***
Что-то бормоча себе под нос, Гилберт пылесосил комнату. Они с Людвигом были в гостях у Австрии, и, как показала практика, благородное происхождение не исключает внутреннюю свинью, которая не даёт пропылесосить, вытереть пыль и разложить вещи. Поэтому Пруссия, выгнав Германию и Италию на улицу, поставил себе цель привести в порядок хотя бы гостиную. Не могут же детишки гостить в таком бардаке! - Ну наконец-то закончил! — выдохнул немец и достал из пылесоса контейнер, в котором лежала пыль, и хотел было уже идти и выбросить её в урну, но услышал крик Родериха и грохот. Прокручивая в мозгу всё, что там могло случиться (от грабежа до захвата инопланетянами), он отбросил пыль и кинулся на второй этаж. Брата он нашел лежащим рядом с его роялем, рядом валялась чашка. — Родерих, что с тобой? — спросил он дрожащим от волнения голосом. — Гилберт, прости меня, я был плохим братом. Не вини меня, пожалуйста, ни в чём, просто в последнее время в моей жизни была лишь тёмная полоса, которая и привела к этому трагическому исходу… — печальным голосом вещал Австрия. Пруссия закусил губу: «Трагическому исходу?» — Я не понимаю… — Кофе… — австриец указал на чашку, лежащую рядом. «Отравился», — пронеслось в голове альбиноса. На глазах его начали наворачиваться слёзы. Он стал вспоминать все моменты, что они были рядом, и те, что они могли бы быть месте, но не смогли в силу дрянного характера. — Я уронил кофе на клавиши Антуанетты! Ей нельзя соприкасаться с водой. На ремонт уйдёт моя месячная зарплата! Гилберт перестал плакать и поднялся с корточек. На клавишах и правда виднелись следы от кофе. — Блэт, Австрия, я чуть в дурку не попал от ужаса, а ты всего лишь вылил кофе на этот гроб! — злой Гилберт выскочил из комнаты в гостиную. Ещё на подходах к ней он услышал какой-то грохот, и мимо него пронеслись собаки, которых Германия привёз с собой. Когда он вошел в помещение, его горло сдавило горе и он осел на колени. Контейнер, который он отбросил, когда бежал наверх, был перевёрнут и окружен множеством грязных собачьих следов. — Не-е-т! Боже, за что?! — вскрикнул Пруссия, простирая руки к небу.***
— Хах, хорошенькая тогда была история. Кстати, надо бы попросить Австрию вернуть долг за ремонт этого ящика, — усмехнулся Гилберт и стал листать дальше. Листал он недолго — новая история не заставила себя ждать…***
— Хэй, Людвиг, малыш, не хочешь сходить в бар, посмотреть футбол, выпить? — Бранденбург в весьма игривом настроении закинул руку на плечо неожидавшего такой фамильярности младшего брата. — Нет, у меня собрание через пару дней, надо быть трезвым! — вежливо ответил он и отстранился. Но отцепить Августа было совсем непросто. — Ну тогда без выпить, просто посидим, поболтаем. Мы ведь так давно не виделись! Германия остановился. Они ведь и правда давно не виделись, а ведь Бранденбург помогал ему так же сильно, как и Гилберт. — Ну если только на пару часиков и просто поболтать. — Отлично! — Бранденбург засветился от счастья. — Тогда через час заеду за тобой. Через пять часов — … И ты представляешь, именно на совещании у русских, к которым я езжу редко, заиграла эта подстава! Брагинский мне это, наверное, всю жизнь припоминать будет, — весь красный и растрёпанный, Людвиг заплетающимся языком рассказывал эту неловкую историю. — Да, твой братец та ещё подстава, — ответил Бранденбург. Используя природное обаяние и авторитет, он всё-таки вынудил Людвига выпить, а дальше пошло-поехало. Их посиделочка уже подходила к концу. План, в который входили такие пункты, как подраться с каким-то фанатом другой команды, спеть песенку, станцевать на столе, проебать рубашку, они выполнили, и сил абсолютно не осталось. — Хорошо сидим, ты только Гилберту не говори, ладно? — Конечно, мой солдатик, будь уверен, в скором будущем он вообще никому ничего не скажет! — сказал образовавшийся у него за спиной брат таким голосом, что последняя бутылочка пива просто выветрилась из крови. — Какого черта ты спаиваешь Людвига? Если сопьёшься ты, то совсем не жалко, но брата на дно не тяни! — грозовой тучей Пруссия навис над Бранденбургом, которому, впрочем, было плевать на сей факт. — Я тоже рад тебя видеть, дорогой, — Август потянулся и чмокнул Гилберта в щеку. От такого зрелища Германию перекосило. — Пошел к чёрту! Хотя нет, лучше оба вставайте и дотащите свои тела до такси! — Пруссия подхватил Германию под руки и фактически потащил на себе, а Бранденбург, ещё не потерявший способности к прямохождению, поплёлся за ними. — … Ещё будешь так пить, и я издам закон, по которому каждый буянивший по пьяни немец должен пробежать голым вокруг Исаакиевского собора в России столько кругов, сколько десятых промилле нашли в его крови! — дошел до него конец гневной тирады. — Хей, не стоит так его ругать! — А ты вообще заткнись! И как только можно было связаться с таким как ты? — задал риторический вопрос Гилберт, когда подходил к машине. — Не только связаться, но и связать себя узами брака, — подмигнул Август. Пруссия медленно повернулся. — Добирайся как хочешь, — и, быстро забросив уже спящего Германию, закрыл дверь, оставив Бранденбурга один на один с этой его улыбочкой. — Поехали! — приказал он водителю и погладил брата по голове. — Блэт, Людочка, ну вот как тебя так угораздило?!***
— Надо бы сказать Августу не позорить меня больше, — и, шелестя страницами, стал искать ещё одну историю.***
Гилберт обожает горы и горнолыжный спорт в целом, поэтому никогда не отказывается от того, чтобы погостить у Швейцарии. Основными правилами его дома были не тревожить никого из домашних и не проносить сладкого. Последний пункт всегда вызывал вопросы у всякого, кто его слышит, но винтовка Баша убивала любопытство на корню. Лишь родственники знали, что он сахарный наркоман. Он мог спокойно смотреть на сладкое, но стоило лишь грамму оказаться в организме и его было не остановить. Пока всё сладкое в доме не съестся, пока все деньги не будут на это потрачены, Баш не образумится, поэтому домашним часто приходилось ловить его во время ломки и остужать холодной водой. Так и в эту ночь Гилберт услышал шелест обёрток. Он встал, и, включив фонарик на телефоне, пошел на кухню. Когда он подошел к источнику звуков, свет фонарика упал на светловолосое существо, с жадностью пожирающее бельгийские конфеты. — Чёрт, Ваш, братишка, посмотри на меня. Пошли в туалет, я тебя умою, — самым ласковым голосом проговорил Гилберт со слабой надеждой, что это сработает, но Ваш разрушил её тремя буквами. — Нет. — Тогда мне придётся применить силу, — Пруссия кинулся оттаскивать брата от сладкого. В ответ тот неслабо боднул головой его в нос. Отлетев к стенке, Гилберт стал вытирать кровь и приготовился ко второму раунду. Но тут вспыхнул свет, попутно выжигая глаза. — Братик, пошли умоемся, — на пороге стояла неожиданно серьёзная Лихтенштейн. — Нет. — Тогда мне придётся применить силу, — проговорила она тихим голосом. Пруссия готов уже был кинуться ей на помощь, но не успел, так как куколка полутораметрового роста уже скрутила Швейцарию и вела в туалет. — Блэт… Лихтен? — ошарашенно проговорил Пруссия. — Если что, лёд в холодильнике, — крикнула Лихтен напоследок.***
— Надо бы с ней поаккуратнее, — пробормотал немец, потирая нос. Он был уже готов листать дальше, но тут в дверь постучали. — Кто там? — недовольно крикнул он, пряча мадеру. — Это я, Италия, мы с Людвигом собираемся прогуляться, и я хочу пригласить тебя… — Конечно, я иду, — крикнул Пруссия, перебив его, и быстро выбежал из комнаты. Он давно уже понял - что бы его семья ни вытворила, он всегда будет любить их.