Skin (Оболочка)

Джейме все глубже погружался в горячую воду бани, надеясь, что боль ослабит тугие оковы, которыми парализовала грязное, осунувшееся тело непобедимого когда-то мечника. Но силы продолжали покидать его, улетучиваясь в душный воздух и смешиваясь с густым паром. Кружилась голова, было почти невозможно дышать, перед глазами все плыло. Вздорная, упрямая, глупая Бриенна Тарт, хмуря белесые брови и пряча под полотенцем крошечные груди в веснушках, смотрела на Джейме так же сердито, как и прежде. Будто бы женщина не прижималась к нему в поисках тепла, когда их привязывали друг к другу Бравые Ребята, не подчищала дерьмо, стоило ему только обделаться в седле, не благодарила, робея, впервые именуя сиром Джейме, когда он закричал во всю глотку «сапфиры» и, получив чудовищный удар сапогом по культе, провалился во тьму. — Мне нет дела до того, как ты умрешь, Цареубийца. Ты хочешь перемирия… Но как я могу довериться тому, кто нарушил все обеты, которые когда-либо давал, и вонзил меч в спину королю, которого клялся защищать? Казалось, огромные голубые глаза, единственное, что притягивало взгляд на уродливом плоском лице с лошадиными зубами и сломанным носом, делались на ряд оттенков темнее, пока были обращены к Джейме. Они словно пропитывались едкой чернотой оболочки, той заскорузлой корки, под которой еще трепыхался некогда выпавший из гнезда птенец — душа монстра, подлеца, человека, не имеющего представлений о чести и достоинстве. Вот кем считает его женщина. Надо было разделаться с ней, когда у него в руках было весло и меч, отнятый у трупа Клеоса, но вместо этого Джейме зачем-то полез к ней в баню, изнуренный побоями, унижениями, голодом и полностью обнаженный. На что он рассчитывал? Чем девица Тарт отличалась от Неда Старка, который поспешил презреть его, только завидев на Железном троне, или его жены Кейтилин, что со злостью пнула кадку с дерьмом Джейме в темнице? Боль от получившей заражение культи проносилась по занемогшим членам, заселялась в каждый сосуд и нерв, скручивала дряхлое тело по рукам и ногам. Она добралась до скорлупы, под которой ютился полумертвый мальчик, жаждущий стать таким же благородным, как Эртур Дейн, и выпуклой сеткой оплела ее. На оболочке прорезались первые трещины. Джейме сжал уцелевший кулак так яростно, как только мог, но не сумел этим удержать занавес, который, раскрываясь все шире, оголял его душу. Поздно, Цареубийца. Если ты решил выйти перед ней без клочка одежды, придется раздеть и твое стыдливое нутро. — Что ж, женщина. Следуй за мной, и ты увидишь идеальную Королевскую Гавань, где до сих пор правит Эйерис, а я его правая рука. Рука, которой я его убил. Рука, которой отныне у меня нет. Женщина опешила и в недоумении уставилась на Джейме, гадая, что же он может сказать себе в оправдание. Он тем временем вооружился кистью, словно искусный художник, обмакнул ее в ядовито-зеленую краску и принялся творить. С каждым штрихом, с каждым словом, льющимся из иссохших уст, Джейме заводил Бриенну в лабиринты своей памяти все глубже и глубже. Ее взору, различающему лишь черное да белое, предстали обугленные кости, сквозь которые проросли невзрачные цветы и колючие сорняки, руины замков, ошеломлявших некогда своим величием и незыблемостью, искривленные доспехи воинов, что оказались бессильны перед всполохами дикого огня, сбившими их с ног. В закопченном небе витала смерть, не успевая отделять души от жалких останков и посылать их в чертоги Семерых. Над ней истерически хохотал Эйерис Таргариен, вцепившись в корону своими костлявыми руками и визгливо крича: «Сжечь их всех, сжечь их всех!» Джейме Ланнистер, семнадцатилетний юнец, почтенно опустился перед ним на одно колено и поднял вверх лысую голову с золотыми бакенбардами. — Ваше величество, Тайвин Ланнистер больше не представляет угрозы для вас. Эйерис с одержимостью принял дар из рук самого молодого из белых гвардейцев и впился в голову своего врага длинными когтями. Кучка пиромантов хороводом сновала вокруг него, славя своего доблестного правителя. Безумный король добился того, чего страстно желал. Он восседал над царством из мертвецов, а подле него смиренно стоял слуга, обагривший руки в крови собственного отца. Он увидит, что я выполнял свой обет, и простит то, что я сделал. Ведь так? Сделав последний штрих, Джейме осмелился поднять глаза на Бриенну. Та вылупилась на него, застыв, словно статуя. Озера ее глаз стали такими же чистыми и светлыми, какими были, пока Джейме не зашел в баню. Он почувствовал, как боль чудодейственным образом отхлынула от сердца. — Настоящий рыцарь не может нарушить ни один из данных им обетов. Так ты считаешь, женщина? Бриенна вздрогнула, словно к ней подкрались сзади, и промычала что-то вроде «да». — Значит, настоящий рыцарь — это мертвец без каких бы то ни было чувств, эмоций, привязанностей. Но мы живые люди, женщина. И мы не можем вытравить это из себя, как бы ни старались. Тартская дева, к огромному удивлению, не стала упрямиться и убеждать, что ее зовут Бриенна. Она лишь понуро опустила голову, обхватив колени здоровенными ладонями. Внутри нее кипела борьба, прежние идеалы терпели неотступный крах. Глупая женщина совсем еще дитя. Думает, что мир такой же простой и наивный, как она сама. Но он соткан из серых ниток, а не черных да белых. Когда-нибудь она бы все равно узнала. — Интересно, — язвительно усмехнулся Джейме. — Что бы сделал достопочтенный Нед Старк, если бы любезный друг Роберт приказал ему убить Кейтилин и всех шестерых детей, включая бастарда Сноу? Какая клятва для него важнее — служить королю или оберегать семью? Нет, подожди-ка, я знаю. Важнее всего для него осудить подлого Ланнистера, без зазрения совести занявшего трон покойного по его воли Эйериса. Но какое право он имел… Джейме стало настолько тошно от возмущения, всколыхнувшегося внутри, что он вскочил в ванной, стиснув кулак, и поскользнулся. Он тут же услышал громкий всплеск и почувствовал, как его подхватили мускулистые и крепкие руки Бриенны. Решительное прикосновение вместило в себя столько нежности, заботы, ласки, сколько не было за все время, проведенное с Серсеей, несмотря на то, что женщина каждый день натирала ладони рукоятью меча, а сестра ни разу не брала в руки оружие. Это заставило Джейме испустить блаженный вздох и какой-то миг абсолютно нелепо мечтать о том, чтобы веснушчатые руки Бриенны обнимали его всегда. Женщина звала на помощь стражников, по привычке нарекая его Цареубийцей. Но этот клич ничуть не задел Джейме, ведь она продолжала крепко держать его, делясь сокровенной теплотой, исходящей от самого сердца. Рыцарского, девичьего, в котором нет ничего фальшивого и грязного. Ей не все равно, как я умру. Женщина не коснулась бы так демона, в котором лишь чернь да гниль. Значит, свет во мне еще не погас.