Часть 1
21 июня 2017 г. в 01:15
Вообще-то Шото не любит фильмы ужасов. Ещё с детства, спасибо отцу. И даже не в том дело, что страшно, хотя и страшно тоже, просто ему с головой хватает вполне реальных ужасов в повседневной жизни. Попытки Каминари привить всему классу хотя бы интерес к слэшерам особым успехом не увенчались, и Шото его даже немного жаль — Каминари всегда очень расстраивается, когда приближается премьера очередного ужастика, или запускают показ древней классики «теперь в 28D, переоцифровано, перекрашено, переозвучено, переснято», и никто не изъявляет желания составить ему компанию. Разве что Хацуме из департамента поддержки, но она сама куда страшнее любого главгада, её побаивается даже Кацки, поэтому чаще всего Каминари ходит именно с ней. А на следующий день после фильма школу сотрясают взрывы и вопли тех, кому не посчастливилось познакомиться с очередной «деткой» Хацуме, которую фильмы неизменно вдохновляют. Обычно в такие дни Шото старается не выходить из общежития, просто во избежание… последствий. Да, последствий, потому что Хацуме и её «детки» пугают сильнее самых качественных апокалиптических триллеров, даже тех, которым Каминари ставит «высший балл и полный зал мокрых кресел».
Вообще-то Шото не любит фильмы ужасов, но у него есть очень веская причина время от времени их смотреть. Почти каждую неделю, и не в кинотеатре, а в собственной комнате, заперев окно и двери и выключив свет. Что же до причины…
У причины красновато-карие глаза, жёсткие соломенные волосы и отвратительный характер.
Кацки не любит фильмы ужасов даже больше, чем Шото — панически их боится, но ничто и никогда не заставит его это признать. Даже то, что сам Шото тоже боится и не скрывает. Даже то, что на прошлогоднем испытании храбрости, о котором и о последствиях которого они все стараются не вспоминать, Кацки хвостиком ходил за Шото и вибрировал, как телефон в бесшумном режиме. Правда, Шото дрожал не меньше, и не стесняется об этом говорить, но Кацки есть Кацки.
Даже очевидные факты. Шото хорошо помнит как в конце апреля, как раз после Дня рождения Кацки, Каминари всё-таки вытащил весь класс на просмотр очередной обновлённой версии старого ужастика.
— Этому старью лет триста, — ныл Минета, пока все рассаживались по своим местам. — В соседнем зале крутят «Буфера-8», почему мы туда не пошли? Или хотя бы на «Райскую цыпочку», там снималась…
Минета сдавленно замычал, когда одна из ладоней Шоджи зажала ему рот, а вторая — погрузила на кресло.
— Не триста, а сто семьдесят, — возмутился в ответ Каминари. — И в этот раз освежили все спецэффекты, я читал рецензии — критики седые и в восторге!
— Идиотизм, — тихо прокомментировал ползущий на своё место следом за Шото Кацки, и Шото только хмыкнул. Сам он согласился пойти только потому, что имел глупость сказать маме, что класс планирует идти… договорить, что сам он ужастик смотреть не хочет, Шото не успел, мама с солнечной улыбкой пожелала удачи и попросила рассказать о фильме. А Кацки… Это всё его дух соперничества, конечно же, и Шото уже на открывающих титрах видел — Кацки не рад.
Когда они выходили из кинотеатра, правая ладонь Шото была одним сплошным ожогом, а Кацки демонстративно смотрел в потолок и фальшиво насвистывал мелодию из рекламы детского питания.
Основная причина для Шото в том, что когда они смотрят фильмы ужасов — Кацки цепляется за его ладонь. Кацки не назвать особо тактильным, и на невинный физический контакт, будь то объятия или хотя бы за руку подержаться, идёт неохотно, будто на приём к стоматологу. Поэтому фильмы ужасов — просто дар свыше, а что до причуды и её последствий — Шото просто приучился садиться слева от Кацки, и проблема ожогов решилась сама собой.
Вместо кинозала — расстеленный футон и ноутбук с внушительной диагональю. Совершенно непортативная тушка, но Шото не любит напрягать и без того не слишком хорошее зрение, а Кацки не имеет ничего против такого сетапа. Вернее, разумеется, он очень даже против выбора фильма, но благополучно проиграл еженедельный спор. Желания Шото практически не меняются из раза в раз, и Кацки демонстративно злится, но всегда появляется на пороге его комнаты в оговоренное время.
Кацки, сперва старавшийся развалиться на футоне максимально вальяжно, становится очень компактным ещё до того, как на экране появляется логотип киностудии. Шото со вздохом садится у него за спиной, обвивает руками и ногами, и Кацки на долю секунды напрягается, порываясь отмахнуться, но передумывает практически мгновенно и прижимается спиной к груди Шото.
— Хреновое из тебя кресло, — нервозно усмехается Кацки и ёрзает, поудобнее устраиваясь у Шото между ног. Сильно, будто в отместку, давит на колено и почти-почти попадает локтем по рёбрам, но Шото обнимает его крепче, чтобы не извивался, и Кацки затихает, видимо, найдя удобное положение.
— Зато с подогревом, одеялом и функцией массажа, — парирует Шото и пристраивает подбородок у Кацки на плече. Всклокоченная светлая грива всё ещё чуть влажная, слабо пахнёт хозяйственным мылом — единственным средством, худо-бедно подходящим для нитроглицериновой причуды. Шото ловит себя на мысли, что запах хозяйственного мыла ассоциируется у него исключительно с Кацки и очень старается улыбнуться максимально незаметно.
Уже на первых минутах фильма Кацки заметно напрягается, хотя ничего действительно страшного пока не происходит. На десятой минуте сжимается в комок и, старательно делая вид, что ему просто так удобнее, теснее прижимается к Шото. Ближе к середине фильма Шото сам себе немного жалеет, что не может расползтись по всему Кацки тонким слоем, и даже не в редких минутах такого тесного контакта дело, просто Кацки искрит, и приходится то и дело охлаждать его ладони, чтобы нитроглицерин не сдетонировал. С другой стороны, Шото очень любит держать его за руку, а сейчас Кацки даже не возражает, только сам цепляется так, что пальцы почти хрустят.
Шото давно перестал удивляться тому, как Кацки реагирует на фильмы ужасов. Очень может быть, что так компенсируется его бесстрашие, безбашенность даже, в повседневной жизни. От Токоями и Джиро, например, никто не ожидал трепетной любви к романтическим комедиям, и если бы не поймали их выходящими с вечернего сеанса «Причуды жизни», ни за что бы и не поверили. Фуюми как-то говорила, что контрастные реакции и предпочтения — своего рода сублимация. Шото не силён в психологии, но, наверное, так оно и есть.
Кацки шумно сопит, нервозно покачивается из стороны в сторону. Шото вполглаза смотрит на экран — сейчас явно будет что-то… что-то — и на всякий случай зарывается лицом во всклокоченные волосы Кацки, чтобы ничего не увидеть. Судя по тому, как Кацки цепенеет и почти искрит — ладонь покалывает от нитроглицерина, — Шото правильно сделал, что не стал смотреть.
Фильм длится почти два часа, прошло меньше сорока минут, а Кацки уже ненавидит всё живое заметно сильнее, чем обычно. Шото на всякий случай крепче сжимает его ладонь.
Первая часть была попроще. Куда менее страшной. Хотя Кацки и в тот раз реагировал очень нервно, долго и кучеряво ругался на Шото, и даже немного искрил и дымился, даже слегка обуглил Шото рукав.
Сейчас Кацки совсем притихший, разве что зубами не стучит, и не дрожит даже — совсем замер, будто надеется, что преследующая героя тварь его не заметит. Шото кажется, что это почти мило.
— Кацки, — тихонько зовёт Шото. Имя непривычно перекатывается по языку — больше года обращался по фамилии, только недавно решил отбросить лишние формальности, — и едва не получает затылком в челюсть.
— Не шепчи мне на ухо, когда тут эта… это… это! — Кацки сдавленно хрипит и пытается ударить Шото локтем. — Идиот!
Шото старательно прячет улыбку и крепче обнимает Кацки, прижимая руки к телу, чтобы не членовредительствовал. Кацки сопротивляется, но вяло, даже почти не искрит, только невнятно ругается сквозь зубы.
— Всё, вырубай, — сипло требует Кацки и пытается ногой остановить просмотр. Неудачным нажатием повышает звук до максимума и придушенно хрипит, когда экран заполняет гротескное лицо, а комнату — потусторонний вой. Шото не возражает. Плеер он закрывает очень вовремя — Кацки явно всерьёз подумывает о том, чтобы подорвать ноутбук.
Кацки прерывисто вздыхает и отталкивает Шото. Секунды полторы недовольно сопит и снова прижимается, довольно резко притянув Шото за воротник рубашки.
— Прокомментируешь — подорву, — предупреждает Кацки, уткнувшись лбом ему в ключицы. Шото послушно молчит почти целую минуту. Обнимает и молчит, ради того всё и затевалось. Это вовсе не коварство, просто вынужденные меры.
— Сегодня ночуешь у меня? — полувопросительно предлагает Шото и не успевает увернуться от полного праведного гнева взгляда, которым вполне можно было бы прожечь сквозную дыру в стене. Хорошо, что сам Шото относительно жаропрочный. От взрывной волны и впечатывания лицом в стену это, конечно, никак не убережёт, но хотя бы серьёзных ожогов не будет.
Вместо взрыва Кацки снова его отталкивает — Шото едва не впечатывается спиной в стену — и совсем немножко дымится.
— Ясное дело, — огрызается Кацки, через голову стаскивая рубашку. Шото удивляется, как только пуговицы не отлетают.
Кацки с глухим ворчанием роется в его шкафу — наверное, половина футболок Шото уже хоть раз служила ему пижамой, — демонстративно долго возится в ванной, демонстративно недовольно отворачивается носом к стене. Совсем недемонстративно взвизгивает, когда Шото, шутки ради, касается его шеи созданной льдинкой, и почти полчаса Шото приходится играть роль смирительной рубашки, чтобы комнату не взорвали, а его самого не убили. Не как в фильмах ужасов, а просто и безыскусно, безо всякой мистики, совершенно неэстетично. И циновки тогда придётся менять, потому что они окажутся безнадёжно заляпаны кровью, а то и вовсе обуглятся.
Кацки кипит довольно долго, и ещё дольше глухо костерит на все лады Шото, фильмы ужасов, снова Шото, режиссёров, которые снимают такую дрянь, снова Шото, Каминари, из-за которого вообще смотрели первую часть, снова Шото… Костерит долго и от души, пока не выдыхается, и тогда резкий голос становится приглушённым и сонным, речь замедляется, и Шото согласно кивает на все претензии и обвинения, а Кацки позволяет себя обнимать, и сам льнёт к нему в полусне, едва ли осознанно, но так даже лучше, более искренне. Шото абсолютно точно не на что жаловаться — разве что на тени на стенах, меняющиеся в такт мигающему огоньку зарядки телефона, но тут уж выбирать не приходится, после ужастиков иначе не бывает.
Вообще-то Шото не любит фильмы ужасов, зато любит Кацки и объятия, и фильмы ужасов отлично помогают это любимое объединять.