Я просыпаюсь и вновь считаю твои веснушки

Ночь. Мне нравится ночь. Ночью я вижу яркие, светлые, чистые сны. И всегда о тебе, Дин. В своих снах я чувствую себя счастливым. Чувствую нас счастливыми. Но ещё больше мне нравится утро, ведь открывая глаза, я вижу перед собой твоё лицо. И тогда, я понимаю, как обманывался, видя тебя во сне. На самом деле ты в тысячу раз прекрасней. Я всегда просыпаюсь раньше. Считаю веснушки на твоём носу, на щеках. Любуюсь короткими светлыми ресницами, ведь сейчас ты так близко, что я могу рассмотреть каждую в отдельности. Обвожу глазами линию твоих губ. Пухлых и таких ярких, притягивающих внимание губ. Я разглядываю, впитывая даже самые мелкие частички тебя, в тысячный раз, запоминая каждую твою черту. Я ведь до сих пор не могу поверить, что у меня есть такая возможность. До сих пор не могу поверить, что пройдя через все испытания, встретившиеся на нашем пути, мы всё-таки смогли быть вместе. И теперь ты рядом. Рядом со мной. И только сейчас, когда ты смешно морщишь нос, видимо, почувствовав на себе пристальный взгляд, я позволяю себе протянуть к твоему лицу руку и слегка касаясь, провести по твоей щеке, обвести линию скул. И тогда ты улыбаешься уголком губ. Всегда улыбаешься и хватаешь мою руку до того, как я успею её убрать. Не открывая глаз, подносишь к губам и целуешь в середину ладошки. Тогда и я улыбаюсь тебе в ответ. Ты притягиваешь меня ещё ближе к себе за талию и, мазнув губами по моей щеке, даришь нежный, даже целомудренный поцелуй в губы. По утрам ты всегда слишком ласков со мной. Позже, когда я сам буду вдруг утягивать тебя в объятия или покрывать поцелуями твоё лицо, ты, как и всегда начнёшь с улыбкой отфыркиваться, бормоча что-то про «телячьи нежности», обзывая меня сентиментальной девчонкой. Наконец, ты открываешь глаза. Порой, я не могу оторваться, глядя в твои зелёно-карие омуты. Ты на это вновь отшучиваешься и, внезапно потупив взор и заинтересовавшись носком своего ботинка, признаешься, что твой любимый цвет – синий. Через какое-то время мне удаётся поднять тебя с постели. Ты направляешься в ванную комнату, и через несколько минут я неизменно скольжу в душевую кабинку вслед за тобой. Там я мягко намыливаю тебя пеной, а ты лишь хихикаешь, говоря, что с такой сосредоточенной миной обычно работают сапёры. Из ванной ты выходишь в одних лишь растянутых домашних штанах, а я обматываю вокруг бёдер полотенце. Ты, как всегда, не выдерживаешь и стягиваешь с меня эту махровую тряпку. Отбрасываешь её в сторону и укладываешь меня прямо на ковёр. Мы посещаем душ снова… После, мы отправляемся на кухню. Ты дурачишься, как мальчишка, Дин, обсыпая меня мукой с головы до ног, я же не остаюсь в долгу и мажу твои щёки вареньем. Мне нравится слизывать его с твоего лица. Мы тратим на приготовление пирога слишком много времени, отвлекаясь друг на друга. Пока я слежу за пирогом в духовке, ты выходишь на улицу. Салютуешь проезжающему мимо Бобби, он снова повёз Эллен и Джо рыбачить. Берёшься за газонокосилку и проводишь в её обществе какое-то время. Всё никак не могу понять, почему ты получаешь от этого удовольствие. Ты возвращаешься в дом, и я чмокаю тебя в нос. Ты снова фыркаешь и заявляешь, что молодому организму требуется восполнить силы посредством поедания вкуснейшего пирога. Мы быстро справляемся с пирогом, ты съедаешь большую часть, набивая полный рот и смешно чавкая. По завершению трапезы ты целуешь меня в губы. Поцелуй выходит длинным и неспешным. После ты звонишь Сэмми. Брат рассказывает тебе, что сделал Джессике предложение. Ты просто светишься от счастья, узнав об этом. Соглашаешься приехать на ужин в честь помолвки Сэма, узнав, что он состоится в компании Джона и Мэри. Я лишь улыбаюсь, глядя на тебя. Твоё счастье для меня всё, Дин. Вечер мы проводим на диване перед телевизором. Ты потягиваешь своё любимое пиво, а я пытаюсь сосредоточиться на том глупом сериале, что мелькает на экране. Но это нелегко, когда твоя ладонь поглаживает меня по колену, неспешно поднимаясь к бедру. Остаток вечера мы лениво целуемся, пытаясь растянуть прелюдию, но тебя не хватает надолго. Сидя у тебя на коленях, я обхватываю ногами твою талию. Подняв в воздух, ты несёшь меня в спальню, где опрокидываешь на кровать и наваливаешься сверху. Растягиваешь меня так долго, насколько хватает твоего терпения, после медленно входишь в меня. Ты всегда нежен со мной в постели. Мы не занимаемся сексом. Мы занимаемся любовью. Ты доходишь до пика и помогаешь мне рукой. Я следую за тобой спустя несколько резких движений. Целую тебя в висок и засыпаю, уткнувшись носом тебе в ключицу. Я просыпаюсь и считаю твои веснушки, рассматриваю ресницы, губы, легко глажу лицо. Ты целуешь меня, мы идем в душ. Два раза... Затем мука, варенье, Бобби. Ты косишь газон, мы едим пирог, Сэм сообщает о помолвке. Ленивые поцелуи, рука на бедре, несёшь меня в спальню, мы занимаемся любовью. Засыпаю, уткнувшись носом тебе куда-то в шею. Просыпаюсь и снова твои веснушки. И нет ангелов. Нет Люцифера, которому Сэм сказал «да». Нет Михаила, которому ты дал своё согласие. Нет мира, который разорвала на части битва двух повздоривших братьев архангелов. Нет мира, где нам никогда не быть вместе. Я сбежал из этого мира. Я слаб. Я жалок. Я не тот Кастиэль, которого ты когда-то знал. Я был готов сломаться, когда Сэм сдался Люциферу. Я сломался, когда ты стал сосудом Михаила. Я предпочёл сладкую утопию, миру, где нет тебя. Я предпочёл обманываться каждый божий день, но не видеть того, что стало с миром, не пытаться в очередной раз его спасти. Ведь без тебя всё это не имеет ни малейшего смысла. Я предпочёл сбежать из этого мира в рай. И пусть я изо дня в день безбожно себе лгу… Но ведь ты рядом. Рядом со мной. Я слаб. Я жалок. Я просыпаюсь и вновь считаю твои веснушки…