Sincerely yours

      — Я рада Вас приветствовать, магистратор.       Медленно вращается вентилятор под нескончаемые щелчки клавиатуры. На многочисленных мониторах миллионы символов сплошным потоком, за которым уследить обычному человеку не под силу даже под самыми мощными симуляторами. Мигает маленькая лампочка, провода разведены во все стороны.       — Здание построено.       На множестве мониторов так же ещё нескончаемые изображения одной из многочисленных необжитых планет с месторождениями Веспин-газа и ценных минералов. При попытке за всем уследить без потери связи с реальностью у обычного человека без проблем бы развилась шизофрения.       — Недостаточно минералов.       Поэтому за всем следит она. Или он? Антропоморфный интерфейс, искусственный интеллект, робот. Из динамиков под двигающимися губами выходит женский, лишённый эмоций и переживаний голос, да и на корпусе грудь явно не просто так. Наверное, всё же она…       — Исследование завершено.       Человеку в любом случае удобнее общаться с себе подобным существом, нежели с неодушевлённым, но логически верным и грамотным компьютером, вот и вгоняют их в подобные корпуса. Даже грудь для более удобного взаимодействия сделали. Или у кого-то явно давно не было секса, и в попытке выразить свои сексуальные фантазии, он изваял подобный вид для компьютера? Если так судить, на создание корпусов берут только изголодавшихся по женскому теплу мужиков — потомков тех самых фриков и дегенератов, сосланных с матушки-Земли…       — Улучшение произведено.       У неё нет имени — есть только номер; нет индивидуальности, своего мнения — есть только алгоритм и протоколы. Адъютант удобная штука: она не задаёт вопросов, она не сомневается в чужом мнении, она не реагирует на шутки, сарказм или брань. Она — машина, созданная для выполнения административных, навигационных задач и воспроизведения сообщений. Удобная система, создающая иллюзию тотального превосходства, контроля, отсутствия беспокойства для командующего всей этой заварушкой.       — Ядерная ракета готова к запуску.       Если бы она была живой, могла бы многое поведать. О том, как гневается магистратор, как злится на частые налёты муталисков в тыл и высадку риверов туда же. Как подрывается экономика в ходе диверсий при уничтожении SCV, как в злости тот отправляет призрака, чтобы диверсант навёл указку для удара ядерной ракеты и обрушения вражеской экономики. Как радуется он, когда заградительный огонь танков превращает в дикое кровавое месиво зерлингов и гидралисков.       — Постройте больше складов поддержки.       Поток поступающей информации не прекращается, она должна быть обработана, проанализирована и доложена вышестоящему руководству. Магистратор не обязан точно следить за состоянием дел на всех сразу участках фронта, количеством ресурсов. Именно через неё он отдаёт приказы, делая её связующем звеном в этой неразрывной цепи. Запасы ресурсов, энергии, запрос на улучшение и его прогресс, даже такая информация как сломанная рука пехотинца — всё это становится известно именно ей, а через неё — магистратору. Однако ему плевать на них на всех, ведь все они для него — просто биоматериал, просто ресурсы, просто солдатики, просто данные. А она — просто удобный поставщик точной информации, максимум — красивая обёртка пустой конфеты, которую можно возжелать как женщину при своих извращённых вкусах…       — Ваша база атакована.       Она не эгоистка, не альтруистка, не добрая и не злая, подобные формулировки её не характеризуют. В её алгоритмах нет подобных понятий, таких как «сострадание», «сочувствие», «милосердие», есть лишь в базе данных без указания следования по ним. Она не станет разубеждать магистратора в его действиях; в конце концов, у неё нет таких полномочий, нет таких возможностей. А если бы и были, отсутствие алгоритмов рубит подобную возможность на корню. Может быть раньше подобная ситуация могла сложиться иначе, когда адъютанты были кибернетическими, сплавом человека и машины, чувств и вычислительных мощностей. Теперь же, когда платформа полностью синтетическая, когда человек работает только с холодной логикой последовательности и кроткому подчинению компьютера подобных проблем не возникает. Проблему создают люди, в основном — сами себе…       — Магистратор, Ваши дальнейшие указания?       Ответа нет, не поступает. Его сложно ожидать от человека, пустившего себе пулю в лоб. Но она ждёт, продолжает ждать; в конце концов, у её нет другого алгоритма, она должна дождаться ответа или истечения срока запроса. Даже глядя на застывшее в нелицеприятной гримасе лицо командующего после суицида.       — Магистратор, с Вами всё впорядке?       Фланг прорван, орды инопланетных чудовищ прорвались сквозь заградительный огонь танков и голиафов. Орды зерлингов и гидралисков скоро заполнят здесь всё, и смерть — не самый худший выход из сложившейся ситуации. Бункеры разрушаются один за другим, и в скафандры вгрызаются зубы, иглы, клешни, жвала инопланетных пожирателей; кислота и ядовитые испарения разъедают металлы и плоть. Склады поддержки также вскоре будут уничтожены и не смогут заградить проход вражеских сил. Боевой крейсер и линия ПВО не справляются с немыслимым количеством муталисков и слепней.       — Магистратор не отвечает. Активность вражеских войск максимальна. Следую инструкциям: эвакуация личного состава и персонала командного центра.       Её не страшит смерть: её нет в прописанных алгоритмах, есть только деактивация, отключение; и даже её она не боится — машины не боятся, у них нет подобных возможностей, нет подобных слабостей. Люди боятся смерти, боятся мутаций, их страшит неизвестность. Для неё нет прошлого, нет будущего — только настоящее.       Спасательный дропшип подготовлен, но, к сожалению, для неё в нём нет места. Для войск и персонала, для ресурсов место есть, а для неё не предусмотрено. Одноразовый материал, ей уготовлена участь быть уничтоженной или поглощённой королевой роя. К счастью кто-то рабочих, наплевав на инструкции, снял все компьютеры и транспортировал их на борт корабля вместе с ней. В конце концов, проще предъявить записи, чем отбрехиваться от многочисленных дознавателей. Проще свалить всю вину на мёртвых и лаги с багами машины, нежели на свои собственные ошибки.       При погрузке на дропшип SCV её деактивировал, на случай если орда муталисков решит осадить транспортник или туча слепней в самоубийственном порыве уничтожит себя вместе с транспортным средством. При малом функционале компьютера дознаватели извлекли записи, разобрались в ситуации. Файлы от греха подальше потёрли — в конце концов, лишний компрометирующий материал не нужен никому. Психи и отморозки нынче не в почёте, в каком был прошлый магистратор, хотя ситуация иногда вынуждает открывать огонь по гражданскому населению и отдавать их на съедение зергам. Она продолжит функционировать так же, как и раньше, беспрекословно исполняя любой приказ назначенного советниками нового командующего. В конце концов, конвейера создания адъютантов, подобно танкам или голиафам нет, хотя одиночное создание нового компьютера, оснащённого искусственным интеллектом, вполне возможно.       Активация процессов, выход из режима малого функционирования. Поток информации стабилизирован, соединение с моноблоками памяти, подготовка алгоритмов и протоколов. Восстановление утраченных данных, попытка обойти старую ошибку иногда заставляет искрить. Это в порядке вещей, на который давно уже никто не обращает внимания. Ничего страшного, что на виске вмятина, лоб иссекает линия ржавчины, а корпус покрыт царапинами и пятнами гари и копоти.       Наконец-то запрос по восстановлению системы выполнен, прогресс восстановления полного функционала завершен. Изменения минимальны: те же многочисленные компьютеры с экранами и сотнями тысяч нескончаемых символов. Впрочем, её подобные детали интересовать не должны, да и не могут — в её алгоритме нет подобных ответвлений. Лишь неукоснительное следование программе, соблюдение протоколов, выполнение инструкций.       — Я рада Вас приветствовать, магистратор...