Часть 1
21 июня 2017 г. в 00:55
Эйджиро умеет располагать к себе людей. Всегда умел, с самого детства. Видел человека, животное, насекомое — кого угодно, — решал, что вот с этим кем угодно он будет дружить, подходил и немедленно завязывал знакомство. И не отступал, пока человек, животное, насекомое — заинтересовавший его кто угодно — не становился его другом. Эйджиро и сейчас не изменился, и поддерживает отношения практически со всеми своими друзьями, кроме тётиного ротвейлера Халка, и только потому, что Халк умер от старости два года назад.
Эйджиро умеет располагать к себе людей и завязывать дружеские отношения, но когда чувства не… Ладно, не совсем… Ладно, совсем не дружеские — он не знает, как себя вести.
Тем более — с Тецу.
Они с Тецу — друзья, соперники, боевые товарищи. Они похожи во многом, похожи настолько, что понимают друг друга без слов, и Эйджиро никогда и ни с кем не чувствовал себя настолько комфортно. Даже при том, что Тецу часто мрачный, как сыч, а сам Эйджиро бывает угрюмым только в те редкие дни, когда в столовой нет его любимых булочек с корицей и изюмом. Общению это совершенно не мешает, и «мрачные эпизоды» Тецу распространяются только на непосредственную причину его плохого настроения — Эйджиро всякий раз удивляется, когда Тецу, звеня от негодования, озвучивает мнение об этой самой «причине» и мгновенно переключается на совершенно спокойный тон, стоит лишь сменить тему. Этим он смутно похож на Бакуго — правда, тот не перестаёт кипеть при смене темы, но, если не считать перекошенного лица и дыма из ушей, ведёт себя очень адекватно, будто рубильником щёлкает. Но Тецу об этом сходстве лучше не говорить — на Бакуго у него аллергия, при встрече или упоминании сразу начинают чесаться кулаки. Хотя при Эйджиро Тецу тактично ничего о Бакуго не говорит, даром что обычно он прямее рельсы.
Эйджиро слишком много думает о Тецу. Больше, чем это было бы нормальным. Больше, чем можно было бы списать на дружбу, на неоднократные совместные практические задания, на усталое ворчание Четвёртого Вида во время их второй рабочей практики: «вы даже говорите в унисон, у меня от вас уже в ушах звенит». Правда, Эйджиро сильно подозревал, что в ушах у него звенело вовсе не из-за подопечных, а из-за того, что работали они в условиях, мягко говоря, довольно взрывоопасных, и пока они втроём, в восемь рук, не завалили злополучного подрывника, звон и грохот не затихали ни на секунду.
С Тецу интересно. Эйджиро вовсе не оправдывает этим своё желание быть рядом, это просто одна из причин. Ему нравятся полушутливые перепалки, спарринги, недовольное ворчание Тецу — он очень смешно возмущается, — и сам Тецу. С последним пунктом проблемы, потому что как себя вести — Эйджиро не знает. Не хочет спугнуть, вернее, Тецу напугать вообще проблематично, а вот самому Эйджиро страшно до чёртиков, и это совсем не по-мужски, и от этого совсем не легче.
Тецу простой и непритязательный, прямой, как рельса. Слова у него с делом не расходятся, иногда только немного запаздывают. У Эйджиро, как правило, тоже, они оба зачастую сперва делают, а потом думают. Или не думают вовсе, по обстоятельствам. Но Эйджиро думает, думает, чёрт возьми, слишком много, и не может придумать ничего стоящего, как бы ни старался и ни чесал затылок. Когда на одно из воскресений он приезжает домой, навестить семью, мама смеряет его цепким взглядом и мгновенно констатирует: «влюбился». Мама всегда была проницательной.
Эйджиро очень надеется и даже немножко подозревает, что его симпатия, в общем-то, взаимна — в самом деле, даже Хоненуки как-то говорил, что Тецу — далеко не самый общительный человек, видно, крепко ты его, Киришима, отделал, что он даже двинулся маленько и теперь не проводит девяносто процентов свободного времени в тренажёрном или на втором тренировочном полигоне. А Хоненуки знает Тецу очень-очень давно. Это даёт надежду. Это пугает ещё больше, и абсолютно точно не помогает собраться с мыслями и принять, будь оно всё проклято, хоть какое-то решение.
Пока Эйджиро думает, что же делать, Тецу делает. Слишком долго размышлять он вообще не любит, не в его характере. Рельса же, как есть.
— Пошли, поговорить надо, — безапелляционно сообщает Тецу на обеденном перерыве, и Эйджиро идёт за ним, панически пережёвывая дынную булочку. Тецу идёт очень быстро, широким размашистым шагом, и Эйджиро пару раз даже переходит на смешную рысцу, чтобы не отставать. Не отставать приходится до самого второго полигона, и Эйджиро уже грешным делом думает, что Тецу просто надоело тренироваться на болванчиках…
— Ты, — Тецу наставляет на Эйджиро обвиняющий палец, и Эйджиро на всякий случай оглядывается, но кроме воробьёв никого не обнаруживает. — Давай встречаться, — предлагает Тецу с каменным лицом. Железным. Пока не в прямом смысле, но Эйджиро кажется, что ещё чуть-чуть — и от напряжения Тецу активирует причуду.
— Что, вот так просто? — оторопело уточняет Эйджиро, сделав могучее глотательное движение и чудом не подавившись. Воробей подбирает упавшие на траву у ботинок крошки.
— А надо усложнять?
Тецу почти искрит от серьёзности. Эйджиро смотрит на него с непониманием.
— Что? — Тецу хмурится. — Ты мне нравишься, я хочу с тобой встречаться. Ты как к этому относишься? Да — да, нет — нет, давить не буду.
— Придурок, — шмыгает носом Эйджиро, от души ткнув Тецу кулаком в плечо. — Да, конечно.
— От придурка слышу, — сварливо отзывается Тецу, и объятия у него действительно стальные, Эйджиро даже немножко хрустит. Хотя, может, это просто пачка печенья в кармане.
Наверное, они всё-таки сильно отличаются — Тецу куда более резкий и решительный, совсем не сентиментальный… Как правило. И хорошо, и правильно — они ведь разные люди, даже если очень-очень похожи, и Эйджиро не мечтает о большем, и…
— И… и что дальше? — спрашивает он и по-беличьи шевелит носом, чтобы не чихнуть от ворсинок форменного пиджака.
— А дальше разберёмся, — сварливо отвечает Тецу. — Будем решать проблемы по мере поступления.
— Проблемы… — рассеянно повторяет Эйджиро и думает, что целоваться с Тецу будет проблематично, потому что у обоих острые зубы.
— Ты сейчас о какой-то глупости подумал, — пеняет ему Тецу, и Эйджиро улыбается во все двадцать восемь и жмурится довольно, как пригревшийся на солнце кот.
У Тецу жутко недовольное хмурое лицо, но он крепко сжимает ладонь Эйджиро, так крепко, будто это рукопожатие или очередное соревнование по армрестлингу, будто вовсе никогда не собирается отпускать, и с него бы сталось об этом заявить прямым текстом. И очень может быть, что когда-нибудь он так и сделает, а сейчас, может, просто момент неподходящий. И, может, Тецу совсем немножко смущается, как и сам Эйджиро. Но если решил — то скажет. Он ведь прямой и надёжный. Как рельса.