Ещё одна лодка

      — Земля! Прозвучало откуда-то с мачт, прежде чем к уже собравшемуся вернуться в каюту Воробью слетел со скоростью пули двойник, раскрыв крылья в метре от земли и сразу хватая недовольно шикнувшего Джека за плечи, разворачивая в сторону еле заметной для простых людей точки на горизонте. Конечно, точкой данный объект являлся только для обычных ребят из команды, но не для бдительного парня с подзорной трубой и двух ястребов, наблюдающих за медленно приближающимся островом так, словно увидели землю первый раз в жизни. Разумеется, ни Элизабет, ни Уилл и даже ни мистер Гиббс не поняли причину такого взгляда Воробья и, как они условно называли Жемчужину, Тени. Причём не только из-за того, что не видели объект концентрации внимания пернатой парочки, но и просто потому что не смогли бы объяснить такую реакцию Корабля и Джека на клочок земли. Ну откуда им было знать, что в этот момент дух и его подопечный синхронно получили нехорошее предчувствие? Говорить об этом, кстати, близнецы не планировали, без слов договариваясь друг с другом о чем-то, что известно только им. В один момент Капитан и его Корабль переглянулись и вступили в немую битву взглядами, где победу, видимо, одержал Джек. К удивлению наблюдающих за ними пиратов, пока не решающихся сказать ни слова, Воробей побежал к краю борта и взмахнул крыльями, перепрыгивая через него и падая в воду. Но не прошло и секунды, как кинувшиеся к тому месту пираты увидели необычно большого сокола с ярким окрасом как у обычного Воробья, летящего низко над волнами в сторону земли. Тень в это время буквально провалилась сквозь доски палубы и исчезла, а корабль резко поменял направление, теперь следуя за удаляющейся птицей.

***

      Пользуясь минутой покоя, подаренной ему увлеченностью главной парочки судна и моряков своими делами, Барбосса стоял у штурвала и молча размышлял о недавней короткой перепалке с Воробьем, в результате которой лишний раз убедился, что старые порядки этого корабля могут быть смело забыты, как и попытки вернуть себе Жемчужину. По крайней мере до тех пор, пока он не найдёт способ сохранить корабль, убив его духа. Хотя было бы выгоднее заставить Джека оставить штурвал и скромно присматривать за судном, но даже последний идиот понимает, что это не возможно. Дело даже не столько в принципах Джека, сколько в его любви бороздить моря под личиной обычного человека, раздавать команды суетящимся морякам и заниматься разбоем, как обычный пират. Хотя этим двоим, по сути, на борту судна никто больше и не нужен был, корабль мог и сам одиноко бороздить океан, а Воробей прекрасно бы справился с задачей прятать его от людей, улетая далеко вперёд, чтобы убедиться, что на их пути не появится лишний свидетель. По крайней мере, так поступали многие последние живые сопровождающие кораблей, добровольно выбирая подобное одиночество в паре, лишь бы пойти по самому легкому пути и особо не напрягаться с защитой своего подопечного. Это явно не подходит Джеку, он быстрее свихнётся от бесцельных и бесконечных прогулок по морю, далеко от суши и любых развлечений, чем позволит потопить свою Жемчужинку в битве с каким-нибудь флотом очередного величества. Мысли об этом почему-то вызвали у Барбоссы улыбку, было в этом что-то, что достойно восхищения. В самом деле, Гектор не много знал об этих существах, но этого вполне хватило для определенных выводов. Во-первых, его Пташка явно не считалась бы среди своих взрослым мужчиной, появившись совсем недавно по меркам практически бессмертных существ, но определенно обскакала практически всех, став одним из самых известных пиратов. Во-вторых, не смотря на свои способности и возможность заставить Жемчужину сделать что угодно, дрался он на ней честно, на равных с человеком. И в-третьих, он не убил ни команду, ни самого Барбоссу, когда они подняли бунт. В том, что корабль по его приказу мог моментально лишить жизни каждого на борту трудно было не верить, особенно сейчас, когда судно очень резко сменило курс и поплыло следом за соколом. Стоп. На этом месте Гектор вынырнул из своих мыслей, так и не заметив, что упомянул в них прямо перед прозвищем «Воробей» одно слово, подозрительно правильно вставшее в поток размышлений. «Мой». Но в том, что Барбосса не стал пока об этом размышлять, его вины определенно не было. Трудно вообще думать о чем-то своём, когда корабль, штурвал которого ты держишь в руках, словно развернула чья-то невидимая рука, а его «временный» капитан превратился в птицу, ведущую их к берегу какого-то нового для пиратов Жемчужины острова. И надо было бы радоваться, что у них появилась возможность пополнить запасы пресной воды, но словно по какому-то особому каперскому чутью Гектор почувствовал то же беспокойство, что одолело Джека, когда тот увидел клочок земли. Там определенно что-то было не так и что-то должно произойти, но напряжение в команде прекрасно говорило, что сейчас придётся рискнуть и сойти на берег. О чем, кстати говоря, надо было сообщить команде, чтобы эти помойные крысы успели приготовиться к высадке и определить тех, кто останется на борту, чтобы в случае опасности дать деру как можно быстрее. Бодро спускаясь вниз по лестнице, оставив при этом штурвал в покое, так-как корабль собрался позаботиться о себе самостоятельно, Барбосса начал раздавать в своём любимом тоне приказы, попутно оскорбляя особо тормозящих парней и в суматохе не замечая, что Тёрнер подозрительно тихо стоит у края борта, терпеливо чего-то дожидаясь.