Вечерний сад

      Стоял апрель 1756-го года. Это был один из тех чудесных, апрельских вечеров, которые можно наблюдать лишь на юге Швеции, когда небо всё ещё чистое, ясное, серовато-голубое, совсем слегка затемнённое маленькими облачками, но на западном горизонте уже виднеется тонкая розовая полоска заката.       Дроттнингхольм был чарующе прекрасен. Пели птицы, журчала вода в прудах и фонтанах, колеблемая лёгким ветерком или же движимая рукотворным механизмом; тихо шелестели листья чётко остриженных деревьев и кустов. Эта прекрасная симфония природы как нельзя лучше отображала апрельскую Швецию. Дворец, построенный в стиле скандинавского барокко, удивительно гармонировал с окружающим его цветущим великолепием. Строгие линии французского барочного сада зеленели, словно райские кущи, а их отражение в прозрачных водах озера Меларен казалось другим миром, таким близким, но в тоже время – абсолютно недосягаемым.       Из дворца доносилась музыка ещё более прекрасная, чем звуки природы. (Король Адольф Фредерик имел обыкновение устраивать в Дроттнингхольме балы по субботам, на которых собирались все наиболее знатные отпрыски дворянских родов Шведского королевства.) Играл шестнадцатый номер Дроттнингхольмской сюиты, принадлежащей перу великого Юхана Хельмика Румана, – нежное Presto для флейты с оркестром. После финальной каденции раздались аплодисменты, перекрывшие бы своим грохотом весь камерный оркестр, которым, очевидно, дирижировал сам автор. Король решил сделать перерыв, чтобы немного отдохнуть от танцев, поэтому весь цвет шведской аристократии мог делать всё, что только возможно в пределах весьма строгого дворцового этикета. Многие решили подышать свежим воздухом, и из распахнувшихся парадных дверей стали выходить дамы и кавалеры в роскошных одеждах, чинно и степенно спускаясь по широкой парадной лестнице на аллеи французского сада. В скором времени уже около двух десятков белоснежных париков выделялось на фоне цветущей зелени, которую ежедневно штурмовала целая рота садовников.       Группа из нескольких человек вышла через задний вход дворца в небольшую часть сада у самого озера Меларен. Это место отличалось особенными тишиной и спокойствием, а ещё и тем, что славилось потрясающим видом на закат, который сейчас только означил свой выход на склоне небосвода. Господа рассеялись средь зелёных лужаек: кто присел на резную скамеечку из орехового дерева, кто мерно прогуливался, погружённый в свои мысли, а кто просто стоял, вдыхая свежий вечерний воздух и наслаждаясь благоуханием трав, пением птиц и атмосферой полного, всесозерцающего покоя.       Двое молодых людей неспешно прошествовали к одной из скамеечек в середине сада. Это были очень близкие и давние друзья – граф Карл Густав фон Тролле и барон Микаэль Теодор фон Блёмме. Выглядели они в высшей степени элегантно. У обоих аристократов были белоснежные парики с четырьмя буклями и чёрными бантами, перехватывающими хвосты. (Парик графа был чуть темнее.) Карл фон Тролле был облачён в роскошный бархатный жюстокор болотного цвета, с круглыми золотыми пуговицами, жёлтый камзол, расшитый серебряными нитями, и болотные кюлоты под цвет жюстокора. Тело барона фон Блёмме облегали синий жюстокор и кюлоты того же цвета, которые очень приятно смотрелись с чудесным голубым камзолом из шёлка, вышитым растительными узорами. Костюмы обоих молодых господ дополняли белые шёлковые чулки, обтягивающие стройные голени, и кожаные чёрные туфли на каблуках с серебряными пряжками. Образ графа фон Тролле довершала резная тросточка из бука, на которую он легонько опирался.       Молодые господа подошли к скамеечке, и барон жестом учтиво пригласил графа сесть, слегка поклонившись:       – Прошу Вас, любезный граф.       Фон Тролле улыбнулся и с небольшим поклоном ответил:       – Спасибо, мой друг, но только после Вас.       – Ах, ну что Вы, Карл, – вежливо отказался фон Блёмме, – после Вас.       И граф, а вслед за ним и барон, слегка приподняв фалды своих роскошных жюстокоров, опустились на ореховую скамеечку. Фон Тролле прислонил трость к подлокотникам скамьи, и изящно закинул ногу на ногу; фон Блёмме последовал его примеру. Они повернулись друг к другу и начали беседу.       – Чудеснейшая погода, мой друг, не правда ли? – заговорил первым фон Тролле. – Такая красота вокруг, словно в поднебесных райских садах или в Счастливой Аркадии… Кстати, как Вам бал, любезный барон? Я искренне желаю услышать Ваше мнение.       – Замечательно, мой дорогой граф! Давно я не получал такого наслаждения от музыки! По-моему, маэстро Руман превзошёл себя – с расстановкой произнёс барон.       – Ну, это ничуть меня не удивляет, ибо Юхан Хельмик Руман учился у самого господина Георга Фридриха Генделя, в Лондоне, если мне не изменяет память, – ответил фон Тролле.       – Нет-нет, Вы совершенно правы, мой дорогой друг, – именно так, – подтвердил фон Блёмме. – Я много слышал о господине Георге Фридрихе Генделе как о человеке очень добром и жизнерадостном и, даже более того, удостаивался чести слушать его превосходные творения. Будь я профессиональным музыкантом, то о только таком учителе и мечтал бы.       – Абсолютно с Вами согласен, любезный Микаэль. Я тоже имел удовольствие слушать произведения господина Генделя, и они произвели на меня неизгладимое впечатление. Однако, я также весьма осведомлён о том, что и ваша милость имеет счастье сочинять музыку, – задорно проговорил фон Тролле.       – О, спасибо, мой друг, – в ответ улыбнувшись, признал фон Блёмме. – Да, я действительно иногда пишу пьесы для клавесина, но чисто ради удовольствия. Так сказать, исключительно прикоснуться к великому искусству по имени Музыка. В детстве я получил надлежащее музыкальное образование, чему, признаться, очень рад.       – Не скромничайте, дорогой мой. Во всяком случае, я просто мечтаю услышать Ваши произведения, где угодно и когда угодно, но я буду несказанно рад увидеть Вас за клавесином, – с улыбкой произнёс фон Тролле.       – Обязательно постараюсь удовлетворить Ваше желание, при первом же удобном случае, – слегка наклонив голову, ответил Микаэль фон Блёмме. – Теперь, мне в свою очередь, хотелось бы от всего сердца поблагодарить Вас, дорогой граф, ибо Вы, своим судьбоносным визитом избавили меня на прошлой неделе от гневных речей моего отца, который был чрезвычайно недоволен тем, что я ответил решительным отказом на его предложение о моём вступлении в брак с маркизой фон Мейер.       Скулы барона слегка порозовели при этих словах.       – Что Вы, дорогой мой, я тогда и не знал, что спасаю Вас, – отнекивался граф. – Я лишь зашёл за Вами, чтобы пригласить на променад по вечернему Стокгольму, как Вы помните.       – О, да... – мечтательно обратил взор чуть в сторону барон. – Мы с Вами отправились к западным озёрным протокам, где смотрели, как швартуются прибывшие из Балтики шнявы, как офицеры нетерпеливо руководят разгрузкой трюмов, а таможенники так по-детски наивно скрупулёзничают своими ревизиями. Затем мы долго-долго бродили по пустеющей набережной...       – Пока не проснулись первые звёзды... – улыбнулся граф. – Это было прекрасно, мой дорогой! Но я, в сущности, ничего особенного и не сделал… предложил, только и всего...       – Однако же, друг мой, я обязан как-то отблагодарить Вас! И за спасение, и за чудесный вечер! – зарделся барон.       – Право же, не стоит… Такие пустяки… Что Вы… – замялся граф, опустив свои красивые серые глаза.       – Но я должен... обязан… – пробормотал почему-то волнующийся барон.       Тут вдруг он приблизился к фон Тролле, чуть подавшись вперёд и прикрыв глаза; нежно-нежно, едва дыша прикоснулся губами к щеке графа, после чего моментально отпрянул и, залившись краской, потупил синие, словно воды озера Меларен очи.       Повисло недолгое молчание, граф удивлённо смотрел на фон Блёмме, отчего тот ещё пуще заливался краской и ёжился.       – Простите, если я позволил себе лишнее… – кротко пролепетал барон, стараясь не смотреть графу в глаза. – Уверяю Вас, этого больше не повториться… я только…       Фон Тролле молча подвинулся ближе к барону, нежно обнял чуть выше талии, прижал к себе и, наклонившись к его алым губам, вовлёк в долгий, трепетный, сладостный словно сон поцелуй. Удивлённый фон Блёмме в свою очередь обнял графа, ещё сильнее прижавшись к нему всем телом. В эту минуту казалось, что время остановилось, замерло в неведомом ожидании. Не пели птицы, не журчала вода, не шелестели деревья. Только два молодых сердца бились в едином ритме, наслаждаясь восхитительным мгновеньем.       Когда поцелуй кончился, и прекрасные аристократы разъединили свои алые уста, фон Тролле в умилении провёл пальцами по щеке барона и тихо, любовно произнёс:       – Зачем слова, мой милый Микаэль, когда взаимное чувство овладевает людьми? Когда две души стремятся к единству, необходимо лишь дать им свободу. От меня давно требовалось разглядеть порыв в Ваших прелестных глазах…       – О Карл, мой ненаглядный Карл! Как сладостно, как невыразимо приятно быть в Ваших объятьях! Умоляю Вас, прошу, не отпускайте меня, я не вынесу…       – Нет-нет, мой милый Микаэль, ни за какие богатства этого мира, я не выпущу Вас, отрада души моей. Я так нежно люблю всё Ваше существо… Прижмитесь ко мне крепче, мой друг, и никто, и ничто в мире не в силах будет разлучит нас!       – Я сделаю всё, мой милый Карл, мой любимый, мой ненаглядный…       И барон ещё сильнее прильнул к графу. Два прекрасных тела и две прекрасных души нежились, трепетно наслаждаясь каждым мигом их общего, единого блаженства. Для них уже не существовало прежнего окружающего мира, они были вне пространства и времени, они были друг в друге.       Вскоре раздался колокольчик королевского мажордома, вышедшего из дворца, что возвещал о продолжении бала. Сад постепенно пустел, и уже через несколько минут в нём остались наедине лишь счастье и природа.       Прекрасный закат озарил небосвод, раскрашивая словно волшебной кистью художника надоблачные выси. Нежно-розовые оттенки следовали за светло красными, а за нежно-розовыми смешались лёгкие палевые, голубые, сиреневые и лиловые. Какая удивительная гармония! Даже птицы невольно замолкли, повинуясь красоте, что вдохнула в них жизнь. Деревья еле слышно продолжали шелестеть, но так невесомо, словно хотели преодолеть пределы тишайшего звука. Цветы по-прежнему благоухали сотнями ароматов, облагораживая своими распустившимися бутонами окружающий пейзаж.       А двое прекрасных молодых людей сладостно и размеренно вдыхали всю эту магию апрельской природы, они также продолжали сидеть, обнявши друг друга, - самое дорогое, что у них теперь было. Нега витала в воздухе, питая всё живое вокруг и соединяя ещё крепче два нежно любящих сердца. Это воистину было блаженство, это был – рай на земле. 2017-й год.