Трудности первой любви

-Солнышко моё, иди ко мне. Тебя обидели? Бросили? А так тебе и надо! Гадкий ребёнок! Мерзкое отродье! Милый, ты плачешь? Ну не надо, всё будет хорошо, иди ко мне, я тебя успокою Виктор резко подскочил с кровати, вытирая рукой холодный пот "Кошмар?" Нет, скорее воспоминания. Никифоров встал и босыми ногами зашлёпал на кухню. Спать больше не хотелось. Проходя мимо зеркала в коридоре парень кинул быстрый взгляд на своё отражение Бледный, заплаканный, волосы спутаны, руки дрожат, глаза бледные, потухшие, а в глазах... Виктор в страхе отскочил от зеркала, на секунду ему показалось мама, ведь эти глаза... её глаза Парень упал на пол, зажимая рукой рот, он пытался не зарыдать. Виктор страшно испугался, то чего он больше всего в жизни боялся свершилось "Неужели я схожу с ума?" Никифоров коснулся кончиками пальцев зеркала Виктор никогда не мог похвастаться идеальной семьёй, его детство поделилось на "до" и "после", на маму и папу, на слёзы и улыбку. Маму Никифоров помнит крайне плохо, но когда его просят что-нибудь о ней рассказать, то он, напрягая свою память, вспоминает только две вещи, её улыбку и глаза. Парень помнит, когда мама сажала свою "дочку" на стул и, расчёсывая длинные серебристые волосы, напевала какую-то песенку и улыбалась, той самой безумной и одновременно счастливой улыбкой, в такие моменты Витя чувствовал себя Рапунцель или какой-нибудь другой принцессой и всё ждал, когда же его спасёт прекрасный принц А второе - это глаза... Нет, не те добрые и ласковые, а безумные, точно звериные. Они были невероятно пусты, но при этом наполнены необъяснимой жаждой и яростью. Виктор всегда боялся её такой, поэтому прятался в большой шкаф на балконе и сидел там, обхватив колени руками. В такие моменты он снова думал, что принцесса, и что надо немного подождать, потерпеть, а потом обязательно придёт принц и спасёт его, но никто не приходил... Только разве что странные люди, которые часто к ним заходили и что-то записавали в свои книжечки, а иногда они выведовали у Виктора какие-то секреты, просили о чём-то рассказать, потом уходили, обещая какую-то новую жизнь, которая будет намного лучше, но тогда Никифоров основательно не понимал что с его мамой и их семьёй в принципе не так Уже взрослым парень ненавидел в себе две вещи: глаза и улыбку, ведь они мамины, а это снова в прошлое, снова в слёзы, снова в ту жудкую жизнь, в которой он мог остаться В дверь зазвонили Неужели уже утро? Слышался звук открывающейся двери, кто-то ходил по коридору, но в голове Виктора всё отдавалась далёким эхом -Эй, давай вставай, хватит на полу валяться, слышишь? - голос был гулкий, неразборчивый Никифоров поёжился, и с большой неохотой стал раскрывать глаза - Проснулся? Что ты здесь делаешь? М? Эй, эй, не засыпай снова - мужчина стоял над парнем в верхней одежде -Да-да - хрипло прошептал Виктор, и начал подниматься, но не рассчитал силы -Воу-воу - Яков поймал летящего вниз парня - Так. Давай выкладывай, что у тебя с "ним"? -Не хочу говорить - вырвался Никифоров и, увидев взгляд Фельцмана, добавил - И не захочу Весь день Виктор находился в некой прострации, пил он только кофе, но в основном просто спал Яков не трогал его, ведь сам помнил, как это больно и тяжело расставаться с любимыми и дорогими людьми. Мужчина ушёл из дома Никифоровых после обеда, вообще он довольно часто приходил проведать мальчиков, но в последнее время что-то как-то не до этого, да и сами мальчики уже довольно взрослые, хотя Яков помнил их ещё мелкими, вечно дерущимися и постоянно друг на друга кричащими, но несмотря на это, что-то сильно умиляло старое сердце в их поведении. За завтраком они могли перевернуть тарелки с кашей друг другу на голову, а потом кидаться остатками завтрака на столе, и сколько бы Фельцман их не успакаивал, в него всё равно летел либо бутерброд, либо, в худшем случае, горячий чай, и мужчина в ярости замахивается над головами сорванцов, а потом резко останавливается, мысленно считает до десяти и.... "Лиляяяяяяяяяя" эхом раздаётся по всей квартире, из кухни выбегает Барановская и вставляет всем люлей. Маленький Виктор и не менее маленький Юра сверлят друг друга убивающими взглядами, а Яков сидит в углу столовой и надменно улыбается в честь своей победы. А потом с ноги открываются двери, и под празднично-цирковую музыку в квартиру влетает Александр с двумя пакетами конфет, пироженых и прочей "вредной" вкуснятиной, и как можно уже понять сбалансированный приём пищи сорван с треском Виктор лежал на диване и всеми силами пытался не думать о Юри, но чем больше он пытался не думать о Кацуки, тем больше он о нём думал. Бессмыслица какая-то. Никифоров, покачивая ногой, считал складки на шторе. Юра сказал что сегодня задержится, он якобы пошёл в библиотеку позаниматься, ну-ну, а мотоцикл возле дома и прекрасный водитель на нём - это антураж такой, просто история лучше учится, когда на байке сто двадцать гонишь, а физика, когда целуешься на закате. Предатели. Сил плакать у Виктора уже не было, жалеть себя он тоже уже устал. А может оно так и надо? Парень принял сидячее положение и обхватил руками голову. Может так лучше для них обоих? Никифоров закусил губу, в его голову всё лезли и лезли эти чёртовы розовые воспоминания, где они вместе, где они любят до безумия, где они, после того как их заперли в кабинете, сбежали с уроков, где они ели мороженное на снегу, где они впервые поцеловались, где они впервые пересеклись взглядами, где они впервые.... Виктор запрокинул голову назад и закусил губу почти до крови, он помнил каждый изгиб тела Юри, каждый его рваный выдох, каждый сладкий стон. Парень рефлекторно полез пальцами к своим штанам, но вовремя осёкся, схватил этой же рукой себя за волосы и закричал, но беззвучно, просто крючась от душевной боли и, кажется, от потери здравого смысла Юра пришел домой довольно поздно и застал Виктора лежащем под покрывалом на полу. Никифоров словно прятался от всего мира в своём маленьком дрожащем коконе Плисецкий сглотнул, он всё понимал, всё видел и чувствовал свою вину за вот это всё дерьмо. И вроде Отабек переубедил Юру мол, не его это вина, а стечение обстоятельств и всё такое, но Юра был бы не Юрой если бы кого-то слушал -Вить... - голос парня неестественно дрожал и был слишком тихим - Виктор - уже чуть громче произнёс юноша -Уйди старуха, я в печали - пробубнил Никифоров и зарылся в покрывало ещё больше -Какая я тебе старуха!? - Плисецкий несильно пнул Виктора -Что тебе надо? Я не очень хочу разговаривать - парень выполз из укрытия и сел, облокотившись на диван - Опять решил мне "горькую правду" поведать? - русский потёр переносицу -Юри...он - юноша заметался глазами по комнате -Не хочу ничего о нём слышать - Виктор снова лёг на пол -Он завтра улетает в Японию, понимаешь? И скорее всего навсегда... Мы завтра прощаемся с ним, рейс в 11:20, аэропорт Центральный, это твой последний шанс... -И что изменится? - Никифоров повысил голос - Отношения на расстоянии или что? Расстаться сейчас это разумно и .... -Чего тут разумного!? - Юра уже кричал - Вы ведь любите друг друга и оба страдаете, зачем это нужно? Что и кому вы доказываете? - парень разошелся не на шутку - Идиоты тупые, как можно так не ценить друг друга!? Блядь! Плесецкий вылетел из комнаты хлопнув дверью, Виктор так сидел в том же положении, даже не думая шевелиться. Юра закрылся в комнате, что-то злило и одновременно щемило его, хотелось плакать. Парень дрожащими пальцами листал контактную книгу в телефоне --Бека... - голос у Юры был тихий скомканный - Ты уже далеко уехал? -Ну я уже почти дома... Котёнок что-то случилось? - забеспокоился Алтын -Н-ничего - Плисецкий шмыгнул носом - Я-я люблю тебя - парень облизал пересохшие губы -Тигрёнок, я тоже люблю тебя, но что всё таки произошло? -Ничего, правда - Юра вытер рукавом выступающие слёзы и заулыбался как дурак - Просто хотел тебе это сказать -Я и так это знаю, но мне приятно, когда ты так поздно звонишь мне чтобы сказать это - хохотнул казах -Ну да - пропустил смешок Плисецкий - ну да Утро было дождливым, холодным, столь ужасное начало дня бывает разве что в понедельник, а сегодня был четверг, самый грязный и мрачный за всё это время четверг Вставать Юри не хотел. Он просто лежал на кровати и смотрел на будильник, который должен был прозвенеть только через 43 минуты. Всю ночь Кацуки почти не спал, просто лежал в темноте и рассматривал потолок, иногда вставал и в полумраке опять пересчитывал чемоданы, заходил на кухню, походил по гостинной и снова ложился. Всегда мучительно покидать место в котором жил много лет, и теперь нестись куда-то в жопу мира, искать там что-то. Нет, Кацуки мог остаться, повидаться с родителями и прилететь обратно, но сейчас он понимал, слишком больно оставаться здесь, не выдержит, ему нужны перемены, хотя бы на год, хотя бы на два, но нужно В аэропорте как всегда людно. Юри стоит в зоне ожидания, весь обложенный чемоданами, рядом стоит Лилия и держит парня за рукав куртки, ей тоже тяжело отпускать своего воспитанника. В толпе виднеются бегущие к ним Пхичит, Ли и Мила конечно. Бабичева плачет душит в объятьях Юри и снова плачет, Ли тоже проявил крайнюю эмоциональность, обнял Кацуки и толкнул речь в стиле "нам будет очень тебя не хватать", с чего все конечно прифигели, даже обычно сдержанная Барановская изобразила гримасу полного непонимания, что за дичь здесь творится. Пхичит после долгих объятий вручил Юри чемодан. Кацуки скептически сдвинул брови -Это всего лишь несколько забытых тобой у меня вещей, книги которые ты мне давал почитать и немножко подарочков - Чуланонт как обычно тараторил - Ну ладно чуть больше, чем немножко. Немножко с горочкой (размером с камаз) Юри засмеялся и снова обнял лучшего придурковатого друга. Потом на горизонте появились два знакомых силуэта в косухах, было несложно догадаться, кто это Сначала к Юри подошел Отабек. Алтын говорил как всегда спокойно, по существу, он пару раз обнял Кацуки и сунул ему в карман какой-то талисманчик "на удачу", ну казах несмотря на свою брутальность всегда любил всякие безделушки, сначало их ему привозили родители с турне, а потом он и сам научился делать всевозможные шаманские талисманы, тем самым ещё больше пугая окружающих Юра как-то по-детски прятался за спиной своего парня, даже боясь посмотреть в глаза японцу. Юри всё понимал, и сам сделал шаг. Ни перед кем не церемонясь Кацуки обнял юношу. Плисецкий вяло пытался отбиться, а потом как маленький глупо уткнулся в Юри -Я....я виноват...Это моя вина, что ты уезжаешь! Я так не хотел, мне так погано, Юри... - парень всхлипывал куда-то в плечо Кацуки, а тот, в свою очередь, поглаживал Юру по голове, ну ребёнок ей богу, каким бы гением его не звали, какого бы взрослого из себя не корчил, всё равно, он маленькое, беззащитное существо, что в жизни ещё многого не знает и не понимает -Это моя вина. Вини меня, а не себя. Я тут придурок, который чувствует себя погано, а не ты. Понял? - японец говорил максимально тихо, но Плисецкий всё понял и закивал в грудь Кацуки -Так.Так.Так. Слезливые прощания и без меня - перед обнимающейся парочкой возник как всегда саркастичный Яков Юра сразу отодвинулся от японца и по инерции придвинулся к Алтыну. Юри очень тепло прощался с любимым тренером, а Лилия опять бурчала проклятия под нос -Я отойду на минуточку - пробубнила Барановская -А что, не рада меня видеть? - съязвил Фельцман, отчего женщина скривилась и отошла от компании Лилия целенаправленно прорывалась через толпу, будто разрезая её, пока не наткнулась на знакомую макушку, что сидела возле какого-то ларька и попивала кофе -Сколько можно пить эту гадость?! У тебя уже скоро язва будет - недовольно, впрочем как и всегда, говорила Барановская -И тебе тоже доброе утро - сделав еще один глоток, сказал мужчина - Какими судьбами? Я тут видел своего сыночка...Ничего не хочешь мне сказать? -Я перед тобой отчитываться не обязана, Саша - специально выделила последнее слово женщина -Ой, ты же знаешь терпеть не могу, когда меня так называют, прям фу - Никифоров старший покривился и снова отпил кофе - Так что вы тут делаете? -Ну, у меня воспитанник сегодня обратно к себе в Японию уезжает, а с Юрой они как бы общаются - Лилия присела рядом -"Как бы общаются" - тяжело выдохнул мужчина - А вон, я их вижу. Ну и который из них, твой сыночек, которого ты нам не показывала? -Вот тот, в синем свитре и очках - указала завуч Мужчина наклонился и прищурился, пытаясь разглядеть мистера Х, а потом резко закатился в приступе истерического хохота, чем кстати привлекал немало внимания -Вот кому расскажешь, не поверят! - вновь неистово заржал Александр -Ну ты и придурок Никифоров - сказала Барановская и ушла, оставляя мужчину в гордом одиночестве Стоило только Лилии подойти к зоне ожидания, как объявили посадку на рейс. Женщина еле успела обнять на прощание своего приемника и быстро прошептать что-то, от чего Юри обнял её сильнее, но через пару секунд отстранившись побежал на свой рейс, убегая, он махал всем: и Якову, что опиративно прижал к себе почти плачущую Барановскую, и Пхичиту, что махал больше всех, и плачущей Миле, и Ли, и Отабеку, и Юре, он махал всем и своей старой жизни он махал тоже, будто бросая вызов, будто говоря Я вернусь и буду счастливее всех на земле. Клянусь