Грозовое наваждение

Грозовое наваждение У него глаза странные. Смотрит пристально, взгляда не отводит. А она не знает, куда от этого взгляда деться. Всё вообще как-то неправильно, неправильно! Но она не может это сказать, всё, на что остаются силы - это нервно облизывать губы и удерживать себя на месте. Хотя хочется сбежать. Исчезнуть. Раствориться! Ведь - это сумасшествие. Это наваждение! Яркое. Острое. Пугающее. Несуществующее. Такое же - как и он сам. Он позвонил полчаса назад. Когда она увидела его номер на экране, не поверила своим глазам. Он в последнее время отделывался смс-ками. "Я занят", "Перезвоню позже", "Береги себя", "У меня важное дело". Это важное дело заставляло её кричать ночами, когда от кошмаров она просыпалась. А в кошмарах он всегда умирал. Причины смерти разнились и способ - тоже. Неизменным оставалось одно. Саднящее сорванное горло, слёзы по саднящим щекам и тишина в комнате, нарушаемая только звуком её судорожного дыхания. А потом открывалась дверь, и появлялся Конан-кун, с тихим: «Ран-нэчан, чаю?» Она выпивала этот чай, у которого был горьковатый привкус, и засыпала без сновидений, чтобы проснуться утром с головной болью, совершенно разбитой и измученной. Спускалась вниз, даже не думая о том, что надо приготовить завтрак и всегда его находила. Кофе. Тосты. Апельсиновый сок. Салат и рис. Газеты. Сумка с учебниками. Мальчишка, о котором она должна была заботиться, следил, чтобы она поела. А под внимательным взглядом Конана-куна, она шла к дверям и вслед раздавалось его тихое, но твёрдое: "Я провожу". Перед сном они во что-нибудь играли или что-нибудь читали. Потом выпивали молоко с мёдом и уходили спать, на прощание пожелав друг другу спокойной ночи. И вот этот ритуал неожиданно нарушен. Конан ушёл с ночёвкой к профессору Агасе, а телефон Ран зазвонил. И сняв трубку, она услышала: "Я сейчас приду". Он не спрашивал её мнения. Он ставил в известность. И это тоже было наваждением… Она металась по своей комнате, хватая то одну вещь, то другую. Сердце заходилось в ритме танго. А мир вокруг плыл. Наваждение. Вот оно наваждение – рядом. Ши-ни-чи. Только руку протяни и коснуться можно. А она не знает! Совсем не знает, что ей делать. Он смотрит на неё тёмными глазами, а она хочет и коснуться его, чтобы убедиться, что он – настоящий. И сбежать хочет, чтобы только он так не смотрел. Наваждение. И взгляд его тёмный. И молчание это. Вот почему он молчит? За всё то время, что он сидит напротив - Шиничи не сказал ни слова. Только смотрит. А она краснеет и бледнеет под его взглядом. И не может даже предложить чашки чая... Хотя какой чай. Шиничи любит кофе. Её Шиничи... Сводящий её с ума, не оставляющий ей даже шанса на то, чтобы сделать вдох. На то, чтобы сбежать. Отца нет. Агентство закрыто. Мама не позвонит. Конан не позвонит. Она одна, закрыта в квартире с Шиничи. Детектив-гений, только войдя в комнату, отобрал у Ран телефон и выключил его. Потом также "обезвредил" домашний. И теперь смотрит! Ну почему он так смотрит, что ей страшно?! И она не в силах дышать?! Что за сумасшедшие искры в его глазах. Что за сумасшедший огонь разгорается в её груди?! И почему... ну почему же ей... Мысли Ран прервались. Шиничи усмехнулся, словно то, чего он ждал, наконец, случилось. Передвинувшись поближе к девушке, он скользнул кончиками пальцев по её щеке. Медленно, к уголкам губ. Потом ещё ниже, к подбородку, шее. На девушке была надета алая блузка, красивая, но немного фривольная. Оставлявшая оголённым правое плечо. И пальцы детектива скользнули уже по ключице к правому плечу. Обрисовав невидимый круг, Шиничи прижался к нежной коже губами. Едва-едва коснулся, но Ран вздрогнула, словно попав под удар молнии. Слишком остро. Его рука была почему-то холодной, а огонь в её теле откликался на эти пальцы и поднимался к ним, стремясь дотянуться... стремясь отогреть? Синие глаза потемнели, стали почти чёрными, когда Шиничи придержал Ран за плечи, опуская на пол, на подушки. Девушка знала, что с ней не случится ничего плохого, совершенно. Знала, что в любой момент может вырваться из этих лёгких объятий. Бережных, нежных. Она знала, что может в любой момент сказать ему остановиться, и он это сделает. Но сумасшествие влажной весенней ночи проникало и в её тело, и в её мысли. Край блузки пополз ещё ниже, обнажая предплечье. И прохладная рука жгла Ран как клеймом. Она не могла отвести взгляда, она не могла сказать ни слова, только тяжело дышала. А руки Шиничи скользнули под блузку, погладили по пояснице и скользнули вверх, по позвоночнику. Нежно, но уверенно. Осторожно, чтобы не спугнуть, но так остро, что Ран выгнулась всем телом, в надежде стать чуть ближе, чтобы касания стали чуть... - Ах... - тихий стон сорвался с губ девушки. За окном что-то шепнул ветер, качнув деревья навстречу стёклам. - Шини... Ночной гость не дал договорить. Словно мог исчезнуть, если назвать его имя. Палец лёг на губы Ран, и парень медленно покачал головой из стороны в сторону. И снова наклонился. К её шее, которая сводила его с ума. К гордому изгибу, к нежной коже за ушком. Ран пахла сиренью и кофе. Сладостью и горечью одновременно. Сильная и слабая, гордая и такая нежная. Её хотелось целовать. Как цветок - нежно, чтобы не повредить тонкие лепестки. Её хотелось пить, как нектар, в надежде насытиться. Но коснуться губ Шиничи пока не мог. Ещё не сейчас. Ещё рано... Ран о его мыслях не догадывалась. Пальцы девушки неуверенно скользнули по широким плечам, легли на спину парня. Притягивая к себе Шиничи, она смотрела в его глаза и не находила там ни осуждения, ни разочарования, ни злости. Только нежность, только... Тёмные ресницы дрогнули, опускаясь. Ран закрыла глаза. Губы девушки доверчиво приоткрылись, когда она потянулась навстречу. Объятия стали крепче. Придерживая за талию свою возлюбленную, Шиничи поднялся, утягивая её за собой. Каштановые волосы, немного спутанные, чарующий взгляд. - Только ты... - прошептала Ран, зарываясь пальцами в чёрные волосы и в который раз удивляясь их мягкости. - Я скучаю... - Я знаю, - кивнул Шиничи, привлекая её к себе и касаясь губами её виска. - Я скучаю без тебя каждый час. Каждый день. Скучаю, и ничего не могу с собой поделать. Ты моё сумасшествие, Ран. Ты моё наваждение. В стёкла ветер бросил горсть дождя, девушка вздрогнула, но повернуться не успела. Прохладная ладонь легла на её щеку, не давая взглянуть за окно. Глаза напротив смотрели немного строго. - Нет. Сегодня ты будешь смотреть только на меня. Новое осторожное касание губ. К уголку девичьих губ, немного сжатых. Вначале правому, затем левому. К кончику носа, отчего Ран тихо засмеялась, обнимая Шиничи за шею. Прижимаясь своим лбом к его лбу. Глаза в глаза. Так, словно между ними нить, словно между ними одна жизнь на двоих. И больше не надо слов. Потому что есть мысли. Немного запутанные, но тоже общие для них двоих. И Шиничи легко читает неуверенность Ран. Она боится, что он разочаруется в ней и поэтому уйдёт. Она боится, что он к ней не вернётся, потому что она его недостойна. А Ран отражением своих мыслей, читает, что Шиничи вернётся именно к ней, всегда, куда бы ни пришлось уйти. Потому что ему нужна только она одна. Стукнула форточка. По спине Ран скользнул порыв холодного ветра. И вновь она не успела повернуться, а потом Шиничи... Шиничи... медленно расстегнул свою рубашку. Она у него была синяя, как его глаза. Та, которую сама Ран выбрала и ему отправила. Он расстёгивал её медленно, а потом накинул на девушку, чтобы она не простыла на сквозняке. И не отпустил. Тепло его тела, запах его одеколона, прохладная кожа. Шиничи без рубашки, наваждение, галлюцинация. Ложь! Просто ложь уставшего сознания. Но под пальцами широкие плечи, по которым так удивительно приятно скользить пальцами. Так удивительно, так… мало! У Ран уже голова кружилась от взгляда Шиничи, а он всё не отпускал её. Как ждал чего-то. Чего-то? Ран дёрнулась, но всё-таки реакция запоздала. Форточка качнулась на ветру, откуда-то с улицы донёсся звук разбитого стекла. Оглушительно завыла сигнализация. Дождь сошёл с ума, проливаясь серым полотном на улицы спящего города. Гром и молнии слились в едином светопреставлении, окрашивая город в феерически страшные вспышки. А Ран ничего этого не слышала и не воспринимала, куда там грозе, куда там грому?! Она плавилась и умирала в руках того кого любила. Пыталась не сойти с ума и не могла удержаться в реальности, соскальзывая с грани между одним миром и вторым. У Шиничи были холодные губы. И касания его губ были совсем не такие как в кино, зато точно такие как она себе представляла. Нежными, нежными. Осторожными, сладкими. Он держал её за талию, бережно, твёрдо, не давая раствориться в накатывающих ощущениях. И мир таял вокруг или это таяла она сама? Поцелуи то углублялись, становились остро-сладкими, то успокаивали... Это было грозовое безумие, это было сладостно-острое наваждение и сколько оно продолжалось, Ран не могла сказать. ... Она уснула под утро. А проснулась, когда первый луч рассветного солнца скользнул сквозь занавески на раскрытом окне. Луч скользнул по лицу, пощекотал припухшие от поцелуев губы. Неощутимыми прикосновениями пробежался по краю покрывала и сбежал за окно. Внизу всё так же хлопала форточка, лишённая стекла. На улице были с корнем вырваны несколько деревьев, покошены фонари. Были перевёрнуты машины и лёгкие урны. Дорогу усыпал рассыпавшийся мусор. И блестели под солнцем стеклянные осколки от окон и витрин. Встревоженная, ничего не понимающая Ран круто повернулась к телевизору, нервно включила его, попав сразу же на новостной канал, почти под конец передачи. - Ураганный ветер стал причиной многочисленных разрушений. Убытки уже сейчас превышают несколько десятков миллионов долларов... "Вчера?" - Ран подняла пальцы к губам, нервно их коснулась и снова выглянула за окно. Это было настоящее грозовое безумие. Если бы она была одна дома, она бы просто сошла с ума от вспышек грома и молний. Но сейчас всё что осталось в памяти это касания губ и рук. Взгляд полной нежности и ощущение того, что всё вокруг наваждение. Приснившееся, нереальное, ненастоящее. А оказалось, что всё было на самом деле. Вместо грома - поцелуи. Вместо молнии - вспышки перед глазами от сводящих с ума прикосновений. Распахнув окна, девушка вдохнула полной грудью перенасыщенный озоном воздух и звонко рассмеялась. За её спиной в чашке остывал крепкий кофе. У чашки лежала ветка сирени и записка всего с одним словом: "Повторим?" Повернувшись и подняв её, не переставая смеяться, Ран крикнула, сама не зная кому: - В следующую грозу - обязательно! А за дверью квартиры стоял Конан. Засунув руки в карманы, прислонившись спиной к стене, он слушал звонкий смех своей любимой девушки. И понимал, что забыть это грозовую ночь им двоим уже не удастся. Да, впрочем, и не хотелось. Ни ему, ни ей... Гроза гремит, сводя с ума, Напротив синие глаза. У губ твоих кофейный вкус, Любовным ядом отравлюсь. Пусть гром терзает облака, Пусть страхом вся душа полна. Стекло пусть бьётся на куски, Коснусь сейчас твоей руки. Пусть за окном гремит гроза, В твоей руке моя рука. И на плече клеймо от губ, Я таю от прохладных рук. И страху - бой! А мы падём На дно безумства, но вдвоём.