмотреть. И сделать, возможно, фото на память в её комнате, специально для любимого парня моей сестры. К часу вызову такси и отправлюсь за город...        Благо удалось выпросить у Роксаны карманных на «вкусняшки и, возможно, на что-то ещё». На дорогу туда и обратно должно будет хватить.       Может, стоит вместо школы найти себе подработку?..       Взгляд скользнул по экрану телефона, цепляясь за белые цифры на чёрном фоне. Десять минут двенадцатого... Она опаздывает.       Чем дольше длилось ожидание, тем сильнее я тонула в размышлениях, начиная серьёзно колебаться. А вдруг Дэвис решит проследить за мной?.. Или подвезти меня и подругу к её дому после уроков?..       Нет, не должен он так рано освободиться...       Наконец, сзади послышались еле уловимые шаги. Я быстро кинула взгляд через плечо, присматриваясь, и вяло улыбнулась, кивком снова приветствуя Вивиан. Блондинка выглядела крайне серьёзно и немного бледнее обычного.       — Прости, знаю, долго. Меня отправили в медпункт, — произнесла она механически, проходя мимо меня, и, даже не остановившись, продолжила путь вперёд. — Идём.       Я в замешательстве приподняла бровь, отклеиваясь от забора и спешно нагоняя девушку.       — Тебе нехорошо? — спросила я с сомнением, поравнявшись с ней.       Повисла недолгая пауза. Блондинка как-то странно держалась за левое плечо, хмурясь.       — Мне нужна была отмазка, — девушка постепенно сбавляла скорость и, кажется, немного расслаблялась: школа уже была позади.       Отмазка, говоришь...       — Понимаю, — выдохнула я многозначительно и отвела взгляд; почему-то желание говорить что-либо у меня отбилось напрочь.       Ты — всего лишь отмазка.       Какое-то время мы шли ровно по моему маршруту, ко мне домой, пока не свернули направо, к частным домам. На улицах было довольно безлюдно: пару человек, выгуливающие собак, и спящий на тротуаре бездомный. Типичные будни в рабочее время.       Вивиан молчала до последнего, иногда кидая на меня незаметный — по её мнению — косой взгляд. А меня всё так же напрягало, как блондинка держалась за свою руку.       — У тебя... болит плечо? — не зная, как сформулировать вопрос, я произнесла фразу очень медленно, нелепо.       — Пластырь почти отклеился, — выпалила она резко, когда нечаянно встретилась с моими глазами, и через время добавила: — Мне пришлось поранить руку, чтобы меня отпустили.       — А... — встрепенувшись, я коснулась своей щеки, с раздражённым шипением пытаясь приклеить пластырь обратно и лишь потом обработала то, что Вивиан сказала после. — Стоп, что? — взгляд оторопело пробежался по руке, которую девушка по-прежнему сжимала. — Зачем? Сказала бы... ну... что тошнит, например.       — Отец мог догадаться, что симулирую, — произнесла девушка подавленно и тихо, пожимая плечами. — Было почти не больно.       Я не нашла, что ещё можно было сказать. Просто нервно усмехнулась и отвела взгляд в сторону, невольно округлив глаза, кричащие: «О господи...».       Неужели можно настолько сильно бояться своего отца, чтобы предпочесть симулированию реальное ранение или травму? В больнице — если я правильно понимаю, кто её отец — он ничем примечательным не выделялся. Не улыбался и говорил только по делу, но ведь и у меня папа такой же — строгий хирург.       Хотя сложно предположить, кем мы являемся вне работы и школы...       — У тебя, наверное, так много шрамов... — протянула блондинка как-то жутко, вынуждая меня обернуться к ней и передёрнуться от мурашек; при этом лицо её не выражало ничего вообще.       — Больше, чем хотелось бы, — я максимально — насколько было возможно — непринуждённо пожала плечами и усмехнулась.       Вышло неправдоподобно.       — Какие фильмы ты любишь? Или аниме, может? — спросила меня девушка с неловкостью, сутулясь; видимо, заметив, как часто я поглядываю на её плечо, она медленно опустила руку, засовывая обе в карман толстовки.       Ну... она хотя бы пытается заполнять эти пустоты в нашем «общении».       — Эм... да я всё смотрю, — на губах всплыла слабая, кривая полуулыбка, — ужасы нравятся. Нравились, — поправила я себя быстро. — В аниме не особо разбираюсь.       — Понятно, — ответила та коротко и снова замолчала.       Впрочем, так и выглядит общение людей, не умеющих общаться — нелепо. Неловко. Ненужно.       Особенно когда один из них ранит себя ради просьбы другого.       Как я ни пыталась пробудить совесть, почему-то в данный момент вины не чувствовала. Только неприязнь и серьёзное напряжение.       В какой-то момент, когда мы завернули к одному из переулков, девушка резко остановилась, исподлобья смотря на меня. Сделав ещё шаг вперёд, я недоумевающе замерла вполоборота к ней, вопросительно вскидывая брови.       — Залезешь через окно? — прозвучала внезапная просьба.       Глаза невольно округлились, бровь изогнулась; я некоторое время молча смотрела на Вивиан, ожидая либо пояснения, либо улыбки в знак того, что девушка пошутила. Но она всё так же молча и холодно смотрела на меня исподлобья.       — Ты имеешь в виду... — начала я заторможено, хмурясь.       — С заднего двора, я открою окно, — проговорила она чересчур уверенно, торопливо двигаясь вперёд меня, — забора у нас нет, собак тоже. Я открою.       Я успела издать лишь озадаченное блеяние, когда девушка вышла на обочину и завернула направо, вдоль ряда домов. Далее осталось только тяжело вздохнуть и обдумать — в очередной, мать его, раз — стоит ли это встречи с каким-то умалишённым.       Но я и до этого знала, на что иду. Наверное...       Как бы пребывание здесь не было опаснее встречи с тем самым, чьё имя нельзя называть.       Тихо продвигаясь у заборов задних дворов и иногда вздрагивая от лая домашних собак, сидящих на цепи, я недолго двигалась, пытаясь увидеть, куда идёт Вивиан. Спустя пять-шесть домов девушка завернула к бордовому, хорошо выглядящему двухэтажному зданию. Дом выглядел минималистично: ни забора, ни клумб, ни деревьев — лишь само здание и каменная серая плитка. Спереди увидеть жилище Вивиан мне было не суждено.       Я остановилась у дома, с небольшим испугом оглядываясь по сторонам, боясь поймать на себе чей-то взгляд. К счастью, в будни в такое время вряд ли кто-то сидел на верандах заднего двора.       На всякий случай слишком близко к стенам и окнам я не подходила — вдруг Вивиан не знала, что кто-то мог быть дома.       Буквально через минуту на первом этаже тихо открылось окно: блондинка аккуратно выглянула, кивнула мне и отступила назад. Идти, очень мягко говоря, не хотелось.       Успокаивала лишь мысль, что «гостевать» я буду недолго.       Поджав губы и переведя дыхание, я тихо подошла к стене, облокотившись на подоконник руками, и подпрыгнула, подтягиваясь. Внимание ненадолго сосредоточилось на местами содранной, стёртой белой краске на окне, наводящей на мысль, что залезать и вылезать через это окно приходилось не только мне.       На удивление не получив повреждений, я медлительно опустилась на пол, в дискомфорте поправив немного слезшие с ладоней перчатки и едва не свалившийся на пол шарф. Пока ладони прятались в карманы синей ветровки, взгляд бегло прошёлся по сторонам: просторная, чистая кухня. Тоже крайне минималистичная: столешницы, большой стол и полки были пустыми.       Вивиан неловко поджимала губы, снова держась за травмированную руку, пока я с опаской осматривалась.       — Я никогда никого сюда не приводила, поэтому... извини, если буду вести себя... как-то не так, — на лице блондинки всплыла слабая, но искренняя улыбка.       Не то чтобы ты только в доме можешь повести себя «как-то не так»...       — Ничего... Ты только скажи мне, — я нервно хихикнула, — почему я вошла сюда через окно?       Вивиан немного поникла, насупившись, и затихла: видимо, размышляла, стоит ли говорить мне что-либо или нет. Левый край её бледных тонких губ слабо подёргивался, когда она думала о чём-то в переживаниях. Почему-то для себя я решила отметить, что у неё милый небольшой носик, немного задранный вверх.       Это не могло спасти её поведение и поступки в целом, но нужно было найти хоть что-то позитивное в пугающем образе Вивиан.       — Соседи могли отцу сказать, — пожала она плечами, отвернув голову в сторону — белые сильно вьющиеся локоны скрыли глаза.       — Он запрещает тебе приводить друзей? — немного возмущённо спросила я, нахмурившись.       Будучи человеком, едва умеющим с людьми общаться, я ощутила сильную обиду за того, кому в подобном положении ещё и родители запрещают налаживать контакты.       — Ну... тебя, — честно ответила девушка, поникнув, — тебя — нельзя.       Я на секунду впала в ступор, растерявшись, и рефлекторно сделала пару шагов назад, к окну, будто меня гнали прочь.       — Оу... — выпалила я в замешательстве, — а почему…? — эмоции удивления после быстро сменились отрешённостью, стоило вспомнить, что это всё-таки был мой врач, который знает, что я стою на учёте в полиции, и латал «суицидальные» раны на моём запястье. — Эм... Ну да. Наверное, я его понимаю.       Вивиан на это как-то хмуро отрицательно покачала головой, мол: «Я сама его не понимаю».       И всё-таки... немного странно узнать о таком. Что кто-то запретил своей дочке со мной общаться, ведь за всю жизнь я никому не желала зла, даже обидчикам. Впрочем, о чём я? Я ведь предполагаемая соучастница в целой цепочке убийств. Ни один нормальный родитель не пожелает своему ребёнку такую «подругу». Тем более оставаться с ней наедине...       — Пойдём в мою комнату, на второй этаж. Здесь делать нечего... — девушка развернулась и вышла из кухни, сутулясь и шаркая неухоженной обувью по ламинату.       В воздухе стоял какой-то странный запах, но я никак не могла понять чего. Спирт?       Я вышла в прихожую, следуя за девушкой, по-прежнему внимательно оглядываясь. Дом и вправду был даже слишком пустоват, будто сюда только въехали.       — А давно вы здесь живёте? — спросила я осторожно, следуя за Вивиан вверх по крутой лестнице.       — Почти с моего рождения.       Я недоумевающе нахмурилась. Как же тут... неуютно. Будто тут не живут, а имитируют жизнь, для соседей.       Мы поднялись на второй этаж, и сразу напротив лестницы находилась дверь в комнату Вивиан. Коридор был такой же пустой, без картин и фотографий на стенах. Лишь настенные часы звонко отбивали свой неспешный ход, отчего становилось ещё более тревожно.       В комнате девушки ощущался немного затхлый запах грязной одежды и спального белья, на пару секунд я неприязненно скривилась, перестав дышать. В ней была вся Вивиан.       Постель не заправлена, на компьютерном столе бардак и грязные кружки с пустыми тарелками; из приоткрытой дверцы шкафа вываливалась неаккуратно закинутая одежда, на полу у ковра небрежно раскиданы различные изрисованные листы и цветные маркеры.       Не так уж далеко от моего бардака. По крайней мере это самое «живое» помещение, которое я видела в доме.       — Извини, что грязно... я и подумать не могла, что сегодня тебя приведу, — блондинка приоткрыла окно, пуская свежий воздух в помещение.       — Нестрашно, у меня комната в том же состоянии, — я ободряюще улыбнулась, скидывая рюкзак на пол, у двери; ветровку я решила не снимать — в доме не было тепло.       — Можешь сесть... на кровать, — блондинка принялась быстро заправлять постель, заметно беспокоясь, — или на кресло у стола. Или... — из-за активных движений я смогла увидеть, как на её толстовке, на плече, за которое она раньше держалась, пробилась крохотная капля крови.       И чем она могла себя так «поранить»?       — Не переживай, — я старалась разрядить обстановку, хотя навыка у меня в этом не было — обычно успокаивали меня, и, честно, мне сейчас и не помешало бы успокоиться. — Так... вы здесь только с отцом живёте? — я не сразу заметила около входа в комнату небольшую клетку, где обитал жёлтенький попугай с хохолком и красными щёчками; птица молча оглядывалась, выпучив глаза: видимо, только проснулась и моё появление её взбудоражило.       — Да, только я и он. И Тони, — Вивиан широко улыбнулась, глядя на попугая, и тихо свистнула — попугай коротко чирикнул. — Он уже старый и неактивный. Но ласковый.       Немного успокоившись, Тони нахохлился и пару раз щёлкнул клювом, принимаясь чистить перья.       — Классный, — усмехнулась я, недолго осмотрев попугая и клетку, которая, на удивление, была чище комнаты самой Вивиан, а после неспешно двинулась к кровати. — У вас больше никого нет? — я продолжала попытки хоть как-то развить диалог.       — Дедушка, отец папы, есть, но он... не в своём уме. Другие родственники не в этом городе. Не в этой стране, — девушка опустилась в компьютерное кресло, отворачиваясь в сторону выключенного монитора, и замолчала.       Про мать я решила не спрашивать, Вивиан, видимо, сама не желала об этом говорить. Мне кажется, или вокруг меня собираются только люди с исключительно мрачным прошлым? Не может же быть у всех так...       — Мой отец тоже доктор, — улыбнулась я нервно, — мне сначала казалось, что он с твоим отцом похожи.       — Надеюсь, нет, — Вивиан ответила улыбкой, которую я смогла охарактеризовать словами «вежливая» и «сдержанная».       Настала тишина, в которой, кажется, можно было услышать сердцебиение собеседника. Неловко поджав губы, я окинула взглядом время на дисплее телефона.       — О, да... — вдруг произнесла блондинка, открывая один из выдвижных шкафов стола и, быстро отыскав что-то в куче хлама, поднялась с кресла и нерешительно подошла ко мне, — держи. Твой... отклеился, — девушка протянула мне жёлтую прямоугольную коробочку.       Что?..       Неуверенно приняв её, я со слабой усмешкой осмотрела упаковку цветных пластырей: они были с небольшими рисунками облачков, котиков, смайликов и прочего.       — Мне и одного хватит... — начала я немного смущённо.       — У меня таких ещё много, бери, — запротестовала девушка, на удивление, уверенно и заулыбалась. — Я хочу подарить их тебе.       Неловко улыбнувшись, я коснулась своей щеки, понимая, что пластыря уже даже на самой щеке нет, а после осмотрелась в поисках хоть какого-нибудь зеркала.       — Давай я тебе наклею, — с пугающим энтузиазмом проговорила девушка, шагнув ближе.       Может, после знакомства с маньяком меня пронимает такая паранойя и брезгливость, но в голове мигом появилось желание сказать: «Нет, спасибо». Из вежливости я его подавила и с натянутой, кривой улыбкой кивнула.       Наугад достав один из пластырей в прозрачной плёнке — это был ярко-жёлтый пластырь с чёрным грустным смайликом. Блондинка дрожащими руками долго его раскрывала, а после аккуратно придвинулась, поджав губы.       От неё исходил несильный запах пота и почему-то... дыма?       Вивиан аккуратно разгладила пластырь холодными пальцами, пока я слабо кривилась от боли.       Во время этого не особо приятного и странного процесса я потупила взгляд, невольно уставившись на рисунки на полу.       — Красиво рисуешь, — без улыбки спокойно произнесла я, кивая на бумаги.       Выглядело и правда хорошо, но меня почему-то начинало наполнять тревога и беспокойство. Не столько из-за нахождения здесь, сколько из-за скорой необходимости уйти отсюда. Время шло крайне быстро.       — А... да нет, это мусор, — Вивиан внезапно быстро собрала рисунки с пола и резко скомкала — я и удивиться не успела. — Могу показать... альбом с удачными работами.       — Давай, — холодно отозвалась я, кивая и фальшиво улыбаясь, хотя мысли в данный момент покинули эту комнату и девушку, на плече которой пятно крови стало чуть больше.       Может, не стоит никуда идти?..       Блондинка снова обратилась к выдвижным шкафам стола и почти сразу вытащила скетчбук и папку с файлами. На её лице так и читалось оживление. Вероятно, я зацепилась за нечто, что Вивиан и правда ценила.       Попугай в клетке пару раз весело чирикнул, а после зевнул.       — Здесь... всё, что у меня получилось, — она протянула мне чёрную папку, где в прозрачных файлах хранились рисунки на бумаге «А4» и даже простых тетрадных листах. — А здесь... — потасканный небольшой блокнот она отложила на край кровати и уселась рядом со мной, — старые рисунки. Скорее на память, чтобы видеть прогресс.       С небольшим интересом я начала перелистывать рисунки. Выглядело в самом деле хорошо, пускай местами пугающе. Мифические существа, довольно жуткие образы без глаз и с их же изобилием, были и портреты девушек, некоторые я даже почему-то узнавала. Возможно, мельком видела похожих в школе.       Я не подала виду, но, похоже, на одном из рисунков была изображена Софи, рыжая подруга Саманты.       Много аниме персонажей, действительно хорошего качества, реалистичные чёрно-белые и цветные рисунки. И все они объединялись одним странным знаком внизу, вроде подписи.       — Ого... — выдала я, искренне восхищаясь, — это очень талантливо. Давно рисуешь?       — Лет с восьми, — произнесла девушка, рассматривая свои работы вместе со мной.       — А это «V» внизу каждого рисунка... — я указала на один из таких знаков на рандомной странице, — к чему?       — «V» — Вивиан, — хмыкнула девушка, показав два пальца в форме этой буквы, а после смутилась, — знаю, это тупо. Но это привычка, просто подпись.       — По-моему, не тупо, а логично, — хмыкнула я, пожав плечами.       Почему-то дальше меня застал словесный паралич — просто не знала, что говорить дальше. Будь я в нормальном расположении духа, быть может, интерес был бы куда выше, но сейчас в груди разливался мерзкий холод, желудок крутило от беспокойства.       Попугай, цокая когтями о прутья клетки, забрался на небольшую деревянную качельку и принялся раскачиваться, звонко чирикая.       — Ой, — блондинка встрепенулась и спрыгнула с кровати, — сейчас, нужно корм и воду поменять! — девушка быстро открыла клетку, забирая кормушку и поилку, и обратно прикрыла железную дверцу. — Я быстро.       Блондинка спешно вышла из комнаты, не закрыв за собой дверь, оставляя меня в приятном одиночестве. Попугай пару раз дёрнул головой вверх-вниз и издал что-то вроде собачьего лая и снова затих.       Я слабо улыбнулась забавной птичке и застыла, заметив электронные часы, висящие рядом с клеткой. Без двадцати час.       Наверное, сейчас настал пик моих сомнений, потому что именно сейчас мне был предоставлен выбор, как поступить. Что бы ни выбрала, обратно пути уже не будет.       Захлопнув папку, я отложила её в сторону и автоматически взялась за другой скетчбук, бездумно его листая. Заметно было, что работы были старше, более безобидные, почти без жутких образов, и менее реалистичные, но всё ещё выглядели хорошо. Всё было изображено карандашом.       В какой-то момент я начала узнавать знакомые образы в изображениях, но, как ни странно, не людей. Я застыла на рисунке с изображением высокого человека в строгом костюме, но... без лица. Видны лишь очертания глазных впадин и носа.        Жутко. Но где-то я это видела...       Почему-то в груди начало опасно колоть.       Пару рисунков всё ещё вызывали схожие ощущения: девушка в платье с чёрными глазными яблоками и такой же помадой, человек в ярком костюме со смайликом вместо лица, какой-то жуткий парящий эльф с кровоподтёками под тёмными глазницами и...       Я ошарашенно замерла, отодвинув от себя альбом.       О боже.       Да... нет. Мне явно кажется!       Я хаотично быстро листала альбом дальше. Все последующие листы — страниц двадцать! — были посвящены одному персонажу. Чёрные спутанные волосы, безумные округлые глаза без радужки и веки, выделенные чернотой. И кровавые разрезы на щеках, формирующие жуткий широкий оскал.       По моей спине прополз мерзкий холод.       Ей так нравился этот персонаж... и при этом этот маньяк так её интересует!.. Это не может закончиться хорошо...       Я в то мгновение ещё не понимала, почему это до такой степени ввело меня в ужас, но ощущение, будто мне нужно убраться отсюда и забрать этот проклятый образ убийцы с собой, больно сдавило нервную систему.       Внезапно я услышала звук двигателя и характерный хруст гравия и мелких камней под колёсами авто. Кто-то приехал. Услышав громкий стук шагов летящей по ступенькам Вивиан, я по какому-то подсознательному решению рывком вырвала одну последнюю страницу с рисунком маньяка, где он вышел лучше всего, и захлопнула скетчбук, запихивая страницу в карман ветровки.       Девушка в панике залетела в комнату с полными кормушкой и поилкой, захлопывая дверь ногой; попугай начал громко, немелодично что-то насвистывать.       — Отец приехал! — прошептала она в ужасе, быстро располагая вещи попугая в клетке. — Наверное, из школы позвонили. Блядь! — я впервые слышала мат и такой ужас из её уст. — Тебе нужной уйти! Быстро!       Сильно растерявшись, я спрыгнула с кровати, с немым вопросом «Куда?!» таращась на блондинку. На первом этаже еле слышно захлопнулась дверь. На кухню я уже никак не попаду...       — Хватай рюкзак, я сейчас... сделаю что-нибудь, — девушка метнулась куда-то к тумбочке у кровати; по её велению я быстро шагнула к двери, хватая рюкзак, ощущая, как всё тело сильно затрясло.        В голове от паники все мысли растерялись, вынуждая просто застыть на одном месте. Неужели мне сейчас ещё придётся прятаться от её грёбанного отца?!       Послышался тихий металлический щелчок; девушка выудила откуда-то некий толстый канат и бросила тот в открытое окно.       У неё здесь трос?.. На креплении?       — Спускайся аккуратно! Только не прыгай, пока не скажу! — девушка махнула рукой в сторону окна; в её глазах ясно читался страх — уверена, в моих застыла эмоция ничуть не лучше.       Неужели в этом такая необходимость? Почему она настолько сильно боится?       Снизу, с первого этажа, послышался мужской высокий голос, зовущий дочь, что тут же живо подтолкнуло меня к окну. Угораздило же меня в это всё ввязаться...       Я в ужасе посмотрела вниз, на довольно длинный путь от второго этажа до первого; в лицо дунул ветер, путающий волосы. Вивиан даже не подумала, что я могла испугаться высоты.       А я испугалась, ещё как...       — Спускайся, он выдержит, — девушка даже подтолкнула меня, отчего сердце мигом в пятки ушло, но я явно ощущала, что так же в моих интересах убраться отсюда как можно быстрее.       Я перекинула ногу через подоконник и взглянула на трос в своих руках: оказывается, это была какая-то резиновая веревка или скакалка, завернутая в простыни, чтобы не вскрыть мне руки во время скольжения вниз.       Это что-то ещё за самодельная херня? А она точно выдержит?..       — Сейчас, прыгай! — громко шепнула она, подталкивая. — Он поднимается!       За секунды взвесив возможность получить травму и вероятность попасть в руки человеку, собственная дочь которого сделала канат и крепление, чтобы сбежать из дома, я перекинула вторую ногу через окно и, издав тихий визг, когда получила очередной толчок, рухнула вниз.       Так называемый трос страшно затрещал, больно рассекая руки; ногами я автоматически начала тормозить о стены дома, подошвой чёрных кед сдирая краску, и замерла над окном первого этажа. Канат оказался коротковатым...       Повисла я на секунд пять.       После этого послышался короткий треск оборвавшейся ткани, слезшей со скользкой веревки, и вместе с этими обрывками я скинулась вниз.       Сразу почувствовалась глухая боль в левом боку и ноге; сверху на меня рухнули остатки троса, выкинутые из окна, после чего можно было услышать, как оно с громким хлопком закрылось.       Да нихера ж себе! Гостеприимность на десять из десяти!       Приземлилась я удачно, всего-то на бок, с не слишком большой высоты и приземлилась по большей части на рюкзак. Это позволило быстро оклематься и, кое-как поднявшись, спешно метнуться в сторону, откуда я пришла — вдоль домов.       Я ожидала, что уходить буду снова из окна, но не со второго же этажа!       Да что не так с этой девчонкой?! Что такого мог сделать её отец, чтобы это переросло в необходимость прыгать с трёхметровой высоты?       Впрочем... если этот доктор так сильно переживает насчёт общения дочери со мной, то он вполне мог вызвать полицию.       Может, всё сложилось даже... удачно. Ещё бы не так больно...       Запыхавшись, я кривилась от глухой боли в ноге и, наконец, остановилась, достигнув обочины. Растерянная, я ещё около трёх минут пыталась понять, что вообще успело произойти за этот крохотный отрывок времени. Но единственное, что я могла на тот момент сообразить, что самое время заказать такси.       Что ж, Грейс, друзья — это всё-таки не твоё... больше, пожалуйста, не экспериментируй!..       Как ни странно, день сегодня был отвратительно солнечный, абсолютно не соответствовал моему настроению и моим действиям. Найденные солнечные очки и шарф, в котором я спрятала нижнюю часть лица ещё когда садилась в такси, усиливали ощущение того, будто я совершаю преступление. Опасливо осматриваясь, я двигалась вдоль пустынной, плохо заасфальтированной дороги, хмурясь от того, как гудит в ушах собственное сердцебиение. До нужного места моё тело двигалось уже довольно долго, выйдя из авто такси двадцать минут тому назад. Я всеми силами старалась глушить любые мысли, чтобы разум резко не охватила паническая атака.       Но не думать было невозможно.       Это пустынное место выглядело незнакомым. Может быть, виноват был дневной солнечный свет. Или просто отсутствие каких-либо отличительных особенностей: просто брошенная дорога, растительность по сторонам и жуткая тишина. Уверена, таких мест было много, и я не могла сказать точно, здесь ли мы виделись с убийцей. Я не помнила надписи на знаках, которые видела той ночью, но знала, если увижу — вспомню.       И именно благодаря этому, спустя ещё десять минут ходьбы, я, наконец, остановилась, упираясь взглядом в дорожные знаки.       Я ошиблась. Названий я этих не помнила. Однако сознание начало понемногу вырисовывать ту ночь в воспоминаниях, опустившуюся именно на этот асфальт, эти кусты и деревья прозрачной простыню.       Да, это было здесь. Я уверена.       Сегодня всё идёт по плану. Как никогда раньше.       Я остановилась у знака, облокачиваясь на него спиной и медленно съезжая вниз. Рюкзак глухо упал на землю рядом. Стало совсем тихо.       Сидя на корточках и щурясь солнцу, вышедшему из-за скудных облаков и нагло проглядывавшему сквозь безлистные ветки, я подумала, что здесь неплохо. Безлюдно, спокойно. Поблизости не было даже маленького домика, где живут какие-нибудь нелюдимые старушка или старичок. Нет, здесь не было никого.       И сразу после этой мысли я ощутила, что плачу. Слёзы понемногу скапливалась на нижнем веке, и это вызвало слабую, изнеможённую улыбку. Сначала я сидела тихо, слабо подёргиваясь, а после уже плакала навзрыд, спрятав лицо в ладони, и в какой-то момент вдруг закричав во всё горло. Будто сдерживаемое напряжение, скрывавшееся в извилинах мозга, в уголках сознания, внезапно вырвалось и болезненной волной прошлось по телу.       Ты это сделала! Самый худший выбор, который могла сегодня сделать! Наплевав на всех, кто беспокоится о тебе. На вот эти единицы — просто послала всех к чёрту! И ради чего? Ради чего ты это делаешь? Сколько можно идти на поводу у какого-то мутного, больного желания, которое сама не можешь окрестить никак, кроме как «бред сумасшедшей»?       Сколько можно это всё терпеть?! Сколько тебя могут терпеть?..       Где-то в деревьях, перекликаясь, прокричала пара птиц, и снова наступила тишина. Я поникла, облокотившись на свои колени, и бездумно уставилась вниз.       И долго ещё я буду ставить себя в некомфортные условия, совершать поступки, которые в моей личности даже не заложены?..       Истерика была недолгой — или так мне показалось. На самом деле, даже реветь уже сил не было, не было желания себя попрекать, винить в чём-либо, злиться. Я уже сделала это. Весь сегодняшний день вёл к тому, чтобы это сбылось. Как мои мысли и мои действия.       Я бы жалела, если бы не пришла. А жалеть, что я уже здесь, глупо.       Время шло быстро, незаметно быстро до определённого момента. Сквозь стойкие безразличие и холод в моём настроении заново начала пробиваться тревога. Я достала телефон из кармана ветровки и хмуро осмотрела время: «14:36». Почти сорок минут, как он должен был прийти...       У меня не так много времени в распоряжении... Полчаса на то, чтобы убраться отсюда в город, откуда смогу вызвать такси, полчаса на то, чтобы доехать к дому Вивиан. И того остаётся...       Именно в момент моих подсчётов слабый шелест листьев деревьев и кустов начал смешиваться с каким-то воем вдали. Я внезапно для себя испуганно дёрнулась, оборачиваясь к звуку. Со стороны города, по той же дороге, где я шла, что-то быстро приближалось. Прищурившись, я напряжённо поджала губы, всматриваясь, и сунула руки в карманы ветровки, дёрнувшись, когда дотронулась до чего-то, помимо телефона, в них.       Силуэт приближался, но до сих пор я не была уверена, машина это или мотоцикл — растительность местами закрывала вид дороги. Нащупав бумажку в своём кармане, я на секунду отвела взгляд, осматривая рисунок в руке. С мятого листка, уродующего изображение своими неровностями, на меня смотрел маньяк, в своём нереалистичном, но всё ещё близком к правде образе.       Вивиан...       Я сжала рисунок, смотря вдаль, когда убедилась, что ко мне движется мотоциклист, пускай и в другой одежде.       … нам с ней всё же не суждено общаться. Упаси бог, они с маньяком когда-нибудь пересекутся. Всё может закончиться тривиально: очередной смертью.       А что, если нет?       Я думала о Вивиан, игнорируя мысли о том, что сегодня для меня всё может кончиться фатально и я, возможно, даже эту странную блондинку, помешанную на ужасах и маньяках, больше не увижу. И Дэвис сегодня окажется прав, а Роксана будет винить себя за моё исчезновение.       Я не могу знать, как всё сложится сегодня.       Фигура приблизилась, между нами было каких-то метров десять; я, не думая, засунула рисунок обратно в карман и глубоко, медленно вздохнула, готовясь. К чему бы то ни было.       Мотоцикл медленно остановился неподалёку от меня, в метрах десяти; я невольно отшагнула обратно к знаку и серьёзно нахмурилась. Парень не глушил мотор. Даже не двигался, молча смотря в мою сторону, будто пытаясь понять, узнать в девушке перед собой меня. Я поспешила снять очки, убирая аксессуар в боковой карман рюкзака, и приспустила шарф.       Узнаёшь?..       За спиной, очевидно, маньяка снова был большой, нет — огромный чёрный рюкзак. Но, кажется, не тот, что убийца таскал позавчера. Транспорт был тот же, но почему-то он другого цвета. Тёмно-красного, а не чёрного. Для этого ему нужны баллончики с краской?..       Угнанный мотоцикл быстро бы опознали...       Что главное: на нём не было шлема. Волосы и опустившийся к плечам капюшон едва закрывали его уродливое лицо.       Он никак не изменился. Всё та же кожа, белоснежная и пористая, с глубокими шрамами, вызывающие ассоциацию с глубокими рвами в земле. Идентичная моей, рана на скуле, ещё свежая и противно блестящая.       — Ты опоздал, — сказала я для начала и медленно, совсем нехотя подошла к мотоциклу; от маньяка несло кровью и... влажной землёй, что ли.       А после я замерла, уловив иной запах, пришедший со слабым порывом ветра. Сильная вонь. Что-то тухлое, гнилостное.       Я рассмотрела его глаза. Отвратительные глаза, практически бесцветные.        — Твоё лицо... — сказал убийца, игнорируя мои слова, своим шелестящим, низким голосом и прищурил один глаз, — я будто не видел его несколько лет. Почти не помню.       Я нахмурилась. Снова забыл меня?..       На несколько мгновений я задумалась, есть ли у меня схожее ощущение, когда я смотрю на него. Было, но не совсем то.       Если он говорит, будто не видел меня несколько лет, я будто знакома с ним несколько лет, непозволительно долго для жертвы и маньяка. Может, различие лишь в том, что я думаю о нём почти всегда, он обо мне — не вспоминал даже.        И пускай внешне выглядела я скорее раздражённо, внутри всё переворачивалось от страшного беспокойства. Странный, отвратительно сладкий трупный запах был слишком сильным, будто вместо парня на байке восседало разлагающееся тело.       Убийца резко встал, спрыгивая с мотоцикла; рюкзак с шорохом свалился с транспорта, но звук его соприкосновения с асфальтом вынудил меня ошарашенно отскочить назад. Раздался влажный, мерзкий хруст; вонь усилилась.       Как сам рюкзак упал, мне не было видно — тот был за байком, но неизвестное содержимое сразу стало безумно пугать. В какой момент я догадалась: а это вообще рюкзак был?..       Убийца быстро зашагал ко мне, перекручивая что-то вроде ленты в руках; испуганно попятившись, я удивлённо уставилась на маньяка, который, сделав всего пару шагов, оказался прямо перед моим лицом.       — Ты что...? — такая типичная фраза; я даже не могу вспомнить, в который раз я начинала её и в какой раз не договаривала.       «Лентой» оказался какой-то длинный, грязный обрезок тёмной и довольно плотной ткани. Парень, не церемонясь, грубо приложил его к моим глаза, туго обвязывая вокруг головы в два слоя: перед глазами застыла тьма. От этой тряпки несло пылью и сыростью. Мне осталось только скривиться в отвращении и промолчать.       — Что ты с собой привёз?.. — с паникой в голосе проблеяла я, когда парень уверенно потянул меня за руку за собой, к мотоциклу; после с губ сорвался короткий писк — он обхватил мой торс руками, после меня небрежно закинули на сидение транспорта, вынуждая испуганно замереть.       Оставалось ориентироваться только на слух.       К чему это всё? Происходит что-то, что мне нельзя видеть? Или мне нельзя видеть, куда мы поедем дальше?.. Байк всё ещё заведён...       Сзади послышался тяжёлый шорох — что-то тащили по земле куда-то в сторону от мотоцикла; усилившийся тухлый запах заставил спешно зажать нос и рот рукой, оборвав дыхание.       — Не снимай, — раздражённо кинул мне убийца, неверно прочитав мою реакцию на вонь; я закивала, всё сильнее чувствуя, как под кожей расползается тревога и знакомый страх.       Это был не рюкзак.       На мгновение я захотела сдёрнуть с себя эту тряпку, когда сознания коснулась мысль, что эта могла быть Челси. Но что бы это изменило?..       Так или иначе, решиться я на это не успела. Подойдя к байку, убийца открыл нечто рядом со мной — бардачок или маленький багажник, судя по звуку — после он это нечто захлопнул, отдаляясь.       Послышалось шуршание льющейся на асфальт жидкости.       Большинство вопросов отпало само собой, когда я открыла рот для вопроса; трупный запах смешался с иной вонью — топливо. Губы оторопело разомкнулись, и я испуганно заёрзала.       «Прямо на дороге?» — задала я немой вопрос, видимо, самой себе, после чего послышался характерный тихий звук. Я бы даже не поняла, что это был за шелест, если бы не слышала запах бензина.       Что-то воспламенилось.       Убийца заторопился. Быстро закинув нечто обратно в багажник, он мгновенно забрался на мотоцикл, вместо простого «Держись» больно ударив меня по бедру. В оцепенении я объяла торс маньяка задеревеневшими руками; от резко усилившегося запаха разложения уже можно было вывернуть желудок наизнанку и остаться без сознания. И это было не только из-за горения чего-то, что раньше явно носило какое-нибудь заурядное американское имя — вроде Стейси или, может быть, Джек? Нет, от кожаной куртки сумасшедшего несло смертью. И землёй.       Теперь и от меня, соответственно.       Байк сразу сорвался с места, пускай не так быстро, как в прошлый раз — дальше на дороге было полно ям. В голове появлялись мутные вопросы. Жуткие, гложущие мысли, усиливающие смятение и заново переродившееся желание кричать и реветь во весь голос.       Но волноваться более всего оставалось лишь об одном.       — В шесть я должна быть в городе? Слышишь меня?! — истерично прокричала я, чтобы убийца меня услышал, но он не ответил.       Он никогда не даёт конкретных ответов. Редко отвечает вообще.       Остаётся надеяться, что этот день продолжит идти так, как шёл до этого. Не гладко, но сносно. С выпадением из окна, сожжением чьего-то трупа — вполне... терпимо.       Есть же смысл надеяться? Пускай всё всегда переворачивается вверх дном, стоит убийце появиться рядом, пускай! Но господи, если хоть кто-то, кто ручается за происходящее, слышит меня. Дай мне сегодня оказаться в шесть вечера в авто парня моей сестры...       Я знаю, что везение — ресурс быстро исчерпывающийся; в моём случае, он даже чудом сегодня оказывался в наличии. И всё же надеюсь, дальше этот день пройдёт хотя бы так же, как шёл до этого момента: с мелкими отклонениями от нормы, но всё-таки...

... по плану.