Бургерные войны

- Да ты, блять, издеваешься что ли?! – Хованский обречённо захлопнул дверь в комнату и уставился на Ларина, который увлечённо разговаривал с телефоном. - Ты мне запорол видео, придётся ещё раз записывать, - равнодушно откликнулся Дима, махнув рукой в явном намёке, чтоб Юра проваливал туда, откуда пришёл. - Ты мне запарываешь любые попытки воспринимать тебя, как взрослого человека. Какого хуя ты всё ещё занимаешься этим дерьмом? Сука, ладно этот пидор бомбит по шесть историй в инстаграм, но тебе я так позориться не позволю. Хованский выхватил телефон из рук не ожидавшего такой наглости критика и довольно плюхнулся на низкую кровать. Мужчина не на шутку растерялся, когда в ответ Дима полез забирать у него гаджет с таким остервенением, с каким не всегда кидался на бедных консультантов в книжных, попытавшихся впарить ему новую книгу по гомеопатии. Юра был не против такой активности в постели, но судя по пылающим безумным глазам Ларина, в конце такой активности его ждал не сладкий финал, а пара выбитых зубов. - Ты ничего не понимаешь! Это бургерная война, это как отстоять свою честь, свой принцип. – Уткину удалось-таки выхватить телефон, и теперь он пытался встать со смятого в пылу сражения покрывала, только на тот раз уже Хованский сдавил в железный захват его талию и не отпускал. - Какой принцип, блять?! Вы целый день спорите, у кого котлета лучше. Это при том, что даже не вы их готовите, и даже не вас заставляют их жрать за такую-то баснословную цену. - Абсолютно справедливая цена для Питера. Я душу вообще-то в рецепт вкладывал, старался, Соболев просто взял обычный столовый кусок мяса да в белую сладкую хрень его завернул. Никакой фантазии! Ларин гневно сопел, замогильным голосом вещая в потолок и скрестив на груди руки, Юра успокаивающе поглаживал его пальцами по плечу. На пару минут воцарилось спокойствие, Хованский иногда легонько сдувал с Диминого лба выбившиеся пряди волос, и вскоре тот начал впадать в дрёму. За окном облака ещё отливали остатками рыжего заката, и ветер приятно задувал в форточку. Телефон пиликнул новым уведомлением. - Смотри, он продолжает какую-то ересь задвигать! Все же блогеры уже сказали своё объективное мнение. Вот у Юлика есть видео, у множества составителей никому не нужных топов, есть много отзывов. Нельзя назвать эти мнения полностью объективными, но это скорее мне в минус, ибо все меня терпеть не могут, я для этого столько лет старался! Но он продолжает говорить, что…. - Ой, бляяяяяя. – Хованский подорвался, и тихонько продолжая материться себе под нос, ушёл на кухню. Молясь всем несуществующим богам, чтоб в холодильнике осталось ещё купленное им пиво, он отворил заветную белую дверцу и вздохнул с облегчением. Хоть что-то его радует всегда, невзирая на все под выверты судьбы. Мопс заливисто сопел, бегая вокруг ног и тыкаясь в них своим мокрым носом, вот кому точно пофигу, какой бургер слопать, лишь бы побольше. Бутылка была открыта, стул отодвинут подальше от стола, а Юрины мысли были устремлены в радостный мир фантазий, где у него есть здоровые отношения с какой-нибудь пышногрудой красоткой, которая хочет проводить вечер пятницы предаваясь плотским утехам. В реальности у него был только угрюмый и угловатый Ларин, который больше эмоций вкладывал в подколы двадцатидвухлетнего парня со стопроцентно непоколебимым самомнением, которое очевидно только подпитывалось Димиными видосами, но разве ему объяснишь. Вот сейчас эта мрачная туча, вроде как даже с нотками вины на лице, медленно вплывала на кухню, благоразумно оставив телефон где-то в комнате. Хованский показательно продолжил играться с собакой, не обращая внимания на то, как критик нервно пытается найти пакетики с чаем на полке. - Сам понял, как зашкварно всё это выглядело. Честно, не буду больше поддаваться на такие провокации, - Ларин неловко остановился рядом с Юрой, не зная, куда себя деть, но упрямо стараясь этого не показывать, остервенело помешивая ложкой в чашке. – Вот ты мне типа объясни, просто чтоб уже закончить с этим, почему у Онешко тебе единственному надо было выебнуться и сказать, что мой бургер не самый лучший на свете? Страдальчески закатив глаза, Хованский потянул мужчину вниз, усаживая к себе на колени, прижимаясь грудью к вытянутой в струну спине, и забирая, от греха подальше, из его рук горячий чай. - Это ты мне лучше скажи, почему ты тратишь больше времени на Ниииколая Соболева, а не на своего самого лучшего парня на свете? На данное высказывание у Ларина нашёлся только саркастический смешок, за который он получил ощутимый шлепок по бедру. - Скажи лучше спасибо, что я не стал шутить про «дайте воды» после твоей острятины. Нахуя надо было столько соуса туда лить? - Это же самовыражение, я пытался провести параллель со своим стилем! Как есть макароны с тонной кетчупа и запивать это всё пивасом, так тебя всё устраивает, и никаких позывов отказывающей печени, а как на видео ныть, так ты первый. - Ты же их в тот раз разварил, их же, блять, невозможно было в рот просто так положить. - Почему же ты тогда претензий никаких не предъявлял, мразь? – Оскорбившись за такое отношение к своим кулинарным талантам, Дима вознамеривался уйти, но жаркие руки, заскользившие по низу живота, у самой кромки брюк, и губы, оказавшиеся, внезапно, так близко к шее, порыв заметно поубавили. - Потому, что ты, так же, как сейчас, стал бы злым и уязвлённым, и в тот раз твоя задница могла бы не оказаться так удачно рядом с моим членом. – Юра, улыбаясь, водил кончиком носа по бледной коже за Диминым аккуратным ушком, а руки уже начали избавлять пуговицы на черной рубашке от петель. – Мне твой бургер – заебись, ты же знаешь. Медийный образ требует жертв, вот представь, как бы ужасно выглядело, если бы Хованский внезапно похвалил бы что-то, что вышло бы из-под руки Ларина. Дима всё ещё пытался убрать руки со своего тела, что Юру порядком веселило, но вставший хуй намекал, что пора бы с этим детским садом заканчивать. - Так, всё, у Нииколая есть своя «сладкая булочка», у тебя есть своя. - Твой предел – быть полузасохшим батоном из того же ларька, где ты себе пиво берёшь. – Голос у Ларина уже начал подрагивать, а ладони перестали мельтешить и ладно легли на ноги Хованского. - Неа, я самый ахуенный. Давай, прекращай дуться, успокаивайся, и попробуй уже, наконец, мою сосиску в тесте. Я готов выслушать всю критику. Улучив момент, Дима извернулся, и, перекинув ногу с другой стороны стула, ловко оседлал Юру, оказавшись с ним лицом к лицу. Он запустил руки в джинсы, обхватил сочившийся смазкой член и заработал ладонью, скользя вверх и вниз. - Теста много, а сосиски – мало, - выдохнул Ларин в чужие приоткрытые губы, уже мечтая о том, как бы поскорее закончить разговор, и прикидывая, сколько на столе легко бьющихся предметов, которые не жаль пустить в расход ради потрясного секса. - Думаю, ты ещё просто не распробовал, - Хованский засмеялся и утянул Диму в долгий мокрый поцелуй. *** Сонно разлепив глаза, Юра услышал тихое постукивание клавиатуры в углу комнаты. За окном было темно, свет расползался только от настольной лампы, направленной в стену. - Что ты делаешь? Ларин дернулся от неожиданности. Повернувшись, он наткнулся на суровый взгляд Хованского, зловеще блестящий среди белого постельного белья. Тишина затягивалась. Дима по-партизански не желал озвучивать очевидный ответ. - Скажи мне, Уткин, что ты выкладываешь в два часа ночи на ютуб. Скажи мне. Давай. Помолчав ещё пару секунд, критик тряхнул головой, прогоняя оцепенение, как в школе, когда учитель застукивает тебя за списыванием, и тебе вроде как даже совестно, но надо держать лицо, и говорить, что это все вокруг не правильно поняли. - Я выкладываю поздравление с Днём Рождения для Соболева, и это важно, ибо…. - Да ёбаный в рот, тебя перманентно что ли нужно трахать, чтоб ты хуйню перестал творить?! – Вопил Юра, яростно выбираясь из вороха подушек и подлетая к рабочему креслу, на ходу сбивая с ног бедного мопса. Дима вцепился в край стола, пытаясь до щёлкать мышкой по нужным кнопкам, пока Хованский с силой маленького локомотива тащил его в сторону кровати. - Так, блять, я учёл свои ошибки, теперь будем трахаться всегда до полного изнеможения, чтоб тебе, блять, руку за телефоном было не поднять. – Сбросив, наконец, брыкающегося критика на одеяло, Юра рухнул сверху, намерено придавливая сильнее, а где-то внизу заливалась тявканьем собака, интересуясь, что же это такое активное и странное творит с его хозяином этот парень, что тот издаёт такие странные отрывистые звуки. *** Проснувшись ещё раз под утро, Юра смотрит на чёрную макушку, устроившуюся у него на груди, все подушки они ещё в начале с кровати скинули. Длинные Ларинские руки оплели его всего, да и ногу свою на его бедро он очень удачно закинул. Мопс забрался к ним ещё ночью, но к тому моменту сил прогонять животину не было, не хватало воли даже на то, чтобы достать чистое сухое одеяло, так что сейчас пёс спал, уткнувшись Диме в спину, и иногда дергая во сне короткими лапками. Улыбнувшись, Хованский прижал к себе мужчину покрепче, и перед тем, как провалиться обратно в сон, подумал, как же, наверное, плохо и завидно Кольке, ведь ему никогда не светит получить такой идеальный бутерброд.