В четыре руки

Слэш
R
Завершён
2060
Размер:
6 страниц, 1 часть
Описание:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Разрешено только в виде ссылки
Награды от читателей:
2060 Нравится 12 Отзывы 335 В сборник Скачать

Часть 1

Настройки текста
      Выпускной класс преподносит свои сюрпризы. Далеко не только летнюю полуторамесячную практику, хотя и её тоже, но и куда более личные моменты. Кацки до сих пор время от времени подозревает, что его шибанули какой-нибудь искажающей сознание причудой, или, может, промыли мозги, или ещё каким-либо образом лишили рассудка. Другой причины, по которой Кацки находится, как бы это помягче выразиться, «в отношениях» сразу с двумя людьми, причём именно с теми, от кого на первых порах его с души воротило, он просто не находит.       По крайней мере, не хочет озвучивать.       А ещё с этими двоими есть одна маленькая проблема… Вернее, не маленькая, а совсем даже наоборот, и это раздражает.       На Деку и так было проблематично смотреть сверху вниз — по многим причинам. С Тодороки это и вовсе оказалось невозможно — эта половинчатая скотина возвышалась над Кацки на полторы головы. Хоть в этом пошёл по следам своего приснопамятного папаши, и за последний год благополучно его перерос. Кацки от этого совсем не в восторге.       Ладно ещё, когда Тодороки в прошлом году просто вытянулся за какое-то несчастное лето — он ходил совсем кислый и ещё более неуклюжий и сонный, чем обычно, и часто наведывался к исцеляющей бабке за обезболивающим, — и был похож на швабру, которую обмакнули в два ведра краски. Но ведь, скотина такая, быстро пришёл в норму. Кацки и сам далеко не хилого телосложения, но рядом с этими шкафами чувствует себя… нет, не неуютно, но странно. Непривычно.       А теперь ещё и Деку. Перерос его окончательно. Чисто физически, и злиться на это почти смешно, но Кацки всё равно возмущается, просто потому что. И, кажется, за эти полтора месяца Деку вытянулся ещё сильнее, это уже ни в какие рамки — Кацки видел его из окна своей комнаты, когда тот возвращался в общежитие. Удивительно, что первым же делом не заявился к нему, Кацки, на порог, с него бы сталось. Ну и ладно, может, решил отоспаться, практику ведь проходил у чёрта на рогах…       Кацки, всё ещё раскрасневшийся после тренировки, возвращается из душа — какое же счастье, что большая часть класса вернётся только к поздней ночи, а то и к завтрашнему полудню, в общаге тишина и покой, — когда ему в затылок прилетает радостное:       — Каччан!       Кацки всё ещё не привык к не по-мальчишески низкому голосу Деку. И к тому, что этот голос доносится откуда-то сверху. Деку не так уж и намного выше него, макушка Кацки примерно на уровне его подбородка. Но это совершенно не мешает Деку зарываться лицом в его волосы. Кацки убеждает себя, что его это раздражает.       — Отвянь, — сварливо отзывается Кацки. Отпихнуть Деку не получается — вцепился, зараза, куда там клещам. Клещи нервно курят в сторонке, матч года — энцефалит против рака.       — Я тоже тебя люблю, — Деку фыркает и обнимает его крепче. Соскучился, что ли. Хотя он всегда ласковый, ничего необычного…       У Деку свежий ожог на шее, отмечает Кацки. Совсем свежий. И под тканью футболки угадываются бинты. Они списывались, и довольно часто, но Деку ничего об этом не говорил.       — Где ты уже успел…       — Были сложности, — отмахивается Деку и смотрит на Кацки с привычной своей дурной улыбкой, но пристально, будто сканирует взглядом. Хмурится, заметив россыпь свежих шрамов на левом плече. Кацки демонстративно поджимает губы.       — Были сложности, — отзеркаливает он, и Деку сперва делает козью морду, а затем, не выдержав, смеётся и лезет целоваться. У него всегда с эмоциями перебор, и Кацки это почти напрягает.       — Изуку, когда-нибудь я всё-таки обижусь, — раздаётся откуда-то сверху прохладный голос, и обиды в нём ни грамма. Кацки ни черта не видит из-за кудрявой шевелюры Деку, напрочь заслонившей обзор, но ему и без надобности, Тодороки не узнать невозможно.       Кацки невнятно ворчит и без особого успеха пытается отпихнуть Деку — шея уже ноет, из-за разницы в росте пришлось сильно запрокинуть голову.       — Я просто прощупываю почву, — Кацки не видит, но чувствует и по голосу слышит, что Деку улыбается. — Каччан сегодня в хорошем настроении, до сих пор не попытался меня подорвать. Видно, соскучился…       А, да. Эти двое проходили практику в одном городе, возвращались одним поездом. Короче, сегодня уже виделись. И на практике тоже пересекались — их кураторы часто сотрудничают, чему удивляться. Герои-спасатели — совершенно особая братия. Кацки большую часть «каникул», вплоть до сегодняшнего утра, провёл под бдительным надзором Взрывного героя Фугаса, известного, помимо всего прочего, нравом подстать причуде и навыком сотрудничества похуже, чем у Старателя, и за полтора месяца стажировки контактировал только с немногочисленными сайдкиками не в меру сурового куратора. Он действительно рад встрече и, пожалуй, даже не будет делать вид, что это не так…       — Было бы странно, будь иначе, — комментирует Тодороки, подходя ближе.       Нет, всё-таки будет. Из принципа.       Тодороки, будь он проклят, приходится наклониться, чтобы его поцеловать. Это по-детски бесит.       — Ты ещё на руки меня подними, — шипит Кацки ему в губы, и лучше бы Тодороки не принимать его скепсис за чистую монету, не то…       — А ты попытаешься меня за это подорвать? — Тодороки ластится, совсем как кот. Чёртов двухцветный мейн-кун. Что он, что Деку могут разводить нежности до бесконечности, и не сказать, что Кацки это так уж не нравится, но если этих двоих не пинать, они могут так на прелюдиях и остановиться, а это уже совсем ни в какие рамки.       Тодороки распахивает глаза, когда Кацки тянет его воротник рубашки, заставляя наклониться куда сильнее необходимого; едва не теряет равновесие. Он неплохо целуется. Прохладно. Мятно. Кацки злится и чувствительно кусает его за губу.       Устроили, чтоб их, сцену посреди коридора. Хорошо, что общага пустая, а то пришлось бы ещё угрожать свидетелям…       — Не подорвёт, — Деку снова оказывается совсем рядом, и Кацки зажимает в тиски между ним и Тодороки. Неудобно. Им всем неудобно. Деку бормочет что-то невнятное и целует его шею, горячее дыхание обжигает кожу. От Тодороки веет холодом, и от одного только контраста у Кацки кружится голова. От контраста, от поцелуев, от прикосновений. Деку обводит кончиками пальцев свежие шрамы — почти болезненно, почти невесомо, — наклоняется, чтобы поцеловать свежие отметины. Кацки беспокойно ёрзает, мычит в губы Тодороки, податливые и мягкие. Нужно сделать вдох, но не хочется отрываться.       Ему нравится, и они это знают. Не нравилось бы — не было бы даже поползновений, эти двое до того не любят на него давить, что Кацки это почти раздражает. Такой инициативы, как сегодня, от них дождёшься нечасто.       — Можем перебраться ко мне, — отстранившись, невозмутимо предлагает Тодороки. Кацки прерывисто тяжело дышит, припухшие губы саднят от поцелуев.       — Ты спишь на чёртовой простынке.       — На футоне, — мягко поправляет Тодороки. Его ладонь, скользнувшая под ткань футболки, прохладная, и Кацки невольно втягивает живот, стараясь избежать щекотных прикосновений. — Зато не тесно, места хватит всем.       — Ну ещё бы, у тебя в комнате вообще ни хрена нет, минималис-с-с-скотина…       Кацки шумно втягивает воздух, когда кожу слегка обжигает холодом. Тодороки прекрасно знает, что ему нравится, и в наглую этим пользуется. Кацки возмущённо сопит.       — Так как?       — Трындишь много, — огрызается Кацки, и порывается утащить незадачливых… чёрт их знает, как они называются, партнёров, что ли? — за собой, но уже через несколько метров ему приходится самому перейти на смешную трусцу, чтобы поспевать за их широкими шагами. Деку совсем немного хромает.       У Тодороки всегда пусто и чисто, прямо плюнуть некуда, но сегодня хотя бы футон расстелен, не нужно ждать, пока этот последователь родных традиций расправит простынки.       — Ты уже успел прикорнуть? — улыбается Деку, пока Тодороки запирает дверь. Кацки не видит, а только слышит эту улыбку — Деку в наглую пристроил подбородок у него на голове, и облапил ещё — не выпутаешься. Кацки не особо и пытается.       — Буквально двадцать минут, ты видел, меня ещё в шинкансене вырубало.       — Тебе дай волю — впадёшь в спячку до весны, — ворчит Кацки, и возмущённо искрит, когда Тодороки, наклонившись, обхватывает его лицо ладонями, прежде чем поцеловать.       — Август, рано, — Тодороки почти смеётся, а у Кацки сбой восприятия, потому что правая его ладонь совсем холодная, а левая — почти обжигает. Голова снова идёт кругом, и Кацки почти благодарен, когда его опускают на футон.       — На двоих меня не хватит, — предупреждает Кацки, и говорит он это даже не из вредности, просто он только утром вернулся со своей практики, которая была далеко не курортом, и на тренировке выложился на полную, вымещая на полигоне и деревянных болванчиках недовольство всем миром.       Тодороки и Деку переглядываются. Фыркают в унисон.       — Каччан, сегодня без меня, хорошо? — Деку неловко ерошит волосы, улыбается смущённо — он похож на нашкодившую кошку. — Мне ещё ногу поберечь надо, так что…       — Утром зайдёшь в медпункт, уже можно будет, — комментирует Тодороки. — Но поучаствуешь же?       Кацки хочется взорвать их обоих, но совсем недолго.       Его раздевают в четыре руки, обводят губами и кончиками пальцев каждый новый шрам, и кожа горит от лёгких касаний и поцелуев. Эти двое досконально знают его тело, каждое прикосновение — прицельное, именно там и именно так, где и как ему нравится.       Кацки злится на себя за дрожащий голос, за искусанные губы, за то, что откидывает голову на плечо Деку, подставляя шею под поцелуи. И на самого Деку тоже злится, и на Тодороки — за то, что настолько его знают, что заставляют его плавиться свечой, пока ещё ничего толком не сделав.       Кацки кажется, что ещё немного — и у него наступит сенсорная перегрузка. Эти двое словно поставили перед собой цель довести его до исступления. С них бы сталось.       Голова кружится от жара прижимающихся к нему тел, от бесконечных поцелуев, от горячих рук, гуляющих по его коже — трёх горячих и одной очень-очень холодной, — и собственное прерывистое дыхание всё больше напоминает короткие всхлипы.       Не иначе как случайно Кацки замечает короткий обмен взглядами, и Деку тянется к оставленной у стены сумке Тодороки, чем-то шуршит. Дотошность этих двоих иногда переходит любые границы.       Кацки терпеть не может эти их молчаливые диалоги, что они вообще могут понять, перебросившись взглядами? Но ведь понимают же что-то, что за чёртова телепатия…       С этими сентиментальными придурками прелюдии могут затянуться на час, а то и больше, и плевать, что они полтора месяца не виделись, Кацки хватило бы и просто…       «Просто» с этими двоими не бывает в принципе. Они вечно разводят бесконечные церемонии, и Кацки бы солгал, если бы сказал, что ему это не нравится, но вслух он это никогда не подтвердит и не опровергнет.       Тодороки поднимает его, будто он вообще ничего не весит. Кацки вздрагивает, когда в него проникают щедро покрытые смазкой пальцы, выгибается и шипит сквозь сжатые зубы. Деку смотрит на него своими круглыми зелёными глазищами и будто впитывает каждую реакцию.       — Быстрее уже, — хрипит Кацки, пытаясь отвести взгляд.       Деку смотрит так внимательно, что на щёки плещет густой румянец стыда, и совершенно не торопится. Дыхание Тодороки обжигает шею и ухо. Да скорее, не хрустальный же, сколько можно возиться… Невнятные ругательства заглушают чужие мягкие губы. Деку даже в этом дотошный, всегда был…       — Мы никуда не спешим, — шепчут на ухо, и Кацки не уверен, кто именно. Перед глазами пляшут искры. Лучше перед глазами, чем на ладонях.       Кацки не сдерживает судорожный всхлип, когда Тодороки входит в него одним долгим плавным движением. Замирает ненадолго, давая привыкнуть, давая хотя бы вдохнуть, и начинает двигаться всё так же плавно, издевательски медленно, и… именно так, как надо, так, как Кацки нравится, и, попытайся он возмутиться, не убедил бы даже сам себя.       Деку снова оказывается совсем рядом, смотрит, прикасается, и его ладони опускаются к паху Кацки, как будто мало ему было фейерверка ощущений…       Мало, осознаёт Кацки, когда Деку прижимается теснее, целует тонкую кожу на горле. Было — мало. Ладони Деку иссечены шрамами, и зрелище это не самое приятное, но ощущается… Кацки едва слышно всхлипывает в такт каждому движению Тодороки и Деку.       Странно. Неудобно. Идеально.       Тодороки собирает стоны с его губ, бормочет какую-то чушь — Кацки не разбирает ни слова, — каждое движение отдаётся горячей слепящей вспышкой, и Кацки почти кричит, выгибаясь в его руках. С двух сторон шепчут его имя, в голове бушует вихрь, разметавший все мысли по стенкам черепной коробки, и Кацки не знает, чьё имя он лихорадочно повторяет на каждом рваном выдохе, и имя ли это вообще.       Кацки кажется, что комната звенит от его крика.       Тодороки осторожно опускает его на футон, что-то говорит — ему или Деку? Не разобрать, — и смазанно целует. Кацки в ответ снова кусает его за губу, просто из принципа, и пытается понять, на каком он свете.       Кацки собирает реальность из осколков, незряче глядя в потолок. За полтора месяца он почти отвык от… от всего этого. В лёгких по-прежнему слишком мало воздуха. Рядом слышится тихая возня, Деку что-то невнятно бормочет. Звякает пряжка ремня.       У Кацки перед глазами исчезают белые пятна, а уши заполняют сдавленные стоны Деку — раненная нога мешает ему нормально двигаться, но Тодороки явно решил, что сегодня никто не уйдёт обиженным. Он умеет доставлять удовольствие, этого не отнимешь, и с Деку у них какое-то почти ненормальное взаимопонимание, даже не с полуслова, а с полувзгляда. Может, поэтому они не так уж и много друг с другом говорят, что им силы тратить попусту… Кацки смотрит на них в оцепенении, не в силах оторвать взгляд — Тодороки до смешного сосредоточенный, на лице Деку полупьяное блаженство, он неровно тяжело дышит и убирает падающие на лицо Тодороки белые и рыжие пряди. Кацки шумно сглатывает — отчего-то выглядит это… не неприлично, а завораживающе. Хочется присоединиться.       Кацки не привык отказывать себе в своих желаниях. Тодороки косится на него из-под прилипшей ко лбу чёлки и, Кацки в этом почти уверен, улыбается, насколько это вообще возможно в его положении.       Голос Деку срывается на сбивчивые всхлипы, он дрожит и зажимает себе рот ладонью — от напряжения рельефные мышцы кажутся высеченными из камня, — шепчет имена и кусает припухшие губы. Кацки сохраняет в памяти его лицо, искажённое удовольствием, и хриплый стон, отдающийся эхом от стен полупустой комнаты.       Когда Деку снова лезет целоваться — глаза у него всё с той же полупьяной поволокой.

***

      Пожалуй, комната Тодороки действительно самая подходящая — на кровати не получилось бы так удобно развалиться всем троим, попросту не хватило бы места. У футона есть свои преимущества.       — Я хочу в душ, — мрачно констатирует Кацки, глядя в потолок. — Опять.       По потолку вяло ползёт поселившийся здесь за время полуторамесячного отсутствия хозяина паук.       — Отнести? — сонно бормочет Тодороки, уткнувшись лицом Кацки в шею. Улыбается, скотина. Наверняка улыбается — Кацки кожей чувствует как поднимаются уголки его губ.       — Ещё слово — и Деку понесёт тебя в медпункт, понял?       — Не надо, ему ногу нагружать нельзя…       Кацки очень хочет смыть нитроглицерин, потому что иначе точно сдетонирует.       Он возвращается минут пятнадцать спустя, смутно надеясь застать Деку и Тодороки спящими, но его ждут и бодрствуют. Беседуют. Обсуждают, мать их, составление отчёта для Айзавы-сенсея. Кацки гортанно рычит и распихивает их в стороны, чтобы лечь на нагретое место.       — Кацки?       — Чего тебе?       — Я скучал, — шуршат в два голоса, и Кацки хочется то ли послать обоих, то ли устроиться поудобнее между этими живыми печками, и плевать на нитроглицерин. Что Деку, что Тодороки уже не раз умудрялись пережить даже серьёзные его взрывы, и если сами же спровоцируют случайную детонацию… Это будут их проблемы, а Кацки просто хочет спать, здесь и сейчас. И даже не собирается возражать, когда его обнимают в четыре руки.
Отношение автора к критике
Приветствую критику в любой форме, укажите все недостатки моих работ.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.