***
Прошло несколько дней, во время которых я была погружена в работу с девушками-трейни, которую мне ненадолго поручил наш директор. Без пяти минут iKON также целыми днями тренировались, готовясь к ежемесячной проверке, ожидающейся в конце недели. Когда я находила немного свободного времени, то наведывалась к моим мальчишкам, проверяя, как у них обстоят дела и не нужно ли чем помочь. Настроение у парней было хмурое: все жутко устали физически и истощились морально, однако терпели из последних сил. Через стеклянную дверь я наблюдала за тем, как ребята обливаясь потом, в сотый раз повторяли одну и ту же связку, а Биай, постановщик большей части хореографии, сидел недовольный у стены и то и дело указывал на ошибки. Глубоко выдохнув и грустно улыбнувшись, я решила не мешать будущим айдолам, а потому вернулась в свою студию, принеся обратно нетронутый кофе и любимые ханбиновские круассаны. На следующий день у меня был более свободный график, и я, закончив с вокальной репетицией подопечных девушек, решила поехать за город, чтобы навестить свою семью, которую так давно не видела. Однако, когда я спускалась по лестнице вниз, меня внезапно нагнали. — Хэй, Ри! — резко развернувшись, я едва не наткнулась на подлетевшего ко мне Бобби. Он был одет в своём привычном стиле: безразмерной тонкой майке и висящих на бёдрах штанах — явно с тренировки. К слову сказать, с Чживоном у нас также были отличные отношения, самые близкие в группе после, прям-таки удивительно, Ханбина. Любила я этого весёлого милого парня, косящего под сурового свэг-рэпера. — Что-то случилось? — поинтересовалась я, начав подозревать не ладное — иначе как объяснить запыхавшегося Бобби с капельками стекающего пота на висках и на редкость серьёзным лицом? — Как сказать, — почесал парень затылок, оперевшись плечом о стену. — Неудобно говорить, но у нас пропал Биай. — Я тут же напряглась. Что, чёрт возьми, происходит? — Мне сказали, что сегодня утром он был в агентстве, но затем по-тихому куда-то ушёл. У нас на весь день была запланирована отработка хореографии, а без него мы не можем начать. Я волнуюсь, Рия. Я не знаю, куда он мог запропаститься, но ты, может, знаешь? Ты ведь дружишь с ним… Слух резануло слово «дружишь». Верно. Так и есть. Да. Я посмотрела в обеспокоенные глаза Бобби и честно заверила его, что обязательно разыщу несменного лидера группы и верну его на место. Через минуту я уже бежала по стоянке, на ходу открывая авто и размышляя над возможным местонахождением потеряшки. Общага? Бобби напоследок сообщил, что там его уже искали. Может, поехал к родителям? Вряд ли, они сейчас на работе. Вариантов, где наиболее часто бывал Биай, было немного, поскольку 80% своего времени он проводил в агентстве. Нажав на газ, я поехала в сторону кафе, в которое недавно водила ребят. Одновременно пыталась дозвониться до Ханбина, но телефон ожидаемо был выключен. И почему он только ушёл, никого не предупредив? Решил отдохнуть, исчезнуть, побыть один? Точно! Я резко затормозила на светофоре, ловко развернувшись на перекрёстке и понёсшись в обратную сторону. Около трёх недель назад была похожая ситуация. У Ханбина не шла песня, и он ходил по агентству злющий, ворчащий и недовольный, после чего я, для всеобщего блага, отвезла его в одно место, о котором никому до этого не рассказывала. Тихий район Сеула, удалённый от суеты и шума небольшой полузаброшенный парк. Он не был оборудован современной инфраструктурой, а потому люди редко забредали сюда. Найдя знакомую тропинку, засыпанную гравием, я прошла через полосу диких кустарников и больших деревьев с толстыми стволами, за которыми скрывалась неширокая речка. Я облегчённо выдохнула, когда заметила на старой обшарпанной скамейке предмет своих поисков: Ханбин сидел, расслабленно откинувшись на деревянную спинку и по привычке вытянув ноги. На нём для маскировки был надет капюшон, но я всё равно без труда узнала его силуэт. Обойдя лавку, я бесшумно присела рядом с молодым человеком, глазами найдя бурлящую реку. Тут же почувствовала, как по мне скользнул слегка удивлённый взгляд, и, чуть задержавшись, вновь вернулся к исходной точке. Минут пять вокруг нас царила тишина, идиллия. Это место и впрямь умиротворяло и успокаивало настолько, что я даже начала забывать с какой целью вообще приехала сюда. Не глядя, я сунула Ханбину стаканчик горячего кофе, купленного мною на заправке, и спокойно произнесла: — Ну, рассказывай. Коротко и ясно. Я часто изъяснялась небольшими фразами, поскольку больше любила быть в роли слушателя. Парень тяжело вздохнул, и мой взгляд переместился на него: Ханбин крепко сжимал стаканчик и пялился на свои наверняка замёрзшие руки. Пальцы у него были красивые. — Начни с того, почему ты одет, будто на улице жара и закончи объяснением своего исчезновения прямо перед важной репетицией, — сказав это на одном дыхании, уголок моих губ приподнялся. Ну не могла я серьёзно отчитывать. — Я не справляюсь, — едва смогла расслышать я. Он всегда говорил тихо, когда дело шло о сокровенном. Мне сразу всё стало ясно. Ханбин часто размышлял о том, что его группе приходится трудно и сложно, но после этого всегда следовали надежда и вера в оптимистическое будущее. После каждого падения парень вставал, поднимая за собой остальных мемберов. Я знала, насколько тяжело ему было духовно, но Биай от рождения был силён, он всегда со всем справлялся. Самостоятельно. Теперь же я услышала иное. Ханбин впервые признался, что оказался у пропасти, достиг крайней точки сомнения и падения духа, а впереди него виднелась развилка, которая вела к разным исходам. И всё зависело от него, точнее от меня и того, куда я направлю его. — Почему ты так решил? — всё же решила начать с частного. Молодой человек поджал губу, видимо собираясь выложить мне свои мысли, но перед этим отпил из стаканчика тёплый латте с карамелью. Его любимый. — Я чувствую ответственность за ребят. Я их лидер, — протянул Биай, подняв подбородок. — И каждую их ошибку я принимаю на свой счёт. Именно поэтому я так гоняю их, ведь мы должны стать сплочённой командой, чтобы достойно дебютировать. Промахов быть не должно, однако именно это сейчас и происходит. Они стараются, но ничего не получается. Я чувствую себя ужасно, и как мне теперь в глаза им смотреть? — Успокойся, дорогой, — тихим голосом попросила я, видя как к концу своей речи Ханбин начал заводиться: его голос срывался, а руки активно жестикулировали. Я взяла левую мужскую ладонь в две свои и принялась медленно гладить, чтобы хоть как-то его утихомирить. — Я хочу в сотый раз сказать, что ты являешься настоящим лидером, именно таким, каким он должен быть, и остальные должны равняться на тебя. Ты идеалист, и это мешает тебе. Ты стремишься слишком высоко, хочешь уже сейчас достичь совершенства, но оглянись вокруг: ваша команда уже столького добилась, преодолела множество трудностей и не сломалась. Парни трудятся в поте лица не меньше твоего, а тебе кажется, что они ленятся. Ханбин, перестань так загоняться и искать одни лишь ошибки. Ты забыл главную черту «команды B»? В конце я тепло улыбнулась, наблюдая за тем, как меняется лицо парня во время моего монолога от удивлённого до понимающего. — Какую из? — в тон мне улыбнулся Ханбин, чуть расслабившись и остыв. — Получение кайфа от выхода на сцену. Когда вы сражались с другой командой, то часто выигрывали этим компонентом, но сейчас вы его подрастеряли. Знаешь, лучше что-то не доучить, а во время выступления сымпровизировать, нежели довести до автомата и казаться бездушными роботами. Вспомни, что главное на сцене — это эмоции. Даже если ты не будешь петь, но от тебя будет исходить огромная энергия, то зрители будут всё равно визжать от восторга. Понял меня? — Я очень рад, что ты рядом. И я не знаю как, — о чём-то другом начал Ханбин, прямым взглядом глядя на меня с долей… восхищения? Или же благодарности. — Но у тебя всегда получается встряхнуть меня. — Для этого я и родилась, — пошутила я, чтобы окончательно вернуть парня в строй. Растроганная его словами, я приобняла молодого человека за плечи, прижавшись своим боком к его, демонстрируя свою поддержку. Я ощутила, как он расслабляется, просыпается его внутренний стержень, недавно надломившийся, но бережно склеенный мною. — Если тебе плохо, то давай ещё посидим здесь. Но из этого парка ты должен выйти прежним пуленепробиваемым Ким Ханбином, каким тебя знают все вокруг. Идёт? Биай улыбнулся правым уголком губ, именно так, как я любила. К нему понемногу возвращалось его привычно состояние. Он выпрямился и повернулся ко мне, нехотя оторвавшейся от созерцания его профиля. На полминуты мы потерялись во времени, слишком долго продлился наш контакт глазами. Я ожидала, что парень сейчас поднимется, и мы вместе вернёмся в агентство, однако вместо этого Ким выдал просьбу, от которой меня мгновенно бросило в дрожь. — Поцелуй меня. Так просяще и тихо, что у меня сжалось сердце, и я испугалась, что мне послышалось, однако взгляд проникновенных шоколадных глаз подтверждал то, что я услышала верно. В голове пронеслась роем пчёл тысяча причин, почему я не должна была идти на поводу у Ханбина, но в противовес этому стоял более весомый аргумент: мне хотелось выполнить его просьбу. Сама не заметила, как во время моей внутренней борьбы, лицо начало приближаться к парню и я, наплевав на все запреты, прильнула к его бледным губам, в один миг осознавая, что мечтала об этом последние месяцы. Я прикоснулась к мужским губам и прокляла себя тысячу раз: они были холодными и пахли мятой. Я чувствовала себя обезумевшей, ненормальной, сумасшедшей. Я целовалась со своим подопечным, другом, лидером и будущим айдолом. Наши статусы не позволяли такие вольности, однако в тот момент нам было плевать. Внутренности перевернулись, когда горячий ханбиновский язык аккуратно прошёлся по моим губам и легко проник внутрь. Крепко зажмурилась, мне показалось, что это был мой первый поцелуй, но ведь я действительно никогда не ощущала подобного. Ханбин был нежен, но со временем становился всё настойчивее, а я всё никак не могла прийти в себя и поверить в истинность происходящего. Это было похоже на новый уровень моей заботы к парню. Он нуждался в тепле, и когда слова закончились, заговорили наши тела. Вернее, губы. Биай рассказал мне в этом поцелуе о своей боли и одиночестве, а я покорно приняла их в себя, стараясь перемолоть и развеять по воздуху. Казалось, что это продолжалось вечность. Лёгкие заболели от недостатка воздуха, но мне не хотелось прерываться, однако Ханбин, взяв моё лицо в ладони, переместил свои влажные и заметно потеплевшие губы мне на скулу, замерев так на несколько секунд. Я точно знала, что он был мне благодарен, а всё, от чего он страдал на этой скамейке, наконец ушло из его сердца. Мы встретились глазами, и не было никакого стыда, как и мыслей о чём-то большем. Мы знали, кем являлись, и то, что сейчас произошло, должно было остаться нашей общей тайной, о которой мы оба будем тоскливо вспоминать. Я вышла из старого парка, идя бок о бок с пуленепробиваемым лидером iKON Биаем, которого все знали как строгого, серьёзного и уверенного в своих силах человека. И только мне одной удалось увидеть нечто другое, особенное, оставшееся там, в парке позади нас.Ханбин
18 июля 2017 г. в 21:30
Наручные часы на тонком ремешке показывали 02:45 ночи. Закрыв на ключ двери своей студии, я направилась к выходу в конце тёмного коридора. Здание агентства давно опустело, и всюду царил мрак, а единственным источником света служил приглушённый лунный свет, падающий из прямоугольных окон. Перед тем как покинуть это место, являющееся моим вторым домом последние четыре года, я добралась до конца коридора туда, откуда из-под матовой стеклянной двери падала тусклая полоска света.
Помимо меня был лишь один человек, почти ежедневно задерживающийся в агентстве на пару-тройку часов больше положенного. Подойдя к двери, я как-то устало выдохнула, а после смело дёрнула ручку вниз, заходя в небольшую звукозаписывающую комнату. Там, сгорбленным над двумя светящимися мониторами, с кепкой на голове и большими наушниками поверх неё, сидел уставший молодой человек, заботу о котором я считала своим долгом последние три месяца.
Три месяца, как я шефствую над командой B, усердно идущей к своей цели. За время, проведённое с этими безбашенными и до жути милыми мальчишками, они стали мне настоящей семьёй. Хоть я и была несколько старше них, но общались мы на равных, и с каждым из парней у меня были отличные взаимоотношения. Однако, были и отличившиеся.
С Ким Ханбином у нас была духовная связь. В то время, как другие люди, работающие с ним, видели в нём лишь сильного лидера, талантливого автора и хореографа, способного вести за собой остальных, я находила в нём другие черты, надёжно спрятанные самим парнем где-то в глубине себя.
Ханбин был одинок. Хотя нет, вру, он просто был одиночкой. Его окружали друзья, но до конца он свою душу никому не раскрывал.
В нём хранилось много боли, которую он забирал у своих одногруппников в моменты неудач, и переживал всё это в себе, но осадок всё-равно оставался.
Лидер будущих iKON Биай был строг, серьёзен и уверен, а Ким Ханбин был ранимым и уставшим молодым парнем, жаждущим поскорее реализовать свою мечту: стоять на большой сцене. Об этой его стороне, пожалуй, знала лишь я одна.
Я часто говорила парням, что они могут приходить ко мне в любое время дня и ночи, чтобы поделиться, пожаловаться, излить свою душу. И чаще всего ко мне приходил Ханбин. Мы подолгу сидели в моей или его студии или же в сквере неподалёку от агентства. Я слушала высокий приятный голос парня, пропитанный грустью из-за очередной трудности, выросшей перед ним.
Такие наши посиделки заканчивались моими словами поддержки и часто крепкими объятиями, во время которых боль Биая переходила ко мне. Когда он страдал, страдала и я. Мне особенным образом хотелось оберегать этого по-своему беззащитного мальчишку, защищать от трудностей и как можно чаще видеть его скромную, но счастливую улыбку, заставляющую меня волноваться.
Подойдя к парню, сосредоточенно смотрящему в экран монитора покрасневшими от перенапряжения глазами, я встала за его спиной и положила руки на его плечи. Ханбин слегка вздрогнул, но больше никак не отреагировал, точно зная, кто мог потревожить его в столь позднее время.
Все давно усвоили, что во время работы лидеру лучше не мешать, ведь в такие моменты в его голове рождались по истине гениальные идеи, поэтому я стояла в ожидании, когда юноша закончит с обрезкой трека, попутно легонько разминая его напряжённые плечи.
Через три минуты Ханбин снял с головы наушники и кепку, устало взъерошив волосы, а затем повернулся ко мне полубоком.
— Надеюсь, ты не работал беспрерывно? — спросила я, заботясь о самочувствии лидера. Всё-таки молодому организму нельзя было перетруждаться, но, посмотрев в карие глаза, сейчас не способные хитрить, поняла, что так оно и было. Я покачала головой. — За сегодня я ни разу не видела, чтобы ты вылезал из своей берлоги. Трудолюбие — это хорошо, но не до такой же степени!
— Мне нужно было закончить трек, — оправдался Ким, выкинув перед собой ноги и принявшись разминать затёкшую шею.
— Давай-ка закругляйся, дорогой. Я отвезу тебя до общаги, — старалась быть строгой, чтобы парень не смог мне противиться.
К моей радости, Ханбин послушно кивнул, после чего развернулся к компьютеру, чтобы сохранить свои наработки, а затем выключить аппаратуру. Через пятнадцать минут мы уже шли по пустой стоянке к единственному стоявшему там автомобилю.
В машине я включила приятную мелодию с красивым женским голосом, какая нравилась парню, в то время как он откинулся на сидении и попытался подремать.
Взглянув на круги под его глазами и бледное лицо, мне стало в очередной раз его жаль. Сердце больно сжалось, ведь я знала, каково было Ханбину. Такие люди, как он, достигали в жизни многого, но при этом жертвовали своим здоровьем, нервами и личной жизнью. Мне же хотелось максимально облегчить его путь к заветной цели.
Именно поэтому днём я каждый раз выкраивала минутку, чтобы занести в студию крепкий кофе для Кима, который никогда не удосуживается сходить хотя бы на обед, и по той же причине я подолгу задерживалась в агентстве вечером, чтобы затем довести парня до дома. А если же он отказывался, собираясь сидеть за работой до утра, то я непременно заставляла его ложиться на стоящий в студии диванчик, прикрывая своим личным пледом, и забываться сном хотя бы на пару часов.
Ханбин редко спорил со мной и обычно принимал помощь, за что я была ему благодарна. Это трудно объяснить, но я чувствовала огромное тепло к этому парню. У него был талант и большой потенциал. Во время работы он часто забывал о простых вещах, необходимых человеку для комфортного существования, а я была тем, кто напоминал ему об этом. Во мне просыпалось какое-то ярко-выраженное материнское чувство. Хотя в последнее время я всё чаще ловила себя на мысли, что чувство это вовсе не материнское и даже не сестринское, и от этого мне становилось страшно.