tenebras circum.

Бессмертия у смерти не прошу. Испуганный, возлюбленный и нищий, — но с каждым днём я прожитым дышу уверенней и сладостней и чище.

Дети — это куклы, маленькие марионетки, которые управляются хитрым кукловодом, будь то родитель, учитель, или просто прохожий. Но, когда неловкая рука помощника Взросления обрывает нити, требуется долго и кропотливо сшивать и вязать узлы, помогающие выстроить путь к той самой куколке. Но иногда кукловод просто не хочет этого делать, или собственноручно обрывает веревочки. И тогда на помощь приходим такие, как мы. Меня зовут Дмитрий и я школьный психолог. В свое время я посчитал, что самый легкий способ жить дальше и не умереть от голода — не уходить из школы. Работа не пыльная. Проверить папку с тестами, да и поговорить с девочкой о «прекрасном и идеальном» новом парне за чашкой чая. А деньги платили. Дети — это куклы, они бесчувственны, и у них не может быть проблем. У детей ничего не болит. Каждый раз, когда ко мне приходит очередная «проблема», начитавшаяся «французских» романов и пересмотревшая кучу мелодрам, которой лишь бы глазки мне построить, приходится искренне улыбаться. У детей ничего не болит. Каждый раз, когда приходит родитель со своим зажравшимся чадом ребенком, приходится сдерживаться, чтобы не закатить глаза и упорно повторять отточенный текст «маме нужно помогать, маму нужно уважать». «У детей все настолько переломано внутри, что боли уже нет.» Это была первая мысль, когда перед глазами появился Он. Вопли старой карги, пахнущей жидкостью для мытья окон. И длинный рассказ о том, как давно мне рассказывали про этого мальчика, и что с ним нужно побеседовать. Мальчишка. Вздернутый нос. Спутанные волосы и большие глаза цвета грусти, не готовые видеть жестокость этого мира, хоть их и не спрашивали. — Имя. Назови. Свое. Имя. И полное отсутствие желания отвечать на элементарные вопросы. Кто бы сомневался, господи. Тут не школьный психолог нужен, а психиатрическое отделение. — Хорошо, давай тогда по-другому. — Вздыхаю и тру переносицу, снимая очки. — У меня есть чай, будешь? — стараюсь улыбнуться своей фирменной улыбкой, которая всегда срабатывает. Не работает, но по глазам видно, что он заинтересован. Мы сидели почти час и смотрели друг на друга. Во мне разгорелся спортивный интерес, я был уверен в своих силах, но терпения могло не хватить, любой момент мог испортить абсолютно все. Прозвенел звонок, но никто и не думал двигаться. — Приходи завтра, после уроков, буду рад тебя видеть. — первый раз говорю действительно искренне, а не из-за чувства стыда за просто так полученные деньги. Мальчишка смотрит странно, изучающе, будто кинется сейчас на меня. Но через несколько мгновений отводит взгляд и резко встает, слегка пошатнувшись. У двери он снова смотрит на меня и быстро пропадает в темноте коридора. Это будет весело.