Создание

— С тобой все в порядке? — Моника щелкнула пальцами прямо перед ее носом. — Да, — Ребекка быстро взглянула на подругу и вернулась к своим расчетам. — Да? Я бы так не сказала. Видела бы ты себя со стороны, когда «железный дровосек» находится здесь! Смотришь на него, словно он призрак. — Он и есть призрак, — вздохнув, доктор Смит выровнялась в кресле. — По крайней мере для меня. — Он так похож на твоего бывшего возлюбленного? — Полюбопытствовала Моника. Впрочем, голос ее был предельно тих, ведь доктор Форд подписала не меньше, чем Ребекка, документов о неразглашении тайны прототипа внешности Дэвида. — Нет, он другой, Моника. Он даже не человек. Что в действительности двигало Питером Вейландом, никто не знал, но он избрал площадкой для испытания способности к коммуникации своего главного детища ее лабораторию. Ребекка нервно расхаживала по маленькому помещению, поскольку не знала, что именно задумал ее бывший любовник. Все это напоминало до жути извращенный эксперимент, только кто был истинным объектом его манипуляций, она не знала. Но теперь стандартный рабочий день с поправкой на обеденный перерыв Дэвид был помощником Смит. Исследование синаптической передачи нервных импульсов в искусственных мышцах переросло для Ребекки в настоящую каторгу. Дэвид был рядом, хоть и отделенный от нее рабочим местом, но всегда готовый прийти на помощь. Стол Моники стоял напротив, и ничто не мешало доктору Форду помимо расчетов, наблюдать за парой. Котов не менял своих привычек, по-прежнему ошивался в операционной. Если верить Вейланду, 98% участников фокус-групп, набранных рандомно, в том числе и из сотрудников «Вейланд Корпорэйшн» проголосовали за облик Тома, как за оптимальный облик помощника, которого они хотели бы видеть рядом с собой. Но если бы Моника участвовала в этом исследовании, она бы явно угодила в оставшиеся два процента. Похоже женщина поставила себе цель вывести невозмутимо-благожелательного Дэвида из себя, но он всегда выходил из поставленных силков с легкостью, не замечая каверз или грубости, или предпочитая не замечать. Спустя несколько дней Ребекка поняла, что весь ее внутренний дискомфорт основан на эмоциональной подоплеке печальных воспоминаний, и не имеет ничего общего с настоящим опытом, потому что Дэвид не сделал ровным счетом ничего, чтобы ее смутить или заставить чувствовать не в своей тарелке. Он был вежлив, обходителен, терпелив. Идеальным помощником, — ведь так его и запрограммировали. Том таким не был никогда. Неусидчивый и суетливый мечтатель. Теоретик-фантазер, потому что практика была для него слишком рутинным занятием. — Скажите, Дэвид, вас не смущает, чем вы занимаетесь? — Моника посмотрела на него сквозь защитные прозрачные полимерные очки. — Смущение это человеческое чувство, мисс Форд. Я понимаю его природу, но не могу разделить. Но почему вы считаете, что эта работа должна меня смущать? — Мы совершенствуем синоптическую передачу нервного импульса в искусственных мышцах. По сути, ты сам копаешься в своих же запчастях. — Доктор Форд, — Ребекка осуждающе посмотрела на подругу, — подайте мне коагулятор. — А вы испытываете смущение в столовой, разрезая кусок бифштекса? — Спросил синтетик все с той же вежливой улыбкой. — Прости, Дэвид? — Моника не отреагировала на намеки подруги и продолжала смотреть на андроида. — Между тем, мясо состоит из аминокислот, которые будут использованы вашим телом для построения собственных мышц. Так что, копаясь в содержимом своей тарелки, вы копаетесь в запчастях для себя. — Туше, Дэвид, — хмыкнула Форд. — Над твоим чувством юмора программисты поработали на славу. Особенно им удалась ироничность. — Ироничность? Я так не думаю, доктор Форд. Ироничность это способность личности отобразить отрицательный опыт в положительном виде, чтобы посредством абсурдной оценки осмеять и дискредитировать его. Ироничность предполагает отношения сверху — вниз: начальник — подчиненный, учитель — ученик. Я же создан, чтобы служить человеку. — Дэвид, полегче, дружище. Разве ты не в курсе, что большинство присутствующих здесь имеют всего лишь жалкий биологический факультет за плечами и с трудом ориентируются в тонких материях вроде психологии. — Иронизировал показавшийся из своей комнатушки Котов, привлеченный разговором коллег. — Ирония в межличностных отношениях, как правило, является формой проявления целого комплекса отрицательных качеств неполноценной личности, объединенных в гордыню. А это человеческое качество. Один из смертных грехов. — Разве ты не испытываешь гордости? За удачный эксперимент? — Лицо Моники раскраснелось от плохо сдерживаемых эмоций. — Это то, что необходимо людям, — нарочито мягко отозвался Дэвид. — Для меня важен сам результат. Кроме того, гордость не тождественна гордыни. Ребекка, видя недовольство сотрудников, чрезмерно сильно нажала на участок искусственной мышцы скальпелем, на что приборы среагировали противным писком, а на предметный стол выделилось несколько капель белой жидкости. Котов отрегулировал мощность подачи тока, а Моника Форд, упрямо сжав губы, вернулась к своей части опыта. — Ваш коагулятор, доктор Смит, — андроид протянул ей манипулятор. Может у Ребекки разыгралось воображение, но в светлых глазах Дэвида мелькнула нечто, что можно было трактовать, как признательность. Повернувшись к Монике, он как ни в чем не бывало поинтересовался: — Чаю, доктор Форд?

***

Спустя некоторое время Ребекка с удивлением осознала, что ей нравится работать с Дэвидом. Он действительно стал для нее идеальным помощником, терпеливым и безотказным, исподволь «зароняющий» нужные идеи в ее уставший от монотонной работы мозг. Он выглядел ее ровесником, но все же в нем было столько детской невинности, любопытства и ранимости, которые в одинокой Смит вызывали странную симпатию. Андроид был бесконечно терпелив и благожелательным в отношении Ребекки и части ее коллег, но между тем ряд его поступков, будь он обычным человеком, свидетельствовал бы об неприязни к доктору Форд. Но он не был человеком, и биолог предпочла думать, что кажущая ей антипатия синтетика к Монике является плодом ее воображения.

***

Долго рефлексировать над странностями в поведении синтетика доктору Смит не пришлось, ведь Дэвид «коротнул» через тринадцать дней от своего «рождения». — Как шлепнется на свою сексуальную задницу, — хохоча рассказывала Моника. — Аж искры из глаз посыпались. Это надо было видеть! Сотрудники лаборатории довольно охотно поддержали веселье Форд, и Ребекка в который раз подумала, как же все-таки они были напряжены в присутствии Дэвида. Он был чужаком, превосходящим умственно и физически любого работника корпорации Вейланда. Если абстрагироваться и не принимать во внимание его удивительную схожесть с умершим мужем, чтобы испытывала сама Ребекка? Любопытство, восхищение и… Зависть? За обедом в столовой Моника еще ближе придвинулась к Смит: — Слушай, я не стала говорить при Коте, да и при остальных тоже. Мой Морти говорит, что Дэвид не просто так отключился. — А что случилось? — прошептала Ребекка. — Конфликт интересов. Патент на производство андроидов у Вейланда, а к почти ко всем модификациям электронной начинки нашего робота приложил руку доктор Такахаси со своей командой. Считай, что сама «Корпорация Ютани». Вейланд сегодня в одностороннем порядке расторгнул договор с японцем, по пункту «ненадлежащее выполнение работы». — Это тебе все Морти рассказал? — Ну не совсем, — замялась Форд. — Скажем, он прозрачно на это намекнул. Кроме того, доктор Кроу, с которым работает Морти, завтра въедет в лабораторию Такахаси. Ребекка решила, что возможно так оно и было. Не в характере Питера Вейланда было делиться с кем-то своим успехом и славой. Даже с теми, кто действительно имел на это право.

***

Дэвид вернулся в лабораторию Смит спустя неделю. Никаких проблем с ним ни у Моники, ни у кого-либо еще больше не возникало.

***

Поздно вечером Ребекка решилась заглянуть в лабораторию. Сегодня она выбилась из сил, а наличие документов о проекте в ее комнате могло перерасти в еще одну бессонную ночь. Гораздо безопаснее было убрать их с глаз долой в лабораторный сейф и выпить снотворного, чтобы отрубиться. Она достала из кармана медицинского халата электронный ключ и приложила его к замку. Сканер считал информацию, далее дело было за отпечатком указательного пальца. Выполнив все, что приписывал протокол, Ребекка оказалась внутри помещения. Конечно, вся информация поступила в систему охраны, и Питер Вейланд, если бы ему было интересно, может узнать из отчета, когда она зашла в лабораторию и сколько в ней пробыла. Иной раз, учитывая их изоляцию от мира, ей начинало казаться, что у него самая настоящая паранойя. Тотальный контроль над собственными сотрудниками. — Доктор Смит, вы бы не могли мне помочь? — услышала она мягкий тихий голос. Ребекка вздрогнула от неожиданности, уронив папку на пол. В такой поздний час она не предполагала застать кого-нибудь еще в лаборатории. Особенно Дэвида. В голове женщины пронеслись мысли о степени свободы перемещения андроида. О границах его самостоятельности, как индивида. Синтетик легко соскочил с кушетки, где сидел, свесив ноги, и принялся подбирать документы с пола. — Скорее мне нужна твоя помощь, — с досадой пробурчала Ребекка, кляня на чем свет стоит свою неуклюжесть. Присев на корточки, она составила компанию андроиду. — Иногда удивляюсь, как мне позволили возглавить лабораторию. — Вы занимаете эту должность вполне заслужено, и я живое этому подтверждение. — Дэвид, широко улыбаясь, протянул ей собранные листы. От его открытой мальчишеской улыбки у биолога сжало в груди. — Спасибо, Дэвид. Ребекка никогда раньше не находилась настолько близко к лицу синтетика, что разглядеть в деталях голубую радужку его глаз. Идеально красивую и нечеловечески совершенную. Это несколько отрезвило женщину, и она отпрянула от андроида. — Не за что, доктор Смит, — Дэвид, от которого не ускользнул ее порыв, выпрямился. — Но все же, я был бы признателен, если бы вы оказали некоторую услугу. — Хорошо, — Ребекка тоже встала, заинтригованная его просьбой. Синтетик выдвинул стул. Длинные изящные пальцы андроида заскользили по пуговицам с именной нашивкой зеленой куртки. Он расстегнул ее и снял, оставшись в обтягивающей торс белой футболке. Ребекка сглотнула, сбитая с толку, но отвести взгляд она не смогла. Все в сложившей ситуации было жутко неправильным. Все. Стоящий напротив Дэвид, когда Том мертв десять лет. Он не был призраком, он был из плоти и крови, пусть даже из синтетической плоти, по жилам которой текла белая замена человеческой крови — часть сложной гидравлической системы, но Дэвид при этом казался слишком живым. — Доктор Смит, при движении глазными яблоками при взгляде направо у меня возникает легкое двоение изображения. — Дэвид, не лучше бы тебе было обратиться доктору Кроу для диагностики. — С вероятностью 96% это не сбой в системе. Думаю, модуль правого видеоузла сместился к поверхности. Ничего такого, что требует полной диагностики. Я бы мог самостоятельно его вправить, только это не слишком удобно делать самому, и боюсь, процесс будет не очень эстетично выглядеть, особенно для ваших глаз. — Что от меня потребуется? — Спросила женщина, прекрасно понимая, что ей бы тоже после почти полного разбора до элементов не прельщала идея вновь угодить в лабораторию Кроу. Только, насколько это было правильно — не доложить о неисправности робота, а пытаться устранить ее самой? — Ваши внимательность… и руки. — Дэвид стянул с себя футболку и сел на стул. Ребекка как завороженная смотрела на широкие плечи, бледную кожу спины и в точности воспроизведенную Томову родинку около правой лопатки, которую она любила целовать в моменты физической близости. От волнения во рту пересохло, а руки, которые женщина вытянула перед собой немного дрожали. — Что мне делать? — спросила Ребекка осипшим голосом. — Нащупайте наружный затылочный выступ. Ребекка погрузила пальцы в светлые волосы андроида. На ощупь они были совершенно обычными. — Отлично, а теперь осторожно сдвинетесь к правой ременной мышце. — Что я должна ощутить, Дэвид? — спросила биолог. — Небольшой узелок под кожей. Впрочем, вернитесь к остистым отросткам и пальпируйте вниз. Ребекка послушно скользила указательным пальцем вниз. Кожа Дэвида была мягкой и теплой. Конечно, она это и так знала, ведь в лаборатории она часто имела дело с биосинтетической кожей, но одно дело знать, совершенно другое дело чувствовать человеческое тепло кончиками пальцев. — Кажется, я нашла его. Он на уровне первого грудного позвонка. — Теперь надавите на него, только, прошу, очень осторожно… Превосходно, доктор Смит! — Я думаю, после этого тебе можно называть меня просто Ребеккой. — Взволнованная биолог ответила невпопад. Дэвид встал, повернувшись к женщине, вынуждая ее отпрянуть. Он потянулся рукой к своей одежде, лежащей аккуратной стопкой на рабочем столе. — Ребекка, — помедлил андроид, словно пробуя ее имя на вкус. — Английская транскрипция еврейского имени Ревекка. Жена библейского Исаака. В английском языке используются уменьшительные формы имени: Бек, Бекки, Бекс. — Только не Бекс, Дэвид. За такое в моем классе можно было схлопотать по носу. — Вас сложно представить дерущейся маленькой девочкой. — Тем не менее это было. — Тогда остановимся на первом варианте. «Ребекка» … Верная жена. — Доктор Смит вздрогнула. — Спасибо тебе, Ребекка. — Андроид приложил палец к сканеру и открыл дверь. — Доброй ночи, Дэвид, — выдавила из себя смущенная доктор Смит.

***

— Что с тобой происходит? — Моника опять взялась за старое. — В каком смысле? — Думаешь, я не знаю, что ты частенько задерживаешься в лаборатории с Дэвидом? — Мы работаем, — Ребекка недоуменно посмотрела на подругу. — У него потрясающие идеи, касающееся наших разработок. Он не устает и у него не зашторено сознание всякой ерундой, в отличие от нас. — И для этого вам необходимо оставаться вдвоем? — Хмыкнула Форд. Ребекка оставила этот двусмысленный вопрос без ответа. — Что тобой движет, я еще могу понять. Все-таки Дэвид один в один — твой бывший муж. Но что движет «железным дровосеком», я не знаю… — И пусть это останется за пределами твоего понимания. — Довольно холодно перебила подругу Смит. — Ребекка, только не забудь о том, о чем сама говорила несколько месяцев назад! Дэвид даже не человек! Биолог с ожесточением мыла руки, когда к ней подошел синтетик. — Ребекка, с вами все в порядке? — Смит вздрогнула, так как не слышала его шагов. — Все нормально, Дэвид. — Вы взвинчены и напряжены. Это разговор с доктором Форд вас расстроил? — Нет. — Но я заметил, что вы именно после него демонстрируете нервозность и враждебность по отношению к доктору Форд. — Знаешь, Дэвид, я тоже много подмечаю в людях, но такт, который является инструментом регулирования человеческих коммуникаций, не позволяет мне выносить это на всеобщее обозрение. Обычную приветливую улыбку андроида словно стерли ластиком. — Прости, Дэвид. — Ребекке стало стыдно за свою невольную агрессию. — Я хочу понять, где совершил просчет, чтобы в будущем не допустить подобной ошибки. — Человеческие эмоции нельзя спрогнозировать. — Смит нервно засмеялась. — Да. Они такие… Несовершенные, — задумчиво произнес андроид. — Особенно мои, — грустно пошутила Ребекка. — Мне нравится, когда вы улыбаетесь. Только это бывает очень редко. Почему вы грустите, Ребекка? Смит не смогла найти ответ. Дэвид был последним в списке людей, с которыми она захотела бы поговорить по душам. Впрочем, он и сам все понял. — Котов говорит, что, когда человек грустит, нужно представить его улыбающимся. Это проецирование положительных эмоций на окружающих. Ребекка прыснула от смеха. — Согласен. Редкая нелепица, но она помогла, ведь я только что представил вас улыбающейся, Ребекка. Вы в красном свитере и вязанной шапочке с помпоном смотрите на меня и улыбаетесь. Биолог почувствовала, что ее сердце готово выпрыгнуть из груди, ведь именно это было на ней, когда она познакомилась с Томом. — Снова ошибка, — огорчился Дэвид. — Теперь вы плачете. — Он склонил голову набок, изучающе разглядывая ее лицо. Надо было убежать, скрыться от этого странного анализа, но Ребекка продолжала стоять словно вкопанная перед андроидом. Она широко распахнутыми глазами наблюдала как Дэвид медленно наклоняется, чтобы поправить выбившую из пучка черную прядь волос. — Не переживайте, Ребекка. Я всегда рядом, чтобы помочь вам.

***

С Моникой она помирилась. Хотя Фрод продолжала наблюдать за ними, но своего мнения об андроиде она больше не озвучивала. Ребекка чувствовала, как постепенно оттаивает. Дэвид был рядом с ней, так похожий на Тома и в тоже время совершенно иной. Его забота, внимание, легкое подтрунивание над биологом, и она будто вновь переживала начало влюбленности. Она осознавала то, что поступает неправильно, привязываясь к синтетику, что его поведение — это успешное программирование, а его эмоции — ненастоящие, но ничего поделать с собой не могла. Но это не могло продолжаться вечно. — Ребекка, — обратился к ней Дэвид, когда их смена кончилась. — Я хотел с вами попрощаться. — Да, Дэвид, до завтра. Доброй ночи. — Смит улыбнулась, намереваясь потушить свет в лаборатории. Она помнила, что андроид никогда не отдыхает и, следовательно, не может видеть сны, потому никогда их и не желала. Но учитывая интерес Дэвида, как часто он расспрашивал, что ей снилось, недоступные для него сновидения имели для синтетика некий сакральный смысл. — Вы не поняли, Ребекка. Завтра меня здесь не будет. Пальцы Смит замерли в дюйме от выключателя. — Мистер Вейланд считает, что я достаточно поднаторел в биосинтетических технологиях. Он хочет видеть меня в Лос-Анджелесе, в своем головном офисе. Ребекка чувствовала, как земля уходит из-под ног. Она покачнулась и упала бы, если бы сильные руки не поддержали ее. — Вы устали, Ребекка, — синтетик усадил ее на кушетку, сам же сел рядом. В другой бы раз доктор Смит сочла, что это слишком по-детски, что они сидят так близко друг к другу, но только не сейчас. — Вы будете скучать обо мне? — Воодушевленно спросил он. Биолог взяла себя в руки, стараясь, чтобы голос не выдал ее: — Да, Дэвид. Мне будет не хватать тебя. — Я не знаком с чувством потери, ведь оно исходит от факта физического обладания, собственности, я же ничего не имею. Вы не могли бы мне рассказать, если посчитаете нужным, о дорогом вам человеке, которого вы утратили? Что вы чувствовали? Голубые глаза неотрывно следили за малейшим изменением в ее мимике. Ребекка дотронулась до лба, проведя кончиком пальцем вдоль морщины, которой у нее не было, когда она познакомилась с Томом. — У меня был муж… Том. Его сбил пьяный водитель. Это случилось много лет назад. — Смит удивилась насколько не эмоционально звучат ее слова. Словно это она была роботом. — И что вы почувствовали? — Пустоту… и что ничего нельзя изменить. Дэвид кивнул, удовлетворенный ответом. Его взгляд стал странно-расфокусированным, словно он домысливал ее слова. — Каким он был, Ребекка? — Он был замечательным, — улыбнулась Смит. — Мы были слишком разные. Все удивлялись, что мы вместе. Ведь в университете я была молчаливой зубрилой, он же не сделал ни одного задания вовремя. На первом свидании он без умолку говорил о эволюции. «Над океаном, в горах, за облаками бушуют снежные бури. Миллионы лет над этой планетой в вихре кружат миллионы снежинок. Но нет среди них двух похожих, как мы с тобою…» — Не только лица. Но и все живое. Тела, ногти, радужки глаз, ворсинки в бронхах. Все другое. — Замолчи, — заплакала женщина. — Откуда ты это знаешь? — Это в моей памяти, Ребекка. — Дэвид положил ладонь на ее плечо. Склонив голову, он прошептал ей на ухо: — Ты в моей памяти. Ребекка всхлипнула, и чуть развернувшись в его объятьях, она посмотрела в его лицо. Идеально зачесанная назад короткая челка Дэвида сбилась и нависла над глазами. Он казался взволнованным и таким живым. И Ребекка сделала выбор, прижавшись своими губами к его губам. Его губы были теплыми и гладкими, но не такими как у Тома. В глубине души она ожидала, что Дэвид отстранится от нее, но его ладони пришли в движение и заскользили по спине к ее ягодицам, ближе сдвигая их тела. Но только обняв его за шею, зарывшись пальцами в волосы на затылке, Ребекка почувствовала ответный нажим мужских губ. Он обхватывал губами ее верхнюю губу, отрываясь, чтобы вновь повторить тоже самое, только по-иному, словно понять, как лучше действовать. Ее язык в нетерпении проскользнул в ему рот, а сильные руки сжали ее талию, приподнимая и усаживая верхом на бедра синтетика. Биолог обсыпала поцелуями его лицо, но внезапно она остановилась. — Ребекка, если тебя волнует, могу ли я осуществить половой акт, то да… Меня разработали, чтобы помочь человеку в любых трудностях. — Дэвид по-своему растолковал ее нерешительность. В душе доктора Смит не было спокойствия. Ведь выходило, что она хочет воспользоваться синтетиком, чтобы вновь испытать любовь Тома. — Я хочу помнить о тебе, — Дэвид зарылся носом в яремную впадину, — пока существую. Пусть это будет то немногое, что станет только моим. — Пусть будет так, — Ребекка нежно погладила его волосы. Раздевались они в тишине. Она — нетерпеливо скидывая белый халат, тонкий свитер и юбку, он — аккуратно расстегивая свой комбинезон. Все что было в их распоряжении — только лабораторная кушетка и немного времени. Полностью обнаженная, она застыла перед таким же обнаженным Дэвидом. Ребекка любовалась его мускулистым торсом, тонкой талией, стараясь не опускать взгляд на признак мужественности. Они легли на кушетку и синтетик устроился между ее раздвинутых бедер. — Ты напряжена, что я делаю не так? — Дэвид нахмурил свои идеально прямые брови. Женщина просто положила его ладонь на свой лобок и закрыла глаза. Дэвид же сам прижался к ее губам. Поцелуй стал другим, не осторожно-изучающим, а стремящимся определить предел возможного. Длинные изящные пальцы синтетика накрыли сосредоточие женственности. Разведя чуть влажные складки плоти, он проник двумя пальцами внутрь Ребекки. Бархатистые стенки растягивались, принимая вторжение. Он медленно двигал, погружая и почти полностью извлекая пальцы наружу, чередуя быстрые движения с нечеловеческой медлительностью. Тело Смит изогнулось, призывно выпятив полную округлую грудь напротив лица андроида, чем он и воспользовался, взяв губами бархатистый сосок. Ребекка часто дышала в попытке сдержать развязку сладкой муки. Нечто дикое и первобытное заставляло ее без стеснения подаваться бедрами навстречу сводящим с ума движениям терзающих ее пальцев. Внезапно все прекратилось. Извлекая пальцы из тела женщины, синтетик крепко сжал бедра Ребекки, удерживая ее на месте. Она готова была рыдать или жалобно просить его о продолжении, ведь никогда в своей жизни она не была столь возбуждена. Ей хотелось попросить, чтобы он не останавливался. Чуткие пальцы вернулись во влагалище, которое стало влажным от обилия смазки. Он дотронулся до клитора, вызывая мучительную тянущую боль внизу живота. Слушая невнятные женские вскрики, Девид продолжал двигаться рукой, энергичнее растирая чувствительный бугорок. Тело биолога сотрясало мелкая дрожь. Она хотела умереть, чтобы остановить это, прекратить этот пугающий шквал ощущений и одновременно, Ребекка желала, чтобы он продлился как можно дольше. В глазах стало темно от прилива крови, содрогнувшись последний раз, женщина притихла. Дэвид мягко улыбался, глядя на пребывающую в посторгазменной расслабленности доктора Смит. Он ласкал ее грудь, очерчивая подушечкой пальца женский сосок. Страсть стихала и в ушах перестало шуметь, Ребекка хотела приподняться, но была вновь распластана под Дэвидом. Он, уложив ее на спину, резко вошел в податливое тело. На мгновение биолог крепко зажмурилась, вцепившись в его бледные плечи, но синтетик, дав привыкнуть быть растянутой его большой плотью, стал медленно двигаться, возрождая искры страсти, заставляя женское тело дико изгибаться. Ребекка уперлась ступнями в кушетку и двигала бедрами навстречу ему, повинуясь его ритму. Но ее ненамного хватило. Скоро от того огня, который разливался от соединения их плоти, достигавшего живота, груди, стало так тяжело дышать, что она жадно хватала ртом воздух. Тело женщины вибрировало, а внутри ее все судорожно сокращалось, обхватывая своей горячей влажностью его естество. Дэвид замер, давая ей возможность прийти в себя, потом возобновил свои фрикции. Ребекка хрипло стонала, царапала его плечи, кричала его имя, прося не останавливаться. Это было нечеловечески прекрасно. Все белое перед глазами, чувство свободного падения, словно душа покинула ее тело. — Это будет мой подарок тебе, Ребекка, — толкнувшись в последний раз, прошептал Дэвид, зарывшись лицом в ее волосы. – В холодильной камере, в красной колбе. Это от Тома. Женщина, все поняв, с благодарностью обняла его за плечи. В кабинете Робертса Питер Вейланд внимательно наблюдал за любовниками на мониторе компьютера. Испытание Дэвида подошло к концу, и его главное творение действительно было готово предстать перед публикой.

***

Ни Дэвида, ни Питера Вейланда она больше никогда не встречала. Ее контракт закончился спустя месяц после отъезда синтетика, и никто не планировал его больше продлевать. Работа биолога была закончена, и Ребекка вернулась в свой домик у моря. Она практически ни с кем не общалась, лишь изредка на электронную почту приходили сообщения Моники об успехах «железного дровосека», изложенные в обычной язвительной манере доктора Форда. «Вейланд Корпорэйшн» готовилась представить Дэвида общественности, но это не волновало Ребекку. Вейланд оказался щедр и не поскупился на откупные за присвоение патента на искусственный миозин. Полученной суммы Смит хватило бы на безбедное существование до конца жизни, но истинный подарок ей был в другом. Ее Том скоро должен был вернуться в этот мир.