Часть первая. Снежинка
Впоследствии, рассказывая историю, Кот всем, кроме Марианны, говорил, что всё началось со снежинки. Это было не совсем правдой. На самом деле всё началось с его подписи. Однажды посреди бурного обсуждения решили, что он достаточно взрослый, чтобы принимать активное участие в официальной деятельности. Некоторые ее стороны ему нравились — те, которые являлись продолжением прежних занятий: путешествия в другие миры и отслеживание магии, которую кто-нибудь выкручивал или искажал. Ему нравилось решать попадавшиеся ему загадки, и он обладал способностью распутывать вещи, сам не до конца понимая как. Что ему не нравилось, как он недавно понял, так это последующая бумажная работа. Кот вскоре обнаружил, что у него серьезная проблема с подписями. Он мог наложить печать на собственное имя, и делал это уже много лет. Кот Чант — простое имя с изгибами и загогулинами, и он мог вплести в него печать, будто запутанную виноградную лозу. Однако будущий-Крестоманси чувствовалось как колючая проволока, и его приходилось запечатывать молнией и своеобразием. Печать Кота всё время безвольно и вежливо дрожала, и не удержала бы и слабейшую злую волю. Запечатать подпись — это ведь даже не сложная магия. Это должно быть для него так легко, как щелкнуть пальцами. — Знаешь, — наконец заметил Крестоманси, — я не собираюсь уходить в отставку в ближайшее время. Если ты на самом деле не хочешь… — Дело не в этом, — поспешно сказал Кот и вложил в следующую печать достаточно силы, чтобы прожечь дыру внизу письма. — Явно нет, — заметил Крестоманси, рассеивая дым поднятием брови. — Возможно, перерыв на Рождество? Кот вздохнул. Не то чтобы он не ждал Рождества, конечно. Дженет и Джулия вернутся из Оксфорда, а значит, ему придется изображать интерес к гребле и суфражисткам. Роджер и Джо уже несколько недель буквально не выходили из лаборатории, обещая нечто революционное в плане Рождественских украшений. Тонино и Анджелика были в Лондоне, чтобы представить девушку его английским родственникам перед свадьбой, которая состоится весной, и в Сочельник прибудут в Замок. Марианна, приехавшая из Италии вместе с ними, уже вернулась в Ульверскот. Единственный, кого не будет — Кларч, улетевший с матерью, чтобы провести солнцестояние в Персеполисе. Всё будет очень весело, как всегда на Рождество в Замке, с падубом над каждым окном и запахом сладких пирогов и глинтвейна, плывущим по коридорам. Будет пение гимнов и сжигание йолевского полена (1), и украшение елки, и кто-нибудь непременно начнет разговор о языческих традициях или о Рождестве в эпоху Возрождения, и, возможно, в какой-то момент празднования что-нибудь взорвется. Просто это будет происходить скорее вокруг него, чем с ним, и Коту никак не удавалось почувствовать себя взволнованным. — Да, — запоздало произнес он. — Думаю, да. Когда они вышли из Уайтхолла (2), шел снег, кружащиеся хлопья заполняли воздух и крыши уже побелели. На всех статуях лежали белые шапки, а немногие идущие по улице государственные служащие наклонили головы от ветра и крепко держали шляпы. Несколько двухколесных кэбов медленно двигались по дороге, но стук лошадиных копыт был приглушен. Им пришлось прибыть в Лондон на одну из тех встреч, которые Кот особенно не любил: на которых полно бормочущих мужчин в дорогостоящих костюмах, с шелестом передающих важные документы туда-сюда по столу и заставляющих Кота чувствовать себя ужасно маленьким, неопрятным и незначительным. — Лондон стал почти красивым, — заметил секретарь Крестоманси Том, махая кэбу. — Будем надеяться, поезда не перестали ходить. — Учитывая, сколько железнодорожные компании платят своим магам, — ответил Крестоманси, — можно надеяться, что не перестали. Кот потянулся вытереть снег с лица, и что-то твердое и острое, как шип, ужалило его ладонь. Опустив взгляд, он увидел, что к его ладони прицепилась снежинка. Она была больше нормальной снежинки — почти размером с его кисть, — и ее острые ледяные края сверкали, точно осколки стекла. Когда Кот пристально посмотрел на нее, она растаяла, оставив на его коже лишь бледный голубой след. — Э, — произнес он, поскольку давно выучил, что о некоторых вещах следует рассказывать, даже если ему сложно облечь это в слова. — Поторопись, Эрик, — весело сказал Том. — Слишком холодно, чтобы медлить. К тому времени, как кэб тронулся, Кот решил подождать и рассказать в поезде. Из-за скрипа и грохота кэба было сложно разговаривать, и пока они ехали по Оксфорд стрит, у него начали стучать зубы. Когда они добрались до Паддингтона (3), он гораздо больше был заинтересован в том, чтобы попасть в теплый уютный вагон, чем в чем-то еще, и со вздохом облегчения опустился на сиденье в углу. — Ты выглядишь так, словно сейчас посинеешь, Эрик, — обеспокоенно заметил Том. Крестоманси поднял взгляд от бумаг, которые уже начал изучать, и произнес: — О, честное слово, Кот! Кот немедленно начал согреваться с головы до пят. Это помогло, хотя он был смущен тем, что не додумался использовать чары сам, но не растопило холодные осколки, поселившиеся в его желудке и легких. Перед самым Редингом, Том вышел из поезда и вернулся, неся поднос с горячим чаем с молоком. Он налил в одну чашку немного вина из своей карманной фляжки и, подмигнув, передал ее Коту. — Это тебя согреет. Похоже, ты заболеваешь. Кот улыбнулся в ответ и хлебнул чая. Это помогло, хотя и не изгнало холод полностью, зато позволило ему расслабиться достаточно, чтобы посмотреть в окно, и вид снаружи заворожил его. Был канун зимнего солнцестояния, и уже начало темнеть. По-прежнему шел снег, покрывавший поля. Резко выделялись ряды деревьев и странный дом с темными стенами, но снег постепенно стирал особенности окрестностей, делая всё одинаково белым. Только названия станций, когда поезд останавливался, помогали Коту понять, где он находится, но, когда стемнело, их стало трудно прочесть. Поезд кряхтел на каждом повороте и содрогался на подъемах. Свет мигал, под сиденьями дули холодные сквозняки. В Дидкоте поезд остановился так надолго, что Том пошел спросить кондуктора, не застряли ли они. Вернулся он в явном возбуждении. — Они вытаскивают из депо снегоочистители, чтобы установить на поезде, — объявил он. — Кондукторы говорят: впервые за тридцать лет. Поразительные громадные штуковины. Крестоманси слегка вздрогнул, но Кот сумел изобразить улыбку. — Жаль, Роджер не видит. Когда поезд остановился в Боубридже, уже совсем стемнело, и Кот снова начал дрожать. Впервые в жизни он по-настоящему стремился оказаться в машине. Лучше тошнота, чем холод, и по крайней мере это ненадолго. Однако их встретил Джосс Каллоу на двуколке. — Машина не смогла выехать, сэр, — объяснил он, извиняясь. — Нас практически занесло снегом. Испытывая облегчение от близости дома, Кот пошел поприветствовать коней — громадных Кастора и Поллукса. Он чувствовал их смутную неприязнь к холоду и желание поскорее добраться до дома. Он выудил из кармана мятные конфеты, но оба, слегка отпрянув, отвернули головы. Обескураженный, Кот пошел помочь Джоссу натянуть брезент на пакеты, которые они привезли с собой, и сказал Крестоманси, выглядевшему невозмутимым под тонким слоем снега: — Вы всегда можете телепортироваться отсюда. Я не возражаю. Хотя я предпочел бы поехать. — Что ж, если будет телепортация, я полностью за, — сказал Том. Крестоманси одарил Кота задумчивым взглядом: — Тебе не позволяется болеть на Рождество. — Я уже лучше себя чувствую, оттого что не в Лондоне. Это не было ложью. Воздух здесь был приятнее на вкус — холодный, но такой чистый. Ночь чувствовалась насыщенной, вместо грязи и шума Лондона, а пар от дыхания лошадей сиял золотыми облаками в искусственном освещении. Снег теперь падал медленнее, и начинался сильный мороз. Крестоманси с Томом исчезли со слабым хлопком, и Джосс покачал головой: — И почему нельзя было этого сделать сразу из Лондона? — Рождественские покупки, — объяснил Кот. — Телепортация вызывает пузырьки в глинтвейне. — Не можем этого допустить, да? — пробормотал Джосс. — Пошли, мальчики. — Сожалею, что мы вытащили вас в такую погоду, — сказал Кот, оборачивая ноги Джосса согревающими чарами. — В городе было не настолько плохо. — Ну что ж. По крайней мере, будет что вспомнить. Никогда не видел такого снега. — Кондуктор сказал: тридцать лет такого не было. Джосс покачал головой: — Я примерно помню ту зиму. Эта хуже. К тому времени, как они проехали половину пути до дома, снег перестал падать, а облака разошлись, открывая полную яркую луну. Над их головами со свистом пронеслись дикие гуси, их крики эхом раздавались в ночи. Джосс пробормотал: — Дикая Охота. — Что это? — испуганно спросил Кот. Он потерялся в ночи, ее холод медленно просачивался в него, обесцвечивая все мысли и заботы в чистое ничто. — Будем надеяться, просто гуси. Однако сегодня самая длинная ночь. Всё тайное выходит на прогулку. Именно тогда Кот услышал колокольчики. Они были тихими, но четкими, слабо звеня на дороге позади них. Кот развернулся, чтобы посмотреть. Дорога мерцала в лунном свете — совершенно пустая. — В чем дело? Звук колокольчиков растаял. Кот встряхнулся: — Ничего. Несколько минут спустя он снова его услышал, и вместе с ним еще более слабый звук — свист саней, едущих по снегу. Однако по-прежнему ничего не было видно. Всё еще не уверенный, что это реально, Кот спросил: — Вы что-нибудь слышите? — Не многое. — Колокольчики? — Нет, — Джосс странно посмотрел на него. — Заметь, это не значит, что здесь ничего нет. Со скрытым народцем, любящим розыгрыши, надо быть осторожнее. Звук колокольчиков преследовал их весь путь до ворот Замка, но прекратился, как только они проехали через них. Кот вздохнул с облегчением, и Джосс кивнул: — Должен сказать, я тоже рад вернуться. Внутри было теплее, и Кот поймал себя на том, что уже несется наверх, чтобы угоститься чаем и поздним ужином. Он по-прежнему чувствовал себя замерзшим, хотя руки снова порозовели и он перестал дрожать. Он попытался рассказать всем, но смог произнести только: — Я замерз. — Не удивительно, — ответила Дженет. — Ехать в такой двуколке. Потом Роджер заговорил о самонагревающихся железнодорожных путях, а Джулия поинтересовалась, что сделали с санями, и никто не догадался спросить его, почему ему до сих пор холодно. Ему не хватало Кларча, который заметил бы без лишних слов, и Марианны, которая могла правильно понять такие вещи, как снег, и знала разницу между молчанием, когда тебе нечего сказать, и молчанием, когда у тебя в голове слишком много, чтобы облечь это в слова. Это не была их вина. Они помогли бы, если бы он нашел способ попросить. Просто чем дольше он сидел там, тем более замерзшим, одиноким и далеким он себя чувствовал. В итоге он придумал туманный предлог и оставил их, чтобы побродить по замку. Кот снова чувствовал, как замок давит на него, чего не случалось уже много лет — теплый, душный и гнетущий, — и обнаружил, что тоскует по чистым снежным полям так сильно, что это вызывало резкую боль, которая, точно ледяной осколок, поселилась в его сердце. Он почти собрался вернуться в гостиную к остальным, когда открылась боковая дверь, ведущая в парк, и, стряхивая снег с волос, вошла Марианна. Она улыбнулась, заметив его, и сказала: — Мне снова пришлось позаимствовать у мамы метлу. В Ульверскоте снегу намело до самых окон. При виде нее — теплой, энергичной и рассудительной — Кот выдохнул с громадным облегчением. До их пор он даже не осознавал, насколько скучал по ней всё это время. — Я замерз, — поспешно произнес он и протянул руку. Маленькая голубая отметина распустилась зазубренными линиями, нарисовав на его ладони снежинку. Он не знал, сможет ли Марианна разглядеть ее с такого расстояния, но он должен был попытаться. Дверь в гостиную скрипнула, открываясь, и кто-то воскликнул: — Марианна! Кот замялся на лишнее мгновение, и все пробежали из гостиной мимо него. — Ты так загорела! — с завистью воскликнула Дженет. — Италия была изумительной? — Ты вообще выбиралась из Капроны? — спросила Джулия. — Скажи, что ты видела Венецию! Паоло по-прежнему прекрасен? Когда ты вернулась? Во всей этой суматохе Кот тихо отступил, не в состоянии остановить ноги, несущие его дальше и дальше от теплого шума. Он теперь забирался наверх, выше и выше по замку, пока не нашел путь на одну из маленьких башенок, где замковые чары были тонкими и хрупкими. Они ломались как лед, когда он проталкивался сквозь них. Он инстинктивно затушил сигнальные чары, которые могли сработать, и шагнул на закутанную снегом крышу. Как только Кот прошел сквозь чары, снег взметнулся во внезапном порыве ветра — хлопья кружились, сближаясь, и сближаясь, и сближаясь, пока не образовали фигуру. Его ведовское чувство говорило, что она и близко не является человеком, но она была прекрасна, белолица и грациозна. Ее волосы были такими же бледными, как снег, а глаза — голубыми как лед. Она была одета в белое — в платье, которое казалось кружевом там, где окутывало ее грудь и спадало складками от узкой талии, но блестело как лед. Ее голову венчала корона из сосулек, сияющая в лунном свете, точно бриллиант, и она протягивала к нему руки. — Я ждала тебя, — произнесла она прозрачным и ясным как зимняя луна голосом. — Именно тебя. — Кто вы? — выдохнул Кот, очарованный. Не она ли следовала за ними по дороге? Она потянулась, взяла его за руку — ту, отмеченную снежинкой — и медленно улыбнулась ему. От ее прикосновения по руке пробежала дрожь, но Кот не сопротивлялся, когда она притянула его ближе, слишком зачарованный сверкающей трепещущей магией, которая собиралась вокруг нее словно дымка. — Я Снежная Королева, — ответила она. — И ты теперь мой. И она поцеловала его — раз, два и три, — и с каждым поцелуем лед пробирался немного глубже в его сердце, пока оно не превратилось в ледяной камень. После чего со вздохом, звучавшим как колокольчики на санях, Снежная Королева унесла Кота прочь.Часть вторая. Ведьма
Марианна первая заметила, что Кот пропал. Он нехорошо выглядел, а теперь куда-то ускользнул. Ей не сразу удалось убедить остальных поискать его, и она подозревала, что вначале они согласились, просто чтобы она успокоилась. Однако когда они обыскали замок, выяснилось, что Кота нет ни в одном из его обычных мест. — Мы можем искать весь день, — обеспокоенно сказала Джулия. — Даже я не знаю, сколько здесь комнат. — Правда? — спросила Марианна, придя в легкий ужас. Каждый раз, когда она уже думала, что знает, насколько они отличаются от других людей, получала очередное потрясение. — В прошлом году я нашел целый новый коридор, — угрюмо подтвердил Роджер. — Никто не пробовал поисковые чары? — Они отскакивают от него, — рассеянно ответила Марианна, пытаясь вспомнить, что ее так обеспокоило. Кот выглядел как Кот — высокий, светловолосый и молчаливый. В этот раз он не сливался с обоями, как иногда бывало, но скорее всего просто потому что он был с ней. Общаясь с ней, Кот, похоже, не испытывал необходимости незаметно исчезнуть так часто, как с остальными. — Ему было холодно. — Он приехал с вокзала на двуколке… — начала Дженет. Марианна, к собственному удивлению, телепортировалась в конюшенный двор. Убедившись, что у нее по-прежнему две руки и две ноги, она поспешила внутрь в поисках Джосса. Снаружи снова начал подниматься ветер, рыдая вокруг замка. Несколько минут спустя Марианна ринулась обратно в замок, к остальным. К ее бесконечному облегчению, к ним присоединился Майкл Сондерс, в этот момент спрашивающий: — Кто-нибудь был на крыше? Только что зарегистрирован разрыв в чарах, однако тревога не сработала. — Нет, но мы не можем найти Кота, — ответила Дженет, выглядя всё более обеспокоенной. — Джосс говорит, что-то невидимое следовало за ними по дороге с вокзала, — поделилась Марианна. Майкл сузил глаза, и в следующее мгновение они с Марианной оказались на крыше. Раздался слабый хлопок, когда к ним присоединился Крестоманси. — Звали? — спросил он, после чего осмотрелся. — О, нечто злое идет этим путем. — Пришло, — поправил Майкл, — и никто не может найти Кота. — Нет, его нет в замке, — спустя мгновение произнес Крестоманси. — Так что у нас здесь за неприятности? Облака снова закрыли луну, из-за чего стало плохо видно, но воздух чувствовался более горьким — колким, как мороз. Обеспокоенно оглядываясь, Марианна заметила что-то маленькое и дрожащее, забившееся в угол стены. Оно было слишком большеглазым для птицы, так что она опустилась рядом на колени и сказала: — Не надо бояться. Маленький клубок из мха и раскрошенного шифера порхнул в ее ладонь так быстро, что она едва успела заметить движение. Схватившись за ее пальцы колючими руками, он, дрожа, уставился на нее. Марианна прикрыла его сзади другой ладонью, чтобы согреть, и спросила: — Ты видел, что случилось с моим другом? В ответ она получила беспорядочный поток образов — холод и страх, и зубчатая ледяная корона, — после чего он спрыгнул с ее ладони и торопливо побежал вдоль водосточных желобов. Марианна моргнула ему вслед, не уверенная, правильно ли поняла значение его мыслей. — Он говорит, Кота забрала Снежная Королева. — Снежная королева? — недоверчиво повторил Майкл. — Это же детская сказка. Снежинка опустилась на рукав Марианны, и она вздрогнула. — Дед говорил, они самые сильные. — Можешь дотянуться до него? — спросил Крестоманси с отсутствующим выражением. Марианна заинтересовалась, знает ли Кот, что, решая проблему, принимает точно такой же вид. Подавив улыбку, она потянулась, пытаясь найти Деда в лесах. Она нашла лишь снег, который, падая, вертелся так быстро, что вызвал у нее головокружение. Она помотала головой и посмотрела на Крестоманси, который с каждой секундой становился всё рассеяннее и рассеяннее. — Я не могу проникнуть наружу, — сообщила Марианна. В следующее мгновение они стояли в фойе замка, и к ним спешила остальная Семья. В тот момент, когда они появились там, ветер ударил в дверь с такой силой, что она заскрипела, и весь свет погас. — Похоже, мы заперты в замке, — сказал Крестоманси, и это остановило все вопросы. — Посмотрим, можно ли выбраться. Марианна, со мной, пожалуйста. Прежде чем она успела что-либо сказать, они оказались на лестнице, ведущей к окруженному стеной саду. Марианна страстно пожелала, чтобы это была последняя телепортация на сегодня. От всего этого метания с места на место у нее начала кружиться голова, и ее уже тошнило от беспокойства. На них резко обрушился наполненный острыми льдинками ветер и попытался стащить с лестницы. — Сделай свои ноги тяжелыми, — велел Крестоманси. — В сад, быстро. Марианна устремилась за ним, одной рукой придерживая юбки. Прежде она лишь однажды была в огороженном саду, и тогда у нее встали дыбом волосы на шее, поскольку ведовство здесь было невероятно плотным и древним. Сейчас она думала лишь об убежище от ветра, которое найдет за толстыми стенами. Был ли Кот где-то здесь? Внутри сада снег падал медленнее, опускаясь на покрытые листьями верхушки деревьев и на залежи крокусов. Прислонившись к стене, Марианна спросила: — Разве здесь не должна быть весна? — Да, — ответил Крестоманси, глядя на сугробы с едва заметной неприязнью. — Этого я и боялся. Кто-то обернул против нас сами времена года. — И зима похитила Кота? — спросила Марианна, пытаясь размышлять как Бабка. — Чтобы использовать для чего? — Чтобы остановить солнцестояние, судя по ощущению. Чтобы дни никогда не стали длиннее, а снег никогда не растаял. — Такое возможно? — пораженно спросила Марианна. Всё, что она знала о природе, говорило об обратном. — Самое большее — на несколько недель. Такие чары неизбежно разрушатся, но размер причиненного природе вреда растет с каждым часом. — Вреда? — спросила Марианна, представляя, как времена года пытаются наверстать упущенное. — Последними людьми, пытавшимися создать вечное лето, были жители Атлантиды. — О, — произнесла Марианна. — Что требуется от меня? — Сад — моя ответственность. В остальном, я не слишком подхожу для ведовства, так что мне надо, чтобы ты пошла по следу. Найди Кота. На твоем месте я бы начал с ручья, если он еще не замерз. Марианна направилась к ручью, скрипя снегом под ногами, и потянулась коснуться воды. Она была холодной, но не ледяной, так что Марианна стянула туфли и, усиленно размышляя, шагнула в нее. В подобном месте, где буйствовали времена года, ей необходимо было вспомнить о самых старых и простых вещах, какие она знала. Текущая вода разрушала сбивающие чары и могла снять иллюзию, если окунуть в нее жертву. Оглянувшись, Марианна увидела, как Крестоманси медленно идет между деревьев, и последовала в том же направлении, по пути собирая с берега влажные от снега листья и замерзшие цветы: подснежники для надежды, лепестки гиацинтов для новой жизни, колокольчики для постоянства, а потом, когда она вошла туда, где должно быть лето, лепестки роз, дикую брионию и иван-чай. Вскоре ей пришлось остановиться и использовать магию, чтобы отрезать подол юбки и сделать из него мешочек. Она расправила края, понадеявшись, что обрезанный подол будет не слишком бросаться в глаза. К этому времени Марианна потеряла Крестоманси среди деревьев, однако позволила ручью вести ее дальше, не обращая внимания на то, как сад поворачивается вокруг нее. Это было настолько старое таинственное ведовство, что оно пугало ее, но единственный способ работать со столь таинственной магией — двигаться вместе с ней. Время от времени ее можно убедить течь по немного иному пути, но встать на ее пути невозможно. Когда Марианна добралась до центра сада, ручей там тек прямо сквозь разрушенную арку. Она точно знала, что в последний раз, когда она здесь была, он так не делал. Крестоманси нигде не было видно. Неподвижно стоя в воде, Марианна думала о Коте — так напряженно, как могла. Он просил ее о помощи — в своей тихой манере, — а она не отреагировала достаточно быстро. Она попыталась тщательно зафиксировать его образ в сознании. Он стал теперь высоким, и с каждым прошедшим годом всё больше походил на Крестоманси, если не считать светлых волос. Однако если Крестоманси свои внешность и могущество носил, точно блестящий плюмаж, привлекая к себе внимание, Кот так яростно излучал тихую незначительность, что люди порой пытались пройти сквозь него. Немногие могли проникнуть сквозь этот барьер, но Марианна была одной из тех, кто мог, и она не в первый раз подумала, что Кот красив — в своей тихо-вежливой манере. Именно он научил ее, что она имеет право быть храброй, и высказываться, и быть услышанной. Она также знала — возможно, лучше, чем кто-либо другой, — что сказанное Котом всегда важно. Он мало говорил, но уж когда говорил, его следовало слушать. Он был ее самым дорогим другом. Глубоко вздохнув, Марианна открыла глаза и засунула руку в свой цветочный мешочек, вытащив стручок платана для поиска, и скерду для защиты. Мгновение поколебавшись, она заставила себя быть честной, поскольку только так можно добиться результата, и добавила единственный лепесток розы для любви. Вытянув руку, Марианна бросила их в воду туда, где смутно отражались врата, а потом одним шагом пересекла их. По ту сторону она по-прежнему стояла по щиколотку в воде, но сразу поняла, что это другая река — медленная, сонная и песчаная. Она змеилась по низкой болотистой поляне, а вдалеке виднелись огни Лондона, возвышающегося над ледяным туманом. Ближе, на берегу реки стоял одноэтажный дом с освещенными окнами. У него была соломенная крыша и маленькая толстая печная труба, и он прямо-таки источал чары. То, что это домик ведьмы, могло быть более очевидным, только если бы он был сделан из пряников. Марианна осторожно вышла из реки и пошла по лежащей перед ней тропинке. При ее приближении дверь со скрипом отворилась, и дрожащий голос позвал: — Ты заблудилась, деточка? Входи. Серьезно? Если внутри есть хоть одна открытая печь, Марианна собиралась сделать всё возможное, чтобы не попасть туда. Она не имела желания быть зажаренной, и выпекать ничего тоже не собиралась. Она решительно ступила внутрь и произнесла, стараясь, чтобы ее голос звучал уныло: — Я заблудилась в снегу и думала, что погибну. Ого! Маленькая старушка в кресле-качалке возле камина выглядела ужасно милой и безобидной — круглые розовые щеки и седые кудри, торчащие из-под чепца. Однако ее домик не был уютным — в углах и на каминном орнаменте висела паутина, повсюду лежала пыль. Возле очага дремал черный кот, а в клетке в углу сидела откормленная канарейка. И мощное Верь Мне, которое старушка швырнула в Марианну, тоже было не слишком гостеприимным. Оно, конечно, отскочило, но ведьма, похоже, не заметила. — Подойди и сядь, дорогая, — пригласила она, махнув на стул возле огня. Марианна решила подыграть и посмотреть, сможет ли она понять, почему чары привели ее сюда. Опустившись на стул, она распахнула глаза и сказала: — О, бабушка, вы не видели моего друга? Он высокий и светловолосый, скромный, в нарядном костюме. Кот возле очага пошевелился, подняв взгляд, а на лице ведьмы мелькнуло хитрое выражение. — Ну, могла и видеть, сладкая. Окажи мне услугу. Моя ленивая служанка сбежала на прошлой неделе. Конечно, до весны она вернется, но мой дом совсем грязный. Помой его, и я расскажу тебе всё, что знаю о твоем мальчике. Марианна подавила вздох. Несколько лет назад, в течение целых суток она думала, что быть кудесницей значит навсегда избавиться от необходимости заниматься уборкой. Ага, как же. Она без возражений начала с паутины, заметив, что кот пристально за ней наблюдает. Ей в затылок с силой ударили чары забвения. Они упали на пол, и Марианна, слегка прищурившись, поспешно смахнула их в огонь вместе со следующей кучей паутины. Чары были достаточно мощными, чтобы подействовать даже на самую сильную ведьму. Однако они не могли справиться с кудесником, что заставило ее задуматься о сбежавшей служанке. Как она ускользнула, когда у ведьмы в распоряжении такие чары? — Как тебя зовут, девочка? Марианна сделала вид, будто чары сработали, и, пытаясь казаться ошеломленной, ответила: — Не знаю. — Что ж, последнюю я звала Май, так что тебя буду звать Июнь. Убедись, что убрала каждую паутинку с камина, Июнь. Не лодырничай. — Ни в коем случае, мэм, — сказала Марианна и продолжила мести, когда ведьма поднялась с кресла. — Я пошла спать. Ты можешь спать на камине, но не раньше, чем он станет достаточно чистым, чтобы с него есть. Слышишь, девочка? — Да, мэм. Она продолжала мести, пока ведьма со скрипом не поднялась по лестнице, а потом отложила метлу, чтобы поговорить с котом. — Она ничего не знает о Коте, да? Возможно, ты видел его. Он обладает огромным количеством могущественной магии. Кот молча посмотрел на нее, но потом запрыгнул на заваленный вещами камин, так осторожно продвигаясь, что столкнул только маленького деревянного солдатика в нарисованном красном камзоле. Марианна поймала его, и сразу заметила обернутые вокруг него чары — закрученные, точно липкий узел паутины. — Я должна его взять? — спросила она кота. Он кивнул, и она оставила солдатика себе, жалея, что Крестоманси не дал ей достаточно времени, чтобы захватить пальто. «Хорошо мужчинам, — раздраженно подумала Марианна. — У них есть карманы». В конце концов, она засунула солдатика под передник вместе с мешочком цветов. Кот нетерпеливо стоял у двери. Марианна подошла выпустить его, но оказавшись за дверью, кот остановился и ждал, задрав голову. Она последовала за ним, поскольку выбор между котом и дальнейшей уборкой был легким. Дверь запечатывало сплетение заклинаний, которое пришлось аккуратно отодвинуть в сторону, чтобы не поднять тревогу. Были ли они установлены для предыдущей девушки, или это новая мера безопасности? Если они стояли здесь и раньше, значит, последняя девушка обладала достаточно сильной магией, чтобы выбраться из домика. Здесь присутствовали всевозможные вредоносные чары, и Марианна задержалась, чтобы твердо закрепить в сознании ощущение места. Когда Кот найдется, надо будет вернуться и положить этому конец. Кот повел ее наружу через болота, уверенно выбирая дорогу. Снег здесь был не таким глубоким, как в Замке Крестоманси, но его было достаточно, чтобы скрыть места, где растущая пучками трава погружалась в мелкие лужи. Ноги Марианны не раз проваливались сквозь наст снега в ледяную воду под ним. Поскольку она больше не шла по волшебной реке, ноги вмиг замерзли так, что согревающие чары лишь немного снимали онемение. Марианна не отрывала взгляда от кота, и потому заметила точный момент, когда он шагнул в сторону — за маленькую складку в пространстве и времени — и исчез. Мгновение спустя он снова появился и вопросительно мяукнул. — Не уверена, что люди могут перемещаться таким способом, — дрожа, сказала ему Марианна. Он посмотрел весьма скептично и снова шагнул в сторону — с преувеличенной медлительностью. На этот раз ей удалось ухватиться на краю движения и толкнуть себя следом за котом. Они вышли в центре Лондона, что многое объясняло насчет кошек. Здесь тоже шел снег, и Лондон под ним выглядел поразительно чистым и красивым. Однако воздух по-прежнему чувствовался грязным, а мостовые были по-прежнему оживленными, хотя улицы — пустынными. Кто-то врезался в нее, бормоча ругательства, и Марианна отступила к стене, пытаясь определить, где она. Место выглядело знакомым — где-то неподалеку от Гайд-парка. Кот лениво прошел по улице и остановился у ступеней первоклассного отеля напротив. Марианна посмотрела на вход с колоннами, охраняемый лакеем в ливрее, а потом на свои голые грязные ноги, оборванный подол и паутину на юбке своего когда-то второго лучшего платья, и вздохнула. — Не думаю, что меня пустят. Он правда здесь? Отель не был похож на место, где она ожидала найти Кота или снежного духа. Кот вздохнул и снова двинулся по мостовой, свернув на боковую аллею рядом с отелем. Там обнаружился еще один кот — пухлый и изнеженный белый перс. Кошки потерлись друг о друга в качестве приветствия, и сердце Марианны упало. Неужели они прошли весь этот путь лишь для того, чтобы кот мог навестить свою возлюбленную? Потом кошки повернулись посмотреть на нее, явно подзывая, и поспешили по аллее. Они подвели ее к служебной двери, провели по черной лестнице и коридорам отеля. Наконец остановились перед дверью в одной из наименее украшенных частей отеля, и сели, уставившись на Марианну. — Здесь? — с сомнением спросила она, но всё же постучала. Мгновение спустя дверь распахнулась, и Марианна поняла, что смотрит на Тонино Монтану. Он выглядел столь же удивленным, как она. А потом его глаза расширились и он сказал: — Кошки хотят знать, правильного ли кудесника они нашли?Часть третья. Головоломка
Кот сидел во дворце изо льда и не чувствовал холода. Он смутно осознавал, что должен бы паниковать, но, похоже, он не мог чувствовать ничего, кроме легкой интеллектуальной заинтересованности в окружающем. Это был очень странный дворец: каждая стена представляла собой один сплошной пласт льда, и всё построено в прямых линиях и с идеальными углами. Пол тоже был изо льда — плитки из идеальных квадратов, — и трон, на котором сидела снежная королева, и стул, который она дала ему, были столь же геометрическими. Коту это нравилось — настолько, насколько что-либо вообще могло нравиться его холодному сердцу. Всё было очень упорядоченно, все части подходили друг к другу в одном четком целом. — Разве не было бы проще, — произнесла снежная королева голосом столь же острым, как падающий лед, — если бы весь мир был таким же аккуратным? Природу необходимо перестроить. Она слишком хаотичная, тебе не кажется? Она должна быть больше похожа на это. Никакого хаоса, когда имеешь дело со льдом. Никто не ожидает от снега, что он будет чем-то кроме снега. — Люди делают из снега фигуры, — заметил Кот и нахмурился, пытаясь вспомнить. Когда-то были дети, создающие дурацкие фигуры. Он мог быть одним из них. — Потому что люди не в состоянии оставить что-либо опрятным, — огрызнулась она. — Им вечно необходимо изменять вещи, и создавать хаос, и требовать невозможного. Разве не был бы мир лучше, если бы всё было таким простым, как лед? Кот поразмышлял над этим. Некоторая его часть подумала, что в ее аргументации присутствует какое-то заблуждение, но его замерзшему сердцу понравилось. И все-таки. — Магия никогда не бывает аккуратной. — Но может быть, — прошептала она, наклонившись вперед. — Помоги мне сделать так, чтобы зима длилась вечно, и мы сможем сделать магию такой же простой, как лед. Разве не проще станет, если она вся будет упорядочена? Представь, что никто не сможет злоупотребить ею, поскольку она будет творить ровно то, для чего предназначена. С моей помощью ты сможешь управлять всем отсюда, кудесник. Мир, в котором никто не злоупотребляет магией? Мир, в котором ему никогда не придется становиться Крестоманси? Это звучало интересно, хотя Кот не был уверен, как она собирается это устроить. И все-таки маленькая часть его оставалась скептичной. — Как? — Нам лишь надо сделать вечным зимнее солнцестояние, — ответила она. — Когда всё будет заморожено, мы сможем начать снова и сделать так, как всегда должно было быть. — Зима всегда становится весной, — заметил Кот. Он не хотел быть бесполезным, но этот момент казался основным изъяном в ее плане. Она поджала губы, и ее острые ногти сверкнули, когда она указала на пол. — В таком случае составь вечность, кудесник. Составь ее прямо здесь. На полу лежали осколки льда. Посмотрев на них, Кот тут же увидел, как они должны соединиться, чтобы составить слово «ВЕЧНОСТЬ». Они являлись скорее магией, чем льдом. Пленительной магией, и он хотел поскорее попробовать — просто чтобы посмотреть, как оно будет работать. Он потянулся и подобрал первый кусок льда, ставя его на место.Часть четвертая. Северный олень
— О, — в смятении произнесла Марианна. — Я искала Кота. Его же нет здесь, да? — Я думал, он вернулся в замок, — произнес Тонино, заводя ее в комнату. Кошки зашли вместе с ней, виясь вокруг ее голых ног. — Что случилось? Мы пытались позвонить. Внутри комната, которая час назад явно представляла собой чудесную гостиную, была наспех преобразована в мастерскую волшебника — мебель отодвинута в сторону, а по всему столу искрятся чары. Анджелика Петрокки склонилась над чарами, мурлыкая на них и кусая губы. Когда Марианна подошла ближе, она подняла взгляд. — Кошки говорят, ты просила их найти светловолосого кудесника. Они довольны собой. — Проклятие! — произнесла Марианна столь энергично, что они удивленно уставились на нее. Она глубоко вздохнула, подавив готовые пролиться слезы. — Снег неестественный. Анджелика бросилась обнять ее. — Мы это поняли. Что случилось? Ты выглядишь ужасно. — Кот… — начала она и, к собственному отвращению, разрыдалась. Марианна ненавидела быть плаксой, но она только начала надеяться, что напала на верный след. — У него неприятности? — спросил Тонино, покраснев от беспокойства. Проведя в Капроне шесть месяцев, бегая от одного дома к другому, Марианна так привыкла думать об этих двоих как о своих друзьях, что забыла: Тонино познакомился с Котом раньше нее. — А замок? — Отрезан снегом от остального мира, — смогла она произнести, переведя дыхание и вытирая лицо платком, который ей всучила Анджелика. — А Снежная Королева забрала Кота. Они оба моргнули, глядя на нее, а затем Тонино засмеялся, покачав головой: — В Англии никогда не скучно. Марианна слегка улыбнулась, поскольку они месяцами дразнили ее тем, как опьянила ее Италия, и сказала: — Я думала, кошки имеют представление, куда он пропал. Ты можешь спросить их? Пока Тонино спрашивал, вежливо присев на корточки, Анджелика потащила ее к столу. — Мы подумали, что-то неправильно: слишком холодно, даже для Англии. Но зацепиться было не за что. Просто снег. Ты можешь разглядеть что-то, чего не могу я? После их первой встречи, которая проходила не слишком хорошо до инцидента с рассерженным сатиром и летающей козой, они научились работать с силами друг друга. В целом, Марианна находила подход к магии Анджелики в равной степени волнующим и тревожным. В ее магии не было традиции, и Марианна ничего не могла понять из мешанины заклинаний на столе и потому дипломатично спросила: — Есть способ проследить, где погода особенно плохая? Тонино встал позади них. — Они говорят: ученица ведьмы — воровка зимы, и мы должны спросить ее, что она сделала с кудесником с девятью жизнями. Это тебе о чем-нибудь говорит? — Спасибо, — сказала Марианна ему и кошкам. — У них есть какие-нибудь идеи, где она может быть? — Возле пристани, — ответила Анджелика, слушая столь же интенсивно. — Под знаком дельфина. Думаю, я представляю, где это. Прежде чем остальные успели возразить, она схватила их за руки и в головокружительном вихре перетащила через Лондон. Они приземлились в доках, где шел сильный снег. Лишь несколько газовых фонарей горело вдоль стен, но Марианна слышала, как река чавкает у причала, и чувствовала запах дегтя, соли и холодной воды. Место совсем не казалось дружелюбным. — Я никого не вижу, — сказал Тонино, оглядывая причал. Марианна разглядела морозный узор над грязным снегом, который исчез, как только она перестала использовать колдовское зрение. — Сюда, — позвала она и пошла вдоль следа. Река громко плескалась о причал, ветер швырял снег в глаза. Вдруг Анджелика задохнулась. Что-то мокрое и тощее ползло по краю причала, перепончатые ладони шлепали по сугробам. Все трое в тревоге отступили назад. Позади них снег издал тот же глотающий звук, и что-то столь же мокрое и гадкое начало подниматься. — Иди! — рявкнул Тонино. — Мы разберемся с этим. Марианна не хотела их бросать, но все-таки, спотыкаясь, побежала по грязному снегу, идя за ледяным следом. Позади она слышала шипение огня в воздухе и два голоса, взмывшие хором в неизвестных ей чарах. Марианна не могла оглянуться, иначе потеряла бы равновесие, но она пребывала в таком помрачении, что не замечала, что наверху следующей груды шпателя сидит крылатое существо, пока оно не пошевелилось и грязный свет газовых фонарей не отразился от его блестящих крыльев. Оно бросилось на нее, прежде чем Марианна успела соорудить что-то большее, чем быстрое отражающее заклинание. Оно, кувыркаясь, отлетело по причалу — крылья полыхали, а лицо с клювом выглядело свирепым и разъяренным. Марианна перевела дыхание и потянулась выяснить, что это за существо. И кто-то ударил ее сзади по голове.***
Придя в себя, Марианна обнаружила, что находится в помещении, а ее запястья связаны. Она изучала ситуацию из-под полуопущенных век, стараясь не показать, что очнулась. Крошечная комната, бедная и невзрачная, но чистая — каждая доска отполирована. По стенам неуклюже развешано магическое освещение, отбрасывающее жуткие отблески на дешевую мебель. На подоконнике, завернув ладонь в юбку, сидела тощая девушка со впалыми щеками. В другой руке она держала маленького раскрашенного деревянного северного оленя — того типа, что разносчики продают детям. Она смотрела в небо, приоткрыв полный рот. Над Марианной что-то шелестело, и она посмотрела наверх, заметив движение на балках. Комната была полна голубей, укрывшихся от снега. — Они мои друзья, — сказала девушка глубоким деревенским голосом. — Они разговаривают со мной. — Ты Май? — осторожно спросила Марианна, садясь. У нее болела голова, и, поморщившись, она приложила к ней ладонь. — Да, — ответила девушка с неожиданно испуганной улыбкой. Она подошла к Марианне и положила руку на больное место. Голова немедленно перестала болеть, и Май тихо произнесла: — Прости, что так сильно ударила тебя. Понимаешь, мне пришлось, чтобы не дать зиме измениться. — Зачем? — спросила Марианна. — Потому что это единственный способ найти моего парня. Когда дни станут длиннее, мне придется вернуться, иначе ведьма заполучит его. Она так сказала, и это правда. Я могу понять, когда говорят правду. Так что мне необходимо спасти его, и у меня нет времени. Вот я и создала себе немного времени. — Твоего парня? — Моего Джека. Моего солдата. Он проходил мимо ведьминых ворот, когда цвели розы, и я сбежала с ним. Но она нашла нас и спрятала его от меня, и мне надо вернуть его, прежде чем настанет утро. — Поэтому ты призвала бурю? Марианна чувствовала магию, вырывающуюся от девушки — грубую и почти не знавшую обучения, но такую сильную, что от нее потрескивал воздух. Как ведьма сумела принудить кого-то столь сильного стать ее служанкой? — Как долго ты работала на нее? — Она купила меня на ярмарке наемников, мисс, после того как умер мой папа. Больше никто не хотел брать такую молодую, — Май передернулась. — Я думала тогда, что мне повезло, но она заставляла меня тяжело работать, и я изо всех сил старалась понравиться ей, но потом появился Джек, а она даже не позволила мне заговорить с ним, когда он любезно позвал. Каждый имеет право иметь любимого, правда? — Да, — ответила Марианна и с трудом сглотнула. Она гналась не за злым колдуном, и в некотором смысле это всё усложняло. Она знала, что должна сказать девушке, чтобы расположить ее к себе, но Май могла распознавать правду, а Марианна не была полностью готова облечь ее в слова. Всё, на что ей хватило храбрости — использовать лепестки розы, чтобы отследить Кота. — Май, ты призывала Снежную Королеву? — Помню, мама рассказывала мне о ней — королеве зимы. Я подумала, она сможет помочь мне, даже если больше никто не сможет, — Май опустила взгляд на игрушку в своей руке. — Но она испугала меня. Я не думала, что она будет такой жестокой. — Ты просила ее украсть Эрика Чанта? — Кого? — спросила Май, а потом ее лицо прояснилось. — О, кудесника. Мне не приходило в голову, что у него должно быть имя. Да, думаю, должно — даже у подобных людей. Она сказала, что он нужен ей, чтобы установить чары. Марианна закрыла глаза и заставила себя говорить, вкладывая правду в слова. — Но у него тоже есть любимая, которая так же беспокоится о нем, как ты беспокоишься о Джеке. — О? — произнесла Май так, будто никогда не слышала ничего столь странного. Мгновение спустя ее глаза расширились. — Это ты, да? Я думала, ты пришла остановить меня. О, я не знаю, что делать! Она казалась такой потерянной и несчастной, что Марианне стало ее жаль. — Ты можешь позвать Снежную Королеву и велеть ей не накладывать чары? Я помогу тебе спасти твоего Джека, но сначала мы должны остановить ее. — Я пыталась! — воскликнула Май, уронив лицо в ладони. — Я не думала, что будет так. Я думала, время просто остановится! Я не думала, что станет так холодно, и я пыталась позвать ее, пыталась и пыталась, но она не пришла! — и она громко зарыдала, икая, как ребенок. Марианна дала ей носовой платок Анджелики, сама немало растерявшись. Единственным ее преимуществом перед всхлипывающей рядом с ней девушкой было то, что она немного постарше и гораздо лучше обучена. Размышляя вслух, Марианна спросила: — У тебя есть какие-нибудь соображения, куда она могла забрать его? — Так в Арктику, конечно, — хлюпая, ответила Май. Не слишком большая помощь. Марианна могла настроить портал на дальний север, однако Арктика всё же большое место. — Полагаю, ты не знаешь точных координат? — Не настоящая Арктика, — всхлипнула Май. — Сказочная, где у нее дворец, весь сделанный изо льда, и снега, и зимних ветров. — И как туда, в сказку попасть? Май подняла взгляд, на ее лице вспыхнула надежда. — Конечно, полететь на спине северного оленя, — она протянула вперед деревянную игрушку в руке. — Ты сказала, что можешь спасти Джека. — Я могу попытаться. — Он подарил мне его в прошлые Святки. Это не настоящий северный олень, но, возможно, его будет достаточно, и возможно, он поможет тебе найти и Джека, как только ты вернешь своего парня. Пока она говорила, северный олень рос в ее руке, становясь больше и больше, пока не спрыгнул на пол, продолжая расти. Марианна вложила в него душу, неистово думая: «Помоги мне найти Кота! Помоги мне!» Северный олень покачал головой — колокольчики на его ошейнике зазвенели — и посмотрел на нее блестящими веселыми глазами. — Что ж, тогда, — произнес он глубоким радостным голосом. — Пошли! Пошли! У нас впереди долгий полет!***
Полет был долгим, но далеко не таким долгим, как ему полагалось. Марианна увидела ледяной дворец, стоящий на снежной равнине, гораздо быстрее, чем ожидала. Северный олень ссадил ее снаружи — снег взметнулся в стороны, когда он приземлился — и сказал: — Я подожду тебя здесь. Удачи. — Спасибо, — ответила Марианна и бегом бросилась во дворец. Она немедленно заблудилась в лабиринте коридоров и стен, бледным эхом отражающих ее лицо. На пересечении она затормозила и решила, что с нее хватит. У нее нет времени на лабиринты. Дыра в стенах удовлетворила ее — ровно до того момента, когда коридоры вдруг заполнились снежными солдатами. Марианна не ожидала, что здесь будет охрана, и была не готова, когда они бросились на нее из-за углов. Они были холодными ужасающими существами — весенники вытянутые в форму снежинок, с прочно замороженными веретенообразными конечностями. И она была слишком потрясена, чтобы реагировать. Замороженные или нет, они смогли окружить ее и потащить вглубь ледяного дворца.Часть пятая. Корона из падуба
Кот, не останавливаясь, составил первую половину слова. Однако она чувствовалась неправильной, как будто он ошибся в написании или вовсе писал не то слово. Нахмурившись, Кот поменял осколок от «В» на ножку от «Е» и сел обратно, чтобы снова посмотреть. Его сердце по-прежнему чувствовалось холодным как скала, но часть его всё больше и больше уверялась, что всё неправильно. Вечность должна выглядеть не так. Когда снежные солдаты втащили в зал Марианну, он поднял взгляд, раздраженный помехой. — Я не могу составить правильно. Марианна пошатнулась, когда солдат отпустил ее, но потом кинулась к нему, ее щеки покраснели. Снежная Королева возмущенно встала со своего трона, но Кот не обратил на нее внимания. Если рассуждать логически, она была могущественнее и красивее, но маленькая часть его, сопротивлявшаяся логике, подумала, что, возможно, Марианна нравится ему больше. От этой мысли лед вокруг его сердца немного надкололся, а потом Марианна крепко обняла его — теплая, человеческая и настоящая. — Ты жив. — Я заледенел, — грустно произнес Кот ей в волосы. Он должен бы был обнять ее в ответ, но не мог. Холодное сердце не позволяло ему. Марианна отстранилась, немного нахмурившись: — Что ты имеешь в виду? Кот поднял ладонь, на холодной коже которой темнела снежинка. — Она заморозила мое сердце снежинкой. Марианна взяла его ладонь в обе руки, и ее прикосновение было таким теплым, что во льду вокруг его сердца появилась еще одна маленькая трещина. — Я видела такое прежде, — пробормотала она, прикусив губу. — Или слышала об этом. Не как снег, не думаю… — она посмотрела на него расширившимися карими глазами, и он подумал, что они не такие ослепительные, как у Снежной Королевы, зато красивые и гораздо добрее. — Ты попал под эльфийское проклятие. — Эльфийское проклятие? — повторил Кот. Казалось очень нелогичным то, как это заставляло его чувствовать себя далеким от мира. Марианна порылась в переднике своего платья, вытащив мешочек, наполненный листьями и увядающими цветами. Когда она засунула руку в мешочек, несколько листьев рассыпалось по льду. — Я могу это исправить. Зажми кислицу между пальцев и дай мне руку. Снежная Королева шла к ним, ее ледяные глаза были холодны от ярости. Кот быстро сделал, как ему было велено, и Марианна наклонилась вперед — ее щеки порозовели еще больше — и поцеловала его ладонь там, где ее коснулась снежинка. Ее губы были теплыми и мягкими, и Кот внезапно понял, что может нормально дышать — впервые за месяцы. — Это надо высосать, как яд, — встревоженно объяснила Марианна, притягивая его обратно. — Помогло? Его сердце снова горячо билось, хотя лед по-прежнему окружал его. — Да, но мне всё еще холодно, — сумел выговорить Кот. Марианна стала еще более обеспокоенной. — Она наложила на тебя что-то еще? О, я не могу вспомнить, что знаю об эльфах. — Она поцеловала меня, — признался Кот, и лед таял достаточно быстро, чтобы он почувствовал себя немного робким и смущенным из-за этого. — Три раза. — О, правда? — угрожающе пробормотала Марианна. — Ну, она тебя не получит. И она приподнялась на цыпочки и поцеловала Кота. При первом поцелуе лед вокруг его сердца раскололся надвое. При втором он понял, почему так скучал по ней. При третьем в нем не осталось льда, и он смог поднять руки, чтобы обнять ее и ответить на поцелуй. Они так увлеклись, что не заметили поднявшегося ветра, пока он чуть не сбил их с ног. Они оторвались друг от друга и повернулись к Снежной Королеве. Все растения, которые Марианна уронила, кружились в воздухе перед королевой — тонкая зеленая стена, которая отталкивала ее, заставляя рычать от ярости. — Почему вечность? — поинтересовался Кот — его чувствительная часть оттеснила логичную, но не уничтожила. — Чтобы заставить зимнее солнцестояние длиться вечно, — ответила Марианна. — Но что она такое? Май думала, что призвала сказку, но она слишком сильна. В чары Май попалось нечто дикое. — Она хотела, чтобы я написал «вечность» льдом, — сказал Кот, потянувшись за ответом — он почти добрался, почти мог увидеть целое. Марианна проследила за его взглядом и с озадаченным видом покачала головой. — Из этого? Но вечность нельзя составить из прямых линий. Она состоит из изгибов. — Верно, — понимающе произнес Кот и потянулся магией за осколками льда. Он почувствовал, как магия Марианны смешивается с его магией, помогая ему расплавить кусочки. Но изменил их он сам — не буквы, а петля, изгибающаяся в виде восьмерки, постоянно струящаяся вперед. Сквозь стену зелени они погнали ее к Снежной Королеве. Петля с силой ударила ее, и она закричала — ее голос раздавался эхом, словно крики летящих в зимнем небе гусей. Затем ее ледяная корона взорвалась, и дворец вместе с ней. Кот обернул их обоих сильнейшими защитными чарами, какие смог создать, и вцепился в Марианну, когда осколки льда разлетелись вокруг, закрывая небо. Когда буря улеглась, дворец исчез, но Снежная Королева осталась. Они находились уже не на крайнем севере, а стояли на заснеженном склоне холма над Лондоном, рядом с рощицей голых дубов, на ветвях которых висела блестящая омела. Маленький деревянный северный олень лежал в снегу у их ног, присыпанный некоторыми из трав Марианны. Остальные травы выросли в руках Снежной Королевы в громадный букет еловых ветвей и сосновых шишек. Ледяная корона исчезла, сменившись венком из остроконечных листьев падуба. Снежная Королева улыбалась. Ее лицо по-прежнему было гордым и свирепым, но горечь исчезла. — Зима — это не только лед, правда? — сказал ей Кот. — Под ним всегда что-то готовится вырасти или остается зеленым. Так что Королева Зимы не может быть только Снежной Королевой. — Падуб, — мягко произнесла Марианна. — Зимнее солнцестояние — это время, когда царствует падуб, — она вежливо склонила голову и добавила: — Приветствую, госпожа. — Приветствую, — ответила Королева Падуба, и в ее голосе теперь был не только снег: в нем звучали колокольчики и зов диких гончих, так же как и дрожь льда. — И благодарю. Она исчезла, растаяв в рощице, и только запах сосны задержался в воздухе. — Можем мы теперь пойти домой? — с надеждой спросил Кот. У него вдруг возникло нетерпеливое желание, чтобы поскорее наступило Рождество. Марианна присела подобрать игрушечного северного оленя. — Сначала нам надо найти пропавшего солдата. Я обещала, что попытаюсь. Она рассказала Коту неизвестную ему часть истории, сидя на пне и растирая ноги в попытке согреть их. Кот наколдовал ей пару туфель, испытывая смущение и удовольствие от ее благодарности. И ему захотелось снова поцеловать ее. К тому же они сидели под омелой, и это было достаточным поводом. Поцелуи заставили ее раскраснеться и опьянеть, и немного смутиться. — Мы еще не всё уладили. — Тогда перенеси нас в Лондон, — со вздохом предложил Кот. Чем быстрее они закончат, тем лучше. Тонино и Анджелику они нашли ждущими их в комнате Май. Оба обернулись, когда появились Кот и Марианна, их лица просветлели. — Кот! — воскликнул Тонино с таким облегчением и радостью видеть его, что окончательно исчезли остатки ощущения, будто он не совсем желанен. — Что случилось? Май вскочила: — Ты нашла его? Нашла моего Джека? — Еще нет, — ответила Марианна, — но поисковые чары должны теперь сработать… Май снова начала всхлипывать. Тонино вздохнул и пробормотал по-итальянски: — Она как прохудившийся кран. Из нее все время течет. — Не вредничай, — пожурила его Анджелика и обратилась к Май: — Что ты можешь рассказать нам о Джеке, Май? — Он хороший, и добрый, и ми-и-илый! Кот потер лоб. Он начал думать, что ни за что не успеет добраться до дома к Рождеству. — Что насчет северного оленя? — предложила Марианна. — Мы можем снова заставить его говорить? Он подарок от Джека, так что… Кот немного нетерпеливо снова сделал северного оленя настоящим. Тот начал прыгать вокруг, стуча копытами. Кот прервал его топот взмахом руки: — Где Джек? Северный олень моргнул на него, а потом мотнул головой в сторону Марианны: — У нее под платьем. — Вовсе нет! — возмущенно пискнула Марианна, а потом склонила голову на бок и произнесла: — О. Кот и Тонино вежливо отвернулись, когда она залезла в корсаж, а Анджелика понимающе заметила: — Нет карманов. — Раздражает, да? — согласилась Марианна и вытащила маленького игрушечного солдатика. — Мне его дал ведьмин кот. На нем очень мощные чары. — Давайте снимем их, — сказал Тонино, и они потянулись к нему. Чары вокруг солдатика были тонкими и липкими как паутина, но вместе им удалось процарапаться под них. В тот момент, когда они счистили чары, игрушечный солдатик пошатнулся, вздрогнул и исчез. Солдат, появившийся на его месте, протер глаза и произнес: — Ого! — он осмотрелся, и на его широком честном лице проступила озадаченность. — Где, черт возьми… Май с радостным возгласом бросилась к нему, и он поймал ее, закружив в объятиях. — Эй, девочка. Значит, мы справились? Мы, наконец, сбежали от нее? Мне приснился такой странный сон. Э, хватит слез, Май, милая. Мы в таком утонченном обществе, — он прижал Май к своему плечу и потянулся снять шляпу. — Добрый вечер, дамы и господа. Я не совсем уверен, что здесь происходит. — Теперь всё хорошо, — сказала Марианна и снова взяла Кота за руку, сжав ее. Кот заметил, как Тонино спрятал улыбку, но руку не отпустил. — Просто немного злоупотребления магией, — сказал он, даже самому себе показавшись слишком строгим; хотя, с другой стороны, Май представляла опасность для всех. — Май, тебе нужен учитель магии. Я могу устроить… — Я не хочу! — яростно ответила она, подняв голову от плеча Джека. — Я не хочу быть ведьмой. Я хочу быть женой солдата. — Ты вполне можешь быть и тем и другим, — заметил Джек, хотя и выглядел слегка нервничающим. — Я не возражаю против капли белой магии. — Я возражаю! — рявкнула она и повернулась к Коту. — Ты можешь забрать ее? — Она может появиться снова, — ответил он. — Или ты можешь передумать. — Не передумаю, — она вздернула подбородок. — Меня тошнит от магии. Так что он забрал у нее магию. Северный олень уменьшился обратно в деревянную игрушку, и Кот аккуратно поместил в него магию Май, на случай если она все-таки захочет вернуть ее. После этого осталось сделать только одну остановку и произвести арест. Они четверо быстро с этим справились, и Коту даже удалось оформить документы, пока остальные переносили ведьму в тюрьму. Он четко подписал список обвинений и даже запечатал подпись оттенком мороза и вечной зелени, прежде чем понял, что именно делает. Кот рассматривал эту выглядевшую очень официальной подпись, когда остальные вернулись за ним. Когда они, дружески болтая, ввалились в домик, Кот решил, что, в конце концов, возможно, эта работа не так уж плоха, особенно когда на твоей стороне есть друзья. Засунув бумаги под куртку, он повернулся к ним, обняв Марианну за плечи, просто потому что теперь имел право, и предложив Анджелике руку. — Кот, когда вернется Кларч? — спросила Анджелика, беря его под локоть. — В Сочельник, — ответил Кот и улыбнулся друзьям. — Скоро. А теперь давайте вернемся домой, пока не закончились сладкие пироги. — Или пока Джо с Роджером не взорвали всё своими украшениями, — со вздохом добавила Марианна. И они снова оказались в фойе, где на Рождественской елке мягко мерцали огоньки, а обитатели Замка уже спешили приветствовать их возвращение.