And God's Ocean

Watch me fall against my will Holding my last breath of life Suffocated by divine

Курить хотелось особенно сильно, и Тэгун в который раз похлопал по карманам плаща в поисках пачки сигарет. В который раз напрасно, потому что курить он бросил, остался лишь рефлекс. Иногда именно затяжка помогала собраться с мыслями, но в данном случае она послужила бы глотком мужества. Тэгун так давно не спускался к морю, что уже и не помнил о том, как громко шумят волны, омывая песок. Он прикрыл на мгновенье глаза – крики чаек оглушали – глубоко вздохнул и подошел к лестнице. Рядом пробежал кто-то из сержантов, даже поздоровался, но Тэгун не обратил внимания. Каждый шаг давался с трудом, и когда оставалась уже последняя ступенька, он с такой силой вцепился в перила, что побелели костяшки пальцев. Тэгун и забыл, каким огромным был пляж. Он казался почти пустынным, лишь только небольшая группка людей портила весь пейзаж. Кто-то махал ему, а, может, не ему, потому что мимо опять пробежали какие-то люди. Тэгун шагнул вперед. Ботинки провалились в песок, новые, он не собирался надевать их на работу, но утром почему-то влез именно в новую пару. Иногда он сам не понимал ход своих мыслей. Глубоко вздохнув, он, наконец, подошел к месту преступления. Пробежавшие мимо люди оказались журналистами, и теперь сержанты пытались поумерить их пыл. Заметив начальника, молодые парнишки с надеждой посмотрели на него, но Тэгун отвел взгляд. Его больше интересовало то, что находилось под черной пленкой. Он подошел ближе и тут же встретился с широкой улыбкой Хагёна. – Неужели это наш ледяной принц пожаловал? – весело бросил тот. – Тебя тут заждались. – Имя жертвы уже известно? – тихо спросил Тэгун, проигнорировав комментарий. – Не все так просто, – Хагён ухмыльнулся. – Похоже, твоя жизнь наконец-то перестанет быть скучной и однообразной. Он чуть приподнял пленку, и Тэгуна замутило. Он порадовался, что не успел перехватить завтрак, иначе бы тут же простился с ним. – Что... – Тэгун запнулся. – Интересно, да? – глаза Хагёна горели. – И это еще не все части! Мне не терпится... Тэгун с отвращением посмотрел на него. – Это всего лишь профессиональный интерес! В нашем-то захолустье и такое событие! Хагён продолжил что-то болтать, но Тэгун уже отошел в сторону, пытаясь привести себя в норму. За все время работы в полиции он впервые встречал такое зверство. Конечно, ему доводилось читать о разных маньяках, о жутких преступлениях, но одно дело читать, другое – видеть воочию. Он прикрыл глаза, но растерзанные части тела тут же всплыли в памяти. Кто вообще мог такое совершить? – Удалось что-то еще обнаружить? – так же тихо спросил он, но в участке уже привыкли к его голосу. – Ты лучше спроси, что обнаружить не удалось, – хохотнул Хагён. – Ой, ну только не хмурься. В столице работают отличные ребята, я уже сделал запрос, так что все будет. А пока как-нибудь собственными силами. – Кто нашел...тело? Свидетели? Очевидцы? – Там девушка...она с собакой гуляла... – молоденький сержант указал в сторону. Судя по зеленоватому цвету лица, ему тоже поплохело от увиденного. Конечно, Тэгун должен был подать пример новому поколению своей реакцией, но в некоторых вещах он просто не мог себя контролировать. Он пошел в указанном направлении – девушка сидела на корточках, накрывшись одеялом, собаки поблизости не было. – Чон Тэгун – старший детектив, – он показал значок. – Расскажите, пожалуйста, что вы видели. – Я...я... – девушка разрыдалась. – Как я могу к вам обращаться? – Тэгун пошарил в кармане и вытащил бумажную салфетку. – Хон Сурин, – девушка взяла салфетку и вытерла лицо. – Мы гуляли. Я и Патриот. Патриот – это моя собака. И вдруг он что-то подобрал. Я сначала подумала, что это палка, но когда стала отбирать...а потом... – Вы никого не видели поблизости? – Нет, – она покачала головой. – Здесь мало кто гуляет в такое время. Мы приходим в шесть утра. – А где сейчас Патриот? – Его забрали, потому что он...ну...съел...о, Господи... Тэгун отошел. Не то чтобы он не испытывал сочувствия, но его самого все еще мутило. К тому же полученные сведения не особо помогали в расследовании. Ему нужен был отчет Хагёна, но тот, похоже, не собирался в ближайшее время ехать в морг. Он собрался его поторопить, как вдруг налетели журналисты. Тэгун не ожидал такого напора, потому что обычно к нему не лезли – боялись из-за хмурого лица, а еще из-за того, что он однажды написал жалобу на местную газету, и ту чуть не прикрыли. Но в этот раз сенсация была важнее гнева старшего детектива. – Официальное заявление будет сделано позже, – отрезал Тэгун, отмахнувшись от назойливых вопросов. Хагён наконец-то заметил его плачевное состояние и вставил свои пару слов, подхватив Тэгуна под руку. – Все, что есть в наличии, мне сейчас же доставят, но скажу тебе по секрету – я уверен в этом на 99,9% – жертву разорвали, когда та была еще жива, – заговорщически прошептал Хагён. – Разорвали? – Тэгун замедлил шаг. – Да кто мог разорвать живого человека? Ты сам понимаешь, о чем говоришь? – Ну, знаешь, существуют разные племена, например, маори, – Хагён задумался. – Но тебе же проще! Значит, убийца должен быть двухметровым качком. Такого сложно будет здесь не заметить. Тэгун промолчал. Он не переставал удивляться, как вообще Хагён смог получить ученую степень. Нет, тот всегда относился к своему делу со всей ответственностью и был весьма щепетилен в рабочих вопросах, но когда открывал рот, Тэгуну хотелось куда-нибудь провалиться. Раньше Хагён еще частенько ему названивал, и Тэгун знал, что мог отложить трубку на пятнадцать минут, а потом поднести ее к уху и обнаружить того продолжающим нести всякую околесицу. При этом Хагён ведь мог быть серьезным, поэтому Тэгун подозревал, что с годами эта веселость превратилась в не более чем показную. – Мне нужен отчет как можно скорее, – вздохнул Тэгун, когда Хагён вместо того, чтобы сесть в свою машину, помчался куда-то дальше. – Все будет! – уже на бегу крикнул тот. Нужно было ехать в участок и сообщить о преступлении в столицу. В их маленьком прибрежном городке подобные убийства были в новинку. Тэгун ничуть не сомневался в своих силах, но от помощи бы не отказался. Разговор с главным департаментом получился напряженным – не могли же его, в самом деле, обвинить в том, что не уследил? Но репортеры, похоже, уже что-то разместили в интернете, поэтому к Тэгуну собиралась целая делегация. Он лишь надеялся, что с таким количеством народа ему не придется искать убийцу слишком долго. Хагён позвонил сам, уже ближе к вечеру все тем же воодушевленным голосом пригласил Тэгуна в свою скромную обитель. Если закрыть глаза на то, что самыми частыми гостями там были трупы, Тэгун даже одобрял попытки Хагёна навести некий уют в этом стерильном помещении. Просто тот не мог жить без своих ароматических свечей и расставлял их везде, где только мог. Это нарушало все уставы и принципы, да даже технику безопасности, но Тэгун махнул рукой. В конце концов, это не было его рабочим местом, и Хагёну он не указ. – Несмотря на то, что многих частей тела не хватает, – Хагён был собой доволен и даже не пытался этого скрыть. – Я могу с уверенностью сказать, что жертва была жива, когда ее разрывали на части. Именно разрывали – потому что края кожи растянуты, а также я выявил разорванные мышцы, суставы и ткани. – И что послужило… – Тэгун не договорил и предупреждающе посмотрел на Хагёна. – Если ты еще раз скажешь, что это был человек, то я тебя ударю. – В средние века существовало такое орудие пыток, как дыба, – казалось, ничто не могло испортить прекрасное настроение Хагёна. – Или, может, жертву привязали к лошадям и тянули в разные стороны! Ты должен опросить людей, у которых есть лошади. Я уверен… – Хагён, пожалуйста. – Ладно-ладно. Судя по количеству крови, что было обнаружено на месте преступления, убийство произошло именно там, на пляже. Опять же, из-за количества крови я уверен, что жертва была еще жива, пока… – Мы можем как-то выяснить личность? – К сожалению, частей тела непозволительно мало, а голова до сих пор не найдена. Поиски продолжаются, так что еще не все потеряно. Кстати, может, нам всем сходить в бар, а? Тебе, мне, Минхёку? Я еще позову Соджин и Мину. И мы порасспросим окружающих о недавно пропавших? – Пришли мне готовый отчет в самое ближайшее время, – Тэгун вышел, не прощаясь. Хагён всегда строил самые невероятные предположения. Это одновременно и раздражало, и умиляло. В том смысле, что взрослый человек мог обладать такой детской непосредственностью. Тэгуну этого, определенно, не хватало. Потому что даже в детстве он был серьезным ребенком с убийственным взглядом. Хагён был единственным, кто не побоялся к нему подойти. Хагён был его единственным другом. Вернувшись к себе в кабинет, Тэгун проверил почту. К нему высылали вовсе не делегацию, а всего лишь одного человека, который специализировался на «подобных» преступлениях. Интересно, что подразумевалось под «подобными»? Тэгун кликнул два раза мышкой по файлу и уставился на незнакомое лицо. Ким Воншик был даже не детективом, а всего лишь консультантом, но список раскрытых им дел впечатлял. К тому же он был младше Тэгуна на три года, но достиг куда больших высот. После официального письма с направлением шла небольшая приписка: Ким Воншик любил комфорт, поэтому на Тэгуна возлагалась ответственная миссия проследить за тем, чтобы того устроили по всем правилам. Тэгун хмыкнул. Сам он жил в небольшом двухэтажном доме, ничем не отличающимся от остальных построек города. Здесь, конечно, была гостиница, но самая обыкновенная, без излишеств. А еще был трейлерный парк. Тэгун почти потерялся в раздумьях, где же поселить Ким Воншика, но номер все-таки забронировал. Раз уж тому так не терпелось взяться за дело, то как-нибудь уж перетерпит несколько дней в прибрежной гостинице. Впрочем, встречать столичного консультанта Тэгун все же поехал. Он ожидал, что тот приедет на своей машине, но ему сообщили лишь номер автобуса и время прибытия. Тэгун приехал раньше, припарковался на пятачке и включил музыку. Из колонок тут же раздались тяжелые гитарные рифы, и он прикрыл глаза. Хагён все пытался подсадить его на веселую музыку, но Тэгуну нравилось слушать про боль и страдания. Ему нравилось погружаться в песни, растворяться в глубоком голосе вокалиста и тихо скорбеть. Несчастье может случиться с каждым, некоторые переживают и находят в себе силы двигаться дальше, а вот Тэгун не хотел. Он вспомнил пляж и другую трагедию, случившуюся более десяти лет назад. Тогда тоже было пустынно, лишь группка людей толпилась у тела, выброшенного на берег. Казалось, что прошла целая вечность с тех пор, но Тэгун помнил все так, словно это случилось вчера. Он все еще чувствовал ноющую боль в груди, пустоту, которую вряд ли кто-то смог бы заполнить. Тихий стук в стекло заставил его вздрогнуть. Открыв глаза, он заметил незнакомого человека, в котором сразу узнал Ким Воншика, и распахнул водительскую дверь. – Смею предположить, вы и есть Чон Тэгун? – вежливо поинтересовался тот. У Ким Воншика был низкий приятный голос, и Тэгун на мгновенье растерялся. – Да, я… – он поспешно выключил музыку. – Кажется, я задремал и пропустил ваш автобус. Ким Воншик внимательно посмотрел на него, а потом, чуть наклонив голову в бок, кивнул, видимо, сам себе. Улыбнувшись, он обошел машину и сел на пассажирское место. – Можете считать меня старомодным, но я предпочитаю ходить пешком, когда есть такая возможность, – сказал тот. – Но раз уж вы любезно согласились меня встретить… – Без проблем, – нахмурился Тэгун. Столичный-не столичный, но этот консультант как-то странно выражался. – О, мы можем перейти на неформальную речь, – Ким Воншик как будто расслабился. – Я могу тебя звать Тэгун? И Тэгуну показалось, что его черты немного изменились, даже интонация в голосе стала другой. Он мог бы списать это на похмелье, только вот вчера не выпил ни глотка, на удивление рано лег и проспал без сновидений. Так что недосып тоже был не при чем. Он все еще продолжал хмуриться, но Ким Воншик вдруг рассмеялся. – А ты забавный. Зови меня Воншик. Тэгун не ответил, слегка кивнул и завел машину. Дорога до участка заняла не больше двадцати минут – машин толком не было, улицы в принципе казались какими-то пустынными. Из-за вчерашнего происшествия многие магазины не работали, да и люди чувствовали себя безопаснее за закрытыми дверями. Тэгун хотел посвятить Воншика в детали дела по пути, но тот с интересом разглядывал пейзаж за окном, словно видел что-то примечательное. Городок их маленький, и смотреть в принципе было не на что, кроме разве что красивой католической церкви, но это явно не то, чем бы стал интересоваться Воншик. – Я могу устроить экскурсию, если нужно, – нехотя предложил Тэгун. – Не стоит, – тот повернулся в его сторону. – Мне уже доводилось бывать здесь раньше. Тэгун постарался не показать своего удивления, но Воншик все равно заметил и усмехнулся. Впрочем, когда именно раньше тот здесь бывал, так и не уточнил. А в участке уже сделалось не до праздных разговоров. Воншик прочитал отчет Хагёна, а потом спустился в морг и занялся внимательным изучением останков. Хагён ревностно наблюдал за этим, обиженно посапывая. Тэгун слегка улыбнулся и тут же получил легкий удар в плечо. – Но это же моя работа, – прошептал Хагён. – Я все тщательно изучил, и вряд ли мистер столичный обнаружит что-то еще. – Я и не сомневаюсь в вашей компетентности, – спокойно произнес Воншик. – Или я могу тоже отбросить всю эту официальщину? Тэгун разрешил обращаться к нему по имени. – Серьезно? – Хагён даже рот приоткрыл. – Ты пьян? Тэгун закатил глаза. – Есть какие-то соображения, как это могло произойти? – обратился он к Воншику. – Я уже выслушал теории про маори-рестлеров и взбесившихся лошадей, так что хотелось бы получить в этот раз что-то правдоподобное. – Маори и лошади? – Воншик заулыбался. – Интересно. Впрочем, свои предположения я пока оставлю при себе. Меня больше интересует, не пропадал ли кто из местных жителей? Или…может недавно кто-то появился? Кто-то необычный? – Маори не появлялись точно, – сухо заметил Тэгун. Неужели и этот туда же? Он кое-как выдержал вчера Хагёна с его фантастическими теориями. Неужели выдающийся столичный консультант тоже недалеко ушел? Он надеялся ему пришлют кого-то более здравомыслящего. – Не суди меня так строго, – Воншик пожал плечами. – Чтобы продолжить расследование, мне нужно получить ответы на мои вопросы, насколько фантастическими они бы тебе не казались. – Опрос жителей уже начался, – ответил Тэгун. – Но о пропаже пока никто не заявлял. И на данный момент ты – единственное новое лицо здесь. У нас маленький городок, так что информация о приезжих распространяется очень быстро. – А личность жертвы? – А ты видишь его голову? – раздраженно бросил Хагён. – Может, в столице как-то научились определять, кем был убитый, без отпечатков пальцев и портрета, то в нашем захолустье…ай! Тэгуну пришлось ущипнуть Хагёна, чтобы тот замолчал. – У нас слишком мало останков, а те, что есть, не несут в себе каких-то значимых примет вроде необычных родинок или татуировок, – Хагён все же смягчился, хоть и выглядел слегка раздраженным. – Так же я все еще не смог точно определить, жертва мужчина или женщина. Части таза полностью отсутствуют, как и грудина. По брюшной полости сложно делать какие-то выводы. – Значит, поиски продолжаются? – Да, – кивнул Тэгун. – Из столицы прислали криминалистов. Хотя был прилив, так что… – Пожалуй, я пойду и осмотрюсь там. Хагён все равно мечтает тебе что-то сказать. – Он – странный! – тут же шикнул Хагён, стоило двери закрыться за Воншиком. – И он сомневается в моем профессионализме! Может, я и не из столицы, но я весьма уважаемый… – Замолчи, – не выдержал Тэгун и тут же извинился. – Прости. Я немного… – Может, все же выпьешь сегодня с нами? – Может, и выпью. К вечеру Тэгун уже пожалел о своем согласии. Во-первых, он несколько волновался за Воншика. Конечно, на пляже было сложно потеряться, но что если убийца решил не ограничиваться кем-то одним? Тэгун понятия не имел, какая была подготовка у Воншика. Тот вообще мог постоять за себя или только занимался консультированием? Правда, это беспокойство было не настолько сильным, чтобы заставить себя снова спуститься к морю. Ну, а, во-вторых, Тэгун не любил пить с друзьями Хагёна. Хотя те теоретически считались и его друзьями тоже, но в их кругу он чувствовал себя не в своей тарелке и хотел сбежать. Все всегда начиналось с Хагёна, который всячески старался разрядить обстановку, но на деле Тэгун еще сильней чувствовал себя лишним в пусть и небольшой, но все же компании. Следующей проблемой был Минхёк – весьма веселый парень, но с какой-то идеей фикс закадрить новых девчонок, правда, вместо ее осуществления он больше напивался. А Тэгун не мог на это спокойно смотреть. Мина, с виду милая и очаровательная, была настолько дурной, что Хагён по сравнению с ней казался пай-мальчиком. А еще оставалась Соджин – самая спокойная из них, и она Тэгуну даже нравилась, пока их не решили свести, тогда это и стало проблемой. Тэгуну нравились женщины, но он не был заинтересован в отношениях – это было слишком ответственно, когда хотелось всего лишь снять физическое напряжение. И хотя Тэгун воспитывался в слишком традиционной семье – никакого секса до брака и уважительное отношение к женщине, желание переспать с мужчиной показалось ему весьма логичным. Это было намного проще и не подразумевало под собой никаких обязательств. Тэгун даже не всегда знал имя своего партнера и никогда не называл своего. Как и никогда не спал ни с кем из своего родного города – за подобными удовольствиями он всегда ездил в столицу. И если бы не внезапное дело, то он предпочел бы махнуть туда и сегодня. Но вместо этого торчал в баре и слушал какую-то дурацкую историю Мины про нового сотрудника на работе. Все смеялись, не обращая внимания на хмурое лицо Тэгуна, лишь Хагён иногда толкал его в бок. – Я, наверное, пойду, – Тэгун отодвинул стул, собираясь встать. – Уже? – Минхёк глянул на часы. – Но еще только десять. Мы даже не начали. – Сложное дело, – он всегда ссылался на работу. – А я слышала! – воскликнула Мина. – Его уже окрестили «Части тела». Она рассмеялась, Хагён тоже заулыбался, но встретившись с недовольным взглядом Тэгуна, поджал губы. – Расскажи нам подробности, – попросила Соджин. – Не имею права, – Тэгун встал, все еще не отрывая взгляда от друга. – И ты тоже не смей. Это полицейское расследование, мы не можем делиться подробностями со штатскими. – Учить меня еще будешь! – огрызнулся Хагён. За столом все сразу притихли, и Тэгун поспешил убраться, пока к нему еще с чем-нибудь не пристали. Он выпил всего один стакан пива и теперь хотел догнаться чем-нибудь еще, желательно покрепче. Дома у него стояла бутылка с бурбоном – сестра подарила, когда он бросил курить. Почему-то из всех сестер только с Джухён, самой старшей, у него сложились доверительные отношения. Она единственная знала о том, что он периодически спит с мужчинами, как и знала о большинстве его проблем. Когда он сообщил, что бросил курить, она посочувствовала и прислала бутылку виски. Тэгун знал, что после развода с мужем она стала выпивать, но и он сам не заметил, как пристрастился к этому занятию. Возможно, как самая старшая, Джухён вместо того, чтобы потворствовать этому, и зная о последствиях, к которым может привести выпивка, должна была вразумить младшего брата, но ничего подобного не сделала. Тэгун знал, как сильно потрепала ее жизнь – муж ушел, а потом еще и суд признал его опекуном их детей. Не было ничего удивительного в том, что некогда веселая и жизнерадостная Джухён превратилась в циничную особу средних лет. Иногда во время своих поездок в столицу Тэгун заглядывал к ней. Другие сестры жаловались, что он только ее и любит, даже родителей не навещал. Не то чтобы Тэгун был таким черствым сыном и братом, просто он не знал, о чем с ними говорить. Он был самым младшим в семье, а еще единственным сыном, и всегда чувствовал, что на нем лежит большая ответственность. В то же время, он привык, что о нем заботятся, поэтому, когда все постепенно перебрались в столицу, а он остался здесь один, было достаточно сложно приспособиться. Он так привык полагаться на помощь сестер и родителей в бытовых вопросах, что в самом начале несколько раз чуть не спалил кухню. Были и другие случаи, когда он считал себя полностью бесполезным. Мама тогда намекала, что ему неплохо было бы жениться, тогда и в дом придет порядок, но Тэгун каждый раз пресекал эту тему на корню. Наверное, тогда он и начал курить. Купил в магазине пачку сигарет, потому что перед этим в баре заметил, как красиво зажата сигарета между пальцами у кого-то из посетителей. Почему-то родители очень остро восприняли его курение – не ожидали подобного от правильного и положительного Тэгуна. Но он таким никогда не был, только Джухён это и чувствовала, потому что сама была бунтаркой. И они сблизились еще больше. Джухён никогда не считала себя алкоголичкой, но об этом постоянно шептались родители и другие сестры, намекая на то, что Тэгун мог бы как-то повлиять на нее. Но они не понимали. Невозможно помочь человеку, если тот сам этого не хочет. Джухён пила из-за предательства мужа, пытаясь таким образом справиться со своим гневом. Тэгун начал пить, потому что даже не пытался справиться со своей скорбью. Иногда она так сильно душила его, сдавливала грудь как тисками, что было тяжело дышать. Но он всегда знал свой предел, сколько нужно выпить, чтобы на следующий день не мучиться от похмелья, чтобы лицо не было заплывшим, но иногда...иногда возникало непреодолимое желание напиться до беспамятства. Вот как сейчас, например. И пока Тэгун шел домой, это желание усиливалось с каждым шагом. Он уже предвкушал вкус бурбона на языке, но когда до дома оставалось всего несколько шагов, внезапно остановился – на первом этаже горел свет. Тэгун, конечно, бывал рассеянным, но сейчас он был точно уверен, что все выключил утром. Нащупав в кобуре пистолет, он медленно подошел и так же медленно поднялся по лестнице. Дверь была приоткрыта, и он, толкнув ее плечом, заглянул внутрь. – Ты так громко пыхтел, что я услышал тебя еще до того, как ты достал пистолет, – послышался знакомый голос из комнаты. – Воншик? Какого хрена? Тэгун не хотел грубить, но вообще-то это не он вломился в чужой дом и шарился теперь в чужом телефоне. Кстати о телефоне...когда он успел его потерять? – Занятный у тебя плейлист: Ве Mine in Tears, My Release in Pain... – Отдай, – Тэгун выхватил телефон из рук. – Да что с тобой не так? – Да вроде все в порядке, – Воншик оглядел себя. – И я, кстати, не вламывался. У тебя запасной ключ лежал в почтовом ящике. И разве у вас не принято в гостях...как там говорится? Чувствовать себя, как дома? – У кого это у нас? – хмуро уточнил Тэгун, но Воншик его проигнорировал. – Я думаю, что мотив столь насильственной смерти – месть, но пока не уверен, что за существо это совершило. Меня смущают некоторые нюансы, поэтому... – Существо? – перебил его Тэгун. – Ты хотел сказать человек? – Ох, – Воншик прикрыл рот. – Прости мою оплошность. Иногда язык меня подводит, но в данном случае ты расслышал все правильно. Ты ведь не думаешь, что один человек способен разорвать другого? – Слушай, у меня сегодня был тяжелый день, и я не собираюсь принимать участие в составлении бредовых теорий. Я хочу раскрыть дело, если ты можешь мне в этом помочь – я с радостью приму твою помощь. Если же нет, то будь так любезен... Воншик чуть склонил голову, и Тэгуну показалось, что в том опять что-то изменилось, что-то в чужом лице сделалось другим, каким-то нечеловеческим. Тэгун моргнул, прогоняя видение – выпил-то всего стакан пива, да и то оно уже выветрилось, чтобы мерещиться всякому. И вроде Воншик снова выглядел как прежде, но Тэгуна все равно облепило какое-то странное непонятное липкое чувство. Оно очень походило на страх. – В следующий раз обещаю дождаться твоего прихода, – наконец-то произнес Воншик. – Завтра мне понадобится помощь в опросе местных жителей. У меня уже есть список людей, которых в последние несколько дней никто не видел. Я могу и один справиться, но вдвоем это получится быстрее. Слегка поклонившись, тот вышел, оставив Тэгуна одного. Тэгуну показалось, что прошла целая вечность, прежде чем он снова начал нормально дышать. Его рука, все еще державшая пистолет, немного тряслась. Даже если бы он не собирался сегодня пить, после такого это стало необходимостью. Тэгун даже не потрудился достать стакан – сразу сделал несколько жадных глотков из горла. Этот Воншик был крайне странным типом. Тэгун был детективом и как-никак умел «читать» людей, но в случае с Воншиком он просто не понимал, что было у того на уме. Какой вообще нормальный человек залезет в дом к другому, чтобы отдать забытый телефон? Вряд ли в столице принято такое поведение. К тому же все эти оговорки: «существо» и «у вас, людей» звучали несколько жутковато. Тэгун вроде и не хотел думать о Воншике, но мысли сами крутились вокруг него. Так уж получилось, что все его друзья и знакомые были шумными и открытыми людьми, выражали свои чувства прямо и никогда ничего не скрывали. Из всех них Тэгун был самым тихим, закрытым и никого близко не подпускал. Не то чтобы к нему так настырно лезли, не считая, конечно Хагёна. Воншик не походил ни на кого из них – в нем присутствовала какая-то загадочность что ли. А еще Тэгун совершенно его не понимал, и это злило. Как злили и мурашки, что снова пробежали у него по телу. Он все-таки потрудился достать стакан и налил себе бурбон. Пил много и, в итоге, даже не запомнил, как скинул плащ и как оказался на диване, но утро наступило слишком резко, а опустевшая бутылка одиноко взирала с журнального столика. Тэгун обнаружил телефон на полу и громко выругался, увидев время. Впервые в жизни он опаздывал на работу. Видок у него был сильно помятый и даже двойной американо не помог ему более-менее прийти в чувство. Голова болела, но не сильно. Тэгуна скорее беспокоили удивленные взгляды, а еще то, что Воншик ушел опрашивать людей из списка, не дождавшись его. Распечатав себе копию, он прикинул, со сколькими тот успел поговорить за два часа. К его большому огорчению, практически со всеми. Тэгун нагнал Воншика, когда тот как раз подходил к предпоследнему в списке адресу. – Как самочувствие? – вместо приветствия поинтересовался тот. – Мне жаль, – извинился Тэгун. – Удалось что-нибудь выяснить? – Только то, что все эти люди нам не подходят, так что ты ничего не потерял. – И почему такая уверенность? – Это книжный магазин принадлежит семье Хан, – Воншик улыбнулся. – В последнее время из работников был замечен лишь Санхёк. Разве тебе не интересно, где его родители? Тэгун сам часто оставлял вопросы без ответов, но он терпеть не мог, когда подобное проделывали с ним. Он уже готов был выказать свое недовольство, но Воншик как раз открыл дверь и зашел внутрь магазина. Их и вправду встретил только Санхёк, хотя обычно у прилавка всегда стоял его отец. – Нам бы хотелось поговорить с твоими родителями, мальчик. – Мальчик? – Санхёк ошалело уставился на Воншика. – Мне вообще-то уже… – Привет, Санхёк, – вмешался Тэгун. – Где твой отец? – Они собирались в столицу на распродажу чьей-то библиотеки. А в чем дело? – И как долго они отсутствуют? – поинтересовался Воншик. – Да пару дней, как обычно. Мама, правда, не звонила в этот раз. – Ты, наверное, слышал про труп, обнаруженный на пляже, – осторожно начал Тэгун. – Мы пытаемся… – Но это не папа и не мама, – Санхёк нервно усмехнулся. – Они в столице. – А ты всегда носишь перчатки? – вдруг спросил Воншик. – Или это часть твоей рабочей униформы? Санхёк вдруг стушевался и опустил глаза. На самом деле, Тэгун никогда не обращал на это внимания, но тот действительно всегда ходил в перчатках. Он не знал, спрашивал ли об этом Санхёка кто-то еще, но ему как-то всегда было все равно. Повисло напряженное молчание, Воншик ждал ответа, но Санхёк выглядел так, словно готовился сбежать. Тэгун недовольно посмотрел на консультанта – вопрос был совершенно не тактичным, и вообще, какое тому было дело, что Санхён ходит в перчатках? Ну, нравилось, что с того? Он уже собирался сменить тему, но не успел. – Это ведь мама дала тебе их, я прав? – Воншик подошел чуть ближе. – Она…в последнее время она вела себя странно, да? – Она просто сказала, что меня будут дразнить, – Санхёк еще ниже опустил голову, пряча лицо за длинной челкой. – Люди…люди не поймут. – Люди, ха? – фыркнул Тэгун. Раньше он не замечал за Санхёком подобных шовинистских наклонностей. Да и почему акцент в принципе сделан на людей? А сами-то они кто тогда? – Твои родители не уехали в столицу, – Воншик положил ему руку на плечо и слегка сжал. – Они просто ушли. Ты проснулся утром, а их не было. – Нет, – голос Санхёка дрогнул. – Они…мама сказала, что она кое-что нашла. И что скоро все будет хорошо. – Что ж, – Воншик вздохнул. – Хорошо, определенно, стало. Жаль, что не у всех. Но в таких ситуациях без жертв не обойтись. Я могу дать телефон того, кто сможет тебе помочь. – Может, заодно и мне дашь? – вмешался Тэгун. – Боюсь, тебе уже ничем не помочь, – Воншик отмахнулся от него. – Подожди, пожалуйста, на улице. Я скоро выйду и все тебе объясню. Тэгун открыл рот, чтобы возмутиться, но внезапно, словно по чьему-то невидимому приказу, подчинился. Громко хлопнув дверью, он сел в машину. Он злился, а еще нарывался, чтобы появился повод высказать Воншику все то, что накопилось. Впервые его отсылали так, словно это он был консультантом, а вовсе не вел расследование. Воншика же сюда прислали в помощь, а, значит, теоретически тот должен был подчиняться Тэгуну. На деле же все выглядело наоборот. Тэгун, вместо того чтобы вести, вдруг сделался ведомым. И ему совсем не нравилась такая смена ролей. Машинально открыв бардачок, он пошарил рукой в поисках пачки сигарет. Все-таки, некоторые привычки так сложно искоренить. Тэгун вздохнул. Теперь он на себе почувствовал все вчерашнее негодование Хагёна. Воншик был невыносим, но почему ему было так сложно противостоять? Как бы сильно не хотелось возразить, он сидел в машине и ждал, пока тот вернется. И это, к слову, заняло куда больше пяти минут. – Я знаю, что задолжал тебе объяснение, – спокойно сказал Воншик. – Но лучше тебе выпить. Как я понял, это помогает тебе расслабиться? – Я не пью посреди рабочего дня, – раздраженно заметил Тэгун. – Действительно, – Воншик мягко рассмеялся. – Тогда до вечера? Тэгун опять и слова не успел вставить, как Воншика уже и след простыл. И как же это бесило! Что ж, чего бы там этот столичный консультант не решил, Тэгун не собирался сидеть сложа руки. К Санхёку он возвращаться не стал, хотя сделал себе пометку проверить ту распродажу библиотеки. Также он съездил по последнему адресу – к пожилой семейной паре, которую давно никто не видел, но те просто уезжали на несколько дней и уже благополучно вернулись. А еще Тэгун хотел повторно проехаться по всем предыдущим адресам в списке, хоть это и выглядело ужасно глупо. Не придумав вескую причину повторной работы, он вернулся в участок, где столкнулся с Хагёном. Тот выглядел озабоченным, но заметив хмурое лицо Тэгуна, как будто бы успокоился и предложил вместе пообедать. Тэгун, позавтракавший только двойным американо, согласился. – Я думал, что Воншик конченный мудак, – произнес Хагён с набитым ртом. – Но он не так уж и плох. Тэгун на это лишь хмыкнул. – Я его недавно перехватил по дороге, и мы перекинулись парой словечек! – восторженно продолжил тот. – Я впервые встречаю кого-то настолько необычного! Как думаешь, он согласится в следующий раз с нами выпить? – Нет, – резко бросил Тэгун, хотя насчет необычности Воншика был согласен. – А он тебя зацепил! – Хагён ухмыльнулся. – Я его позову! И ты не можешь мне запретить. – Ты…лучше ешь давай. У меня еще есть дела. Хагён хитро посмотрел на него, но продолжил есть уже молча. После обеда Тэгун с облегчением увидел на столе отчет Воншика, где тот расписал каждый разговор с людьми из списка. Зацепиться там действительно было не за что. Пока родители Санхёка были единственными, кто подходил. И на распродаже те, кстати, так и не появились. Но даже если погибшим мог оказаться кто-то из них, у Тэгуна все еще не было объяснения тому, как подобное могло вообще произойти. Конечно, отец Санхёка был высоким, как и его мать, но они были самыми обычными людьми. А как у человека могло хватить сил, чтобы разорвать другого? Да и те всегда казались такими счастливыми. Или нет? Тэгун вспомнил, как несколько раз видел маму Санхёка, идущей в сторону пляжа. Да и сам Санхёк говорил, что самое любимое место у нее вовсе не книжный магазин, а море. Но если в семье кто-то любит книги, а кто-то море – разве это должно стать причиной конфликта? К тому же с такими ужасающими последствиями. Все это просто не укладывалось у Тэгуна в голове. Он еще раз перечитал записи Воншика и Хагёна, но так и не пришел ни к какому логическому заключению. Уставший и раздраженный, он хотел поехать домой, но настырный Хагён утащил его в бар. Там их уже ждали Мина и Соджин, а еще Воншик, и это Тэгуна совсем не обрадовало. Пока все весело болтали, ожидая выпивки, он сидел мрачнее тучи, желая как можно скорее оказаться дома. Обычно его не слишком беспокоила трель голосов друзей, ему даже удавалось вовремя улыбнуться и что-то промычать, когда обращались непосредственно к нему. Но сейчас с ними был Воншик, который очаровал, похоже, всех и каждого. Тот шутил и остроумничал, громко смеялся и ничем не отличался от любого другого, но все же Тэгун чувствовал, что-то в том было не так. – Тэгун, теперь твоя очередь! – Мина, абсолютно не соблюдавшая личные границы, звонко хлопнула его по плечу. – Очередь? – Тэгун уже давно упустил нить их разговора. – Да, – Соджин повернулась к нему. – Мы делимся друг с другом последним сексуальным опытом. Расскажи, с кем и когда ты переспал. Со всеми пикантными подробностями! – Мне кажется, это для него слишком, – хохотнул Хагён, тут же получив убийственный взгляд от Тэгуна. – А я бы послушал! – вдруг оживился Воншик, чем еще больше рассердил его. – Он с нами никогда не делится своими сексуальными похождениями, – Мина надула губы. – А в детстве мы ведь голышом в одном бассейне плескались. Какие еще могут быть тогда секреты между нами? – Мы даже ни разу не видели ни одну из его девушек, – подхватила Соджин. Тэгун ненавидел, когда его загоняли в угол, а сейчас именно это и происходило. Конечно, он мог уйти от ответа – не в первой, но под пристальным взглядом Воншика вдруг стушевался. Откуда вдруг взялся такой интерес или тот попросту хотел его смутить? – Я давно ни с кем не встречался, – Тэгун даже выдавил из себя улыбку. – Так что, мне не о чем рассказывать. – Но мы же не об этом спрашивали, – Соджин улыбнулась. – Расскажи нам, как ты трахался, – Воншик произнес это своим глубоким голосом так, что Тэгун вздрогнул. Он встретился с чужим взглядом и словно утонул в нем. У Воншика была самая заурядная внешность, ничего примечательного, разве что нос слегка крупноват, но сейчас в полутемном зале он казался необычайно притягательным. Все это случилось из-за поднятой темы, а еще из-за того, что у него действительно давно никого не было. – Я… – Тэгун сглотнул. – Это произошло быстро. Мне нужно…мне нужно было лишь получить разрядку и моему…партнеру тоже. Он должен был отвести глаза, смотреть куда угодно, лишь бы не на Воншика. Сейчас он был на грани того, чтобы рассказать о том, как здорово смотрелся чужой член у него во рту. Они не должны были слышать этого, но что-то вырывало слова из него. Он всячески пытался избежать того, чтобы ненароком не назвать пол своего партнера, и когда уже почти срывался, ему удавалось все завуалировать. Дыхание Тэгуна участилось, а капельки пота собрались на спине. Влажная струйка медленно стекла вниз, и он наконец-то смог поднести ладони к лицу. – Я думал, что ты занимаешься сексом только в темноте и в миссионерской позе, – удивленно присвистнул Хагён. – Вот что значит: в тихом омуте черти водятся. – Мне нужно выпить, – пробормотал Тэгун. Напиваться, как вчера, он не собирался, но хотелось, чтобы после такого стресса в голове хоть ненадолго появилась блаженная пустота. Его больше не трогали, но Тэгун то и дело ощущал на себе чужой взгляд. И гадать не нужно было, чтобы понять, чей именно. Когда все наконец-то начали расходиться, Тэгун умчался чуть ли не самым первым. Пока он шел, его немного покачивало, зато в голове действительно стало пусто, а это не могло не радовать. Тэгун мысленно расслабился, предвкушая неспешные остатки вечера, поэтому меньше всего он ожидал увидеть на ступеньках своего дома Воншика. Тому времени в баре что ли не хватило? Как же хотелось пройти мимо и захлопнуть перед носом того дверь, но вместо этого Тэгун впустил Воншика внутрь, даже предложил выпить, но тот отказался. Тэгун не собирался развлекать того, запланировав себе на вечер слезливые песни. Врубив погромче музыку, Тэгун открыл первую банку пива и плюхнулся на диван, не слишком заботясь, чем там занят Воншик. – «Alone» is just a word, a harmless, senseless, stupid thing, – подпевал Тэгун, покачивая головой в такт. – And for now it doesn't hurt, cause I don't care that you're not here. – Но я здесь, – послышался глубокий низкий голос совсем рядом с ухом. – О, черт, – Тэгун мотнул головой. – Я надеялся, что ты уже ушел. – Ты думаешь, это отличный способ унять свою боль? – вроде Воншик был рядом, но вдруг оказался уже где-то дальше. – Чего ты хочешь? – Тэгун с трудом сфокусировал взгляд, чтобы тот не расплывался. – А чего хочешь ты, Тэгун? Расскажи мне. – Я… – он прикрыл глаза. – Я бы сейчас с удовольствием кому-нибудь отсосал. – Значит, хочешь занять чем-нибудь свой рот? – усмехнулся Воншик. – Это был бы весьма интересный опыт. Вы люди так слабы, но я обещаю не выходить за рамки человеческого тела. – О чем ты там опять бормочешь? – Подойди сюда, Тэгун. Где-то на подсознательном уровне Тэгун понимал, что все это было неправильно. Он явно не должен был стоять на коленях и пытаться расстегнуть ширинку на брюках Воншика. Нет, он действительно ужасно хотел взять в рот, но у очередного безликого незнакомца. Он вообще не должен был о чем-либо говорить Воншику, но в последнее время он сам перестал себя слушаться. Его разум и поступки перестали жить в согласии и действовали отдельно друг от друга. Он почувствовал пальцы Воншика в волосах – тот медленно массировал его голову, прогоняя прочь ненужные мысли. Тэгун наконец-то справился с застежкой и чуть спустил чужие брюки. Задрав рубашку, он отметил плоский подкаченный живот Воншика и, не удержавшись, провел рукой по нему, забираясь пальцами под резинку боксеров. Он отлично видел очертания возбужденного члена и осторожно потерся об него щекой, касаясь мягкой ткани. От мысли, что этот член сейчас окажется у него во рту, Тэгун почувствовал, как возбуждается сам. Он спустил брюки Воншика еще ниже вместе с боксерами, отмечая какой у того был красивый член. Он слегка лизнул головку, обвел языком коронку и не сдержал тихого стона. – А тебе нравится, – в голосе Воншика как будто послышалось удивление. – Впрочем, мне тоже. Тэгун неспешно прошелся языком вдоль ствола, стараясь сделать это как можно дразняще. Он знал, что был хорош в этом, но если Воншик все еще болтал, видимо, недостаточно старался. Поцеловав член у основания, Тэгун обхватил его ладонью, прихватив и яйца. И услышав тихий вздох, победно ухмыльнулся. Помогая себе рукой, Тэгун снова взял головку в рот и принялся слегка посасывать. Хватка Воншика в волосах стала крепче, но Тэгун не спешил брать член целиком. Обычно он не разменивался на все эти сексуальные игры, но Воншика хотелось проучить. – Я знаю, о чем ты думаешь, – низко прохрипел Воншик. – Но у меня так давно никого не было, что я не могу положиться на свою стойкость. – Так ты хочешь кончить? – тихо спросил Тэгун, надрачивая его член рукой. – Хочу, – Воншик встретился с ним взглядом, и Тэгуну вновь показалось, что на мгновенье он утонул в чужих глазах. Проведя языком влажную дорожку по всей длине члена, Тэгун взял его в рот полностью. Он отлично умел расслаблять горло, поэтому попытался вобрать как можно больше. Воншик снова простонал, и Тэгун заменил рот пальцами. Быстро двигая рукой, он целовал Воншика в живот, понимая, что ничуть не жалеет о происходящем. Может, в этом и было что-то неправильное, но Тэгун так давно не ощущал терпкий вкус во рту, что ему было плевать. Он прижался губами к головке как раз вовремя – Воншик глухо вскрикнул и кончил. Тэгун тщательно вылизывал чужой член, несмотря на то, что у самого уже невыносимо ныл, и тоже хотелось кончить. – Позволь мне помочь тебе, – Воншик отстранился и присел на колени рядом с Тэгуном. Тот ловко справился с ремнем и ширинкой на его штанах, стянул белье и обхватил его член. Руки Воншика были такими прохладными, что Тэгун дернулся от прикосновения, но практически сразу же его накрыла волна такого удовольствия, что он чуть не задохнулся. Впервые оргазм был настолько сильным, что на мгновенье все просто перестало существовать, лишь Воншик и его потрясающие руки. Тэгуну даже показалось, что он ненадолго выпал из реальности, потому что когда пришел в себя, Воншика уже рядом не было – тот сидел полностью одетый на диване и внимательно смотрел на Тэгуна. – А ведь изначально я пришел для того, чтобы поговорить. – Что? – Тэгун все еще туго соображал и был настолько обессилен, что не мог подняться. Он подтянул штаны, поморщившись из-за спермы, стягивающей кожу. Хотелось помыться, но Тэгун сомневался, что у него получится дойти до ванной. – Я раскрыл твое дело, но не уверен, что сейчас подходящий момент, чтобы обо всем рассказывать, – задумчиво проговорил Воншик. Тот снова оказался рядом – и Тэгун опять не заметил, как это произошло – помог встать, даже уложил на диван. – Мы поговорим завтра. Я обещаю быть настолько деликатным, насколько возможно. А теперь спи. И Тэгун заснул. На утро хотелось забыть абсолютно все, что произошло за вечер. Тэгун никогда не позволял себе таких оплошностей, но вчера он попросту отбросил все рамки и границы, отдавшись мимолетному порыву. С Воншиком встречаться, естественно, не хотелось. С другой стороны, радовали заветные слова про раскрытое дело, а, значит, тот уберется восвояси в самое ближайшее время. И Тэгун сомневался, что они когда-нибудь снова пересекутся. В любом случае, нужно просто вести себя, как ни в чем не бывало, и не подавать виду. Но это оказалось сделать куда сложнее, чем предполагал Тэгун. Воншик сидел за его столом, перебирал какие-то бумаги и хмурил брови. Тэгун замер в дверях, пресекая огромное желание уехать обратно домой. Ему было стыдно за то, что он вчера вытворял, за то, что показал Воншику себя с такой стороны, о которой никто из его знакомых не знал. Он не знал, как тот отнесся к вчерашнему происшествию, и чужая реакция немного пугала. Поскольку Воншик зарекомендовал себя в его глаза, как крайне странный парень, то от того можно было всего ожидать. Тэгун лишь надеялся, что никаких прилюдных поцелуев и ничего такого не будет. Он прочистил горло, Воншик сразу же его заметил и махнул рукой, подзывая к себе. – Доброе утро! – кивнул тот. – У меня печальные новости. Я думал, что дело раскрыто, но поторопился и не принял во внимание все детали. Боюсь, что все не так просто, как мне казалось на первый взгляд. – Так ты не уезжаешь? – не подумав, ляпнул Тэгун. – А ты хочешь, чтобы я уехал? – Воншик внимательно посмотрел на него. – Я хочу раскрыть дело, – Тэгун сел рядом. – Рассказывай, что там у тебя. Воншик явно что-то собирался сказать, но лишь покачал головой. Вместо этого он протянул какую-то картинку. На ней были изображены тюлени, а также люди, накинувшие себе на плечи шкуры, а внизу было написано витиеватым почерком: «Селки». Воншик перевернул страницу, и Тэгун бегло прочитал легенду о рыбаке и девушке-тюлене. И если это должно было как-то объяснить растерзанный труп на пляже, то не объясняло вообще. Тэгун нахмурился и отложил бумаги. Он ничего не сказал, но разочарованный вздох его выдал, и теперь уже нахмурился Воншик. – Вам, лю...в общем, я знаю, что в это сложно поверить. Но если бы ты обратил внимание на руки Санхёка... – Руки Санхёка? – спросил Тэгун, все еще разглядывая картинку. Наверное, это была просто глупая шутка. Может Воншика подговорил Хагён – тому ума хватит. Или своей фантазией тот переплюнул даже его. В любом случае, Тэгун больше не мог сохранять серьезное лицо и вдруг рассмеялся. Своим смехом он привлек внимание остальных сотрудников участка – те удивленно обернулись, и Тэгун прикрыл рот рукой. Действительно, приступы веселья у него случались не так часто, возможно, это просто нервное. – Селки, значит, – произнес Тэгун, наконец-то отсмеявшись. – И это Санхёк? – Нет, – Воншик даже бровью не повел. – Это его мать – селки. А отец – тот, кто украл ее шкуру. Она была вынуждена выйти за него замуж. Я уверен, что она даже любила его, но морским существам сложно жить на берегу – море всегда будет манить вернуться. – И это я, по-твоему, должен написать в отчете? – Тэгун еще ни разу в жизни не слышал настолько редкостной чуши. – Я помогу тебе написать отчет, но ты должен мне поверить. «Ничего я тебе не должен», – уже вырвалось у Тэгуна, но он вовремя прикусил язык. Воншик предложил поговорить вне участка, и они вышли. Правда, Тэгун не заметил, как длительная молчаливая прогулка привела их к набережной. На пляже никого не было, лишь несколько чаек важно разгуливали по берегу. Тэгун облокотился на перила и наблюдал за ними. Больше десяти лет он ненавидел море, но сегодня оно почему-то приносило необычайное спокойствие. Он чувствовал себя расслабленно и никуда не хотел уходить отсюда. Его даже не раздражало присутствие Воншика. Хотя тот, не скрывая, наслаждался видом, подставляя лицо морскому бризу. Пожалуй, Воншик не особо походил на человека, который будет выдумывать такие истории. Тэгуну он показался в меру рассудительным, с цепким взглядом, который не упустит ни одной детали. Тэгун даже подумал, что мог бы чему-то поучиться, набраться опыта, но теперь он несколько растерялся. Когда-то и он был ребенком, читал сказки и верил в Санта-Клауса и Зубную Фею, но этот период у него быстро прошел. Конечно, где-то жили люди, которые утверждали, что видели НЛО или Снежного человека или еще кого, но Тэгун не ожидал, что Воншик может оказаться из их числа. – Прости мне излишний скептицизм, но ты ведь не думаешь, что я действительно в это поверю? – нарушил молчание Тэгун. – Представь, лишь на мгновенье, что это правда, – Воншик повернулся к нему. Его лицо оказалось слишком близко, и Тэгун впервые заметил, что у того опущены уголки глаз. Из-за этого Воншик казался немного сонным и как будто обиженным. – Мы ведь взрослые люди, – Тэгун вздохнул. – Я могу поиграть в такую игру с ребенком, но явно не с консультантом столичного департамента. – Ты такой ограниченный, – и прежде чем Тэгун успел возмутиться, Воншик приложил палец к его рту. – Я прошу всего лишь выслушать меня. Это было грубое нарушение личного пространства, но он ничего не мог с этим поделать. Похоже, у него не было выбора кроме как дать Воншику высказаться. Тэгун слабо кивнул, отводя чужую руку в сторону. – Как я уже упомянул ранее, мать Санхёка – селки, – Воншик снова устремил свой взгляд к морю. – Если ты внимательно прочитал легенду о рыбаке и селки, то должен быть в курсе, что ей нужна была шкура, для того чтобы вернуться назад. И каким-то образом она ее обнаружила. Но селки – добрый народ, и они относятся к людям весьма миролюбиво. Правда, если их рассердить, то могут и шторм наслать, но не более. Я думал, что его мать была несчастна в браке и когда нашла способ наконец-то сбежать, то отец попытался остановить ее, и это привело к убийству. В принципе, такое возможно, поэтому я и посчитал, что ее поступок продиктован местью. Но я ошибся, да и она подтвердила мои слова. – Подтвердила? – прыснул Тэгун. – Ты даже успел с ней пообщаться? Может, заодно и в участок пригласил для дачи показаний? – При наличии шкуры, она может выходить на берег лишь раз в девять дней. – Как удобно, – сухо заметил Тэгун. – Но даже если я вдруг на какой-то краткий миг поверю в то, что мать Санхёка, которую я всю свою жизнь знал как госпожу Хан, на самом деле является селки, где уверенность в том, что она говорит правду? Что она не убила своего мужа? – Она не врет, – серьезно произнес Воншик. – И она любила своего мужа. А еще сильнее сына. – «Она не врет» – это не аргумент. Ты же работаешь на полицию, не мне тебе это рассказывать, в самом деле. И если убийца не она, то пусть придет и даст показания. Черт, с вами, через девять там или сколько дней. – Она напугана смертью мужа и не решается выйти на берег. Тэгун поражался, как быстро у Воншика находился на все ответ. Интересно, как долго он все это сочинял? Впрочем, за усердие тот заслужил похвалу, только Тэгун его хвалить, естественно, не собирался. Он думал, что будет взбешен, насколько далеко все это зашло, но чувствовал себя на удивление спокойно. – А что будет с Санхёком? – спросил он. – Я кое-кого попросил приехать и присмотреть за ним. Мы можем, кстати, зайти к нему. Тебе бы пригодилась книга «Фольклор Британских островов», так, почитать на досуге. Тэгун предпочел промолчать, но в книжном магазине действительно нашел упомянутую ранее книгу на полке и даже немного полистал, пока Воншик разговаривал с Санхёком. Удивительно, что последний сам снял перчатки и показал свои руки Тэгуну. Они ничем не отличались от человеческих, разве что небольшими перепонками между пальцев. Это выглядело даже отчасти мило, но не доказывало то, что матерью Санхёка являлась селки. Подобное можно было вполне списать на генетическую аномалию. С другой стороны, если подыгрывать Воншику, то почему бы не предположить, что мысли Воншика о несчастливой семье могли оказаться верными. Что если Санхёк, обладая силой матери, мог разорвать отца, в попытке защитить ее? Тэгун тут же оборвал себя, ведь он знал Санхёка с детства, и относить того к мифическим существам только из-за перепонок, было не только глупо, но и совершенно неэтично. Он все еще разглядывал книгу в руках, раздумывая, купить ее или нет. Совершая покупку, Тэгун явно тешил самолюбие Воншика, но Санхёк почему-то обрадовался и поблагодарил за выраженный интерес. Тэгун держал в руках бумажный пакет и чувствовал себя полным идиотом. Впрочем, пригодится для расширения кругозора, хотя к книголюбам он мог бы отнести себя с натяжкой. Во всем был виноват Воншик, хотя обвинять других всегда было проще. Но у Тэгуна застопорилось дело, у него не было никаких зацепок или свидетелей, а человек, которого прислали ему в помощь, уверял, что во всем замешано мифическое существо. Почему это вообще происходило с Тэгуном? Как же хотелось выпить, чтобы хоть ненадолго… – Выбрось ты эти мысли из головы, – Воншик прервал его размышления. – Откуда ты вообще знаешь, о чем я думаю? – Тэгун напрягся. Уже не в первый раз, стоило ему о чем-то подумать – иногда даже мысль толком не сформировалась в голове – а Воншик уже отвечал ему. Что Тэгуна выдавало? Язык тела? Выражение лица? Но лицо у него всегда было хмурым, вряд ли это давало какую-то подсказку, о чем он думает. Или Воншик просто тыкал пальцем в небо и угадывал? Все-таки, тот был чудным, но зато сумел Тэгуна позабавить. – Кстати, Санхёку достался от матери уникальный дар исцеления. Ты должен беречь этого паренька. Тэгун промолчал. Похоже, Воншик не собирался успокаиваться, а у него уже больше не было желания подыгрывать. Желательно это было прекратить прямо сейчас, но Тэгун почему-то медлил. Не то чтобы он вдруг поверил, нет, голова пока еще сидела на плечах, но почему-то ему хотелось думать, что слова Воншика правдивы. Вся эта история с селки была фантастична, но если бы у Тэгуна оказались более веские доказательства их существования, то…он бы принял их? – Я должен буду уехать на пару дней, – сообщил Воншик, когда они уже подошли к участку. – Ранее я упоминал, что кое-кого пришлю, но…я был бы тебе признателен, если бы ты тоже заглянул к Санхёку. – Твое поверенное лицо не вызывает доверия? – Дело не в этом, – Воншик улыбнулся. – Скорее, тебе тоже не помешает провести с ним время. Последние слова Тэгуна насторожили, но он все же кивнул. Он предложил подвезти Воншика до остановки, но тот отказался. – Я люблю ходить пешком, – тот пожал плечами. – Не скучай тут без меня. Как будто бы Тэгун собирался. Он уже открыл рот, чтобы сообщить об этом, но Воншик внезапно поднял руку и нежно провел по его щеке. Тэгун замер, не зная, как реагировать. Но пока он разбирался со своей реакцией, тот уже ушел. Этот жест снова заставил его вспомнить произошедшее между ними вчерашним вечером. Тэгун покраснел. Он решил, что раз Воншик тоже не подал виду, то обо всем можно забыть, но теперь из-за этого мимолетного жеста, перед глазами будто замельтешили картинки. Тэгуну сделалось жарко, и он ослабил галстук. Да, это все из-за того, что у него давно никого не было, не иначе, а Воншик лишь дал ему то, в чем он так сильно нуждался. Уже позже Тэгун вдруг подумал о том, что если бы на месте Воншика оказался кто-то другой, поступил бы он точно так же? Он ведь был достаточно сдержан и явно не кидался на первого встречного мужчину, даже когда был сильно в подпитии. Он бы никогда не стал приставать к Хагёну или Минхёку из-за нехватки секса, он их в принципе не считал привлекательными, и уж никакие неведомые силы точно не заставили бы его рассматривать кого-то из друзей в качестве сексуального объекта. Неужели Воншик показался ему настолько соблазнительным? Тэгун вспомнил спокойное лицо и покачал головой. Вряд ли. Скорее всего, труп, точнее то, что от него осталось, а так же поход к морю, выбили его из равновесия. Сверху наложилась его вечная скорбь, отсутствие постоянного сексуального партнера и выпивка. А еще то, что Воншик оставался для Тэгуна незнакомцем. Он не собирался больше повторять то, что между ними произошло. Более того, он больше не позволит Воншику проявлять какие-либо жесты по отношению к себе и вообще все выбросит из головы. Когда тот вернется, Тэгун будет говорить с ним лишь на тему, касающуюся ведущегося расследования. А если Хагён еще раз вздумает пригласить того бар, Тэгун с ними попросту не пойдет. А потом Воншик все равно вернется обратно в столицу. И все окончательно забудется. В этот раз Тэгун не стал ограничиваться только пивом, а заехал еще и за виски. Он пропустил тот момент, когда следовало остановиться, чтобы чувствовать себя нормально на следующее утро. Кажется, он даже заснул или просто отключился в какой-то момент, потому что не сразу услышал стук в дверь. Кто-то так сильно барабанил, что голова чуть не взорвалась от боли. Кое-как поднявшись, Тэгун проковылял до двери и обнаружил улыбающееся лицо Санхёка. Но оно тут же сменилось чьим-то незнакомым и настолько красивым, что у Тэгуна перехватило дыхание. У незнакомца были высокие скулы, которые подчеркивали идеальную форму лица, точеный нос, хоть и длинный, и пухлые губы, а еще чуть заостренные кверху уши, практически лишенные мочек. Таких людей просто не существовало в природе. Наверное, Тэгун был слишком пьян, и все это ему привиделось. – Фу, – незнакомец помахал рукой перед лицом. – Ты не говорил, что мы идем к какому-то одинокому алкашу. – Санхёк? – прохрипел Тэгун. – Мы не вовремя? – протянул тот. – Я думал, ты поиграешь с нами. – Мы – всегда вовремя! – незнакомец не дал Тэгуну даже слово вставить. – А ты давай собирайся. Я знаю отличный способ протрезветь. И почему Тэгун просто не выставил вон этих двух нахалов? Особенно того, незнакомого, пусть и красивого. Видимо, он решил, что это всего лишь сон, поэтому поплелся в комнату за толстовкой, а потом позволил увести себя к морю. Он тупо сидел на песке, наблюдая за тем, как Санхёк и Джехван – нахальный незнакомец – бултыхаются в ледяной воде. В какой-то момент он понял, что все происходит на самом деле, и горько пожалел, что не остался дома. На предложение окунуться тоже, Тэгун, естественно, ответил отказом – может, он и был пьян, но не до такой степени. От нечего делать, он стал наблюдать за Санхёком, плещущимся в воде и громко верещащим от радости. Он все не мог понять, как тот не мерзнет. Сам Тэгун даже капюшон натянул на голову, но это ничуть не помогло ему согреться. Он даже встал и немного попрыгал, но от этого его затошнило, поэтому обратно плюхнулся на песок, а потом и вовсе лег на спину. Небо было таким темным, что невозможно было разглядеть ни звездочки. Даже луна толком не проглядывалась за тяжелыми тучами. Тэгун вспомнил, как раньше любил проводить здесь время. Когда-то он и дня не мог помыслить, чтобы не пройтись вдоль воды, а когда не получалось днем, то он приходил поздно вечером или даже ночью. И как же все быстро изменилось из-за одного трагического события. Тэгун сел обратно и, поискав взглядом Санхёка, удостоверился, что тот все еще резвится в воде. Но потом его взгляд переметнулся к Джехвану, и тогда ему сделалось не по себе. Тот был достаточно далеко, но Тэгун наблюдал за ним, как в замедленной съемке – капли воды стекали с губ к подбородку и ниже, по длинной шее. Тэгун сглотнул, когда Джехван в очередной раз запрокинул голову, а потом ему показалось, что над водой взметнулся рыбий хвост. Нет, он все-таки был очень пьян, и холод ничуть не способствовал отрезвлению. Прикрыв глаза, он понадеялся снова задремать, но его внимание привлекло чарующее пение. Из воды, словно какой-то морской принц, вышел Джехван. Тэгун был уверен, что тот заходил в воду в одежде, но сейчас предстал полностью обнаженным. – Ты боишься своих желаний, Тэгун? – спросил Джехван. – Я обещаю сохранить тебе жизнь. – Я…я…о, Боже мой… – Тэгун снова закрыл глаза. Он не знал, чем объяснить свою слабость, разве что помутнением рассудка. С другой стороны, это была совершенно нормальная физическая реакция на красивого обнаженного мужчину. Но Тэгун должен был как-то взять себя в руки, потому что не хотел повторения того вечера, что произошел у него с Воншиком. Впрочем, стоило ему подумать о Воншике, как сознание немного прояснилось. Опущенные уголки глаз и нежное прикосновение к щеке – память подкинула нужные картинки, и это помогло ему оттолкнуть Джехвана. – Я не могу, – проскулил Тэгун. – Оу, – Джехван, похоже, не обиделся, скорее удивился. – Я же не знал. Когда Тэгун снова открыл глаза, тот был уже в одежде, причем совершенно сухой. Джехван сел рядом, и он с трудом удержался, чтобы не отодвинуться в сторону. Не то чтобы он себе не доверял, но предпочел бы находиться от Джехвана на расстоянии. Впрочем, тот и не делал никаких поползновений в его сторону, так что Тэгун зря лишний раз себя накручивал. Они сидели молча, а Санхёк продолжал плавать, потому что Джехван предложил дать тому еще немного времени. – Мальчишка впервые познал море, не лишай его удовольствия, раз уж сам ты… – Джехван звонко рассмеялся, а Тэгун смутился. – Что ты думаешь о его перепончатых руках? – вопрос был не слишком тактичным, но Тэгун не знал, о чем еще спрашивать. – А должен? – Джехван с интересом посмотрел на него. – Погоди, так ты не знаешь, кто мы? Похоже, это его сильно развеселило, Джехван залился смехом. Он так сильно смеялся, что даже слезы брызнули из глаз. Пока Тэгун ошалело смотрел, тот начал снимать с себя одежду, а потом с разбегу нырнул в воду. Джехван поманил пальцем к себе, и Тэгун медленно подошел – вместо двух длинных ног виднелся лососевый хвост. Тэгун протер глаза, но видение не исчезло. Он бы с радостью списал все на алкоголь, если бы был достаточно пьян. – Ты такой же, как и Санхёк? – с трудом вымолвил Тэгун. – Нет, я не такой. Я злой и кровожадный. Да и повидал я куда больше, чем он, чтобы испытывать такой искренний восторг. – А Воншик… – Скоро вернется, но так уж и быть, я помогу тебе справиться с тоской. – Я вовсе не тоскую, – фыркнул Тэгун, на что Джехван ему подмигнул и вылез из воды. Хвоста больше не было, зато была пара стройных красивых ног. Тэгун поспешно отвернулся, дожидаясь, пока Джехван оденется. А потом тот снова запел. Это была печальная песня, больше похожая на плач, на совершенно незнакомом языке. Тэгун не заметил, как слезы сами потекли из глаз, но с каждой каплей ему действительно становилось немного легче. Когда Джехван перестал петь, он почувствовал, что окончательно отрезвел. А вскоре на берегу появился Санхёк, весь промокший до нитки, но такой счастливый, что Тэгун не сдержал улыбки. – Это было так потрясно! – воскликнул тот. – Я хочу еще! Можно мне? – Конечно, – Джехван потрепал его по мокрым волосам. – Но уже завтра. Санхёк насупился, но через минуту весело расхохотался и кивнул. Они проводили Тэгуна до дома, хотя он был в состоянии и сам дойти. Санхёк не мог справиться со своими эмоциями и без устали восторгался, а Джехван что-то тихонечко напевал. В какой-то момент Тэгун полностью осознал, что эти двое – не люди. Он не стал их бояться или относиться как-то по-другому, лишь подумал, что это на самом деле неважно. Ему впервые за долгое время было хорошо. Тэгун рьяно оберегал свое рабочее место и не жаловал, когда там сидел кто-то еще, помимо него. Но если Воншику он по какой-то неведомой причине не мог противиться, то Хагёна выгнал почти пинком под зад. Тот обиженно потирал ушибленное место, изображая всем своим видом оскорбленную невинность. Тэгун даже выслушивать его жалобы не стал, оборвав на полуслове. И хотя у Хагёна явно было настроение для препирательств, тот внезапно успокоился, повис на руке и предложил вместе сходить на обед. Тэгун согласия не дал, а потом и вовсе забыл, провозившись с бумагами, но назойливые сообщения в телефоне не прекращались, так что он сдался. Иногда воодушевление Хагёна утомляло, и даже за все их годы дружбы, Тэгун так и не смог с этим свыкнуться. Более того, он готов был взорваться, когда Хагён начинал так себя вести, в попытке что-то получить. Обычно что-то, что Тэгун ни при каких условиях не согласился бы сделать, но в итоге делал, потому что из двух зол это всегда оказывалось меньшим. Лучше пересилить себя ради минуты позора, чем часами терпеть чужой непрекращающийся энтузиазм. Вот и сейчас он уже мысленно приготовился к просьбам и мольбам, но Хагён почему-то молчал, лишь как-то хитро поглядывал и улыбался. – А где это ты вчера был? – наконец не вытерпел тот. – Дома, – машинально ответил Тэгун. – А вот и неправда! – Хагён выглядел довольным до невозможности. – Я вчера к тебе заходил, но свет не горел и дверь мне никто не открыл. Я даже подождал какое-то время. Тэгун пожал плечами. Не то чтобы они с Хагёном не ходили друг к другу в гости, хотя вообще-то не ходили. Может, Тэгун и принимал свечи в прозекторской, но дома у Хагёна их было в разы больше. От всей этой ароматерапии у него кружилась голова. А еще у Хагёна он всегда чувствовал себя как в каком-нибудь массажном салоне. Тот же, хоть и не был чистюлей, всегда распекал его за бардак, поэтому так повелось, что встречались они обычно либо на работе, либо в баре. Ему бы даже в голову не пришло, что Хагён собирался к нему заглянуть. – Одна из твоих сестер – я обещал не говорить кто – сказала, что ты стал много выпивать, и выразила беспокойство. Я обещал проверить, не упился ли ты до смерти. – У меня их не так много, и я точно знаю, что это не Джухён, – заметил Тэгун. Хагён насупился. – Как видишь, жив-здоров, в канаве не валяюсь и бездомные собаки не обгладывают мои кости, – Тэгун кисло улыбнулся. – Ты всегда отказываешься выпить с нами в баре, но напиваешься дома в одного? Тэгун, у тебя кризис среднего возраста? – когда Хагён становился серьезным, то это было еще хуже его обычного невыносимого поведения. – Нет у меня никаких кризисов. Все в порядке. Хагён на это, естественно, не купился. – Скоро же годовщина, да? – чуть помолчав, спросил тот. – Я знаю, что ты не любишь говорить на эту тему, но прошло уже много лет. И жизнь продолжается. Несправедливо, что ты… – Чья жизнь продолжается? – перебил Тэгун. – У нее уже давно ничего не продолжается. А я до сих пор не знаю, что произошло. Мне до сих пор стыдно смотреть в глаза ее родителям. Ее младшему брату. Несправедливо, что она умерла такой молодой, а я даже… – Но ты в этом не виноват. Должен же быть какой-то срок годности, в конце концов. – У горя срока годности не бывает, – Тэгун вздохнул. – Я знаю, что ты хочешь помочь, но не нужно. Я ведь не всегда… Хагён нахмурился. Конечно, подобные слова вряд ли его успокоили. А сестры всегда волновались за него больше необходимого, потому что он был младшеньким. Но они не понимали, да и вряд ли бы смогли. Дело ведь не в давности и не в сроке годности. Тэгун всегда был закрытым, сторонился людей и не мог ни с кем завязать дружеских отношений. Только Хагён смог пробиться, да и то потому, что не понимал намеков и не принимал отговорки. А потом, когда он учился в Академии, появилась Ынджи, та сама с ним познакомилась и сразу же решила, что они должны стать друзьями. Тэгун не нашел причин ей отказать. Он был в нее влюблен, это было чистое и невинное чувство, еще слишком хрупкое, чтобы перерасти в настоящую любовь, но вполне себе сформировавшееся. Он мечтал пригласить ее на свидание, но все никак не мог найти подходящего момента, а потом решил, что сделает это по окончанию учебы. Они часто гуляли по пляжу, вдоль кромки моря – сбрасывали обувь и мочили ноги в воде. В тот день Тэгун собирался признаться ей и ждал в их обычном месте встречи, но Ынджи не пришла. А через несколько дней волны выбросили ее тело на берег. С тех пор он возненавидел море и не бывал на пляже до недавнего времени. Наверное, из-за Ынджи он так и не смог заставить себя встречаться с девушками, не смог полностью посвятить себя отношениям. Он вроде как хранил ей верность, но в то же время женское тело перестало его привлекать. Хагён не терял надежды свести его с кем-нибудь, пока однажды не предположил, что Тэгун попросту асексуален, и он не стал спорить с этим. На самом деле, ему было все равно, что о нем думают другие, но свою личную жизнь он не хотел выставлять на обозрение, поэтому всегда и ездил в столицу за физическими удовольствиями. Опять же до недавнего времени. Тэгун вспомнил о Воншике и недовольно вздохнул. Тот ведь был всего лишь консультантом, пусть и по весьма специфическим вопросам, но если Воншик напал на какой-то след, то разве не должен был поставить Тэгуна в известность? Потому что тот уехал именно по этой причине, Тэгун не сомневался. Он отослал в главное управление расширенный отчет с указанием личности жертвы, но этого было мало. Он до сих пор не знал, кто был убийцей, как и не знал, чем объяснить пропажу матери Санхёка. Если честно, он понятия не имел, что делать дальше и очень надеялся, что Воншик вернется и поможет, как и обещал. Но прошло уже больше, чем пара дней, а тот так и не появился. Это был уже третий вечер, который Тэгун проводил с Санхёком и Джехваном. Перед этим он выпил баночку пива и теперь пребывал в весьма расслабленном настроении. Краем уха он слушал, как Джехван рассказывает Санхёку о месте, в котором живет, так живописно расписывая, что Тэгуну и самому захотелось туда съездить. Санхёк так и вовсе попискивал от восторга, выпрашивая еще больше подробностей. Джехван, упиваясь вниманием, продолжал свой рассказ, но стоило им оказаться у моря, как Санхёк тут же исчез в воде. Джехван в этот раз к нему не присоединился. – Я же чувствую, что ты о чем-то хочешь спросить, – тот подсел рядом. – Не томи уже. – Просто мне все еще дико, что…ты и Санхёк…что вы… – Не люди, – закончил за него Джехван. – Да, – Тэгун кивнул. – Когда Воншик мне рассказал про селки, я поднял его на смех. Это действительно сложно. В смысле всю жизнь знать, что есть только люди, а потом внезапно столкнуться с кем-то еще. Я детектив, и мне нужны были доказательства. Я их получил – мои глаза видели то, что видели, но… – А раньше было проще, – Джехван заложил руки под голову и упал на спину. – Люди верили в Богов и в божественное провидение, верили в других существ, даже поклонялись нам, словно маленьким божкам. А еще просили нас об одном да о другом. – Это было сотни лет назад, – Тэгун покосился на него, раздумывая, не лечь ли рядом тоже. – Что для нас время? Это ваша жизнь коротка, а мы видим, как поколение сменяется за поколением. С другой стороны, из-за того, что ваше время ограниченно, вам следует лучше им распоряжаться, а вы только и делаете, что прожигаете жизнь. Тэгун не нашелся, что возразить, потому что Джехван был прав. Уж сам он точно последние десять лет словно стоял на одном месте, не в силах сделать шаг вперед и постоянно оглядываясь назад. Тэгун был слишком зациклен на прошлом, а еще на своей скорби. Он лелеял ее, как какую-то бесценную вещь, и не желал с ней расставаться, как с самым дорогим сокровищем. Он привык к этому и не помышлял о том, что можно жить иначе. Что можно радоваться жизни. Потому что вся его радость закончилась вместе со смертью Ынджи. Наверное, Хагён был прав, когда говорил о сроке годности. Но Тэгуну было сложно отпустить свое горе, может, он был мазохистом, раз так за него цеплялся, будто кутался в него, боясь высунуться наружу и столкнуться с миром, в котором больше не было Ынджи. Первый год он постоянно ходил на ее могилу, а потом перестал. На кладбище ему становилось так тошно, что он был на грани того, чтобы бросить работу. Он бы вряд ли справился, если бы Хагёна не оказалось рядом. А потом он просто стал проживать день за днем, окрасив все в серый цвет безысходности. Теперь же, когда в его жизни вновь замелькали яркие краски, Тэгун почувствовал себя виноватым. – Ты должен кое-что для себя понять, – Джехван дернул его за руку, и Тэгун опустился на песок. – Веришь ты в нас или нет, но мы живем среди людей. Ты можешь закрыть глаза на наше существование, притвориться, что ничего не видел, перепил, не знаю, стукнулся головой? Но можешь поверить, и тогда твоя жизнь действительно станет ярче. – А если я этого не хочу? – тихо спросил Тэгун. – Для начала, конечно, разберись в своих желаниях, но, думаю, твоей жизни не мешало бы добавить красок. Джехван затянул очередную грустную песню, и Тэгун затосковал. Он не мог объяснить, откуда вообще взялась эта тоска, но почему-то каждый раз, услышав пение Джехвана, он вспоминал Воншика. Он ужасно хотел с ним поговорить, не только о деле, но и том, что произошло за эти несколько дней. О Санхёке и о Джехване, и в принципе о существах, которые населяли этот мир наравне с людьми. Теперь он понял, о каких именно «подобных» случаях шла речь в деле Воншика. Тот помог раскрыть много преступлений, и сколько же из них были связаны с не людьми? Тэгун хотел задать этот вопрос и много других. А еще он хотел увидеть Воншика, поэтому услышав, что тот возвращается, испытал какое-то подобие радости. Джехван это сразу же заметил и не удержался от колкого комментария, но Тэгун не рассердился. За эти несколько дней он привык к тому, что тот говорит всякие глупости, едва не больше Хагёна, и часто невпопад. Зато Санхёку это нравилось, и когда они принимались доставать его вдвоем, Тэгун им даже подыгрывал. В такие моменты на него нисходили покой и умиротворение. Хотя Воншик заверил, что доберется сам, Тэгун все равно поехал на остановку его встречать и несколько опешил, когда тот вышел из автобуса. Темные волосы сменила светлая макушка, а брюки с рубашкой – приспущенные джинсы и толстовка. Воншик сразу стал выглядеть моложе лет на пять, как минимум. – Решил вернуться к истокам, – весело сообщил тот. – Ты похож скорее на иностранца, – буркнул Тэгун. Он не понял, нравится ему новый внешний вид Воншика или нет, но почувствовал себя как-то странно. Он вроде был рад того видеть, но не знал, как показать эту радость и стоит ли это делать вообще. У него вообще всегда были проблемы с проявлением чувств и эмоций, только близкие люди знали, что его хмурое лицо – это его обычное лицо, а не показатель, что он сердится или недоволен. И чтобы Воншик не подумал точно так же, он постарался немного расслабиться и принять чуть более непринужденный вид. – Думаешь? – Воншик зажал светлую прядку между пальцев. – Это плохо? Тэгун пожал плечами, и остаток пути они проехали молча. Воншик никак не обмолвился о том, куда именно ездил и чем занимался, зато сообщил, что хотел бы увидеться с Санхёком. Вечером они все вместе пошли на набережную, но Воншик отказался от предложения окунуться. Тот сидел рядом с Тэгуном и внимательно наблюдал то за Санхёком, то за Джехваном. – Я хотел извиниться, – нарушил застоявшуюся тишину Тэгун. – Я тебе не поверил насчет селки и…признаться, мне все еще сложно это принять – в голове не укладывается, но я…скажем так, готов ко всему новому. Воншик мягко рассмеялся, и Тэгун непонимающе посмотрел на него. – Ты так забавно сейчас выглядел – пытаешься быть серьезным, но я чувствую, насколько ты сейчас растерян. Хотя это не столько забавно, сколько мило. – Да иди ты, – Тэгун покраснел. – Я только вернулся, а ты уже меня гонишь? – Нет! Это выражение такое…мы его используем, когда… – Вот опять! – Воншик игриво щелкнул его в нос. – Я знаю это выражение, просто дразню тебя. Тэгун потер нос, собираясь нахмуриться, но не сдержал улыбки. С Воншиком было так легко и спокойно, а он очень давно ничего подобного не испытывал. Раньше он ведь радовался каждой минуте, у него была такая жажда жизни, что он боялся не успеть все сделать, все попробовать, испытать все на собственном опыте, а потом эта жажда иссякла. Теперь же у него зарождался новый интерес, он хотел проводить с Воншиком больше времени, узнать его, возможно даже открыться. И снова научиться радоваться. – Красивый, – вдруг прошептал Воншик, и Тэгун сглотнул, проследив за его взглядом. Джехван вынырнул из воды и с громким плеском скрылся в ней снова. Тэгуну показалось, что Воншик знает о том, какие чувства тот в нем вызвал при первой встрече. Но разве это не была обычная реакция человека? Джехван же сам жаловался на то, что даже не может выйти при свете дня, не надев предварительно кепку или шапку и не спрятавшись за солнечными очками, а иногда приходилось даже заматываться шарфом. – Он – русалка? – тихо спросил Тэгун, и Воншик рассмеялся. – Скажем так: он дальний родственник морских дев, но нет. Джехван, определенно, не русалка. – А хвост? – Не только у русалок бывают хвосты, знаешь ли. Он тебе интересен? Я мог бы рассказать… – Нет, – покачал головой Тэгун. – Нет – не интересен или нет… – Не интересен. В смысле… Тэгун вздохнул. Он не так часто встречал в своей жизни по-настоящему красивых людей, а Джехван был настолько красивым, что все еще немного дух захватывало. Дело было не в том, что он не хотел того, поэтому отказался, когда была возможность. И даже не в том, что в их маленьком городке кто-нибудь мог узнать про его истинные предпочтения. Просто это было неправильно даже при обоюдном желании. – Ты хочешь зайти ко мне? – прошептал Тэгун. Он так и не услышал ответа от Воншика, но когда пришло время расходиться, тот пошел вместе с ним. Тэгуна вдруг охватила паника – он впервые приглашал кого-то к себе вот так – вроде бы с определенной целью, но в то же время и сам не зная зачем. Он подошел к бару, где одиноко стояла початая бутылка виски, и плеснул себе в стакан. Краем глаза он заметил, что Воншик принялся рыться в его телефоне, и вскоре заиграла музыка. – Это ведь поможет тебе расслабиться, – прозвучало как утверждение, но Тэгун все равно кивнул. Тяжелые гитарные рифы и глубокий голос действительно успокаивали. Он снова налил себе виски и осушил стакан в один глоток. Напиваться не следовало, но Тэгун не знал, что еще делать. Когда он налил себе в третий раз, Воншик подошел и осторожно забрал стакан у него из рук. Тэгун вздрогнул от внезапной близости, но почувствовав чужие руки на талии, медленно расслабился. Воншик не предпринимал попыток придвинуться еще ближе, просто стоял и ждал. Тэгун знал, что следующий шаг был за ним, и что бы он ни сделал, это изменит все. Он прикрыл глаза и сделал глубокий вздох, а потом наклонился вперед и коснулся губ Воншика своими. – Чего ты хочешь? – спросил тот, слегка прикусив нижнюю губу Тэгуна. – Тебя, – выдохнул Тэгун. – Я хочу тебя. И Воншик прижал его к себе, углубив поцелуй. Это было слишком интимно – то, что происходило между ними – Тэгун никогда не разделял ни с кем поцелуи. Но сейчас он жадно целовал Воншика, сминал его губы своими, надеясь вырвать хоть слабый стон, но Воншик лишь позволял себя целовать, словно ожидая, насколько далеко был готов зайти Тэгун. – Не сдерживайся, – умоляюще попросил Тэгун. – Ты сам не знаешь, о чем просишь, – прохрипел Воншик. – Я просто хочу…хочу всего тебя. Тогда Воншик притянул его за шею и впился так сильно в губы, что Тэгун почувствовал вкус крови во рту. – Ты не сможешь выдержать меня, но я позволю тебе… – Воншик отошел и стянул с себя толстовку вместе с футболкой, обнажая красивое подтянутое тело. – Если ты действительно хочешь меня, то вот он я. Тот расстегнул ремень на джинсах и те упали к его ногам. Белья в этот раз на нем не было, и Тэгун увидел, что Воншик был уже возбужден. И тот был прекрасен. Трясущимися руками, он принялся стаскивать с себя одежду, а Воншик пристально следил за каждым его движением. Полностью раздевшись, Тэгун замер – еще был шанс остановиться, уйти, но разве он мог? Он изнывал от желания, и все, о чем думал, так это о том, как Воншик будет стонать от наслаждения под ним. – Иди сюда, – указал тот на диван, опускаясь следом за Тэгуном. Теперь Воншик целовал неспешно, мягко касался губами щек и уголков рта, спускаясь ниже к подбородку и шее. Тэгун медленно вел ладонями по его спине, оглаживал бока, не веря своему счастью – Воншик был совершенен, и теперь тот ласкал губами его грудь, живот, пока не сполз вниз, встав на колени. Тэгун не успел ничего сказать, как почувствовал влажный рот на своем члене. Воншик скользил языком по стволу Тэгуна, и Тэгун резко вскидывал бедра, издавая рваные стоны. Как же давно ему не отсасывали, да еще так умело! Воншик на мгновенье отстранился, и Тэгун недовольно выдохнул – еще немного и он бы кончил, но тот покачал головой. Вместо этого Воншик облизал свои пальцы и осторожно ввел в себя. Запрокинув голову, тот принялся растягивать себя, и Тэгун судорожно выдохнул. Все, чем он занимался до этого, так это совместная дрочка и отсос, все всегда происходило слишком быстро, но сейчас Воншик действительно собирался дать себя трахнуть. Тэгун вдруг сильно занервничал, и ему показалось, что кожа Воншика приобрела странный оттенок. Тот добавил еще один палец и глухо простонал, и от этого стона член Тэгуна дернулся – он хотел уже скорее заменить чужие пальцы собой. Резко поднявшись, он навалился на Воншика, и тот раскрыл глаза. Вместо привычных карих на Тэгуна смотрели два желтых глаза с вертикальными зрачками. Он замер на мгновенье и тряхнул головой, видение – или что это было – исчезло, глаза Воншика сделались прежними, и тот потянулся вперед за поцелуем. Обхватив ногами бедра Тэгуна, Воншик прижал его к себе еще ближе. – Войди в меня, – прохрипел тот. – Презерватив, – внезапно вспомнил Тэгун. – Он нам не нужен, – усмехнулся Воншик и сам насадился на его член. Тэгун задохнулся, а в глазах потемнело от обволакивающей тесноты. Он интуитивно двинулся, а потом еще раз и еще, наконец-то вырвав из Воншика первый стон. Его движения были медленными – он давал возможность тому привыкнуть, но Воншик сам двигался навстречу, ускоряя ритм. Он изгибался и прижимался к груди Тэгуна, сам подмахивал бедрами, и Тэгун перешел на размашистые, глубокие толчки. Зажмурившись, он не чувствовал ничего, кроме одуряющей тесноты вокруг члена. Где-то на фоне слышалось Feel like a little god now, и Тэгун действительно ощущал себя так, будто бы прикоснулся к чему-то божественному. Он не был пьян, но не доверял своему зрению, когда видел вместо кожи поблескивающую чешую, он нежно касался ее и двигался еще быстрее. Воншик извивался под ним и умолял, чтобы он не останавливался, и Тэгун чувствовал, что задыхается. Ему было так хорошо, как никогда в жизни, чувства обострились до невозможности, и Тэгуну казалось, что еще немного и он взорвется, разлетится на тысячи мелких кусочков. Последней каплей стала обжигающая боль в районе лопаток, когда Воншик впился ему в спину ногтями. Тэгун сделал последний резкий толчок и протяжно застонал. Оргазм опять накрыл его с такой силой, что он на мгновенье выпал из реальности. В глазах плясали яркие круги, он ничего не видел, лишь по наитию ощущал, как Воншик, двигает рукой по своему члену вверх-вниз. – Позволь мне… – Тэгун обхватил его руку своей. Воншик вскрикнул, выгнулся дугой и рухнул обратно на диван. – Я…я… – Тэгун не мог найти в себе силы, чтобы сказать что-то вразумительное. Вместо этого, он уткнулся Воншику в плечо и прикрыл глаза. Чувства начали возвращаться, когда тот осторожно подтолкнул его, выбираясь. Тэгун вышел из него и сел. От резкого движения закружилась голова, и он повалился обратно. Спину все еще жгло огнем, но на фоне испытанного оргазма, эта боль была отчасти приятной. Воншик встал и вскоре вернулся с влажным полотенцем. Перевернув Тэгуна на живот, тот осторожно провел по спине. – Прости, – извинился Воншик. – Можно попросить Санхёка, и он все вылечит. Тэгун не ответил. Только сейчас ему пришло в голову, что, возможно, чешуя и глаза ему вовсе не показались. И действительно ли ногтями располосовал Воншик ему спину? Означало ли это, что тот тоже не был человеком? И имело ли это значение для Тэгуна? Наверное, нет, но он не мог отвечать сейчас за здравость своих мыслей. Он перевернулся обратно и притянул Воншика к себе, легонько клюнув в губы. – В спальне нам было бы удобнее, – тихо сказал он. – Боюсь, ты не готов для второго раунда. – Но ты ведь останешься? – Тэгун вдруг испугался, что Воншик сейчас соберется и уйдет. – Останусь, – тот кивнул и помог ему подняться. – Если ты этого хочешь. – Хочу. Утром Тэгун долго не мог привыкнуть к теплому телу рядом. Сквозь полуприкрытые глаза, он наблюдал, как мерно вздымается грудь Воншика. С растрепавшимися светлыми волосами тот выглядел таким юным, что Тэгуну внезапно захотелось оградить его от всех ужасов, что скрывались в этом мире взрослых. Это было глупо, потому что Воншик производил впечатление того, кто уже многое повидал, причем намного больше самого Тэгуна. Он тихо вздохнул, и Воншик открыл глаза. – Доброе утро, – тот сонно улыбнулся и ткнулся носом Тэгуну в плечо. – Доброе, – Тэгун улыбнулся в ответ. Он думал, что им будет неловко друг с другом, но Воншик отправил его в душ, сам сварил кофе, а потом настоял, чтобы они все-таки заехали к Санхёку. Тэгун уже успел в ванной разглядеть царапины на спине, и те выглядели, правда, не очень, плюс неприятно саднили. – Чем вы занимались, что у Тэгуна появились такие раны? – спросил Санхёк, осторожно водя своими перепончатыми руками по его спине. – Трахались, – пропел Джехван, и Тэгун покраснел. – Ну не при детях же! – возмутился Воншик. – Я не ребенок, – теперь уже возмутился Санхёк, и они втроем начали препираться, заставляя Тэгуна краснеть еще больше. Они так походили на самых обычных людей, но все же ими не были. Если у Тэгуна еще и оставались сомнения, то сейчас они полностью исчезли, потому что люди не умели излечивать глубокие раны простым прикосновением. Спина больше не болела, а от царапин не осталось даже шрамов. Санхёк выглядел довольным и благодарил за доверие, а ведь это Тэгун должен был благодарить его за исцеление. Если бы люди не были так узколобы, то Санхёк мог принести столько пользы, мог бы помочь тем, кто болен. Но если о его даре узнают, то он больше никогда не сможет беззаботно смеяться и плавать в море. Из книжного магазина Тэгун вышел несколько расстроенным, но успокоился, когда Воншик наконец-то поделился тем, что узнал за время своего отсутствия. Точнее не поделился, а просто назвал имя – Ли Хонбин, и этого Ли Хонбина они должны были навестить в самое ближайшее время. Тэгун вообще-то не слишком следил за жизнью корейских звезд, но про Хонбина слышал хотя бы по той причине, что несколько лет назад их город был заполнен репортерами. Когда-то Хонбин пел в популярной мальчуковой группе, но то ли там что-то не заладилось, то ли случился какой-то скандал, в общем, он пропал на какое-то время, а появился уже в качестве актера. Его дорамы были вполне популярными, пока не произошел снова какой-то скандал, и в итоге Хонбин поселился здесь. Хотя из всех мест он мог выбрать что-то более примечательное, чем их захолустный городок. – Может и мог, – Воншик снова это сделал – ответил на вопрос, который Тэгун задал себе мысленно. – Но он ведь тоже не совсем обычный. Тэгун напрягся. Все произошло слишком быстро, и он еще не успел в полной мере осмыслить то, что в его небольшом мирке появился Воншик. Более того, с собой он привел существ, которые, не являлись людьми, с чем пришлось нехотя смириться. Жизнь Тэгуна и так всегда катилась куда-то вниз, но теперь она совершила такой кульбит, что он все еще чувствовал себя так, будто завис где-то вверх тормашками. Возможно, он бы мог смириться тем, что Санхёк обладает целительскими способностями, потому что сын селки. Мог бы даже принять Джехвана с его необычайной красотой и рыбьим хвостом. Даже Воншика, кем бы тот не оказался, но осознание того, что человек, которого Тэгун видел по телевизору, таковым на самом деле не являлся – это уже давалось сложнее. Сколько же их было на самом деле? Хотя бы в этом небольшом прибрежном городке? Тэгун боялся задать вопрос, потому что не был уверен, что ответ ему понравится. – Я знаю, что тебе нужны объяснения, – Воншик замедлил шаг. – Но в данном случае это нужно просто принять. В мире существуют множество таких, как Санхёк и Джехван. И таких, как Хонбин. – И таких, как ты? – спросил Тэгун, но Воншик не ответил. Это немного задело. Конечно, после того, что между ними произошло, Тэгун считал, что имеет право знать, кем на самом деле является Воншик. Вряд ли бы его отношение к тому изменилось, но из-за того, что Воншик не хотел раскрывать тайну своей личности, точнее сущности, Тэгун напрягался. Он не любил секретов, а это был самый настоящий. – Ты слишком много думаешь, – и Воншик не был первым, кто говорил ему подобное. – Лучше…у тебя есть солнечнее очки? Никаких солнечных очков у Тэгуна с собой, естественно, не было, он даже решил, что тот так шутит или уходит от разговора, но когда встретил Хонбина, то понял, что Воншик имел в виду. Правда, не был уверен, что солнечнее очки ему бы помогли. До этого он видел бывшего айдола-актера лишь на фото и не особо присматривался к внешности, но сейчас ему сделалось намного хуже, чем когда он впервые увидел Джехвана. Если про того можно было просто сказать «красивый», то Хонбин был красивее настолько, что ослеплял в прямом смысле слова. – Меня зовут Ким Воншик, – преставился Воншик. – Я консультант из столичного полицейского департамента, а это – Чон Тэгун, старший детектив местного управления. – Чем могу помочь? – Хонбин улыбнулся, показав очаровательные ямочки. – Нам бы хотелось задать вам пару вопросов. Хонбин открыл дверь пошире, пропуская их внутрь, и Воншику пришлось сильно ткнуть Тэгуна локтем в бок, чтобы он очнулся от наваждения. – Кто он такой? – прошептал Тэгун, смотря куда угодно, лишь бы не на Хонбина. – Ласковый любовник, – Воншик произнес это как само собой разумеющееся, и Хонбин замер. – Успокойся, мы здесь не по твою душу. И приглуши немного свою магию. – Зачем пришли? – тот перестал улыбаться, и Тэгун теперь смог нормально взглянуть на него. – Ты ведь слышал, что недавно произошло? Разорвали живого человека на кусочки. Ты вроде как скрылся подальше от людских глаз, но что если кто-нибудь из журналистов свяжет эту смерть с тобой? Снова. – Я здесь не причем, – резко бросил Хонбин. – И ты же знаешь, что я не пользуюсь такими приемами. – А какими пользуешься? – Тэгун наконец-то обрел дар речи. – Я вообще не убиваю людей. – Фактически он не врет, – Воншик кивнул. – Но всегда же есть обходные пути, так? Те, кто зачах и умер от тоски, все же на твоей совести. – Нет! – Хонбин сжал кулаки. – Это произошло не по моей вине! Я…я пытался им помочь, но в итоге…я сам ушел в изгнание, добровольно. И ты должен знать, что мне здесь плохо. Тут везде вода! А я лесное существо! Воншик фыркнул. – Слушайте, я, конечно, слышал об убийстве, но не имею к нему никакого отношения! – в голосе Хонбина послушалось отчаяние. – Что ж, спасибо, что уделил нам время. Но стоило им выйти на улицу, как Тэгун тут же налетел на Воншика. – И ты ему веришь? Почему именно ты ведешь допрос? Ты всего лишь консультант, но из-за тебя я чувствую себя каким-то стажером. – Ты – человек. Хонбин мог бы тебя легко запутать, так что я оказываю тебе услугу, ведя допрос вместо тебя. – А я тебя об этом просил? Непреклонный тон Воншика разозлил Тэгуна. Да, он был человеком, но это ведь не значило, что теперь он стал бесполезен. Может, ему и не часто случалось сталкиваться с убийствами, но Тэгун знал свое дело и неплохо справлялся – как-никак дослужился до звания старшего детектива. И пускай даже если Хонбин действительно не врал, Тэгун хотел сам в этом убедиться, собрать доказательства и проверить улики. В этом-то и заключалась его работа, которая всегда ему нравилась. А иначе весь смысл терялся. – Не просил, – согласился Воншик. – Но зачем отказываться от помощи? – Зачем мы вообще сюда пришли, если он «фактически» не врет и не имеет к убийству никакого отношения? – проворчал Тэгун. – Он – не имеет. Зато он знает, кто это сделал, и нам нужно лишь подождать, когда он приведет нас к нему. Тэгуну все это крайне не нравилось, но, похоже, у него не оставалось выбора, кроме как довериться Воншику. Вдруг он вспомнил, что того рекомендовали именно как консультанта по странным делам. – Ты ведь уже сталкивался с подобным? – спросил Тэгун и тут же уточнил. – С преступлениями, где замешаны не люди. Воншик кивнул. – И ты со всеми делишься подробностями? Неужели остальные детективы тебе просто взяли и поверили? – Вообще-то, ты первый, с кем я решил, как ты выразился, поделиться, – Тэгуну показалось или Воншик действительно смутился? – Но…почему? – Потенциал в тебе увидел, – пробормотал Воншик и тут же сменил тему разговора. Тэгун посчитал это за комплимент и заулыбался. Он вдруг понял, что нравится Воншику ничуть не меньше, чем тот ему. Возможно, их отношения складывались нестандартно, да и в принципе были нестандартными, потому что о какой нормальности могла идти речь, когда один из них был человек, а вот второй им не являлся? Но Тэгуну нравилось то, что между ними происходило. Правда, кое-что его все же беспокоило. – Почему ты попросил меня надеть солнечные очки? – чуть позже спросил Тэгун. – Ты думаешь, я настолько слаб, что готов вешаться на каждого? – Я не знаю, насколько ты слаб, я лишь знаю, что в твоей жизни произошло какое-то несчастье, и ты до сих пор не можешь его пережить. Поэтому ты пьешь и занимаешься сексом с мужчинами. И я все еще не могу понять, наказываешь ты себя этим или пытаешься как-то облегчить свою боль. – Рассуждаешь как какой-нибудь психоаналитик, – Тэгун сердито посмотрел на него. – Все пьют и все занимаются сексом. И ты тоже этого хотел. Или я должен был отказаться? – Я прощу твою дерзость лишь по тому, что ты еще глуп и много не понимаешь, – кожа Воншика заблестела. – Не все будут так терпеливы, как я. Джехван мог бы запросто тебя трахнуть, а потом сожрать, обглодать каждую косточку, и даже глазом бы не моргнул. А после постельных утех с Хонбином, ты бы исхудал до такой степени, что не смог бы шевелиться и, в конце концов, умер. Никогда нельзя забывать о последствиях. – И какие же последствия меня ждут после секса с тобой? – выкрикнул Тэгун. – Поживем-увидим, – Воншик осклабился, и Тэгун увидел, как во рту у того блеснули острые зубы. Тэгун был так зол, что отругал попавшихся навстречу сержантов, а потом еще и сорвался на Хагёне, когда тот в очередной раз сложил на него свои руки и ноги. Домой вернулся все еще злой и разбитый, выпивки не было, так что он позвонил Джухён. Долго жаловался на отсутствие улик в расследовании, на приставучего Хагёна, на глупых людей и особенно на слишком много возомнившего о себе столичного консультанта. Сестра выслушала его молча, а потом дала отличный совет: «Твоя реакция на раздражитель может быть следующей: я хочу это съесть, я хочу это ударить, я хочу заняться с этим сексом. Выбирай любой вариант и действуй». Тэгун послонялся немного по дому, а потом рванул к Воншику. За стойкой сообщили, что тот у себя в номере, и Тэгун помчался наверх, перепрыгивая через ступеньку. Он так сильно колотил в дверь, будто бы за ним гналась стая диких псов, а когда Воншик наконец-то открыл, втолкнул его внутрь. – Мне плевать на последствия, – прохрипел он. Воншик не ответил, и Тэгун его грубо поцеловал. Он кусал губы Воншика, наблюдая за тем, как у того удлиняются волосы, а кожа приобретает мерцающий оттенок, ему даже показалось, что он услышал утробный рык. Воншик смотрел на него своими нечеловеческими глазами, злился и давал последнюю возможность уйти. Но и у Тэгуна все внутри полыхало от злости. Он хотел, чтобы Воншик ему подчинился, нуждался в этом, поэтому вглядывался в эти желтые глаза с вертикальными зрачками и ждал хоть какого-то знака. И Воншик слабо кивнул. Тэгун знал, что ему позволят абсолютно все, поэтому, особо не нежничая, развернул того лицом к стене и стянул домашние штаны. Сплюнув себе на ладонь, он растер слюну по пальцам и протолкнул один в Воншика, тот даже не дернулся, и Тэгун сразу же вставил второй. Он не задумывался о том, что мог причинить боль, потому что сейчас хотел лишь выпустить свою злость. Свободной рукой он расстегнул брюки и, убрав пальцы, приставил свой член. Возможно, где-то на подсознании у него проснулась совесть, потому что Тэгун вдруг наклонился вперед и мягко поцеловал Воншика в шею. Воншик тихо выдохнул, прогнулся в спине, и он вошел на всю длину. Тэгун снова ощутил, как гнев переполняет его, и принялся трахать Воншика размашистыми толчками, практически полностью выходил и снова насаживал его бедра на себя. Его движения были какими-то остервенелыми, хаотичными, Тэгун хотел что-то доказать Воншику, но что именно? Он пытался надрачивать чужой член в такт своим толчкам, но влажная рука то и дело соскальзывала. Чувствуя, что оргазм уже подступает, он резко натянул Воншика на себя и кончил. Волна удовольствия как током пробила, Тэгун опять выпал из реальности, даже не заметил, что Воншик кончил с ним одновременно. Пытаясь отдышаться, он уткнулся тому в затылок, прижимая к себе как можно крепче. Краем глаза, он заметил, что обои, куда упирался Воншик руками, были исполосованы в клочья. Они ни о чем не говорили, Воншик утянул его в постель, где они еще долго целовались. Тэгун думал, что больше не способен на чувства, что единственное сильное, которое он испытывал, было к Ынджи. Но теперь, обнимая Воншика, он ощущал, как его что-то переполняет, что-то очень похожее и, возможно, значительно более глубокое. И ему действительно было наплевать, кем являлся на самом деле Воншик. Он лишь хотел, чтобы тот был рядом, если не всегда, то, по крайней мере... – Я буду рядом, пока ты будешь этого хотеть, – сонно пробормотал тот. – Ты опять читаешь мои мысли? – проворчал Тэгун, но недовольства в его голосе не было. – А ты думай потише. Тэгун не нашелся, что на это ответить. Он поцеловал Воншика в осветленные волосы и закрыл глаза. Он был счастлив. Счастье редко длится долго, обычно оно мимолетно. И Тэгун боялся, что все это может закончиться. Все их ночные вылазки к морю вместе с Джехваном и Санхёком, их обеденные прогулки по набережной, их ночи, полные страсти и желания. Тэгун не думал, что с ним в принципе такое может произойти – он размяк и подобрел, и даже Хагён перестал раздражать, несмотря на все попытки вычислить, с кем он встречался. Никогда еще его жизнь не была настолько наполнена смыслом, он перестал пить, он перестал испытывать душевную боль. Он наконец-то был готов полюбить с надеждой, что его чувства будут взаимными. Это была одна из тех ночей, когда Воншику хотелось гулять по пляжу босиком. Тэгун шел рядом, наблюдая за тем, как волны лижут его ноги – вода была обжигающе холодной и первое время пальцы немели, но сейчас он почти привык. Он давно собирался рассказать про Ынджи, но все не было подходящего случая, а сегодня все получилось как-то спонтанно. Тэгун еще никому не открывался, и теперь он чувствовал себя полностью обнаженным, выставленным напоказ. Он все ждал, как Воншик отреагирует, но тот лишь взял его за руку и тихонько сжал. – Мы с тобой никогда не говорили о том, кем же я на самом деле являюсь, – Воншик не смотрел ему в глаза. – Ты принял меня, и этого было достаточно. Я ведь не хотел тебе говорить. – Почему? – в голосе Тэгуна послышалась обида. – Это не из-за того, что я тебе не доверяю, – Воншик покачал головой. – Я...я жил еще в те времена, когда ничего не было, кроме бескрайнего океана, и я был его частью. Я видел, как раскололась земля, как все было сковано льдами, как умирали одни и рождались другие. Я тоже менялся, я наблюдал за новыми существами – за людьми, которые были так не похожи на меня. Я считал их удивительными созданиями, но их жестокость была для меня непостижима. И тогда я заснул, я спал очень долго, пока не пришел человек, чтобы убить меня. Воншик поднял глаза – желтые с вертикальными зрачками – и на лице его отразилась такая тоска, что у Тэгуна защемило сердце. – Тебе было странно принять то, что люди – не единственные существа, которые населяют этот мир. Но некоторые знают о нашем существовании с рождения – это тайна, которая передается из поколения в поколение. Некоторые ничего не делают, живут с этим знанием и никому не мешают. Но кто-то считает своим долгом уничтожить нас, всех до единого. – Но почему? – Потому что мы другие. Мы сильнее и опаснее. Мы тоже можем вас убить, потому что в нас это заложено природой. Некоторые из нас действительно заслуживают смерти, но есть ведь и добрые создания, которые никому не причиняют вреда. – А ты? – в горле Тэгуна появился комок. – Ты...тоже убивал? – Убивал, – кивнул Воншик. – Я не ищу оправданий, но разве ты не убьешь, защищая свою жизнь? – Не знаю, – Тэгун чуть помолчал. – Я не оказывался в таких ситуациях. Да, я проходил учения и умею стрелять на поражение, но...убийство другого человека – это не раз плюнуть. Но если мне будут угрожать оружием, я, естественно, буду защищаться. – Хорошо, да, – Воншик тоже притих на какое-то время. – Я ведь упоминал при нашей первой встрече, что уже здесь бывал? Вообще-то, у Тэгуна это совершенно вылетело из головы. – Лет десять назад я еще спал и мог проспать еще сотни и сотни лет, но меня разбудили. Охотник на драконов нарушил мой сон, чтобы убить меня. Я был сонным и двигался медленно, но не думал, что кто-то способен попасть в мое уязвимое место. Более того, я не думал, что о нем кто-то знает, но этот охотник знал. – Но ты жив, – заметил Тэгун. – Да. Он почти попал, почти. И я так рассвирепел, что... – Ты убил его, – закончил за него Тэгун. – Ее, – исправил его Воншик. – Это была она. Это была твоя подруга. – Что? Но... – Тэгун решил, что ему послышалось. Воншик что-то путал. Ну какая из Ынджи охотница? Да, она отлично стреляла, но это же не значит...да и Воншик просто не мог. Воншик был добрым и понимающим, он задорно смеялся и помогал всем, кто нуждался в нем. А еще он очень любил собак и боялся насекомых. Воншик был странным и необычным, уникальным в своем роде. И Тэгун просто не представлял, как жил до этого без него. Тэгун выпустил свою руку и всмотрелся в эти нечеловеческие глаза. – Кто ты? – тихо спросил он. Воншик отошел дальше в воду, пока та не стала доходить ему до груди, а потом его тело начало постепенно увеличиваться, лицо вытягиваться, а кожа покрылась чешуей. Воншик превратился в огромного змея – дракона, и Тэгун каким-то чудом все еще оставался на месте, вместо того, чтобы убегать без оглядки. Страх парализовал его тело, и когда чудовищная морда вплотную приблизилась к нему, он зажмурился и еле-еле сдержал позорный крик. В глубине души, он не верил, что Воншик причинит ему боль, точнее не Воншик, а то, во что тот превратился, но в то же время он понимал, что был всего лишь человеком. Тэгун услышал громкий всплеск и, открыв глаза, увидел, что дракон исчез. Он рухнул на колени, и его вывернуло. Рвотные позывы не прекращались даже тогда, когда в желудке кроме желчи уже ничего не осталось. А потом он просто отключился. На работу Тэгун не пошел – видеть никого не хотелось. Он даже не сразу впустил Хагёна, лишь когда тот пригрозил выломать дверь. На самом деле, иногда он чувствовал себя виноватым по отношению к своему другу: за свой невыносимый характер, за неспособность ладить с другими людьми, за вечное не настроение – за все. Поэтому он позволил накормить себя супом и уложить в постель, и даже не оттолкнул, когда Хагён его крепко обнял. Тот, конечно, при этом еще долго ворчал, что он совершенно себя не жалеет и ест, что попало – Тэгуну пришлось сослаться на отравление, но у него действительно желудок так сильно крутило, что он был рад теплому супу. И Хагёну вообще-то тоже. – Что бы ты сделал, – тихо заговорил Тэгун. – Если бы вдруг узнал, что...что все, ради чего ты жил – оказалось бессмысленным? – Это как? – не понял Хагён. – У тебя была определенная цель в жизни. Или даже не цель, а что-то, что позволяло тебе двигаться дальше. А потом оказалось, что все зазря. – Я бы нашел новую цель? Тэгун покачал головой и отвернулся. – Не отворачивайся от меня! – возмутился Хагён. – Расскажи нормально, не используя намеки и загадки. То, что ты болен, не дает тебе права издеваться надо мной. Плаксивый тон Хагёна заставил Тэгуна улыбнуться. – Я нашел убийцу Ынджи. – Что? Но прошло же больше десяти лет. Ты уверен? – Да, – Тэгун кивнул. – Он...он сам признался. Но, по его словам, это была самозащита. – И ты ему веришь? Тэгун промолчал. Он весь день думал о том, что рассказал ему Воншик. Перед его глазами то и дело возникала огромная морда дракона, в которого тот превратился. И он пытался связать милого и рассудительного Воншика с огромным чудовищем, который был повинен в смерти Ынджи. Он даже поискал в интернете информацию про драконов и охотников на них, чувствуя себя при этом ужасно глупо. Но Тэгун пытался найти оправдание поступку Воншика, а еще оправдание себе, потому что хотел тому верить. Как же просто оказалось принять то, что семья Ынджи может вполне оказаться потомственными охотниками. Значило ли это, что он предал свои давние чувства? Предал то, во что верил многие годы? – Ты не знаешь, Минки в городе? – вместо ответа спросил Тэгун. Минки был младшим братом Ынджи. Когда та умерла, он поклялся отомстить убийце, но тогда Минки был всего лишь ребенком, и никто не воспринял его слова всерьез. Но сейчас тому было...сколько? Двадцать с небольшим? Почти столько же, сколько и Ынджи, когда та погибла. Тэгун должен был с ним поговорить, но вдруг Минки ни о чем не знает? Тогда...слова Воншика оказались бы ложью. Только вот Тэгун тоже поклялся отомстить убийце Ынджи. И теперь он с ума сходил, потому что понятия не имел, что делать дальше. Хагён уехал поздно, хотя изначально собирался остаться, но Тэгун вытолкал его. Он устал от слишком активного друга и мечтал уже хоть немного побыть в одиночестве. Но стоило закрыться двери за Хагёном, как кто-то снова забарабанил. На пороге стоял Джехван, и Тэгун с трудом удержался, чтобы не отпрыгнуть от него назад. Джехван, вероятно, тоже умел читать мысли, поэтому заметив реакцию, широко осклабился. А, может, он просто так выражал радость от встречи, но Тэгун, в любом случае, видеть его не хотел. Впрочем, выгонять не стал, но и внутрь тоже не пустил. – А я и не напрашиваюсь, – пропел Джехван. – Собирайся. У Хонбина наметился гость. Тэгун не сразу понял, что тот от него хочет, поэтому ненадолго завис, но потом кивнул, так и вышел в домашнем, только выудил из ящика солнечные очки и влез в кроссовки. Поехали на машине, причем Джехван любезно согласился сесть за руль под недовольным взглядом Тэгуна. Тишина нагнетала – Джехван даже ничего не мурлыкал себе под нос, и Тэгун поймал себя на мысли, что не хочет на того злиться. Да и за что? Ведь Джехван тут был вообще не причем, а злиться за компанию было глупо. – Ты знал? – хрипло спросил Тэгун. – Тебе правдивый ответ или уклончивый? – Джехван ухмыльнулся. – Как давно? – Не очень, – Джехван вздохнул. – Санхёк рассказал мне, что у тебя была подруга и как она погибла. Я соотнес кое-какие даты и вуаля. В общем-то, догадаться было не очень сложно. – Санхёк тоже знает? – Тэгун напрягся. – Нет, конечно. Детство – это такая веселая пора, пусть оно продлится у него подольше, потому что потом начнутся сплошные разочарования. И Тэгун не мог с ним не согласиться. Они припарковались чуть дальше – у Хонбина горел в окнах свет, но Джехван сказал ему пока оставаться в машине. Тэгун смотрел, как тот позвонил дверь, как долго о чем-то разговаривал с Хонбином, прежде чем вошел в дом. Вышли оттуда они уже втроем. В общем-то, никакого плана не было, да и Джехван не говорил, что он должен до победного ждать в машине, поэтому Тэгун пошел за ними следом. Но как только приблизиться, один из троицы резко обернулся. – Чувствую запах человечинки, – прошипел незнакомец, и Хонбин взял того за руку. – Гончан, успокойся, – сказал тот и как-то затравленно посмотрел на Тэгуна. Тэгун молчал, полностью игнорируя рожи, которые корчил ему Джехван. – А что ему надо, а? – тот, кого назвали Гончаном, весь всполошился. – Мне нужна правда, только и всего, – Тэгун пожал плечами. Джехван закатил глаза, а Хонбин напрягся. В воздухе повисла какая-то гнетущая атмосфера, все чего-то ждали и нервничали, хотя у Тэгуна проблем с терпением не было, чего не скажешь о нервах. Чтобы немного успокоиться, он принялся разглядывать Гончана – у того были темные всклоченные волосы, а присмотревшись лучше, Тэгун заметил, что они еще и блестели от влаги. В общем-то, и гадать не надо было – Гончан тоже не был человеком. – Произошел несчастный случай, – наконец-то сказал Хонбин. – Гончан не виноват. – Да-да. Он всего лишь вспыльчивая лошадка, – поддакнул Джехван и рассмеялся, получив от Гончана свирепый взгляд. Тэгун не понял, было это шуткой или нет, поэтому продолжил на них смотреть. Хонбин отпустил Гончана и подошел к нему, увлекая за собой. Тэгун помнил, что сказал про него Воншик, и, несмотря на солнечные очки, отвернулся слегка в сторону. – Я тебя не собираюсь соблазнять, – тот даже не улыбнулся. – Я знаю, что ты здесь из-за Гончана, но позволь мне объяснить. Он действительно очень вспыльчивый и не любит людей. – И ты знаешь почему! – крикнул Гончан. – Ты, наверное, слышал обо мне? Сначала мне пришлось уйти из айдолов из-за одного неприятного случая, а потом и актерская карьера тоже не сложилась. Несколько людей погибло, но, клянусь, я не хотел, чтобы это произошло! – Это тоже был несчастный случай? – сухо заметил Тэгун. – Люди влюбляются в меня и умирают от тоски, – Хонбин вздохнул. – Я старался приглушить свою магию, и вначале это работало. Но потом произошел сбой, а когда я думал, что снова могу владеть собой, у меня опять ничего не вышло. И я приехал сюда. – Только ему проходу не давали, – руки Гончана сжались в кулаки. – Почему ты ничего не вынюхивал, когда его пытались убить, а?! Вы, люди, ничего о нас не знаете, так какое право имеете судить? Вы всегда слишком много на себя брали! – Я никого не сужу, – спокойно произнес Тэгун. – Убили человека, растерзали на части, и я веду расследование. На моей стороне закон, и если убийца виновен... – Но он не хотел его убивать! – Хонбин вцепился Тэгуну в руки, пытаясь привлечь внимание. – Он думал... – Давайте лучше расскажу я, – вмешался Джехван. – Гончан у нас милый и пушистый – так считает Хонбин, поэтому мы опускаем ту часть, что раньше он частенько утаскивал людей в воду и вообще к ним от природы враждебен. Ладно, я тоже не ангел, но ты ведь не собираешься нас обвинять в том, что произошло несколько сотен лет назад? Существует же…как его? А! Срок давности преступления. Похоже, Джехван был собой доволен, потому что широко улыбнулся. – Сейчас меня интересует один конкретный случай, – напомнил Тэгун. – Вот и ладушки, – тот хлопнул в ладоши. – Так вот, Гончан и Хобин – сердечные друзья, а это редкость. В наше время дружба ничего не стоит, я и не упомню, сколько раз меня предавали... – Мы отвлекаемся от темы, – оборвал его Тэгун. – Насмотревшись, как досталось от людей лапушке Хонбину, – продолжил Джехван. – Гончан затаил на весь ваш род человеческий обиду и уже не верил, что вы способны на искренние чувства. Вообще-то, он озерная лошадка, не знаю, зачем его понесло к морю. Я думаю, что он стал свидетелем того, как мать Санхёка хотела надеть на себя шкуру, а его отец умолял ее этого не делать. Сделав неправильные выводы, он растерзал бедного человека, как только селки скрылась в море, считая, что этим освобождает ее от плена. Гончан громко засопел, а Хонбин продолжал держать Тэгуна за руки. – Должен предупредить, что если ты его арестуешь и отправишь в тюрьму, то он там долго не протянет, – чуть погодя сообщил Джехван. – Мы не можем без воды, как и не можем все время находиться в человеческом обличье. – То есть я должен его отпустить? – Ты можешь заставить его тоже жить здесь, – предложил тот. – Он будет страдать без своего персонального озера. Это послужит ему уроком. – Но... – попытался возразить Хонбин. Тэгун, наконец, выпутался из его хватки и отошел. На самом деле, он ничего не хотел решать. Гончан был виноват, но мог ли Тэгун его судить? Они не являлись людьми, они прожили столько времени, что воспринимали жизнь совсем иначе. Почему у таких существ не было собственного суда или каких-то служб по надзору? Почему Тэгун вообще во все это вляпался? Он вдруг почувствовал себя таким уставшим, что просто развернулся и пошел обратно к своей машине. Но как только оказался за рулем, наплевал на все ограничения скорости и помчался к морю. Бросив машину у набережной, Тэгун бежал по пляжу, громко выкрикивая имя Воншика. Он даже зашел в воду, продолжая надрывно того звать. Он продвинулся уже достаточно далеко – вода доходила ему до груди, когда море заколыхалось, и огромная волна сбила его с ног. Тэгун чуть не захлебнулся и вынырнул, судорожно хватая воздух. Вода попала ему в нос, и теперь он отфыркивался, направляясь в сторону берега. Из-за мокрой одежды идти приходилось медленно, поэтому, когда ноги коснулись сухого песка, его всего трясло от холода. Тэгун обернулся, собираясь крикнуть в последний раз, но так и замер. Воншик стоял рядом, но выглядел иначе: кожа переливалась, а волосы спускались ниже плеч, на руках и ногах виднелись закругленные когти. А вместо карих глаз на него смотрели все те же желтые с вертикальными зрачками. Да, это был Воншик, но в то же время он не был собой. Но Тэгун был ему благодарен, что тот не появился снова в драконьем обличии. – Зачем ты меня звал? – Я… – Тэгун запнулся. – Ты знаешь кого-то по имени Гончан? – Знаю, – кивнул Воншик. – Он – келпи. Я, кстати, подозревал водных лошадок, но склонялся скорее к кабилл-ушти или эх-ушге. Хотя последние оставляют от съеденного человека лишь печенку. – Ты так спокойно об этом говоришь, – Тэгун закусил губу. – Неужели люди для вас действительно ничего не значат? – Может, и не значат, но для меня один конкретный человек значит очень многое. – Почему это ты? – Тэгун ненавидел показывать слабость, но сейчас слишком много эмоций его переполняло, так что слезы непроизвольно брызнули из глаз. – Почему это не кто-то другой? – А почему это она? – тихо спросил Воншик. – Я ведь был влюблен в нее! – выкрикнул Тэгун. – Я думал, что кроме нее никогда никого не будет, а потом появился ты! И ты оказался убийцей! Тэгун чувствовал себя настолько опустошенным, что ему хотелось рыдать навзрыд. Почему Боги были к нему настолько несправедливы? Словно по какой-то насмешке судьбы он полюбил того, кто убил его первую возлюбленную. Сердце оказалось так просто открыть, и теперь оно болело. Тэгун думал, что больше никогда не испытает боли сильнее той, что в день смерти Ынджи, но как же он ошибался. Он чувствовал себя так, словно ему кто-то то и дело загонял под ребра острый нож и прокручивал его раз за разом. Он хотел, чтобы все это прекратилось, чтобы все это оказалось неправдой. Но больше всего остального он хотел, чтобы Воншик его обнял крепко-крепко. – Тебе больно, и я это чувствую, но не могу это изменить. Что я должен сделать? Отдать свою жизнь за это? Я могу назвать тебе свое уязвимое место. Если уж совсем начистоту, я слишком долго живу на этом свете. Лучше будет, если мою жизнь оборвешь ты, чем кто-то другой. – О чем ты вообще говоришь?! – голос Тэгуна сорвался. – Как ты можешь мне такое предлагать? – Тогда скажи, что ты хочешь? – Я хочу…я хочу, чтобы ты никогда не появлялся в моей жизни. Чтобы ты никогда не наткнулся на наше убийство и никогда сюда не возвращался. Вот, что я хочу. Глаза Воншика сделались обратно человеческими – темно-карими, и Тэгун различил в них слезы. Тот ничего не сказал, развернулся и скрылся в море. На самом деле, Тэгун не подразумевал того, что сказал. Он был слишком расстроен и зол, поэтому и сболтнул первое, что пришло в голову. Он бы хотел забрать свои слова обратно, но было уже поздно. Возможно, после таких слов Воншик действительно больше никогда не появится в его жизни. Тэгун вернулся на работу через пару дней и закрыл дело о смерти отца Санхёка. Он долго думал, что написать, и в итоге остановился на несчастном случае. На самом деле, у них в море уже случались водовороты ранее, но жертв никогда не было. А если бы в такую воронку попал человек, то вполне мог бы захлебнуться и утонуть. Конечно, травмы этим не объяснялись, писать подобное заключение было совершенно непрофессионально со стороны Тэгуна, но ему стало все равно. Он собирался оставить службу, потому что уже не мог объективно оценивать чью-то вину. После того как он отпустил Гончана и Воншика, он считал себя совершенно некомпетентным и не заслуживал своего значка. Он собирался порекомендовать кого-нибудь из младших детективов на свое место, а потом, уладив все вопросы, попутешествовать по стране. Или слетать в Европу. Или еще куда-нибудь, главное, подальше от всего этого. Тэгун даже поделился своими мыслями с Хагёном и тот, на удивление, полностью поддержал его идею. Джухён тоже сказала, что ему уже давно пора было отдохнуть, но когда предложила составить компанию, Тэгун отказался. Почему-то их совместный отпуск представлялся ему каким-то бескрайним морем алкоголя, а он вроде как был в завязке. Это было тяжело, иногда хотелось на все плюнуть и напиться до беспамятства, но Тэгун держался. И хотя он уже написал заявление, прежде чем его направить выше, у него оставалось последнее дело – поговорить с Минки. Он зашел к родителям Ынджи и неплохо провел у них время за ужином. Он все пытался найти в них хоть какой-то намек на то, что они тоже в пору своей молодости охотились на драконов и прочих существ, но так и не смог. Задать вопрос прямо он тоже не решился, но с Минки на эту тему собирался поговорить открыто. Тот как раз должен был заехать к родителям на днях. Тэгун попросил держать его в курсе, но Минки связался с ним еще до приезда, договорившись о встрече. Брат Ынджи был одногодкой Санхёка, и Тэгун задумался, доводилось ли им играть в детстве вместе? Дружили ли они? И возможно ли в принципе такое – дружба человека и иного существа? Узнали ли охотники в матери Санхёка селки, но почему тогда оставили в живых? Или посчитали, что она достаточно мучается, живя так близко от моря, но не имея возможности в него окунуться? Тэгун так глубоко погрузился в свои размышления, что не сразу заметил, как его кто-то окликнул. Если бы он не ждал Минки, то вряд ли бы узнал в этом вытянувшемся молодом человеке младшего брата Ынджи. – Привет! – широко улыбнулся тот, и Тэгун вздрогнул – как давно он не видел этой улыбки, такой яркой и солнечной. – Тебя не узнать, – он тоже улыбнулся в ответ краешком губ. – Давно не виделись. – Давно, – согласился Минки. – Я удивился твоему звонку, но, видимо, что-то срочное? – Я хотел поговорить об Ынджи, – Тэгун не стал ходить вокруг да около. – Я понимаю, как это бредово звучит, но...есть ли вероятность того, что она была охотницей на драконов? Что ваша семья... Он замолчал, надеясь, что Минки рассмеется ему в лицо, но тот опустил глаза. – Значит, ты знаешь, – после недолгого молчания заговорил тот. – Родители хотели воспитать меня обычным ребенком и долго держали все в тайне. Когда погибла Ынджи, я обо всем узнал и сам кинулся в море. Я тогда чуть не погиб и до сих пор помню лицо матери, переполненное страхом и ужасом. Они уже потеряли одного ребенка, и я не мог позволить пройти им через это снова. И я отказался: от охоты, от знаний, от долга – от всего. – Так все это время ты знал, как погибла твоя сестра? – Мы знали, – кивнул Минки. – Но мы не могли тебе рассказать. Мама пыталась с тобой поговорить, чтобы хоть как-то облегчить боль, но... – А если бы ты встретил того, кто ее убил? – тихо спросил Тэгун. Минки какое-то время молчал, прежде чем снова заговорил. – Они ведь тоже бывают разные: добрые и злые, коварные и бесхитростные, жестокие и милосердные. Я не думаю, что мы имеем права их убивать первыми только потому, что они не успели убить нас. Ынджи, она...я думаю, она погибла в честном бою. – Ты рассуждаешь так... – Тэгун постарался подобрать правильное слово. – Непривычно? Минки рассмеялся. – Знаешь, у моих родителей до сих пор хранится свод правил, которому должен следовать каждый охотник. Вот Ынджи ему и следовала беспрекословно, а я даже половины не помню. А когда я замечаю, что рядом со мной не человек, я просто прохожу мимо. Я не желаю им смерти. И...я знаю, кто убил мою сестру. Тэгун замер, не зная, как на это реагировать. – Он пришел ко мне в университет и признался. И когда он рассказывал о том, что произошло, я не почувствовал злости. Да, я ужасно скучаю по Ынджи, но она выбрала свой путь, а я свой. Я поблагодарил его, и мы разошлись. – Почему ты поверил ему? – Потому что они не врут. Вернувшись домой после встречи, Тэгун еще долго думал над разговором. Минки был еще так молод, но рассуждал совсем как взрослый, умудренный опытом человек. В то время как Тэгун не мог отпустить свою скорбь, тот давно уже это сделал и ощутил облегчение. А еще Минки простил Воншика, но Тэгуну требовалось больше времени. Он подал заявление на следующий же день, а еще через пару Хагён увез его в столицу, где провожая в аэропорту, стискивал в объятиях и рыдал. Тэгун вытерпел очередную минуту позора, потому что каким бы надоедливым Хагён не был, он все еще оставался его лучшим другом. Перед отъездом он хотел попрощаться и с Санхёком, но не застал того дома. Он не знал, к лучшему это или нет, но понимал, что ему просто нужно было все это пережить. Он только надеялся, что в этот раз ему не потребуется снова десять лет. *** Тэгун шел по набережной, слушая, как кричат чайки. Две приземлились на бортик забора и даже не улетели, когда он к ним приблизился. Было так странно снова оказаться дома. Хагён требовал, чтобы он сразу же поехал к нему, но Тэгун выторговал себе пару свободных часов. Хотя первым делом он хотел рвануть к морю, все же заехал в дом и оставил вещи. На улицах, как обычно, было немноголюдно, но все, кто его узнавал, радостно приветствовали. А вот у моря никого не было. Тэгун снял обувь и подошел вплотную к воде. – Привет, – прошептал он. – Я вернулся. Волна окатила его ноги, и Тэгун посчитал это за ответное приветствие. Он долго стоял и всматривался вдаль, ни на что не надеясь, но когда в воде мелькнул огромный хвост, дыхание тут же сбилось. – Он больше не появлялся, – рядом послышался голос Джехвана. Тэгун не вздрогнул от неожиданности, и он был рад того видеть, пускай и не собирался показывать этого, хотя Джехван и так уже знал. – Я думал, что ты тоже уехал, – сказал Тэгун. – Я обещал присмотреть за мальцом, – Джехван пожал плечами. – А Воншик как-то не озаботился снять с меня эту ответственность перед уходом. – Мне жаль. – Не извиняйся. Какое-то время они молчали, и Тэгун уже развернулся, чтобы уйти, но Джехван его остановил. – Ты знал, что дракон дарит свое сердце лишь раз в жизни? Тэгун не успел даже ответить, как их окатило волной. – А он нас слышит, – Джехван ухмыльнулся. – Тогда мне надо быть осторожней со своим языком. Тот сбросил с себя мокрую футболку и шорты и нырнул в воду. Тэгун зябко поежился, раздумывая, не окунуться ли ему тоже, но сразу же отбросил эту затею. Вместо этого он присел на корточки и нежно провел ладонью по поверхности воды. Он понимал, что все будет не так просто. Возможно, им придется начинать с самого начала или даже заново узнавать друг друга. Но Тэгун был согласен, как и согласен подождать еще. Год, другой или до самой старости. И когда Воншик снова выйдет из моря, он будет здесь. И в этот раз он откроет свое сердце.