Больная голова

Маккри уже давно успел привыкнуть, что Ханзо часто мотает из крайности в крайность. Одной из этих крайностей было совершеннейшее неумение отдыхать; не умеет переключать рассудок в режим расслабленности. Шимада чаще всего прямой, как палка; взведенный, точно курок. Вторая крайность Шимады была в том, что, стоит ему хоть чуть-чуть ослабить ту нить контроля, которую он позволял себе, то дальнейший порядок событий с трудом поддается восстановлению. Как сейчас, например. Джесси хмыкает. Кажется, великий и ужасный лучник умудрился словить похмелье. И не то чтобы МакКри этому действительно удивлялся; миссии проходили у обоих довольно часто, и встречаться им удавалось только тогда, когда перерывы совпадали; равные перерывы в задачах, равные периоды, чтобы никому не приходилось опять подрываться и отправляться творить добро и причинять справедливость. Обычно они посвящали свободное время другим вещам, однако напиться предложил не он. Точнее, Ханзо предложил просто выпить, а дальше ситуация очень быстро вышла из-под контроля. Слишком быстро. Непозволительно быстро. Джесси усмехается. Его минула чаша сия; сказалась привычка пить, как коню, и пьянеть медленно. — Что, головка болит? — он смеется, понимая, что сейчас в него полетит подушка, и даже не удивляется, когда в него она действительно прилетает. — Извини, сладкий, не мог удержаться. Из-под одеяла на него сдавленно бурчат что-то нечленораздельное и, похоже, злое. Маккри хмыкает и топает за водой; в нее же выжимает половину найденного в чужом холодильнике лимона. Стакан приносит к Ханзо. — Держи. Ворчание гусеницы под одеялом становится благодарным. — Ты не умеешь пить нормально, — замечает Маккри, когда Шимада все-таки показывается из своего гнезда, смерив его убийственным взглядом; умей Ханзо таким убивать, Джесси бы превратился в пепел пару секунд назад. — Извини. Ему не отвечают, молча и жадно глотая кислую лимонную воду. Маккри хмыкает. — Но, стоит признать, иногда ты можешь вытащить свою палку из задницы. — Маккри, иди к черту. К черту, разумеется, Джесси не идет — просто ложится на постель рядом, глядя на кокон с любопытством. — Вылезать планируешь? — Нет. Все же иногда Ханзо был невыносим. Джесси давно уже привык к тому, что Ханзо частенько кидает в крайности. То к черту посылает, то под одеяло запускает; и, честно говоря, ему это нравится. Может быть, и похмелье пережить кому-то так будет и легче. Он усмехается и обнимает Шимаду, недовольно фыркнувшего в подушку. — Меньше пить? — Меньше пить.