С приветом, из Дурмстранга

Дурмстранговцы шли через Большой зал, чеканя шаг, нога в ногу, ровным строем по три человека в ряд. Ни одного взгляда в сторону, ни одного лишнего слова, ни одной неуместной сейчас улыбки. Северная школа всегда славилась дисциплиной и самоконтролем ее учеников, и каждый из ее студентов сейчас доказывал правдивость этого утверждения. Так было два года назад, когда ученики этой школы прибыли в Хогвартс во время Турнира Трех Волшебников, так было и сейчас, когда семиклассники Дурмстранга явились в Великобританию для обмена опытом. Разве что в этот раз их проход не сопровождался ни ударами массивных посохов, ни магическим огнем. Им не нужно было производить эффект на эту школу, не нужно было запугивать противников, и в игры играть в этот раз никто не собирался. Напротив, каждый из них знал, в каком положении сейчас находится Магическая Англия, знал, что она стоит на пороге войны и каждый, кто шел сейчас между столов в проходе по обеденному залу под перекрестным взглядом многих британских учеников, был готовы вступить в эту войну и поддержать ее на стороне Министерства. По крайней мере, той ее части, которая еще не подчинилась Волдеморту. Гарри шел между столов, в центре третьей линии, и лишь краем глаза мог позволить себе разглядывать этот зал. Тут точно застыло время, казалось, что с его четвертого курса не изменилось ничего. Все те же символы Хогвартса на стенах, все те же четыре стола разных факультетов, все тот же зачарованный потолок. Когда-то это место стало для него домом, первым и, как бы там ни было, до сих пор самым любимым. Когда-то это место стало для него самым большим разочарованием. Он никогда не вернулся бы сюда снова, если бы только исход этой войны мог как-то решиться без его участия. Он бы остался там, в Болгарии, сдал бы экзамены вместе со своим новым курсом, потом поступил бы на службу в Драконий отряд, аналог британского аврората, и, наверное, так бы и прожил всю свою жизнь там, вдалеке от Англии. По крайней мере, здесь не было ничего, к чему он хотел бы возвращаться. Ни одного человека, которым он дорожил бы. «Считай, что ты делаешь это в память о родителях, » — сказал тогда Сириус, и Гарри с трудом сдержал грубую брань. Крестный всегда знал, на что надавить. Сколько бы времени не прошло и как бы сам Поттер за это время не изменился, Сириус Блэк всегда находил к нему ключик. Гарри любил и ненавидел его за это практически в равной степени. Каркаров остановился где-то впереди, взмахнув рукой, и строй дурмстранговцев остановился в тот же миг, не сбив ни одного ряда. Из-за преподавательского стола, перед которым они все и выстроились, поднялся директор Дамблдор и широко, по-отечески улыбнулся. — Дорогие друзья! Мы рады, что в этот день дали плоды ростки нашей дружбы, которая… Гарри поджал губы и опустил глаза в пол — большее, что позволяла ему дисциплина. Он не хотел видеть директора и не хотел слушать его. Тогда, когда Альбус Дамблдор был по-настоящему нужен Гарри Поттеру, он не стал помогать. Теперь Гарри Поттер был нужен Альбусу Дамблдору. И хотя Сириус Блэк на пару с Каркаровым решили удовлетворить это желание, раскрывать все карты никто из них не спешил. Сириуса никто никогда бы не узнал под обороткой, а самого Гарри… ну что ж, чтобы его никто не узнал, хватило коротко остриженных волос, маскирующих чар на шраме и зелья, которое навсегда исправило прежде плохое зрение. Никто из тех, кого Гарри когда-то считал друзьями, не признал бы в нем теперь того самого Поттера. Впрочем, они были бы почти правы, он уже несколько лет и не был им. Теперь он был Гарри Блэком, законным преемником и наследником Сириуса Блэка, получившего гражданство Болгарии. Речь директора, как всегда возвышенная и патетичная, подошла к концу, и дурмстранговцы, как и когда-то в 1994 году, расселись за столом Слизерина. Усаживаясь, Гарри не удержался и бросил короткий взгляд на стол Гриффиндора. Рон кидал на гостей хмурые взгляды, а Гермиона и вовсе не интересовалась ими, поглощенная какой-то очередной книгой. Что ж, что-то, видимо, не меняется. Парень чуть усмехнулся этой мысли и, уже отворачиваясь, почувствовав на себе чей-то пристальный взгляд. Моментально сумев определить направление, он вскинул глаза и встретился с внимательными, прищуренными глазами Драко Малфоя. Тот смотрел въедливо, пытливо, но Гарри не собирался играть с ним в гляделки. Быть может, давно, года два назад, он не спустил бы этого Хорьку, но сейчас ему было это не интересно. Поттер-Блэк сухо улыбнулся ему и отвернулся к своей тарелке. Он хотел бы полностью сосредоточиться на еде, но правда состояла в том, что старые воспоминания лезли в голову с упорством, достойным лучшего применения. Они отбивали аппетит, заставляли хмуриться и пробуждали к жизни обиду, которую, Гарри казалось, он давно забыл. Что ж, как выяснилось, это было не так. Он до сих пор помнил тот день в малейших подробностях. * Когда кубок вернул их… их… нет, его и тело Седрика обратно в Хогвартс, когда затих опешивший оркестр, когда люди бросились к ним, не решаясь подойти ближе, но отступая кольцом, Гарри еще ничего не понимал. Он просто стоял на коленях рядом с телом, безучастно ожидая… сам не зная чего. И когда Дамблдор раздал всем первые указания, когда затих плач мистера Диггори, когда люди разошлись, а друзья так ни разу и не подошли к нему, мальчик просто позволил директору взять себя за плечи и увести к себе в кабинет. Как они дошли до школы, как поднялись до нужного этажа — Гарри не помнил. Просто неожиданно он увидел перед собой Фоукса и растерянно замер, не понимая, откуда внезапно около лабиринта взялся феникс. А когда осмотрелся, то понял, что это не феникс появился около места третьего испытания, а он сам не заметил, как пришел в знакомый с младших курсов кабинет. Это было так же неожиданно, как и то, что на самом деле Гарри сидит в кресле, а напротив из-за стола, грустно улыбаясь, на него смотрит Альбус Дамблдор. — Гарри, ты… — Там был Волдеморт! — словно ожив, вдруг вскрикнул Гарри, вскакивая с места. Дрожащие ноги подкосились раньше, чем он успел что-то понять и тут же, словно мешок с картошкой, Поттер повалился обратно. Директор только тяжело вздохнул. — Я знаю, мой мальчик, я знаю. Мы все очень скорбим по юному Диггори, но… — Профессор, там был Волдеморт! — в отчаяние вскричал Поттер, не понимая, как директор может быть так спокоен. — Он возродился! Они убили Седрика, и он возродился из-за меня! Они взяли мою кровь и… и что-то еще. Кажется, кость и… руку! О Мерлин, этот ублюдок, Хвост, отрезал себе руку и… а потом кинул что-то в котел и оттуда вышел Волдеморт! А потом он созвал Пожирателей, и их было там… о нет, нет, их было много, их было больше, чем я думал! И там был Люциус Малфой, он тоже Пожиратель Смерти! И… — Гарри, пожалуйста, успокойся. Выпей чаю, — голос директора все еще звучал мягко, но теперь в нем появились настойчивые интонации. — Ты многое пережил сегодня, тебе нужно отдохнуть, успокоиться и… — Нет! — Гарри снова вскочил на ноги, но на этот раз, помня о недавнем падении, сразу подался вперед, опираясь о стол и почти нависая над директором. — Нет времени на этот чертов чай! Мы должны немедленно сообщить в Министерство, что Волдеморт жив! Они должны начать поиски! И он еще… мне кажется, он еще должен быть слаб и, если сделать все прямо сейчас, если не терять времени, то можно… — Гарри! — голос старика впервые прозвучал так громко и угрожающе, что Поттер опешил. Он удивленно отшатнулся от стола и тут же снова бухнулся в кресло, во все глаза глядя на директора. Тот снова мягко и печально улыбнулся мальчику, но взгляд его теперь изменился. Директор даже смотрел строго и непреклонно. — Ты еще плохо себя чувствуешь, мой мальчик, и мало что понимаешь. И ты еще слишком юн, чтобы знать, как все устроено в этом мире. Магический Мир еще не готов к возрождению Темного Лорда, и, пока тот бездействует, мы ничего не добьемся, сообщая о его возвращении. На самом деле, мы можем только понести большие потери. Я попросил бы тебя успокоиться и молчать о том, что ты видел. Ты не должен об этом никому говорить. Я бы попросил тебя не говорить об этом даже своим друзьям, но, боюсь, это невыполнимо, но всем остальным… — Ясно, директор, — если бы только Гарри не был сейчас так взволнован и так разочарован, он бы сам удивился, как зло и горько прозвучал его голос. — Вы будете ждать новых жертв. Одного Седрика для вас недостаточно. Я понял, директор. Я устал и должен идти. Всего хорошего. — Гарри, мальчик мой, подожди! Но Поттер больше не слушал Дамблдора. В сердце оседала горечь разочарования. Он еще не успел оправиться от потери человека, которого если и не считал своим другом, то воспринимал хотя бы хорошим приятелем, как внезапно получил новый удар — предательство от человека, которого так уважал. Сейчас у Гарри не было сил даже на то, чтобы подумать над словами директора, но интуиция подсказывала ему, что, даже хорошенько обдумав слова Дамблдора, согласиться с ними он не сможет. Возрождение Волдеморта было опасно для всех, и скрывать его было настоящим преступлением. Это было так глупо, так нелепо и так не вовремя, но Гарри сейчас ужасно хотелось выплакаться. Выплакать всю боль и весь ужас, которые он пережил буквально только что и с которыми до сих пор не удалось до конца справиться. Холод кладбища, необратимость потери, трепет и отчаянье встречи с призраками людей, которых он никогда не знал живыми. Хотелось выть раненным зверем за пологом своей кровати и плакать, плакать, плакать, пока не выйдут все силы и он не свалится в сон без сновидений. А еще хотелось, чтобы в этот момент друзья были рядом. Чтобы Гермиона гладила по голове, а Рон сидел рядом, и пусть Гарри будет хоть тысячу раз слабаком в их глазах, они были нужны ему, как никогда прежде! Они были единственными, к кому он шел в Гриффиндорскую башню. Но стоило ему произнести пароль и шагнуть за раму портрета, как в него впились десятки встревоженных и настороженных глаз. В первый момент Гарри решил, что они боятся за него, но быстро понял, что это не так. Кто-то держал руку в кармане, напряженный и готовый к удару, а кто-то, вовсе не скрываясь, держал палочку на коленях. И в этот момент Гарри стало жутко настолько, что, казалось, даже там, на кладбище, рядом с Волдемортом, было не так плохо. Все они боялись не «за» Гарри, а его самого. Поттер замер на пороге, растерянно и болезненно оглядывая своих друзей и софакультетников. Он нашел глазами Гермиону и мысленно выдохнул, увидев, что она не сжимает в руках палочку. В отличие от Рона и Джинни, которые стояли за ее спиной. Гермиона была встревожена, напряжена, она не спускала с него глаз, но все-таки была безоружна. Гарри с облегчением перевел дух, сделал было к ней шаг, но в тот же миг Грейнджер охнула, отшатнувшись назад, а палочки двух Уизли из-за ее плеч указали прямо на него. Кто-то в гостиной вскрикнул, кто-то тоже вскинул палочку, и Гарри замер под их прицелом, болезненно зажмурившись. — Гермиона… — чуть слышно выдохнул он, сам еще не зная, что хочет сказать. — Гарри, — ее голос сорвался, и в нем послышался всхлип. — Гарри, я понимаю, ты многое пережил за… за всю свою жизнь и… но… Гарри, как ты… что ты… что произошло? — Волдеморт. Он боялся открыть глаза и боялся сказать хоть что-то, длиннее одного слова, уверенный, что не справится с голосом и разрыдается прямо тут. У всех на глазах. — Неправда! — Даже сквозь закрытые глаза Гарри узнал истеричный визг Лаванды Браун. — Тот-кого-нельзя-называть мертв, все это знают! Прекрати прикрываться им и скажи правду! — …правду, — чуть слышно шепнул Гарри, не в силах добавить к этому даже простое «я говорю». Гермиона снова всхлипнула: — Гарри, пожалуйста. Мы все хотим тебе верить… хотим знать, что произошло… Но мы видели, ты заколдовал Крама, пропал вместе с Седриком, а потом ты и… он… о, Мерлин, бедный Седрик! Она разрыдалась, послышалось какое-то шевеление, шелест одежды. Наверное, ее обняла Джинни. Или Рон. Гарри не хотел открывать глаза, чтобы проверять это. А еще он не хотел оправдываться перед ними. Перед теми, кого он считал друзьями, но кто так легко посчитал его убийцей. И все-таки он сделал еще одну попытку, набрал в грудь побольше воздуха и попытался хоть что-то объяснить. — Крам был под Империо. Кубок — портключ. Мы перенеслись на кладбище, и там Хвост… Волдеморта… И он призвал Пожирателей Смерти. Мы дрались и… я сбежал с Седриком. Он попросил меня забрать его тело, — он говорил медленно, отрывисто, не открывая глаз. И чувствовал себя настоящим героем именно сейчас, когда сумел произнести так много слов, не сорвавшись. — Ты сам себя слышишь?! — Крик Рона был не хуже пощечины. — Ты хочешь сказать нам, что Тот-кого-нельзя-называть ожил?! Да такого не бывает! Это не сказки, Гарри, мертвые не оживают! Но даже если предположить, — предположить! — что это правда, ты хочешь, чтобы мы поверили, что ты сражался с самым сильным темным волшебником и выжил?! Просто ушел?! А про то, что Седрик сам попросил тебя… кто, его призрак?! Это смешно! Или он просил перед тем, как ты убил его?! Обвинение, читающееся у всех во взгляде, было произнесено вслух, все охнули, а Гарри распахнул глаза, с ужасом глядя на лучшего друга. Бывшего лучшего друга. — Ты так считаешь? — его голос все-таки сорвался, но Поттер не обратил на это внимания. — Да, черт возьми! Рыжий весь покраснел, крепче обнимая Гермиону, которая уже вовсю рыдала на его плече. Гарри как-то отстраненно заметил про себя, что она все-таки приняла помощь не от Джинни. Его лучшие друзья вдвоем успокаивают друг друга и считают Гарри убийцей. Не верили, не давали шанса. Еще недавно он так хотел выплакаться рядом с ними, единственными людьми, которым мог доверить все, даже свою слабость, а теперь у него не было сил на них даже смотреть. Он выжил, встретившись с Волдемортом. Но стоило ли это того, если вся его жизнь рухнула в один момент? Гарри молча обвел всех взглядом и еще раз глубоко вздохнул, успокаиваясь, прежде, чем снова заговорить. Тихо, но уверенно. — Вы все можете думать, что хотите. Каждый из вас. Я не буду перед вами оправдываться за то, чего не делал. И, развернувшись, ушел прочь. Гарри не знал, где собирается спать оставшиеся несколько дней до отъезда, но в гриффиндорскую башню он намеревался вернуться только за вещами. Гарри не помнил, сколько времени бродил по этажам, не знал, сколько прошло времени и как ему удалось не попасться ни Филчу, ни старостам. Так же, как не понял, на каком этаже находился, когда в стене неожиданно появилась дверь, а за дверью оказалась маленькая комнатка, в которой из всей мебели была единственная, но очень уютная на вид кровать. Все, что было сейчас нужно Гарри. Он просто лег на нее и позволил остаткам сил покинуть себя. Следующий день не принес облегчения, не обратил все события ужасного «вчера» в пусть ужасный, но всего лишь кошмар. Стоило только Гарри, уже готовому непонятно за что извиняться перед друзьями, войти в Большой Зал на завтрак, как он потонул в волне чужого страха, недоверия и ненависти. Хаффлпаффцы не сводили с него глаз, даже не пытаясь прятать палочки, Чжоу вскрикнула и разрыдалась, стоило ему только перешагнуть порог, а гриффиндорцы подобрались и напряглись, будто надеясь, что он пройдет мимо. Весь мир вдруг стал нелепым кошмаром, который не стоил того, чтобы уходить с кладбища живым. Сам не зная зачем, мальчик обернулся к слизеринскому столу, ожидая встретить все те же страх и ненависть, но почему-то не увидел ни первого, ни второго. Слизеринцы были насторожены — и да, Гарри чувствовал, что они опасаются его, но это был вовсе не тот страх, который излучали все остальные факультеты. Пытаясь понять, в чем разницы, он отыскал взглядом ненавистного Хорька, почти готовый к привычным насмешкам, но Малфой смотрел спокойно и внимательно. Не отпуская взгляда Поттера, он медленно опустил веки, словно соглашаясь с чем-то, неведомым Гарри, но прежде, чем Хорек снова открыл глаза, мальчик поспешил отвернуться. Он внезапно перевел для себя их опаску, понял ее истинный смысл — не страх перед подлым убийцей, как на остальных факультетах, а осторожность перед сильным хищником. Но Гарри не был хищником! Он не был ни убийцей ни, черт его побери, вожаком этой змеиной стаи! Так и не подойдя к своему столу, Поттер под прицелом сотни внимательных глаз пересек Большой Зал и, отворив двери, вышел на улицу. Уж лучше голод, чем все это. Да и, если быть откровенным с собой, сейчас кусок в горло не лез. Гарри с самого начала шел в Большой зал только затем, чтобы убедиться, что все не так страшно, как показалось вчера. Ну что ж, он убедился. Все еще хуже. Сидя под деревом у озера, там, где, кажется, еще не так давно помогал ему с заданием для Турнира Невилл, Гарри собирал камушки и, не глядя, отправлял их в воду, не видя и не слыша ничего вокруг себя. Его мысли вновь вернулись туда, на кладбище. Зачем было бороться? Зачем выживать? У него и прежде не было многого, а теперь Гарри лишился всего. Наверное, нечестно так даже думать, вспоминая, что мать пожертвовала своей жизнью ради него, но… Ее не было с ним. Ни ее, ни отца, ни кого-либо еще, кто любил бы его. Он жил той жизнью, которую не пожелал бы никому и которая, на самом-то деле, не стоила борьбы. Какое-то время у него были друзья, они стали для него светом и надеждой, смыслом делать что бы то ни было. Но, судя по тому, как легко усомнились они в нем, как легко поверили в самое страшное, друзьями они тоже ему никогда не были. У Гарри был крестный, но… Сириус почти не давал о себе знать. Скорее всего, и у него своя жизнь, в котором чужому сироте нет места. Он вздохнул и бросил в воду еще один камень. — Гарри? Поттер вздрогнул от неожиданности и быстро обернулся. Совсем рядом с ним, облокотившись плечом о дерево, стоял Виктор Крам. Видимо, какое-то время он ждал, что Гарри его заметит, но, так и не дождавшись, подал голос сам. — Виктор… — он впервые говорил с болгарином вот так, один на один, и в первый момент растерялся. — Привет. Я… ох, испытание… Виктор, прости меня за то, что я… что я тебя… Крам хохотнул и, наклонившись, сильно, но по-дружески хлопнул сбитого с толку гриффиндорца по плечу. — На мне было Империо. Последнее, что ты должен делать, так это извиняться. Я, кстати, тоже извиняться не намерен. Разве что за то, что вообще позволил кому-то наложить его на себя. — А кто это был? — Не знаю, — Крам пожал плечами и, оглядевшись, сел рядом, почти касаясь Гарри. — Считается, что самая нежная нация — это французы, — ни с того ни с сего заявил он, и Поттер удивленно заозирался, опасаясь, что их могут услышать ученики Шармбатона. Но Виктора это, кажется, ничуть не волновало. — Но англичане, на самом деле, ничем не лучше. Только еще и очень консервативны. Они готовы осуждать за одно только знание тёмного проклятья, что уж говорить про само предположение его использования. Сейчас все наши понимают, через что ты на самом деле прошел, а среди своих тебе придется тяжело. Только теперь, когда Виктор снова упомянул все то, что творится сейчас вокруг Гарри, мальчик понял, с какой радостью и благодарностью отвлекся от собственных мыслей на разговор с болгарином. Как жаль, что так ненадолго. Поттер моментально вспомнил, что ждет его за спиной, в Хогвартсе, и, не в силах справиться с собой, подтянул к себе колени, крепко обхватив их руками и вжимаясь в дерево. Снова захотелось остаться там, на кладбище. Навсегда. Или никогда не выплывать из этого холодного озера, чтобы русалки и водоросли утянули его на дно и подарили тот последний покой, в котором он так нуждается сейчас. Крам помолчал, а потом, тяжело вздохнув, вновь положил руку на плечо вздрогнувшего от этого прикосновения Поттера. — У вас странное деление на факультеты, Гарри. По факту, то, что произошло, понимают только ваши слизеринцы, да и то не все. Впрочем, тем, кто не понимает, все равно передается отношение других. Но остальные три четверти школы… Подумай, Гарри, нужно ли оно тебе? Ты сильный маг, раз ушел оттуда живым. И в Дурмстранге тебе помогли бы раскрыть свой потенциал, обучив всем граням магии, а не только тем, которые признают английские ханжи. — Но… — Гарри встрепенулся, растерянно взглянув на Виктора. — Но разве так можно? Переводиться? — А почему нет? — тот удивленно пожал плечами. — Ты думаешь, никто никогда за семь лет обучения не переезжал из страны в страну? Или все обязаны были бросать школу? Дурмстранг, Хогвартс и Шармбатон — только малая часть магических школ, которые существуют в мире. И ты не обязан учиться здесь, если не хочешь. — Но бросить все… Дамблдора, Англию и… — Гарри вовремя прикусил язык, так и не успев договорить о Волдеморте. Болгарин хмыкнул и неожиданно тепло ему улыбнулся. На самом деле, прежде Гарри считал, что тот просто не должен уметь так улыбаться. — Я ни в коем случае не уговариваю тебя, Гарри. Я просто говорю, что теперь тебе здесь будет очень тяжело. Ты сильный парень, и твой выбор остаться будет достроен уважения, но я не думаю, что это стоит того. Есть сильные поступки и есть неоправданное упрямство. В Дурмстранге тебе дадут все, что тебе нужно. Просто подумай об этом. И, Гарри, ты настоящий герой, что бы кто тебе не говорил. Крам в очередной раз похлопал мальчика по спине, еще раз улыбнулся и, поднявшись, ушел, оставив Поттера наедине со своими мыслями. Раньше он и подумать не мог, что можно учиться где-то вне Хогвартса. Бросить Дамблдора, Гермиону, Рона — это было просто невозможно! Но теперь… теперь Гарри и сам не знал, хочет ли он оставаться. Друзья предали его, Дамблдор ведет какую-то свою игру, а все, что остается самому Гарри, — жить в том кошмаре, в котором он оказался. Стоит ли это того, чтобы бороться? Позже Гарри еще много думал об этом. Думал, ночуя в таинственной комнате на восьмом этаже, в которой его всегда ждала удобная кровать. Думал, унося вещи из Гриффиндорской Башни под прицелом настороженных и внимательных глаз, до последнего не веря, что никто из друзей не попытается его остановить. Думал, проходя под прицелом полных страха и злобы взглядов в Большом Зале, куда он приходил лишь затем, чтобы взять немного еды и уйти на улицу. Думал, когда давал интервью Рите Скитер, вопреки словам Дамблдора честно рассказывая обо всем, что произошло на кладбище. А когда пришло время уезжать и Гарри один сидел в дальнем купе последнего вагона, он уже не сомневался, что не хочет возвращаться в Хогвартс в следующем году. Но как он мог бы поехать в Дурмстранг, что нужно, чтобы туда перевестись и где вообще находится школа, он не знал. И уж конечно Поттер никуда не сможет отправиться в одиночку. Даже при том, что Гарри уже был готов бросить все и уехать учиться в далекую, горную школу, фактически осуществить это все еще было невозможно. И жить с этой на мгновение вспыхнувшей и вновь погасшей надеждой было еще тяжелее. * Весь тот кошмар остался далеко позади, и сейчас Гарри любил повторять себе, что все это закалило его. Наверное, он бы просто свихнулся, если бы тем летом его не навестил Сириус. Если бы не увидел, как Поттер живет у Дурслей, если бы Гарри не рыдал у него на груди, рассказывая все, что пережил, и если бы не решился попросить Блэка забрать его в Болгарию. Гарри не особенно верил, что Сириус его послушает, и был просто шокирован, когда тот сразу же начал собирать вещи крестника. Той же ночью они сбежали из дома Дурслей, а в конце недели уже летели на маггловском самолете в Болгарию, чтобы Виктор Крам рассказал Поттеру, как найти тайную школу. Виктор помог. И найти, и договориться с Каркаровым. Последнего, впрочем, даже долго уговаривать не пришлось. Разве что Сириусу, который битых три часа выбивал себе место преподавателя З.О.Т.И., напирая на родовые знания Блэков и с которым директор Дурмстранга согласился, казалось, только чтобы тот от него отстал. Тем не менее, к вящему удивлению Каркарова, Сириус оказался отменным педагогом, достойным уровня их школы, а Гарри был просто счастлив, что крестный теперь каждый день был рядом с ним. Сначала было сложно привыкнуть к той дисциплине, которую практиковал Дурмстранг, но стоило только, наконец, принять различия, как все пошло легко. Гарри нравилось в той школе, нравилось учиться, нравилось чувствовать себя частью большого коллектива, не разделенного на факультеты и не омрачненного межфакультетной гонкой. Ученики тут были совсем другие, но вовсе не такие скованные и строгие, какое впечатление они производили в Хогвартсе. Немного грубые, веселые, знающие тысячу и один способ «слинять в самоволку» и не попасться преподавателям. Они все нравились Поттеру намного больше англичан, но и близких друзей он больше не искал, боясь обжечься. Он не чувствовал себя лишившимся чего-то важного. Здесь он хорошо учился, отлично играл в одной из квиддичных команд и даже имел свой вес среди сокурсников. Не из-за того, что был Гарри Поттером, победителем Волдеморта, а потому что был Гарри Блэком, отменным дуэлянтом, связываться с которым было себе дороже. Поттер быстро полюбил свою новую жизнь и ни одного дня не провел, жалея о чем-либо, что осталось в Англии. Именно поэтому и известие о том, что в Великобритании дела совсем плохи, он воспринял равнодушно. Теперь это были их проблемы, которые никак не волновали Гарри. Его не волновало ни то, что Гарри Поттера ищет весь Магический Мир его родной страны, ни то, что без него перевес в войне был на стороне Волдеморта. В действительности, Гарри испытывал даже легкое злорадство, думая, что они это заслужили. А то слабое, почти забытое, что отзывалось непонятным смятением, Гарри предпочитал больше никогда не слушать. Наверное, Сириус в одиночку так и не смог бы убедить Гарри вернуться в Англию, но к крестному неожиданно подключился Каркаров. Он долго рассказывал, что из себя представляет Волдеморт, рассказывал, как сам оступился, прислушавшись к его речам, и показывал свою Темную Метку. А затем вечно строгий и мрачный директор попросил Гарри о помощи, и Поттер просто не смог ему отказать. В конце концов, в свое время Дурмстранг спас Гарри Поттера, приютив в своих стенах, и отказ его директору стал бы плохой благодарностью. После этого Поттера еще неделю мучило смутное ощущение «дежа вю», и мысль, что в свое время Дамблдор разыграл те же самые карты. Разница была лишь в том, что директор Хогвартса никогда не раскрывал всех своих тайн, а директор Дурмстранга рассказал слишком многое. И даже если Гарри и был идиотом, который готов был два раза наступить на одни и те же грабли, в этом конкретном случае он сделал это осознано. * И встреча с Хогвартсом, и этот порядком забытый, и в то же время хорошо знакомый ужин за зачарованными столами, не вызвали в Гарри никакой ностальгии. Скорее, наоборот, ему было жаль, что приходится переживать все это снова, а от мысли, что скоро придется показаться на глаза Дамблдору, было тошно. Впрочем, Поттер прекрасно знал, зачем они вернулись, и не питал никаких иллюзий на счет того, что неприятный разговор удастся хоть на сколько-нибудь отложить. Как и ожидалось, еще даже ужин не успел подойти к концу, как Дамблдор и Каркаров поднялись со своего места и покинули Большой Зал. Гарри перехватил взгляд Сириуса, уловил, как крестный чуть заметно кивнул ему и, тяжело вздохнув, отвел глаза. Вот и все, еще десять минут, и ему самому придется идти к заветному кабинету с горгульей, чтобы участвовать во всем этом спектакле. Сириус поднялся со своего места через пять минут после директоров, а сам Гарри еще через пять после крестного. Шепнул на ухо сидящему рядом приятелю из Дурмстранга, чтобы они не ждали его, и неохотно покинул Большой зал. — Поттер! Гарри, как раз подходящий к движущимся лестницам, замер на месте и удивленно обернулся через плечо. Он был уверен, что спустя два года, пусть даже с минимальной маскировкой, его так никто и не узнает. Даже Дамблдор не обратил на него внимания, да и люди, которых он когда-то считал лучшими друзьями, не узнали. Его быстрым шагом догонял никто иной, как Драко Малфой. Почему-то крайне раздраженный, хмуро сводящий брови и кусающий губу. Ну надо же, из всех людей в Хогвартсе его узнал именно Хорек! Неужели только ради того, чтобы продолжить какую-то идиотскую, старую вражду? Гарри развернулся к нему лицом, убирая руки в карманы форменных штанов, и, внимательно разглядывая спешащего к нему Малфоя прикидывал, стоит ли доставать палочку. Впрочем, судя по всему, это было бы ни к чему. Каким бы злым и возбужденным Хорек не выглядел, палочки в руках у него не было, а опасности от него не ощущалась, так что и Поттер позволил себе расслабиться. Это было даже интересно. Хорек долго ждать себя не заставил. Догнав Гарри, он остановился в шести шагах, расстоянии, идеальном для магической дуэли, и Поттер мысленно насмешливо засчитал пять очков дому Слизерина. Впрочем, почти сразу вычел десять — за затянувшееся молчание и театральную паузу не к месту. Когда эта абсурдная сцена начала затягиваться совсем уж неприлично долго, и Гарри уже намеревался плюнуть на все и пойти дальше, как Малфой нервно сглотнул и раздраженно выпалил: — Ну и что это за дешевый спектакль, Поттер?! Тебя пол Британии ищут с крапами! И половина только потому, что вторая ее часть — магглы! А ты являешся спустя два года с экскурсией из Дурмстранга и даже представляться не пытаешься! Гарри усмехнулся этому непонятному выпаду и, сложив руки на груди, небрежно привалился плечом к стене. — Выходит, не так сильно нужен был, если не узнают меня даже перед своим носом. Вот же он я, не скрываюсь, оборотку не пью, цвет кожи не менял — все по-честному. Не узнают — их проблемы. А вот ты-то меня как узнал, Малфой, не просветишь? Уж от кого не ожидал, от того не ожидал. Удивил меня, молодец. — Ты совсем охамел в этих своих горах? — Хорек зло прищурился, но ближе, молодец, не подошел. — Мы с тобой враги, Поттер. Напоминаю, если твою ушибленную башку еще не слишком продуло вашим северным ветром! Конечно же, я узнаю своего врага! — Да ну, Малфой, — насмешливо фыркнул Гарри, — у тебя проблемы с манией величия или дефицит внимания? Я тебя два года не видел. Срок годности нашей детской вражды давно истек, знаешь ли. И Поттер все тем же насмешливым, нарочито долгим взглядом смерил фигуру Малфоя, точно подчеркивая, насколько Хорек ему не ровня. Вот только пренебрежительно и небрежно он выглядел только со стороны. В действительности же, воспользовавшись моментом, Гарри всерьез изучал Малфоя. Первым делом, конечно же, как противника — вряд ли сильный, но, скорее всего, гибкий и ловкий. Такие худые и высокие типы обычно бывают проворны и выносливы. В рукопашном бою Малфой многого не сделает, но на первом месте всегда стоят палочки, так что в дуэли он будет неплох. И обогнать многих успеет, и от заклятья увернуться. Держится хорошо: правая рука на изготовке у самого бедра, рядом с креплением для палочки, корпус чуть вперед, Хорек явно правша, но голова повернута чуть влево — знает свою слабую сторону и следит за ней. Даже странно, что у школьника выработана такая хорошая боевая позиция. И что он встает в нее не задумываясь, даже когда явно не собирается драться. Словно бы Малфой уже успел привыкнуть всегда быть готовым к бою. А, может, и на самом деле привык? В Британии же сейчас как раз неспокойно. Гарри даже стало интересно, где, как и когда в таком случае так потрепало Малфоя. Поттер хмыкнул, пообещав себе найти ответ и, продолжая смотреть небрежно, снова медленно прошелся по нему взглядом снизу вверх. Но на этот раз, уже оценив его боевые умения, Гарри смотрел на другое. Высокий, подтянутый, пожалуй даже стройный. Длинные руки, тонкие кисти, красивые пальцы. Молочная, наверняка, как у всех этих изнеженных аристократов, мягкая кожа, из-за которой так ярко выделяются полоски вен на шее и запястьях. Черты лица за два года заострились и стали более резкими, но Малфою это, казалось, только шло. Он был выточен, точно статуя из мрамора, и так же холодно красив — экзотическая красота после Дурмстранга, где всем приходилось грубеть и закаляться. И, взвесив все «за» и «против», Гарри решил, что, пожалуй, все-таки Хорек хорош собой. Ценить мужскую красоту, если и не во всех, то во многих смыслах Гарри тоже научила его новая школа. Возможно, к Малфою стоит приглядеться хотя бы на то время, что Поттеру предстоит провести в Хогвартсе. Только сейчас Гарри с удивлением понял, что Хорек все это время молчит. Неужто так поразило, что Гарри вычеркнул его из врагов? Или задело? Он еще раз хмыкнул про себя и неожиданно, вспышкой, развеселился. А что будет, если сейчас добить Хорька? — Эй, Малфой, — лениво протянул Гарри, подражая тем интонациям, которые когда-то давно в детстве так любил сам Хорек. — Я даже уже не гриффиндорец. Нам совсем нечего делить. Может, мир? И, вальяжно оттолкнувшись от стены, неспешно протянул Хорьку раскрытую ладонь. Помнится, когда-то тот жаждал дружить со знаменитым Гарри Поттером. Что ж, теперь Поттер Магической Британии необходим даже еще больше — Хорек должен бы быть счастлив такому щедрому предложению. Но Малфой почему-то медлил. Он поджал губы, внимательно посмотрев на протянутую руку, а затем, неспешно подняв глаза, поймал взгляд Гарри. — Дурмстранг не пошел тебе на пользу, Поттер, — неожиданно тихо и спокойно заметил Хорек. Это было так неожиданно, так серьезно и так контрастировало с его прежней раздражительностью, что Гарри даже растерялся, не зная, что ответить. — Он забрал у тебя последнее, Поттер, — все еще внимательно глядя на него, и от того внушительно сказал Малфой. — То, чего ты на самом деле стоил. А теперь ты не стоишь и того, что было. Такой ты мне и впрямь уже не враг. Но и мира мне с тобой не надо. Живи дальше своими Дурмстрангом, Поттер. Я никому не скажу, что это ты. Впрочем, это уже и не ты вовсе. И, отведя взгляд, прошел мимо, даже не задев плечом. А Гарри остался стоять в растерянности, не в силах понять, что изменилось только что и почему неожиданно захотелось догнать Малфоя и самому растормошить его на все те эмоции, которые он разбрасывал еще пять минут назад. Достать, растрясти, разозлить — только бы не было того пренебрежения. Пусть бы даже Хорек и дальше считал его своим врагом. С какой стати вообще внезапно оказалось настолько неприятно, что Малфой так легко вычеркнул Поттера из списка не только своих врагов, но даже знакомых? И о чем он вообще твердил? Чего Гарри лишился? Это все было просто нелепо. И у Гарри не было ни времени, ни сил разбираться с Малфоем и со своей дурацкой реакцией. — Дурной Хорек, — раздраженно пробормотал Гарри, рассеянно запуская руку в волосы. Жест, от которого он отучился за первые же недели жизни в Дурмстранге хотя бы потому, что и прежних растрепанных вихрей у него больше не было. И сейчас, проведя пальцами по короткой прическе, за которую и пальцами зацепиться негде, стало почему-то только обиднее. — Чертов Малфой. Но в коридоре больше никого не было, так что Поттер, вздохнув, отправился в кабинет директора, где его давно уже ждали. * — Не очень-то ты торопишься, Гарри. Сириус стоял около постамента с горгульей, привалившись к стене и, сложив руки на груди, нетерпеливо притопывал ногой. Поттер только пожал плечами, останавливаясь рядом. — Прости. Но я с самого начала не рвался сюда, ты же знаешь. Крестный только тяжело вздохнул, отошел от стены и обернулся к горгулье. — Знаю, Гарри, но это не повод. Мы с Каркаровым уже взяли с Дамблдора Непреложный обет. Кажется, он и впрямь в отчаянии. — Надеюсь, вы хотя бы не пообещали меня ему в вечное рабство, — вполголоса хмыкнул Поттер за спиной Сириуса и, когда статуя отъехала в сторону, послушно поднялся вслед за крестным. Кабинет директора Хогвартса, так же, как и все в этой школе, не изменился ни капли. Все та же куча непонятных предметов, все та же Распределяющая Шляпа на шкафу, десятки портретов по стенам и жердочка с Фоуксом у самого стола Дамблдора. Сам Альбус, сосредоточенный и непривычно хмурый, сидел в своем кресле, не спуская внимательного взгляда с Каркарова. Директор Дурмстранга устроился в кресле напротив, закинув ногу на ногу, отчего вид имел расслабленный и непринужденный. Должно быть, это тоже порядком нервировало Дамблдора, которого эти люди только что вынудили принести Обет, и Гарри мысленно улыбнулся, довольный незавидным положением своего бывшего наставника. — А вот и наш долгожданный гость, — Каркаров обернулся и усмехнулся Поттеру. — Простите, директор, меня задержали по пути, — Гарри, обернувшись к удивленно уставившемуся на него директору Хогвартса, небрежно кивнул. — Профессор Дамблдор, добрый вечер. — Гарри, мальчик мой… — пораженно выдохнул он, приподнимаясь было с места, но Поттер нахмурился и раздраженно вскинул перед собой руку. — Прекращайте этот спектакль, директор. Я уже не мальчик и уж точно не ваш, это даже звучит как-то нездорово. Бр-р, не хочу об этом даже думать. Мы здесь не потому, что нам что-то нужно от вас, директор, а потому, что вы нуждаетесь во мне, так что даже не пытайтесь начинать толкать свои речи об общем благе. Гарри заметил, как Каркаров украдкой поморщился, но никак не прокомментировал хамское поведение своего студента, одним этим уже развязывая ему руки. Зато рука Сириуса, которая все это время лежала у Поттера на плече, одобрительно сжалась; Гарри было приятно знать, что крестный на его стороне. Дамблдор вновь опустился в кресло и окинул Гарри долгим взглядом. — Ты изменился, мой ма… Гарри. Жизнь в Дурмстранге… — Не тратьте время на патетику, директор, — жестко оборвал Поттер. — Лучше перейдем к делу. Начать, думаю, стоит с того, что уже год как я не являюсь крестражем Волдеморта. Полагаю, это меняет ваши планы, не так ли? Судя по всему, Гарри попал в точку. Он никогда прежде не видел, чтобы Дамблдор был так шокирован. Директор Хогвартса открыл рот, кажется, даже побледнев, и в немом изумлении глядел на Поттера, словно бы тот только что сказал ему, что… А, впрочем, Гарри не знал, чем еще можно было бы удивить директора до такой же степени. Видимо, только переиграв его на его же поле. — Мерлин, Гарри, как вам это удалось?! Этого нельзя было делать! Должно было прийти время… — Когда бы вы принесли меня в жертву этой войне, верно? — все с той же сухой интонацией перебил Гарри. — Мы уже обсуждали это с директором Каркаровым. Скорее всего, Волдеморт не знал об этой моей особенности, и это был туз в вашем рукаве, профессор Дамблдор. Полагаю, я должен был быть последним уничтоженным крестражем, после которого можно было бы убить и самого Волдеморта, верно? Ну что ж, теперь вам нужно придумать другой план. Дамблдор медленно приходил в себя. Он прикрыл глаза, с явным трудом перевел дыхание, а затем взглянул на Поттера долгим, каким-то враз постаревшим взглядом. — Да, Гарри. Ты и впрямь сильно изменился за эти два года. Раньше тебя больше интересовало общее благо. — Видимо, именно из-за этого вы не сочли нужным сообщить мне, что растите меня лишь затем, чтобы я умер в нужный момент. Именно потому, что общее благо всегда для меня было важнее всего, — скептически хмыкнул Гарри, но тут же снова стал серьезным. — А теперь мне интересно, директор, нужен ли еще Британии Гарри Поттер, или я могу спокойно возвращаться в Думстранг? — Нет… нет, боюсь, ты все равно нужен в этой войне, Гарри, — тяжело вздохнув, отозвался Дамблдор. — Так что, раз уж ты вернулся, мы должны… Поттер резко оборвал директора, вновь вскидывая вверх руку. — В таком случае, если я все еще нужен вам, профессор Дамблдор, то впредь мы с вами будем общаться только предельно откровенно и на собраниях этого вашего Ордена, о котором мне рассказал Сириус. Никаких секретов и манипуляций с вашей стороны, только вся информация и полный ответ на любой вопрос, мой или Сириуса. Вас это устраивает, профессор, или я могу возвращаться в Болгарию? — Устраивает, — с трудом выдавил Дамблдор, и впервые в его взгляде промелькнула настоящая неприязнь. Гарри был даже удивлен, что тот держался так долго, учитывая, в какой угол они загнали директора Хогвартса. — Прекрасно. Когда следующее собрание? — Через три дня. Приходите в мой кабинет в шесть вечера. Пароль: «канареечные тянучки». — Прекрасно. До встречи, профессор. А теперь, с вашего позволения, я отправлюсь разбирать вещи. Директор Каркаров, — он коротко кивнул так и оставшемуся сидеть в кресле мужчине. — Сириус, — такой же скупой кивок в сторону крестного, после чего, резко развернувшись, Поттер быстро покинул кабинет. Что ж, все прошло идеально. Именно так, как они и договаривались еще в Дурмстранге. Выбили почву из-под ног Дамблдора, прижали его к ногтю, вынудили согласиться со всеми своими условиями, и все это сделали руками Поттера. И сам Гарри, и Сириус, и Каркаров теперь могли быть уверены, что манипулировать им Дамблдор больше не попытается. Дальше же Сириус и директор Дурмстранга будут обговаривать с ним все, что им было нужно, но Блэк обещал позже все пересказать Поттеру. Гарри был доволен. * Какой же он идиот, Гарри понял лишь тогда, когда уже оказался у наглухо закрытой стены-входа в гостиную Слизерина. Пароль он не знал и спросить заранее не догадался, а теперь, после отбоя, еще непонятно, появится ли кто-то в этом коридоре. Поттер несколько раз постучал, но его либо не услышали, либо все слизеринцы уже расползлись по койкам. Гарри в очередной раз со злостью саданул по стене и, прислушавшись к отозвавшейся ему тишине, раздраженно выругался. Что ему теперь, в коридоре спать?! Можно, конечно, попробовать найти Сириуса, но попасться на глаза хогвартсовским преподавателям не хотелось, а прятаться от завхоза, как в старые добрые времена, казалось почти унизительным. Пытаясь хоть немного успокоиться, он походил по коридору взад-вперед, прикидывая варианты, и чуть не пропустил тот момент, когда стена отодвинулась, выпуская какого-то слизеринца. Гарри, цыкнул, кинулся следом, поймав потайную дверь практически в последний момент, и, мешая ей закрыться, обернулся через плечо. И замер, узнав в удаляющемуся по коридору человеке Малфоя. Мгновение он размышлял, прикидывая, как лучше поступить и стараясь не особенно задаваться вопросом, почему этот выбор у него вообще возник, но, когда Хорек почти скрылся за поворотом, Гарри оставил дверь и кинулся за ним следом. — Эй, Малфой, куда это ты собрался на ночь глядя? — небрежно поинтересовался он, догоняя слизеринца. Тот вздрогнул, чуть не оступившись, и раздраженно обернулся. — Поттер! Какого черта ты шаришься ночью по коридорам? Хочешь начать свое триумфальное возвращение в Хогвартс с отработки? — Не Поттер, а Блэк, будь так любезен, — педантично поправил его Гарри, а затем широко улыбнулся. — И ваши учителя не могут назначать нам наказания, все через наших сопровождающих. — Конечно, это многое меняет, — раздраженно передернул плечами Малфой и добавил, как выплюнул: — Блэк. Гарри поморщился, с удивлением признав про себя, что «Поттер» из уст Хорька звучало как-то лучше. Не то привычнее, не то ему не удавалось так же искусно плеваться этой фамилией. Впрочем, решив не зацикливаться на этом, он непринужденно продолжил: — Ты так и не сказал, куда намылился. Не боишься попасться Филчу? — Не боюсь, — с прежним раздражением огрызнулся Малфой, не сбавляя шага. — А ты, Пот… Блэк, напрасно снял очки. С ними ты хоть что-то видел. Я староста и имею право тут находиться. В отличие от тебя. — О, ну, у меня нет выбора. Я не знаю пароля. Малфой остановился на полушаге, обернулся к Гарри всем корпусом и смерил его недоверчивым взглядом, словно сомневаясь в его вменяемости. — Нет пароля, Поттер? — медленно переспросил он. Гарри только пожал плечами. — Ну, если тебе так хочется, то так и быть, можешь звать меня Поттером. Но не на людях, пожалуйста. — Поттер! — зло прошипел Малфой, и Гарри с напускным миролюбием поднял руки. — Да ладно, ладно, спокойнее, Малфой! Да, я сразу отправился к Дамблдору и не успел узнать пароль от слизеринской гостиной. Хорек глубоко вздохнул, тяжело выдохнул и, прикрыв глаза, потер переносицу, явно стараясь успокоиться. — Ясно. Ладно. Хорошо. У тебя нет пароля и поэтому ты тащишься за мной, вместо того, чтобы спросить его сразу и катиться к чертям. Хорошо, принимается. Пароль «Sic itur ad astra». Это латынь, Поттер. А теперь катись спать и не досаждай мне. И, резко развернувшись, он вновь быстрым шагом кинулся куда-то вглубь коридора. Гарри, конечно же, поспешил следом. — Ну, вообще-то я не говорил, что только поэтому иду с тобой. Мне интересно, куда ты идешь. Вообще-то, я уже даже дважды спросил тебя об этом. — И даже мог бы сделать некоторые выводы, когда не получил ответа! — не останавливаясь зло отозвался Малфой. — Это не твоего ума дела, Поттер, и твоя компания мне к черту не сдалась! Катись уже к своим дурмстранговцам, они тебя весь вечер искали. — Ничего, завтра найдут, — беззаботно пожал плечами Гарри, не отставая. — Ну ладно, не хочешь, не говори. Слушай, мне интересно было тебя спросить, что ты такое имел в виду там, в коридоре. Вообще-то еще недавно Поттер не собирался ничего такого спрашивать и сказал это, только чтобы найти повод прицепиться к Малфою. Но, озвучив это, понял, что и впрямь хочет узнать ответ. По крайней мере, найти ответ на прозвучавший вопрос ему сейчас точно хотелось сильнее, чем знать, почему так важно было не оставлять Хорька в покое. Почему-то недовольство его уходом так ярко выразилось сейчас, требуя растормошить и вызвать какую-то реакцию в ответ, не дать вычеркнуть Поттера из своей жизни так же, как в свое время сделал с ним сам Гарри. Малфой, не сбавляя шага, бросил на него быстрый взгляд и вдруг искривил губы в усмешке. — Что, задело, Поттер? Не привык, что кто-то не падает перед тобой ниц? — А тебе так сложно ответить хоть на один вопрос, Малфой? — неожиданно враз разозлился Поттер. — Сломаешься, что ли? — А, может, и сломаюсь? — насмешливо отозвался тот. — Вот уж не знаю, не проверял. Никогда прежде не спешил удовлетворить твое любопытство, шрамоголовый, и сейчас начинать не собираюсь. Если ты вдруг забыл… — Фу, Малфой, везде ты! Громкий, брезгливый голос перебил слизеринца, и они с Поттером, разом позабыв о своей словесной пикировке, синхронно остановились, поспешно оборачиваясь. Там, по прилегающему к их коридору, шли старосты Гриффиндора — Рон Уизли и Гермиона Грейнджер. Девушка недовольно закатывала глаза, явно не испытывая никакого восторга от грозящей вот-вот начаться перепалки, но и останавливать Уизли не пыталась. Зато тот, раскрасневшийся и злой, мерил взглядом то Малфоя, то Поттера. Гарри на мгновение показалось, что Рон его узнал, и это опасение неприятно кольнуло, но следующая же фраза гриффиндорца его успокоила. По крайней мере, на этот счет. — Что, Малфой, не успел ваш Слизерин пополниться еще парочкой прихвостней Того-Кого-Нельзя-Называть, а ты уже зад подставляешь первому встречному? Налаживаешь полезные связи, гребанный Пожиратель смерти? Даже ночью по коридорам не стесняешься… — Рональд! — недовольно перебила Гермиона и бросила на Гарри быстрый взгляд. — Простите за эту сцену и… — Да что ты извиняешься перед ним, Гермиона?! Всем известно, что в Дурмстранге только темные маги учатся! Вот и сейчас приехало пополнение в их гнилые пожирательские ряды, а этот педик и рад… — Десять очков с Гриффиндора за оскорбление гостей Хогвартса, — Малфой холодно оборвал поток ругательств. — И еще десять за оскорбление старосты другого факультета. — Ах ты, гнида пожирательская! — Рон выхватил палочку, яростно сверкая глазами. — Да я тебя сейчас! — Рон, не надо! — Гермиона кинулась к нему, хватая за руку и бросила раздосадованный взгляд на Малфоя. — А ты и рад его спровоцировать, да?! — Удивительно, Грейнджер, что провокацией ты считаешь наказание, а не оскорбления, — тот поморщился, а затем, повернувшись к Поттеру, цепко ухватил его за локоть, уводя за собой в обратную сторону. — Разбирайтесь со своими проблемами сами, а мне нужно проводить гостя нашей школы до гостиной. Рон что-то еще яростно шипел вслед, но теперь гневные нотации Гермионы его перекрикивали, так что Уизли звучал все тише и тише. Малфой, весь бледный, кусая губы и тяжело дыша, все еще держал Гарри за локоть, буквально волоча его в обратном направлении, в сторону спален. Было видно, что он чертовски зол, и Гарри счел за благо промолчать. По крайней мере так долго, как ему это удастся. То, что он не умолчит до самой гостиной, он знал заранее, и дело было не только в клокочущем в душе раздражении после такой близкой и неприятной встречи с людьми, которых он когда-то считал друзьями. Людьми, которых он не узнавал. Куда больше его волновали два вопроса после слов Уизли. Правда ли Малфой был геем, и правда ли он был Пожирателем смерти? Если он и впрямь предпочитал парней, это было интересно. По крайней мере, Гарри это интересовало и интересовало с того самого момента, как Хорек его узнал. Но куда важнее был второй вопрос, потому что гей или нет, но если Драко Малфой оказался достаточным ублюдком, чтобы выбрать сторону Волдеморта, все остальные вопросы не имели смысла. Гарри молчал почти до самого подземелья, но, уже спускаясь вниз по лестнице, не выдержал. — Это правда, Малфой? То, что Рон сказал. — По-моему, Поттер, моя личная жизнь, как и то, с кем я сплю, должна волновать тебя в последнюю очередь, и никак тебя не касается, — зло прошипел тот, но Гарри не позволил ему уйти от ответа. Он резко остановился, перехватил Хорька за руку и дернул, заставляя и его встать на месте. — Я сейчас не об этом, — тоже начал закипать Поттер. — Про Пожирателя. Это правда, ты принял Метку? Или это очередное предубеждение этого идиота? Малфой прищурился, открыл было рот, собираясь что-то ответить, но вдруг сам себя оборвал и замолчал. Отвел глаза, дернулся, пытаясь сбросить руку Поттера, и явно собрался вновь двинуться вниз по лестнице. — Моя жизнь ни в каком ее проявлении тебя не касается, — неожиданно глухо ответил он, и это сказало Гарри больше, чем что-либо еще. Это сказало ему слишком много, но он должен был знать наверняка. Не позволив Хорьку вырваться, Поттер толкнул его к стене и тут же, прижав его к ней плечом, схватился за левую руку, быстро расстегивая манжеты рубашки и задирая рукав. Малфой забился, пытаясь вырваться, вертелся, пинался, но не издавал ни звука, и даже эта тишина больно резала однозначностью ответа. И все же окончательно Гарри поверил только в тот миг, когда из-под задранной ткани рукава на бледной коже показался черный, уродливый знак. Гарри скривился и, брезгливо отбросив руку Малфоя, отступил назад. — Ну ты и тварь, Хорек, — зло выплюнул он и, больше не оборачиваясь, стремительно спустился по лестнице, спеша в сторону гостиной. Казалось, что, если он задержится, то не сможет справиться с собственной злостью и просто покалечит Малфоя. И почему он только ожидал чего-то другого от этого никчемного Хорька? Почему вообще позволил себе интересоваться им и по какой причине был сейчас так страшно разочарован в этом уроде? Ответов на эти вопросы, как и на многие другие, возникшие сегодня тоже по вине Малфоя, не было. И Гарри в очередной раз за день велел себе забыть их. Выкинуть из головы вместе с самим Малфоем, папочкиным сынком и законченным ублюдком. И не вспоминать об этом даже тогда, когда они однажды столкнутся на поле боя по разные стороны. * Гарри хотел бы сказать, что два дня до собрания Ордена Феникса прошли спокойно, но это было не так. Гриффиндорцы больше также плотно не встречались на его пути, с Малфоем они с успехом избегали друг друга, приятели из дурмстранга были привычно грубы, но по-родному знакомы и Поттер отдыхал в их компании, а занятия в Хогвартсе после новой школы казались сущей ерундой. И все равно эти два дня Гарри не был спокоен. Он с опасением и отвращением ожидал, что в какой-то момент если не Рон, то Гермиона его узнает, и каждый раз, пересекаясь с ними в коридоре, отводил глаза. Избегая встречи с Малфоем, он при этом прилагал чересчур много усилий, чтобы чувствовать себя спокойным по этому поводу, но хуже было то, что еще больше усилий приходилось прикладывать, чтобы не думать о Хорьке. Не думать о том, какой он урод или о том, сможет ли Гарри убить его, если понадобится. И сложнее всего было запрещать себе искать оправдание поступку Малфоя. Что касалось дурмстранговцев, то, как бы хорошо с ними ни было здесь, в Хогвартсе, Гарри начал снова особенно остро ощущать, что на самом деле не является их частью. Да, он ассимилировался, стал грубее, циничнее, жестче, но не потому, что был таким изначально, а потому что ему пришлось таким стать. Теперь же ему приходилось прикладывать больше усилий, чтобы оставаться прежним, и это тоже выматывало. В общем, к тому дню, когда должно было состояться собрание Ордена, и к тому моменту, когда Гарри уже стоял перед статуей горгульи, он был вымотан и раздражен. Даже думать не хотелось о том, каких еще сил ему будет стоить встреча с Дамблдором. Спасало лишь то, что Сириус скоро тоже должен был подойти. Назвав пароль и дождавшись, когда дверь откроется, он быстро поднялся по лестнице в кабинет и коротко кивнул ожидающему его директору. — Профессор Дамблдор. — Здравствуй, Гарри, — он улыбнулся и поманил юношу за собой. — Пожалуйста, проходи сюда. Почти все уже собрались, так что собрание сейчас начнется. Гарри безропотно двинулся к двери в дальней стене кабинета и, открыв ее, с удивлением увидел достаточно просторный зал. Были ли это чары или все это время за кабинетом директора находилось подобное помещение Поттер не знал, но, тем не менее, оно его впечатлило. За круглым, большим столом уже сидели те, кто успел прийти. Кого-то он знал, вроде профессора Люпина, профессора Снейпа и Аластора Грюма, но большинство были Поттеру незнакомы. Он сделал шаг вперед, кивая разом всем и оглядывая стол и вдруг застыл, наткнувшись взглядом на знакомое лицо. Драко Малфой, прямой, как струна, поджавший тонкие, белые губы, сидел здесь же, по левую руку от Снейпа. — Ты… — пораженно выдохнул Гарри и вздрогнул, когда чужая рука легла ему на плечо. Он обернулся через плечо и увидел стоящего рядом с ним Сириуса. — Альбус, что здесь делают дети? — хмуро поинтересовался крестный, не сводя глаз с Малфоя. Гарри быстро обернулся и успел заметить, как Хорек, скривившись, что-то пробормотал себе под нос. Поттер почему-то был уверен, что это был какой-то выпад в его сторону, небось, что-то о том, что они сверстники, а присутствие «Избранного» никого не удивляет. И от этой мысли, вопреки тому, как сильно он злился на Малфоя эти два дня, внезапно стало немного легче. — О, вам незачем переживать, — с улыбкой уверил Дамблдор, проходя в зал и занимая одно из свободных мест за столом. — Это достаточно долгая история. В 1995 году Пожиратели Смерти совершили налет на Отдел Тайн, но наш Орден дал отпор. Отец мистера Малфоя упустил одну важную для Тома вещь, и Драко был в некотором смысле наказан за его неудачу. Он пришел за помощью ко мне и сделал правильный выбор. Теперь он наш шпион в стане Пожирателей Смерти, так что можете не волноваться на его счет. Все еще не двигаясь с места, Гарри метнул быстрый взгляд на Малфоя и заметил, как тот весь напрягся, как четко выделяются его скулы из-за крепко сжатой челюсти и, наверное, спрятанные под столом руки в этот момент так же сильно сжимают колени. А еще Гарри заметил, как некоторые за столом стали переглядываться, бросая на слизеринца заинтересованные взгляды. Кажется, эта информация впервые была предана огласке и, судя по всему, Драко это далось тяжело. Драко. Гарри впервые мысленно назвал его по имени и ни капли об этом не жалел. Жалел он теперь только о том, как быстро и бескомпромиссно записал его в негодяи, и о том, что наговорил тогда в коридоре. А еще вспомнилась их первая встреча и та отличная дуэльная стойка Малфоя. Он и впрямь был всегда готов к бою, в столь юном возрасте сильно рискуя своей жизнью, наверное, почти каждый день. — Развернутый ответ, профессор Дамблдор, — холодно заметил Гарри, проходя к столу и не спуская с директора недовольного взгляда. Голубые глаза за очками-половинками блеснули, и Поттер был уверен, что верно прочел в них ехидство. — Ну, я же обещал предельно честно ответить на ваши с мистером Блэком вопросы, — наигранно виновато развел он руками, но Гарри ни на мгновение не дал себя обмануть. Дамблдор знал, что в этот момент бил по Малфою, возможно, даже отыгрываясь на нем за свое безвыходное положение. — Что ж, прекрасно, — коротко кивнул Поттер. — Только сплетни о чужих семьях — не то, о чем мы говорили. Давайте не будем ломать комедию, профессор, и перейдем к серьезному делу. Например, все эти люди, которые сидят за этим столом, знают то, что Волдеморт создал, чтобы удержаться в этом мире? Знают, что нужно сделать прежде, чем убить его? Ваш шпион, профессор Дамблдор, обладает достаточной информацией, чтобы знать, на что в первую очередь нужно обращать внимание? Вся мнимая расслабленность и благодушие мигом сошли с лица директора, и он, напрягшись, подался вперед. — Мистер Поттер, вы забываетесь! — Вы нарушаете наш договор, профессор, не отвечая на мой вопрос, — Гарри жестко усмехнулся. — Или вы собрали Орден из людей, которым не доверяете? — О чем говорит этот мальчишка, Альбус? — раздраженно поинтересовался Грюм, вертя своим стеклянным глазом. — Он сам не знает, о чем… — Можете не вдаваться в подробности, профессор, — вновь перебил Дамблдора Поттер и обвел людей за столом внимательным взглядом. Все они теперь смотрели на него. Он поймал странный взгляд Малфоя, чуть улыбнулся ему в ответ и, вновь подобравшись, серьезно взглянул на побледневшего директора. — Вы можете не говорить название, не раскрывать суть и способ создания, профессор, но скрывать эту информацию от своих же союзников нельзя. — Гарри вновь оглядел стол и заговорил громче: — Волдеморт создал несколько якорей, чтобы суметь вернуться. Это различные вещи, которые держат его в этом мире, и пока они не уничтожены, справиться и с ним самим не получится. Я знаю, что две из них уничтожены. Одна в 1993 году и вторая в 1996. Еще я знаю, что таким якорем является змея Волдеморта, Нагайна. Пока у меня еще была возможность быть в курсе некоторых его планов, я сумел это выяснить, но этой связи больше нет. Какие еще якори вам известны, директор? Дамблдор смерил Гарри хмурым взглядом и ответил с видимой неохотой: — Еще четыре. Мне известно, что все это ценные артефакты, скорее всего, принадлежащие основателем. Я занят уничтожением кольца Мраксов и поиском медальона Слизерина, в котором я уверен. Еще это должно быть что-то, что принадлежало Хельге Хаффлпафф и Ровенне Рейвенкло. — Прекрасно. Немного, но лучше, чем ничего. В первую очередь нужно найти эти вещи, а потом… Это было долгое и выматывающее собрание. После речи Гарри Сириус тоже взял слово и, постепенно, остальные члены Ордена включились в обсуждение. Директор Хогвартса, как и после первого их разговора, вновь выглядел измученным и постаревшим, и казалось, что каждый косой взгляд, который бросали ему теперь остальные участники собрания, добавлял бы ему новых седин, если бы это только было возможно. Ни сочувствия к Дамблдору, ни своей вины Гарри не ощущал. Он не чувствовал этого и прежде, но после того, как он обошелся с явной тайной Малфоя, Поттер был только рад отплатить директору той же монетой. Когда собрание подошло к концу, они с Сириусом первыми покинули кабинет. Гарри ни на мгновение не хотел задерживаться рядом с Дамблдором, да и ни с кем разговаривать ему не хотелось, если вдруг у кого-то из членов Ордена появится желание что-то обсудить с Поттером. Пожалуй, исключение составлял только один человек, но Гарри не питал иллюзий, что тот вздумает подходить к нему. Напротив, он был решительно настроен сам поймать Малфоя сразу после собрания. Выйдя из кабинета и замешкавшись в коридоре, Гарри неловко взглянул на крестного. — Слушай, Сириус, я хотел бы тут… кое о чем… в общем, я позже подойду, ладно? Блэк окинул его внимательным взглядом, хмыкнул и широко улыбнулся. — Да можешь не спешить, главные дела на сегодня мы уже сделали, а мне самому сейчас нужно зайти к Каркарову и… — Блэк! — окликнул Сириуса вышедший из кабинета следом за ними Снейп. Напряженный Малфой шел рядом, и Гарри, заметив его, сразу насторожился. Он даже украдкой скрестил пальцы в кармане, лишь бы Драко сейчас не увязался за профессором зельеварения, и ужасно обрадовался, услышав продолжение: — Блэк, подожди меня. Мне тоже кое-что хочется обсудить в вашей чудесной компании. Сириус хмыкнул, пожав плечами и, явно нехотя, кивнул, приглашая Снейпа следовать за ним. Драко было попробовал шагнуть следом, но Гарри быстро перехватил его за локоть. — Эй, Малфой, подожди! Тот обернулся через плечо, глянув на Гарри мрачно, но не так агрессивно, как в их первую встречу, и это определенно воодушевляло. — Что тебе еще нужно, Поттер? По-моему, в последний раз мы с тобой обсудили больше, чем мне хотелось бы. — Да, и об этом я тоже хотел бы с тобой поговорить. Будь добр, удели мне пару минут. Малфой поджал губы, быстро огляделся, явно размышляя, но, наконец, вздохнув, кивнул. — Ладно, ты все равно иначе не отвяжешься. Что тебе? — Не здесь, — решительно заявил Поттер и, перехватив растерявшегося Драко за запястье, потянул его вперед по коридору. Малфой было попробовал возмутиться, но Гарри нарочито не обращал на него внимания. Оставив за спиной несколько поворотов и парочку коридоров, Гарри приметил в отдалении дверь и, поравнявшись с ней, на пробу толкнул. Та с готовностью открылась, и Поттер, сразу распознав какой-то старый класс, довольно кивнул, заходя туда и затаскивая следом Малфоя. — Ну и что это за прятки, Поттер? Боишься, что горгулья подслушает? — скептически поинтересовался Драко, наконец-то высвободив свое запястье и скрещивая на груди руки. — Судя по твоему, бесспорно, эффектному общению с директором, его ты должен боятся в последнюю очередь. — Я и не боюсь старика, — недовольно поморщился Гарри, разворачиваясь лицом к Малфою и тут же становясь серьезным. — Слушай, Драко, я хочу попросить у тебя прощения. И за то, что наговорил тебе за Метку, и вообще за то, что Дамблдор сегодня все растрепал. Малфой пару мгновений внимательно глядел на него, словно бы пытаясь найти ответы на какие-то свои, не заданные вопросы. Гарри не отводил глаз, готовый сейчас ответить на что угодно, но понятия не имея, что Малфой ищет и сможет ли это найти. Только отчего-то хотелось, чтобы смог. Видимо, Драко и впрямь нашел, потому что вздохнул и как-то разом расслабился. Поник, опустив плечи, и отвел глаза. — Брось, Поттер, я бы и хотел тебя винить, но не могу. К сожалению, я отлично понимаю твою реакцию. Достаточно хорошо понимаю, чтобы однажды самому не вынести всего этого и попасться Дамблдору. А просить прощение за старика… это и вовсе глупо. Я у него на крючке, чем он и пользуется. Играет, прикидывается, но слизеринцев так просто не проведешь. За год я уже привык, так что не бери на себя лишнего, герой. Гарри глубоко вдохнул и, пытаясь успокоиться, прикрыл глаза, перевел дыхание. А затем, не сдержавшись, выругался, с чувством пнул ближайшую парту. — Ненавижу его! Черт побери, Малфой, как ты вообще во все это ввязался?! — По-моему, тебе уже и так рассказали больше, чем я хотел бы, — холодно оборвал тот. — Не истери, Поттер. Это все, что ты мне хотел сказать? — Да… нет! Слушай, я… за тот первый день тоже прости. Я не хотел возвращаться в Англию, не хотел видеть Дамблдора и, в общем, настроился… —… быть козлом, — закончил Драко неожиданно усмехнувшись. Поттер неловко улыбнулся в ответ. — Ну, да, как-то так. — Но ты ведь сказал то, что думаешь, разве нет, Поттер? Гарри открыл было рот, собираясь поспорить, но тут же захлопнул его. Малфой в очередной раз был прав. Черт бы побрал этого проницательного Хорька, неужели он всегда таким был?! В ответ Поттер только поморщился, с усилием кивнув. — Ну, в общем, да. И я правда не считаю тебя врагом. Но, ты знаешь, я хотел бы быть тебе другом. Может быть, еще можно? — Нельзя, Поттер, — резко отрезал Малфой, но не успел Гарри оправиться от услышанного, как тот добавил: — Я не уверен, что вообще способен дружить с кем-либо. Но, так или иначе, мы союзники и… Если ты так уж заинтересован, мы можем с тобой иногда общаться. Кажется, ты все равно не планируешь от меня отставать. — Не планирую! — охотно согласился Поттера, неожиданно даже для себя широко и радостно улыбнувшись. — Это было бы отлично! Для начала. Драко смерил его подозрительным взглядом, хмыкнул и, отвернувшись, направился к двери. — Ладно, Поттер, если это все, то у меня, как у старосты, еще есть обязанности перед факульте… — Последнее, Малфой! — поспешно окликнул Гарри и тот, цыкнув, раздраженно обернулся через плечо. — Ну что еще, черт тебя дери?! — То, что ты сказал мне тогда, когда узнал меня. Что ты имел в виду? Малфой замер в дверях, окинул Гарри долгим, неясным взглядом, а затем широко улыбнулся. — Опять? Да уж, не ожидал, что тебя так зацепит, Поттер. Ну так не бери в голову. Я ошибся в тот раз. И, отвернувшись, решительным шагом покинул класс. А Гарри так и остался растерянно смотреть на закрывшуюся дверь. Кажется, уходя, Малфой не сказал ничего особенно хорошего. Даже не сумел ответить на простой вопрос. Но, как бы там ни было, на душе у Поттера было на удивление легко и приятно. Лучше, чем когда-либо после самого побега из Хогвартса. Лучше, чем когда он лишился части души Волдеморта в себе. И это уж точно что-то да значило. * Старшего курса Дурмстранга, тех, кто приехал в Хогвартс, было очевидно больше, чем учеников даже на сдвоенных занятиях факультетов, так что Каркарову пришлось разбить их на группы. Если быть точнее — на две группы, одна из которых примкнула к занятиям с Рейвенкло, а вторая — со Слизерином. Гарри заранее приготовился торговаться и меняться с сокурсниками, если его жребий упадет к воронам, но Поттеру в очередной раз повезло. Впрочем, в отличие от некоторых вопросов, которые в последнее время возникали у него и не имели никакого отношения ни к Дамблдору, ни к Волдеморту, Гарри знал, зачем так рвался именно в эту группу. Разумеется, из-за Малфоя. В смысле, если уж они договорились общаться, то интересней было бы делить парту с ним, чем с каким-нибудь Майклом Корнером. Но парту с Малфоем Гарри делить так и не удалось. Тот сидел между Забини и Паркинсон, был мрачен и сосредоточен, и всячески делал вид, словно бы не замечает ни взглядов Поттера, ни его редких попыток пригласить за свой стол. Гарри старался списать все это на слишком уж ответственное отношение Хорька к урокам, но и в факультетской гостиной дела обстояли не лучше. Драко вечно закрывался то домашней работой, то своими слизеринскими приятелями точно броней, и Поттеру неизменно приходилось отступать. У всех на глазах вытащить Драко из его убежища за шкирку и хорошенько встряхнуть Гарри не мог, а подловить в коридорах не успевал. Все это начало злить Гарри достаточно быстро. Даже быстрее, чем он ожидал бы от себя, учитывая, что с самого своего ухода из Хогвартса он больше не нуждался ни в друзьях, ни в компании. Малфой не был ему другом и в понятие «теплой компании» тоже не вписывался, и один драккл знает, из-за этого ли Гарри никак не мог оставить его в покое или был в этом желании перехватить Драко иной, тайный и для самого Поттера смысл. Но, как бы там ни было, проклятый Хорек был неуловим, как никогда, и Гарри с каждым днем только лишь сильнее хотел его поймать. Случай представился почти через две недели, после квиддичной тренировки слизеринской команды. Гарри потребовалось время, чтобы выяснить их расписание, дождаться дня, когда тренировка змеиной команды была последняя, а потом еще из-за внезапного инструктажа Сириуса перед скорым собранием Ордена он чуть было вовсе все не пропустил. Гарри даже был абсолютно уверен, что опоздал, когда несся через квиддичное поле под мантией-невидимкой и лишь в последний момент огибал возвращающихся с тренировки переговаривающихся слизеринцев. Даже вопреки чарам на обуви, которые помогали ему не оставлять следов, это вряд ли был самый безопасный путь, но все, что волновало в тот момент Гарри, так это то, что этот путь был самым коротким. А еще то, что так он точно не пропустит Малфоя. Ну, или у него хотя бы будет меньше шансов это сделать. Драко не было среди остальной части команды, что вселяло надежду. Надежду, которая не умерла даже тогда, когда Гарри убедился, что на поле никого не осталось. В конце концов оставалась еще раздевалка, а проклятый Малфой так долго и так успешно избегал его, что последнее, что волновало Поттера — в каком виде он застанет Драко. Ну или, по крайней мере, это было последним до того момента, пока он не ворвался в раздевалку, не пересек ее буквально в несколько прыжков и не оказался на пороге душа, где в ближайшей кабинке все еще мылся последний член команды. Малфой никуда не ушел. Он все еще был здесь, стоял под тугими струями горячей воды, вокруг него клубился пар, а хлопья белоснежной пены как-то чересчур медленно скользили по странно сочетающему в себе силу и тонкость нагому телу. По изящной шее, по худым плечам, по тонким рукам, по узким бедрам, по стройным ногам, по… Черт побери, даже уродливая Метка на контрасте с бледной кожей и этой пеной сейчас казалась красивой! А мокрые, потемневшие от воды волосы казались чем-то совершенно невероятным. Гарри обвел Малфоя взглядом раз, другой, третий… А затем, так же стремительно, как влетел в раздевалку, кинулся обратно. На улицу, через поле, мимо привычного маршрута до школы дальше и дальше, к Черному озеру, где можно было хоть немного прийти в себя, побыть наедине и привести мысли в порядок. Говорить сейчас с Драко он не смог бы в любом случае. Черт побери, он даже просто посмотреть на него не мог! Ему, драккл подери, даже видеть сейчас не нужно было Малфоя, достаточно было прикрыть глаза, и под веками проступала все та же, завораживающая картина. И Гарри впервые по-настоящему напугала собственная реакция. И нет, дело было не в смущении и не в том, как быстро между ног налилась почти болезненная тяжесть. В конце концов, Дурмстранг давно примирил Гарри с мыслью, что мальчики не обязательно должны встречаться только с девочками, да и с подобной реакцией своего организма он уже сталкивался. Даже пытался с кем-то встречаться, вот только ничего так и не получилось. Поттер малодушно переложил вину на своих гриффиндорских друзей, которые так сильно разочаровали его, за раны на сердце и психологические травмы и решил, что отношения — это не его, а секс без обязательств, с партнером какого бы пола он не был, никуда еще от него не денется. В Дурмстранге от таких отношений могло быть больше проблем, чем удовольствия, и Гарри сделал свой выбор не в их пользу. Все было нормально, все было в порядке, Гарри Поттер, наконец-то, учился на своих ошибках, никого, кроме Сириуса, не подпуская к себе достаточно близко. Даже сейчас все было бы хорошо, если бы дело ограничилось одним только возбуждением. В этом не было ничего удивительного! Драко был чертовски хорош, он был интересным, он был шпионом Ордена, он был умным и, чего уж греха таить, весьма крутым. Не было ничего удивительного в том, чтобы захотеть затащить такого парня в постель, и Гарри даже думал о том, что на то время, пока он в Хогвартсе, это было бы удобно. Как бы там ни было, расстаться с девственностью хотелось каждому, а тех же проблем, что и в Дурмстранге, у Гарри не было бы. Он бы просто снова уехал и ему не пришлось бы сталкиваться с Малфоем в коридорах, не было бы никакой неловкости, недопониманий, ожиданий и прочей никому ненужной чуши, но… Проблема была по-настоящему серьезная. Этого короткого взгляда на Малфоя хватило, чтобы сердце сделало кульбит, замерев на мгновение, а затем забилось быстро и часто. Чтобы кровь прилила не только к паху, но и к щекам, чтобы руки зачесались не нагнуть, а обнять, почувствовать это тело пальцами, губами, всей кожей… Это совершенно точно было не тем, что Гарри было нужно. И, разумеется, не то, что было бы нужно Малфою, хотя какую бы роль это играло? Главное было то, что все эти мысли оказались совершенно лишними и не нужными никому из них. Еще через двадцать минут, побродив скрытым под мантией между деревьев на берегу озера, Гарри успел успокоиться, прийти в себя и смириться с мыслью, что от общения с Малфоем и впрямь придется отказаться, как бы привлекательна ни была мысль этого самого общения и… всего остального. Это все было лишнее. И Гарри был уверен, что принял правильное решение. * Гарри сразу понял, в какой момент Малфой заметил, что он его избегает. И то, что Хорек отреагировал так, как он отреагировал, было просто нелепо! Хотя бы потому, что он сам был во всем виноват! Что если бы он первый не начал шарахаться от Поттера, Гарри не прикладывал бы столько сил, чтобы поймать его, не дождался бы той злосчастной тренировки, не пошел бы в слизеринский душ и не увидел бы того, что увидел! В общем, как ни крути, виноват во всем был Малфой, а, значит, он не имел никакого права так понимающе смотреть и ухмыляться так зло и холодно! Скорее всего Хорек придумал себе что-нибудь о том, что Гарри первым предложил общаться, а затем первым же расхотел. Поттер даже готов был деньги поставить на то, что где-то в своей белокурой голове этот идиот похвалил себя за то, что избегал его! Дескать, что-то о том, как прав он был, не сближаясь с Поттером, потому что у Поттера, дескать, скоро пропало бы желание с ним общаться, и Драко было бы боль… обидно. Надеждами себя Гарри не тешил ни в рассуждениях о том, что там себе думает Малфой, ни признавая все то, что он мог бы испытывать к Поттеру. Ничего хорошего, разумеется. И Гарри все чаще и чаще приходилось напоминать себе, что избегает он Драко вовсе не потому, что у него самого нет шансов, а потому что в первую очередь самому Поттеру все это не нужно. К сожалению, помнить об этом все время было сложно, Малфой теперь не скупился на злые взгляды, а собрания Ордена Феникса стали по-настоящему напряженными. И из-за тесной компании Драко, и из-за того, что Орден, наконец-то, начал действовать всерьез, а результатов это так и не приносило. Гарри знал от Сириуса, что они со Снейпом вплотную занимались поисками крестражей. Прикинув, что один из артефактов может храниться у кого-то из наиболее верных Пожирателей, они выделили несколько кандидатур и теперь разрабатывали планы проникновения в родовой сейф. Увы, ни успеха, ни единодушия достигнуть им так и не получалось. В другое время Поттер порадовался хотя бы тому, что всегда пристальное после переезда в Болгарию внимание Сириуса наконец-то направленно не на него, но именно сейчас это было чертовски не вовремя. Ему нужно было отвлечься от мыслей о драккловом Хорьке, а сделать это никак не удавалось. Удар пришелся с той стороны, откуда Гарри никак его не ожидал. И, если задуматься, это было невероятно глупо с его стороны. На Драко начали засматриваться его сокурсники из Дурмстранга, и худшим из них был Ивайло Охридски, самодовольный ублюдок, считающий, что ему можно все. Или, по крайней мере, именно таким он предстал в глазах Поттера сейчас, когда начал беззастенчиво присаживаться к Малфою в Большом зале или в гостиной, отрывая от уроков. А тот был и рад. Гарри старался даже не смотреть в их сторону. Уходить из Большого зала сразу же, как Охридски или Малфой появлялись там, садиться на уроках так, чтобы никого из них не видеть, а в библиотеке или гостиной обязательно занимать место спиной к ним. Он, правда, старался делать именно так, быть выше этого, показывать и Хорьку, и себе, насколько не нуждается во всем этом. Но, будто назло, каким-то непонятным образом получалось так, что-то Поттер задерживался на обедах, то приходил на завтрак слишком рано, прямо вслед за Драко, то как-то так получалось, что сидел он вовсе не спиной к этим двум уродам, хотя изначально все вроде как задумывалось совсем наоборот. И раз от раза Гарри видел то, что видеть не хотел. Как обаятельно улыбался Ив, как клал свою широкую ладонь на узкое и острое плечо Малфоя, как склонялся к нему слишком близко, что-то нашептывая, а Хорек неизменно улыбался в ответ. Даже не отстранялся! И это было просто ужасно. В какой-то момент Гарри почти сорвался на этих двоих, но хватило одного пронзительного, внимательного взгляда серых глаз, чтобы одуматься. Его точно холодной водой окатило, а мысли разом пришли в порядок. Это все действительно не его дело. И вовсе не из-за того, что связываться с Малфоем было себе дороже. За это время, пока Ивайло ухлестывал за Драко, а Драко не делал внушительных попыток отделаться от него, Гарри как-то само-собой смирился с мыслью, что связаться с Драко Малфоем было бы очень даже здорово. Даже если сердце рядом с ним бьется быстрее, даже если его хочется целовать и обнимать и даже если сам Поттер готов подпустить вертлявого Хорька так близко, как, казалось, не подпустит больше никого и никогда. Все это теперь виделось достойной, если не малой, жертвой за то, чтобы Малфой так же улыбался ему, Гарри, не избегал его прикосновений и был рядом. Новая проблема звучала совсем иначе, абсолютно по-гриффиндорски, и Поттер сам был в шоке от того, что еще не разучился мыслить такими параметрами. Эта проблема заключалась в том, что Гарри все равно уедет, да и то только в том случае, если с Волдемортом все пройдет успешно и его не прикончат. А Малфой… конечно же, глупо было бы считать, что Драко мог бы влюбиться в Поттера и их расставание разбило бы ему сердце, но, скорее всего, связь с ним принесет Малфою одни лишь проблемы. Незачем было и начинать, и Гарри повторял себе это каждый раз, когда видел Драко в компании ублюдочного Ива. * — Десять галлеонов на то, что я завалю блондинчика уже в конце недели. Знакомый, ставший за последнее время по-настоящему ненавистным голос заставил Гарри остановиться и прислушаться. — Этого-то? Да он ломается, как и все английские, Ив! Сам он ноги перед тобой не раздвинет, сколько не вейся, а нагнуть его у тебя кишка тонка! Поттер нахмурился и осторожно подошел к повороту в соседний коридор, откуда и слышались голоса. Ненавистный голос Охридски он узнал сразу, а второй был кем-то из его дружков, таких же уродов, как и он сам. — Кишка тонка, значит? — Ивайло все еще старался говорить весело, но теперь в его голосе отчетливо слышалось недовольство. — Думаешь, я боюсь этого малохольного англичашку? Я завалю его к концу этой недели, Радко, по его желанию или против него, но к воскресенью он уже будет оприходован. По рукам? — По ру… — глумливо начал Радко, но Гарри не собирался слушать дальше. — Ах ты ублюдок, — буквально прошипел он, выходя из-за поворота и наслаждаясь тем, как напрягся Ивайло со своим прихлебателем. Может быть, этот Радко ничего из себя и не представлял, но Охридски никогда не был слабаком. Вот только и Гарри не на пустом месте имел звание отменного дуэлянта. — Что-то не устраивает, Блэк? — напряженно поинтересовался Ив. Он вызывающе скалился, но руку держал рядом с палочкой и это чертовски нравилось Поттеру. — Не устраивает, — кивнул он, даже не пытаясь скрывать злости. — Не устраивает, что такое дерьмо, как ты, Охридски, ходит с целой шкурой. Надо бы поправить, чтобы ты и снаружи был такой же убогий, как и внутри. Ивайло скривился, но даже не думал уступать: — Оскорбился за блондинчика, Блэк? Думаешь, я не вижу, как ты пожираешь его глазами? Если кто из нас неудачник, так это ты. — Вот и проверим, — холодно усмехнулся Гарри. — Сегодня, после отбоя, у кромки Запретного леса. Один на один. Я с удовольствием брошу тебя в первой попавшейся канаве, и ты больше и близко не подойдешь к Малфою. — Тебе жизнь покажется адом, когда я тебя уделаю, Блэк, — не остался в долгу ублюдок, но Поттер прекрасно видел, как тот побледнел. — Вот и проверим, — повторил Гарри и, развернувшись, быстро двинулся прочь. Гремучая смесь из злости, презрения и обиды клокотала в нем, искала выход и одновременно сладко и погано было знать, что до вечера ее придется сдерживать. Погано из-за того, что все это приходилось терпеть, а сладко потому, что слишком увлекательна была мысль наконец-то хорошенько проклясть этого ублюдка. Конечно же, это ничерта не меняло. Разве что-то, что после магической дуэли Охридски и впрямь отстанет от Малфоя. Увы, даже если Ивайло и был самым большим куском дерьма из всех, кто приехал в Хогвартс, он был не единственным. А Драко, кажется, готов был любезничать со всеми, кроме Поттера, о чем бы они там когда-то не договорились. И все-таки возможность размазать соперника была слишком хороша, чтобы не утешать хотя бы на время. — Чему ты так радуешься, Поттер? Гарри чуть на месте не подпрыгнул, поспешно оглядываясь. Еще недавно он, казалось, был готов все отдать, чтобы Драко наконец-то перестал его избегать, но именно сейчас разговаривать с ним Поттер был не готов. Не говоря уж о том, что он понятия не имел, откуда Малфой здесь взялся и не услышал ли он ничего лишнего. Поттер нервно облизнул губы и, призывая себя собраться, изломил дугой бровь в нарочито демонстрируемом удивлении. — Просто гуляю, если тебе это внезапно стало интересно. Малфой окинул его этим своим странным, подозрительным взглядом и, прищурившись, переспросил: — «Если мне внезапно стало интересно»? Гарри не собирался ругаться с ним. Не собирался злиться и в чем-либо обвинять, не собирался ухудшать их и без того хреновые отношения. И уж точно было нелепо цапаться с человеком, который тебе… нравится. Но этот вопрос, он был настолько лицемерным, что Гарри просто не смог сдержать себя в руках. — Именно так, — сдерживая злость хмыкнул Поттер в ответ, все больше распаляясь. — Помнится, ты первым начал меня избегать. Так что случилось теперь? — Я первым начал?! Да ты… Словно ища повод, чтобы сорваться, Гарри внимательно следил за Малфоем, а потому прекрасно видел, в какой момент в его взгляде промелькнуло понимание. Вот еще мгновение назад он яростно смотрел в ответ, а вот точно серебряная вспышка промелькнула — Малфой что-то осознал. Поттер видел, как он сначала удивленно свел брови, а затем расслабился, опуская плечи и моментально меняясь. Словно еще мгновение назад он был готов к поединку, а теперь… Гарри был уверен, что он в равной степени готов продать душу и за то, чтобы узнать, что понял Малфой, и за то, чтобы понять, к чему же тот готов теперь. Эта перемена в Драко моментально погасила всю злость самого Поттера, он даже шагнул было вперед, но вертлявый Хорек моментально отступил назад, выставляя вперед руку. — Я просто слежу за тем, чтобы в коридорах все было тихо, — спокойно и, как показалось Гарри, почти мягко пояснил Малфой. — Если все хорошо, то я пошел в библиотеку, у меня еще полно дел. И прежде, чем Гарри хотя бы сообразил, как он может удержать Малфоя, тот развернулся на каблуках и быстро направился в обратную сторону. Слышал ли он их с Ивом перепалку, Поттер так и не понял, так же, как не понял, что только что произошло. Но его не оставляло ощущение, что в этот момент что-то стало чуточку лучше. Или, по крайней мере, ему хотелось в это верить. * Когда Гарри подошел к лесу, Охридски уже ждал его. Учитывая, что Поттер сам явился на двадцать минут раньше, это было удивительно, но именно в этот момент мало беспокоило Гарри. Все, что он хотел, — размазать этого проклятого идиота и раз и навсегда отбить у него желание лезть к Малфою. — Пришел, — хмыкнул Ив с таким видом, словно бы успел усомниться в этом, так что Гарри моментально захотелось начать бой сию же секунду, без всяких предисловий. И, прикинув, он решил, что вряд ли его что-то вообще останавливает. — Начали, — почти скомандовал он, моментально выхватывая палочку и принимая боевую стойку. То, как дернулся Охридски, судорожно потянувшись к креплению, хоть немного порадовало Поттера. Так же, как и то, что этот кретин больше не трепался. Гарри первым бросил Ступефая, послав к чертям всякое благородство и право первого хода. Впрочем, Ив никогда и не знал Гарри Блэка в качестве гриффиндорца, а потому и не ожидал никакого преимущества. Проклятый ублюдок был хорош. Он отлично уворачивался от проклятий, вовремя ставил щиты, часто отбивался и почти не пропускал проклятья. Но и Поттер давно уже не уступал таким, как он. Сколько прошло времени, Гарри не знал. Он давно уже тяжело дышал, со лба тек пот и он, как всякий раз во время дуэлей, в очередной раз радовался, что даже его прежняя длина волос не принята в Дурмстранге. Оставайся бы при Поттере его прежняя стрижка, челка бы давно уже налипла, закрывая обзор, щекоча и мешая. Это могло бы стоить ему какого-нибудь дурацкого промаха, но ее не было, и Гарри отвечал заклятьем на заклятье. Ивайло пропустил именно то проклятие, которое стоило ему всей дуэли. Банальный Петрификус, который не слишком-то ценили в Дурмстранге, оказался способен моментально переломить ход дуэли. Скованный по рукам и ногам Охридски не смог уже помешать ни Ступефаю, ни Экспелиармусу, ни завершающему Фурункулусу. — И только подойди теперь еще раз к Малфою, — Гарри с чувством плюнул рядом с замершим у его ног бестолковым придурком и, отвернувшись, неторопливо двинулся в сторону Хогвартса. Ивайло полезно немного поваляться на земле, быть может, это спустит ублюдка с небес пониже. А там Петрификус сам спадет и придурок сможет вернуться. По крайней мере, Гарри был уверен, что именно подобный сценарий ждет их всех впереди, когда в спину ему ударил Ступефай. Поттер даже не успел понять, что происходит, просто внезапно под правой лопаткой расползлась боль, и его швырнуло носом в землю. Прозвучавший за спиной двойной экспелиармус стал для Гарри неожиданностью. Собравшись с силами он зажал в руке палочку, поднялся на ноги, рывком обернулся, готовый отражать удар, но это было уже ни к чему. Малфой как раз отменил Мобиликорпус, и обездвиженный Радко бухнулся поперек все еще связанного заклинанием Ивайло. — Драко? — растерянно позвал Поттер, подходя ближе. Малфой глянул через плечо, скривился и, отвернувшись, от души пнул лежащую у его ног кучу из двух тел. — Когда в следующий раз вздумаешь защищать мою честь, По… Блэк, хотя бы не будь безалаберным идиотом, — не оборачиваясь недовольно бросил Драко. — Защищающие мою честь безалаберные идиоты только унижают ее. Гарри почувствовал, как щеки обожгло румянцем, и поспешил отвернуться. Хотя вряд ли в темноте октябрьской ночи многое было видно. — Ты все слышал, да? — в сторону спросил он. — Я тебе больше скажу, Блэк, я даже не удивился, — Драко, наконец, обернулся. Он окинул Поттера внимательным взглядом, хмыкнул непонятно и вдруг стремительно направился в сторону школы, по дороге хватая Гарри за локоть и увлекая следом. — Пойдем обратно, а эти пусть здесь пока остывают. Кстати, вот их палочки, вернешь потом при случае. Поттер почувствовал, как в его ладонь толкнулась пара деревяшек, и безропотно сжал на них пальцы. В конце концов, этот ход нравился ему и самому. Другое дело, что это было единственное, что Гарри нравилось. Ни то, что Малфой все слышал, ни то, что он в итоге выручил Поттера, радости не доставляло. До Хогвартса они шли в тишине. Гарри понятия не имел, о чем думал Драко, а сам он глаз не мог отвести от расцветшего на штанине пятна. Наверное, влетел в какую-то лужу, когда падал. Рядом с одетым с иголочки, холеным и отлично выглядящем Малфоем, Поттер сейчас снова чувствовал себя тем неловким мальчишкой из детства, одевающимся в вещи своего жирного кузена. Гарри так давно позабыл те ощущения, и вот, пожалуйста, они вернулись в тот момент, когда Поттер меньше всего в них нуждался. Наверное, это и есть то, что принято называть «законом подлости». — Как твоя спина? — ворвался в его мрачные мысли голос Драко, и Гарри сбился с шага, удивленно оборачиваясь. — А? — Я говорю, что с твоей спиной? Синяк? — Да черт его знает, — Поттер машинально пожал плечами и тут же поморщился. Синяк или нет, но место, в которое попало заклинание, и впрямь болело. Гарри цыкнул недовольно и поспешил отвернуться, стараясь хоть немного сохранить лицо рядом с Малфоем. Впрочем, казалось, он даже затылком чувствовал испытывающий взгляд Хорька. — В Больничное крыло пойдешь? — Спать пойду, — хмуро отозвался Гарри и, пользуясь тем, что они как раз зашли в замок, попробовал свернуть в сторону подземелий, но тонкие пальцы вновь моментально сцапали его локоть. — Тогда идем за мной, герой, — хоть это и было сказано с почти привычной от Малфоя насмешкой, было в его голосе что-то мягкое. И этому мягкому Гарри не мог сопротивляться, так же, как и при прошлом их разговоре в коридоре, от этого тона тут же растерял даже остатки любой злости. Гарри не стал спрашивать, куда Малфой ведет его. Просто молча шел рядом, не пытаясь сбросить чужие пальцы и даже наслаждаясь их теплом. Тем более, что и Драко скоро перестал крепко цепляться, оставляя синяки, но и убирать руку не торопился. На одном из этажей Малфой, наконец, перестал подниматься и углубился в коридор. Сделав несколько поворотов, он остановил Гарри около пустой стены, отпустил его локоть и неожиданно заходил взад-вперед. — Ты что делаешь? — растерянно уточнил Поттер, вдруг начав беспокоиться за душевное состояние Малфоя. Тот бросил на Гарри быстрый, раздраженный взгляд, затем отмахнулся и принялся вышагивать заново. Поттер выждал еще немного, но, так и не поняв, что происходит, попробовал снова открыть рот, призывая Драко к ответу, как вдруг все стало ясно и без слов. Внезапно в стене перед ними начала прорисовываться дверь и, когда она появилась окончательно, Малфой уверенно схватился за ручку. — Давай, Поттер, двигай. Прошу в Выручай-комнату. Гарри послушно переступил порог и с удивлением огляделся. Перед ними была комната, не уступающая по размерам факультетским гостиным, хотя и куда более скудно обставленная. Стены были отделаны явно дорогими обоями спокойных, темно-зеленых цветов, в большом, в половину стены, камине горел огонь, а перед ним стояли диван, кресло, совершенно неуместный здесь колченогий табурет и низенький столик с чем-то, прикрытым белым полотенцем. — Что это, еще раз? — переспросил Поттер, впечатленный увиденным. На трансфигурированный класс, так же, как и на заброшенную гостевую комнату, это было не похоже. — Выручай-комната, — со смешком повторил Драко. Гарри бросил на него недовольный взгляд, но поганец только широко усмехнулся, не спеша ничего пояснять. Какое-то время они так и стояли на пороге, сверля друг друга взглядами, — возмущенным и насмешливым, — но потом Малфою это надоело. Он уже ставшим привычным за этот вечер движением схватил Гарри за локоть и потащил за собой к дивану. Поттер не спорил, признав уже бесполезность любого протеста. С проклятым Хорьком этот номер не проходил. Когда Малфой дотащил его до дивана, Гарри уже хотел было сесть, как Малфой внезапно остановил Поттера. Рывком повернул спиной к себе, толкнул под коленки твердый край табуретки, а сам плюхнулся на подушки. — Эй! — возмутился Гарри, резко упав на жесткую сидушку табурета и болезненно ударившись копчиком. Ужасно хотелось потереть больное место, но присутствие Драко мешало гладить себя по заднице. — Это я тут больной! — Вот и сиди на месте для идиотов, больной. Хорошие места для умных, — насмешливо фыркнул Малфой у него за спиной, и Гарри только закатил глаза. — Идиотская какая-то логика. Но в следующий миг Драко сделал то, что полностью отбило у Гарри всякое желание спорить. Он схватил его за край форменной куртки, подхватив заодно и рубашку, и рывком потянул вверх. — Какого черта ты делаешь?! — с ужасом ощущая, что снова краснеет, вскрикнул Гарри, хватаясь за край куртки со своей стороны и пытаясь удержать одежду на положенном ей месте. — Черт побери, Поттер, прекращай паясничать! Так или иначе, кто-то должен осмотреть твою спину, и, если уж ты не доверяешь мадам Помфри, то благослови Мерлина, что я снизошел до этого. — Вы с Мерлином оба можете перебиться, — огрызнулся Гарри, решительно дернув куртку вниз и рывком поднимаясь. Смущение мешалась со злостью, создавая гремучую смесь, и Поттер не хотел ждать того момента, когда они с Малфоем разругаются еще хуже, чем было когда-либо. Увы, чертов Хорек на все имел свое мнение. Он выругался, а затем что-то прошептал. Гарри был уверен, что это всего лишь очередное оскорбление, но внезапно прошедший по оголенной груди, спине и плечам сквозняк быстро разубедил его в этом. Малфой применил заклинание, и это было по-настоящему подло! Но не успел Поттер хотя бы обернуться, чтобы высказать все это ублюдку в лицо, как на удивление сильные руки легли ему на плечи и решительно толкнули на прежнее место. — Сиди уже спокойно, Поттер, и хватит ломаться! А в следующий миг его спины в том самом больном месте коснулись осторожные пальцы. Теперь Гарри не встал бы, даже если бы Драко внезапно начал угрожать ему Авадой. Такой быстрой реакции, как и совершеннейшего предательства собственного тела, он никак не ожидал. — Здесь больно? — негромко спросил Малфой, склонившись вперед и, почти прикасаясь губами к его уху. При этом продолжая осторожно ощупывать пальцами поврежденное место. Гарри с трудом сглотнул, сдвинул колени, надеясь спрятать свое идиотское, совершенно неуместное возбуждение, и быстро кивнул. — Да, немного. Как раз там. Можешь подать мне мазь, и я… — Заткнись уже, — беззлобно отозвался Драко, вновь отодвигаясь, но Гарри не спешил переводить дыхание. Малфой все еще трогал его. Осторожно ощупывал спину своими длинными, чуткими пальцами, и казалось, что Гарри даже вот так, не оборачиваясь и не глядя, понимал, насколько те красивы. Скорее всего там в самом деле был синяк, раз Драко так точно очерчивал края ушиба. Он взял со столика из-под полотенца лечебную мазь и теперь наносил ее точно в нужное место. И от каждого нового касания Гарри хотелось выть. Он сидел сгорбившись, уперев руки в плотно сведенные колени и вжав голову в плечи, напряженный и беспомощный, а Малфой тем временем гладил его по спине, нанося и втирая мазь. Это было так же прекрасно, насколько и ужасно, и Поттер одновременно желал, чтобы это все продлилось как можно дольше, и чтобы Драко сию же секунду встал и ушел, снова начав его игнорировать так же, как делал это все предыдущее время. — Ты, наверное, обиделся на меня, что я избегал тебя, верно, Поттер? — внезапно заговорил Малфой, и Гарри вздрогнул. Если бы только он не пытался скрыть свой жуткий румянец, то обязательно обернулся бы посмотреть, не держит ли Драко в руках палочку и не применяет ли легилименцию. Впрочем, уже в следующий момент, когда измазанные в мази пальцы скользнули выше, к плечу, а вторая рука легла рядом со здоровой лопаткой, Гарри убедился, что палочку Малфой точно не держит. Он хотел было уточнить, что Драко делает, но просто не доверял своему голосу. Потому и в ответ на вопрос лишь неловко пожал плечами, предоставив Малфою самому решать, продолжать или нет. Тот хмыкнул, на мгновение убрав руки, но не успел Поттер выдохнуть, как обе ладони вернулись на место, теперь размазывая приятно пахнущую мазь уже по всей спине. Гарри понятия не имел, зачем это, если Ступефай был только один и попал в конкретное место, но говорить что-либо все еще не решался. Только сидел, напряженный как камень, крепко сжимал колени и старался думать о чем-нибудь по-настоящему противном. — Чертов Дамблдор, я позволил ему запудрить себе голову, — тем временем продолжил Малфой, опять наталкивая на мысль о легилименции. Ничего более противного, чем голый Дамблдор, Гарри тоже не удавалось сейчас придумать. Поттеру потребовалось время, чтобы понять, что Драко говорит вовсе не о возможности справиться с возбуждением и, кажется, затронул какую-то серьезную тему, так что, сделав над собой усилие, откашлялся и неловко спросил: — В каком смысле? — Сказал, что мое общение с Гарри Поттером может привлечь к тебе внимание Волдеморта, раз уж я у того на особом счету. Что может найтись кто-нибудь, кто заметит, что я выделяю кого-то из дурмстранговцев, а там — приглядеться к тебе, и дело будет решено. Старик добавил, что это не только его мнение, но и ваше с Блэком. На самом деле, я порядком злился на тебя, что сначала ты навязываешь свое общение, а затем сразу уходишь в кусты, хотя, подумав, и признал, что в этом есть доля истины. Но я так понимаю, ни о чем подобном вы со стариком не говорили? — Нет! — мигом забыв о своем смущении, вскинулся Гарри и поспешно обернулся через плечо. — Проклятый ублюдок, он просто в очередной раз манипули… Гарри запнулся, наткнувшись на глубокий, внимательный взгляд серых глаз. Куда ближе, чем он ожидал. Пальцы на его спине замерли, и от того места, где они прикасались к голой коже, казалось, по всему телу разносились толпы мурашек. Поттер с трудом сглотнул, точно зная, что именно сейчас ему нужно отвернуться, подскочить с места, вернуть себе одежду или, послав все к чертям, пусть бы и как есть рвануть из этой проклятой комнаты, но он просто не мог. И не только потому, что ноги, совершенно точно, не удержали бы его сейчас. — Наверное, я должен попросить прощение, что позволил себя так легко провести? — вкрадчивым, тихим голосом поинтересовался Драко, но Гарри с трудом мог понять, что он говорит. Нервно облизнув губы, он неловко покачал головой. — Ну, старик, он всегда был ублюдком… И я тоже не был так уж хорош… и, в смысле, мы так никогда и не были с тобой друзьями, и ты… — хрипло забормотал Поттер в ответ, с ужасом осознавая, как роет себе могилу. Он говорил и говорил, глядя Малфою в глаза, и тот ни на мгновение не отводил своего взгляда. Когда большие пальцы начали нежно и легко вырисовывать круги на его лопатках, Гарри сдался и, зажмурившись, спросил шепотом: — Что ты хочешь, Драко? Малфой хмыкнул совсем рядом, и Гарри почувствовал его дыхание на своем лице. — Помнится, для начала ты хотел быть друзьями, — с мягким смешком отозвался он. Поттер словно бы даже под закрытыми веками видел все тот же глубокий, пристальный взгляд. — Ты отказался быть друзьями, — только и смог пробормотать он, сам не зная, чего больше хочет — чтобы все, наконец, закончилось, или, все-таки, началось? — Вероятно, кое-что заставило меня частично изменить мое мнение. Я хочу перескочить сразу к следующему этапу. — Что? Гарри удивленно распахнул глаза, и именно в этот момент Драко, качнувшись вперед, оставил на его губах легкий поцелуй. Поттер сомневался лишь пару секунд. Несколько чертовых секунд, за которые он с ужасом вспоминал все свои бесконечные «но», угрозы того, чем все это может обернуться для Малфоя и для него самого, обязательное расставание, грядущую войну, риск для них обоих, сложную историю их отношений… А в следующее мгновение Гарри уже рывком развернулся, со стоном облегчения подаваясь вперед и, крепко обнимая Драко, смял его губы настоящим, глубоким поцелуем. Малфой даже не думал сопротивляться, моментально вцепившись своими восхитительными, тонкими пальцами в талию Поттера и крепко прижимая его к себе. Поттер больше не собирался упускать свой шанс. * Спустя час они лежали на том же диване. Растрепанный Малфой, тоже избавившийся от своей верхней одежды, рубашки и галстука, в одних только расстегнутых штанах лежал рядом, подперев голову рукой, и задумчиво выводил пальцем непонятные узоры на поттеровском плече. Гарри в том же комплекте одежды, находящемся в таком же виде и в том же состоянии, лежал на животе, подложив руку под щеку, и все еще тяжело дышал, восстанавливая дыхание после второго оргазма, и не сводил с задумчивого Драко светящихся глаз. Он чувствовал себя совершенно счастливым. Их проблемы никуда не делись, у них не было секса в полном смысле этого слова, впереди все еще была война, поиск крестражей, да и проклятый Охридски со своей компанией вряд ли так уж легко от них отвяжутся, но Гарри впервые было плевать на все. Он был просто счастлив, здесь и сейчас. — Я нашел один из якорей Волдеморта в этой комнате, — внезапно задумчиво обронил Малфой, и Гарри вздрогнул, растерянно моргнув. — Что? — Диадема Ровены Рэйвенкло. Я нашел ее здесь, в этой комнате. И отдал Снейпу. А они, насколько я знаю, скоро планируют набег на банковскую ячейку тети Беллатрикс. У них даже есть план, в котором твой Блэк будет носить юбку. — Откуда ты… — растерянно начал Гарри, приподнявшись на локтях, но Малфой не дал ему закончить. — А еще я знаю от профессора Снейпа, что старик-таки нашел медальон Слизерина. В вашем блэковском доме. Чуть чувств не лишился от этой находки. Драко тонко усмехнулся, и Поттер, на секунду вообразив эту картину, тоже рассмеялся. Должно быть Дамблдор предполагал какой-то сложный и рискованный план по поиску этого крестража. Должно быть, даже собирался пустить в расход кого-то не слишком полезного. А может, и полезного, иначе почему бы так отреагировал? Так или иначе, легкого пути он не то, что не ждал, даже запланировать не мог. Наверное, это сильно подорвало его стратегические планы. Гарри, веселясь, глянул на Малфоя, но, перехватив его серьезный взгляд, мигом собрался, вспомнив, о чем, собственно, речь. Ужасно не хотелось менять позу, лишаться прикосновения этих пальцев, но, кажется, иначе ему просто не удастся сосредоточиться. Так что, нехотя сев, он скрестил ноги и хмуро взглянул на откинувшегося на спину Малфоя. — К чему ты все это? — К тому, что большая часть крестражей найдена и вот-вот будет уничтожена. Уверен, у Блэка с профессором тоже все получится, и останется одна только Нагайна. У Лорда ставка в нашем поместье, он слишком уж рассчитывает на его надежность и нашу беспрекословность. Если подгадать момент и одновременно уничтожить крестражи и провести авроров в мэнор, все может закончиться быстрее, чем тебе кажется. — Ого… — Гарри растерянно выдохнул. Машинально провел пятерней по голове и вздрогнул, впервые за несколько лет почувствовав под ладонью отросшие волосы. Еще несколько месяцев, и они вполне могли бы вырасти в прежнее воронье гнездо. А там даже Рон с Гермионой, наверное, смогли бы узнать Гарри и безо всяких очков и шрама. Поттер опустил руку, удивленно глянув на собственную ладонь, все еще хранившую это ставшее уже непривычным ощущение прикосновение к собственных густым прядям. Малфой хмыкнул рядом, заметив его удивление, и Гарри, подняв на него глаза, бледно улыбнулся. — Кажется, в этот раз я вовсе не герой. Не так уж много я сделал. Я так понимаю, даже в убийстве Волдеморта я больше не играю ключевую роль. — Никто из нас ее там больше не играет, — подтвердил Драко с невозмутимым видом. — Для этого есть авроры, которые закончили не только школу, но и Академию. И ты сделал главное — рассказал Ордену, что именно нужно искать. Без тебя старик мог бы долго играть в свои куклы. Гарри растерянно покивал. Он не хотел возвращаться в Англию, не хотел участвовать в этой войне, и еще когда крестраж в нем уничтожали, Поттер понимал, что прежнее значение в этой битве он больше не имеет. Он не хотел быть гриффиндорцем, кидающимся на амбразуру ради других, но сейчас неожиданно странно оказалось быть настолько не при делах. Даже Малфой сделал в этот раз больше. С другой стороны, что значит «даже»? Драко изменился, стал намного лучше, чем был когда-то. Уверенней, сильнее, смелее, достойнее. Если кто-то теперь и заслуживал звания героя, так это был он. И он оказался лучшим человеком, чем когда-то раскрыли себя гриффиндорские друзья Гарри Поттера. Наверное, не было ничего удивительного, что именно Малфой стал тем, кто впервые за долгие годы затронул душу Гарри. Поттер поднял на него глаза и вновь заставил себя вымученно улыбнуться. — Ну, на самом деле, это, конечно же, круто. Я рад, если все наконец-то закончится. Но к чему ты все это… — Твои волосы отрастают, — перебил Малфой, и впервые за все это время Гарри с удивлением понял, как тот напряжен. — Тебя вот-вот начнут узнавать, а ты, как я понял, этого не хочешь. Все закончится довольно скоро, Гарри, и ты будешь свободен. Поедешь заканчивать последний год в своем Дурмстранге? — Да, конечно же, мы приехали только из-за Волдеморта. Почему ты вообще спрашиваешь? — Гарри упорно казалось, что он что-то упускает, но он никак не мог взять в толк, что именно. Этот странный вопрос Малфоя был и вовсе каким-то из ряда вон, и значения его Поттер никак не мог понять. Но стоило только Малфою в ответ зло сощуриться, становясь из теплого и желанного Драко противным Хорьком, Поттер моментально постиг одну вещь — именно к этому вопросу тот вел с самого начала и, видимо, ему не понравилось услышанное. — Хороший ответ, Поттер, — резко кивнул Малфой, моментально садясь и застегивая штаны. — Именно то, что я и хотел услышать. Малфой уже вскочил с дивана, когда Гарри, наконец, сообразил, что именно произошло. В смысле, ему казалось, что он понял. Даже в его голове это звучало чертовски невероятно, так как Поттер был абсолютно уверен, что он единственный человек, который боялся поддаваться соблазну из-за силы собственных чувств. Но вдруг и для Драко все это было не просто разовой прихотью? Тогда этот непонятный вопрос обретал некоторый смысл. А еще, в таком случае, ответ самого Поттера был просто дерьмовым… Гарри тут же поднялся, перехватывая раздраженного Малфоя за локоть и рывком разворачивая к себе. — Драко, о чем ты? Ты хотел бы, чтобы я остался? Ты из-за это… — Да с чего ты взял, что меня это вообще должно волновать?! — зло огрызнулся тот, но Гарри прекрасно видел, как краска прилила к бледным щекам. — Но я могу! — выпалил Поттер быстрее, чем успел подумать, и замер, до глубины души удивленный собственными словами. Драко стоял напротив, также удивленно и недоверчиво глядя на него, и это тоже отлично говорило о настоящей сути прежде непонятной вспышки раздражения. Именно эта его реакция придала Гарри сил и уверенности. В конце концов, в Дурмстранге у него и впрямь так и не появилось никого, кто хоть что-то бы значил для него. Конечно, перед Каркаровым было бы ужасно неудобно, но, выбирая между директором школы и Малфоем, Гарри сильно сомневался, что может выбрать первого. Их история с Драко никогда не была простой и уж точно никогда не оставляла никого из них равнодушным. Об этом говорило и то, как быстро, буквально в первые же секунды, Драко узнал Гарри. Об этом же говорило то, что Малфой стал тем единственным человеком, кто сумел без особых усилий пробить броню, которую Поттер столько времени выстраивал вокруг себя. Как бы то ни было, это никогда не было прихотью. Судя по всему, ни для кого из них это никогда не было так просто. И даже если бы это был неправильный выбор, Гарри хотел бы рискнуть, чтобы узнать это наверняка. — Я еще раньше думал об этом, — выпалил Гарри, видя, что Драко вновь напрягся и явно собирается что-то сказать. Судя по его лицу, вряд ли то, что понравилось бы Поттеру, так что он поспешил продолжить, страшась передумать: — Я именно поэтому начал избегать тебя. — В каком смысле? — удивленно переспросил Малфой, впрочем, уже не вырываясь и не пытаясь затянуть конфликт. И это явно был отличный знак. — Разве ты перестал мне сигнализировать не потому, что потерял интерес? Судя по тому, как распахнулись глаза Драко сразу же, как он это сказал, и как задорно заалели его уши, выдавать своей обиды он не планировал. Зато Гарри был абсолютно прав, в свое время решив, что тот вздумал оскорбляться. И да, то, как хорошо он понимал Малфоя, тоже было неплохим поводом поставить на кон все. Гарри мягко улыбнулся и, отрицательно покачав головой, потянулся, аккуратно сжимая в своей ладони его и переплетая их пальцы. — Нет. Разумеется, нет. Я застал тебя в душе после квиддичного матча и… В смысле, дело не только в этом, иначе бы я не отстал от тебя. Ты же сразу мне понравился, и я сперва думал, что мы могли бы провести вместе время, но в тот день я понял, что это было бы слишком серьезно для меня. Не просто приятное кувыркание в постели. После всей этой истории в девяносто пятом я не собирался никого подпускать к себе, и происходящее, если честно, меня чертовски испугало. Я и сейчас не собирался поддаваться, но… Драккл, Малфой, ты же знаешь себя, разве перед тобой устоишь? — Гарри хмыкнул, скрывая смущение, и ужасно обрадовался, увидев еще неуверенную, но все же усмешку в ответ. — Про эту историю с Ивом и говорить незачем, думаю, ты и сам все понял и… — Потому и «сломался», — Драко старался говорить насмешливо, но голос его звучал скорее смущенно, что тоже понравилось Гарри. Он кивнул и продолжил, крепче сжимая пальцы Малфоя. — Я не знаю, как все получится с переводом, придется ли мне все сдавать экстерном или и вовсе заочно, но, если ты считаешь, что у всего этого может быть шанс… Если ты сам хочешь всему этому дать шанс, то… — Да уж, ты точно не мастер соблазна, — наконец будто почувствовав уверенность, усмехнулся Малфой и неожиданно крепко сжал в ответ его пальцы. — Ты придурок, Поттер, если всерьез считаешь, что после всей этой нашей вражды это мог бы быть кто-то, кроме тебя. Гарри только кивнул и, без лишних слов дернув Малфоя на себя, поймал его губы в поцелуе. Это все не было удобно и было чертовски не вовремя, было не ясно, к чему это приведет, точно ли грядущая война закончится так радужно, как разрисовал это Малфой, и уж точно не хотелось думать, что стрясется, когда Гарри Поттер наконец-то будет похож на самого себя и его сможет узнать каждая собака. Но Гарри был уверен в том, что Драко Малфой в его жизни оказался именно тем, ради которого стоило бы идти на весь этот риск. А то, что будет дальше, рассудит уже завтрашний день.