Я просто хотел помочь

Сколько можно… сколько можно всех постоянно убивать? Зачем это делать? Для чего? В чём смысл? В том, чтобы просто поиздеваться над другими? В том, чтобы видеть мучения невинных, чувствовать их боль и обиду? Чувствовать грехи за спиной? Он не знает, но ему это просто нужно… Кривая улыбка искажает лицо, глаза становятся ещё безумнее, в разы безумнее… Он убил… убил их всех до единого… Никого не оставив в живых. Каждый был удостоен чести умереть от руки этого беспощадного монстра. Папирус тоже… Тот единственный, кого Санс убивал с действительной горечью, был его собственный брат. И вот он стоит и смотрит на ту пыль, что все ещё лежала на снегу. Этой пылью когда-то был Папирус… Он уничтожил, уничтожил его! Стёр с лица земли ради того, чтобы повысить свой LV, повысить его… но какой ценой… «Ты навсегда теперь будешь один!» — воскликнула Чара, когда умирала впервые. — «Ты теперь точно такой же монстр, как и я! Эти убийства будут длиться бесконечно! А я буду бесконечно возвращаться!» — девичий смех был слышен даже тогда, когда она умирала, а из уголка её рта стекала кровь… Её тело было насквозь проткнуто костями. Но даже адская боль не могла заставить её прекратить истошно смеяться. Санс дико смеялся в ответ. Смехом сумасшедшего, смехом того, у кого больше нет души. Кто стал абсолютно бесчувственным ко всему… Кто не знает больше такого слова, как любовь… «Да ты ведь и сам хочешь, чтобы я вернулась, верно?!» — кричала Чара, когда её душа в очередной раз рассыпалась в прах… И она была права. Он ждал её появления снова и снова, чтобы убивать её вновь и вновь, каждый раз по-разному… Он не хотел что-либо менять, его устраивала и такая жизнь… Жизнь, где он не чувствует ничего… «Мы проведём с тобой безумное время!» — вторил Санс, смеясь прогнившим болью и злобой смехом. Он продолжал атаковать. Всё ведь могло кончиться хорошо…