Он - свет в моей жизни, который я могу потерять по глупости.

Сидя ночью перед открытым окном, девушка печально осматривала ночное небо, усыпанное тысячами звезд. В эти грустные минуты, казалось, будто даже звезды усмехаются над ее глупым поступком. Девушка и сама понимала, насколько она глупа, но женская гордость рушила все. Сможет ли она переступить через нее, ради любимого человека? А если не сможет, тогда это не любовь? *** Неделя. Ровно столько у меня не было нормального общения с Джексоном. Ссора, ревность с моей стороны, не довели до хорошего. Как и ожидалось, я наговорила всяких глупостей, которые вовсе не были правдивыми. Воспоминания проносились перед глазами снова и снова: « — Да?! Я видела, как ты прошептал ей что-то ласковое на ушко, после чего она так мило улыбнулась, состроив из себя миленькую овечку! Охладел ко мне значит? — я билась в истерике, и несмотря на то, что Джексон пытался нормально объяснить ситуацию, я его не слушала. Зачем? Ведь я сама все знаю, умная же.»

…дура…

« Милая, ты все не так поняла… давай я все объясню, только успокойся, сядь… солнышко, ну послушай же меня, — несмотря на все мои оскорбления, он продолжал называть меня самыми милыми прозвищами, но всегда есть конец у терпения, и вот он настал, когда я в очередной раз ударила его по груди. — ХВАТИТ! Ты не можешь меня даже выслушать, что тут говорить про доверие и понимание!» Я впервые тогда увидела злые глаза Джексона. Какого только взгляда я не видела: обиженный, понимающий, ласковый, любящий, страстный, но никогда еще такой черной злости, никогда еще такого бешенства и непонимания происходящего. Всю его обиду я ощутила на себе вполне, по рукам и спине пробежались мурашки, глаза наполнились слезами, а он лишь сжал губы в тонкую линию и, повернувшись ко мне спиной, вышел из нашей квартиры. Вспомнив этот страшный момент, тот страх, что он больше не вернется, я снова, в сотый раз за неделю, вытерла соленую жидкость с щеки, судорожно вздыхая. «Сама ведь виновата, но сижу здесь, как последняя эгоистка, и лью бесполезные слезы.» Конечно же, я тогда сразу же побежала его останавливать, но не успела. Лифт закрылся раньше, чем я успела его остановить, но перед этим я всем телом почувствовала холод, который буквально источал Джексон, и сильно испугалась, что отняло у меня время. Время, которое сыграло в ту секунду злую шутку. Босыми ногами и мокрыми глазами я бежала с восьмого этажа на первый, пытаясь догнать ускользающее счастье, но я не успела. Упав где-то на асфальте возле подъезда, я пыталась сдержать свои слезы, но разве они желали меня слушаться? Тело дрожало, а зубы стучали от осеннего холода, но я все равно упрямо сидела там, ожидая, что мой Джексон вернется, скажет мне, что я глупая девчонка, подхватит на руки и отнесет домой. Мечты мечтами, но он так и не вернулся. Да, я просидела там, да, я заболела и лежала два дня с температурой, да, я доказала то, что я упряма…но это разве помогло мне? Три дня его не было дома, я сходила с ума, от незнания. Его друзья и знакомые не знали где он. Говорили, что соскучились, спрашивали у меня про его самочувствие и дела, но что я могла ответить? Я молчала и злилась на саму себя, разбивая костяшки кулаков в кровь. Он вернулся ночью, когда мой организм сморил меня так желанным ему сном. Как я узнала, что он пришел? Я просто почувствовала. Почувствовала его запах, услышала шорохи в соседней комнате, но он не подходил ко мне, а я боялась выходить из комнаты. И так еще четыре дня, которые я чуть ли не выцарапывала на стене, как заключенный. Но только меня никто не лишал свободы насильственно, я сама себя заперла в созданной мною же клетке. И вот сейчас, я тихо сидела в нашей с ним спальне, прислушиваясь к каждому шороху, движению в соседней комнате. Мне уже начало казаться, что я слышу его дыхание, настолько я начала сходить с ума. Лунный свет вовсе не успокаивал, как бы это не описывали в разных книгах, он только добавлял страха, ведь светил прямо на меня, сидящую в темной комнате, и отражал мою одинокую тень на холодный пол. Он — свет в моей жизни, который я медленно, но верно теряю. Неужели я так и буду сидеть сложа ручки и прислушиваться, с трепетом реагируя на каждый звук? Нет, я не должна. Я ведь не девчушка с какого-нибудь романчика, я — девушка, которая не хочет дожидаться своего рыцаря, который проходит вовсе не легкие испытания, я — девушка, которая поможет своему рыцарю, сокращая ему путь боли. Так какого черта я здесь сижу? Резко встав с кресла, так, чтобы он слышал, ведь я уверена, что он тоже вслушивался, я направилась к зеркалу. Взглянуть в него было страшно и не зря. За это время я хорошо похудела, что сейчас напоминала девочку-тамблер. Выпирающая ключица, красные глаза, покусанные в кровь губы и растекшаяся тушь. Идеально. Быстро стерев остатки туши, я, даже не заботившись о макияже, направилась на кухню. Он ведь наверняка тоже не кушал. Проходя мимо зала, я боковым зрением увидела, что он спит и с облегчением выдохнула. Напрочь позабыв свой изначальный пункт прибытия, на цыпочках подошла к до ужаса неудобному дивану, на котором расположился уставший, изголодавший парень моей мечты. Впадины под глазами, от недосыпа, больно ранили и без того слабое сердце, а впалые щеки добили окончательно. Шмыгнув носом, я опустилась рядом с ним на холодный линолеум. — Что же я с тобой сделала…? — прошептала я очень тихо, практически беззвучно и почувствовала хрипоту своего голоса, которая шкрябала по стенкам горла, не давая нормально говорить. Ну что ж, может это предупреждение о том, что я много болтаю? Его реснички дрожали во сне, рот был слегка приоткрыт, а руки тихо покоились под головой. Места ему категорически не хватало, вспомнив нашу большую кровать, стоящей в комнате, где я была «заперта», я лишь плотно сжала губы, пытаясь успокоится. Рука сама потянулась к такому желанному теплу его тела, и вот я уже слегка касалась его щеки, медленно проводя вниз, к теплым и мягким губам парня. Сглотнув, я попыталась убрать руку, но она была перехвачена мужскими пальцами. Мои глаза расширились от удивления, сердце начало биться чаще, а дыхание превысило нормальный темп раз в пять. Мои чувства перемешались, а язык вообще отказывался шевелиться, поэтому я просто смотрела на свою ладошку, покоившуюся в его руке. — Посмотри на меня, — проговорил Джексон сначала мягко, но когда я закусила дрожавшие губы и лишь опустила глаза вниз, он повысил тон — Элисон, посмотри на меня, черт возьми! Пока я собирала свои силы в кулак, мой, если я его еще могу величать своим, Джексон сел на диване, до сих пор держа мою руку в своей. И когда я медленно подняла на него взор, то сразу же утонула в его глазах цвета молотого кофе, обрамленных густыми черными ресницами. И вот тут-то меня уже было не остановить, все, что накопилось за эти дни вылилось единым потоком на усталого парня. — Прости меня, прости. Мне просто снесло крышу, когда я увидела тебя рядом с ней. Я все понимаю, она красивей, стройней, может быть умней, но я не смогла понять, почему она лучше меня, которая столькие годы знает тебя и всегда под боком, для утешения, ласки и тепла. Но именно она почему-то стала той, с кем ты заигрывал, и той, у кого ты искал утешения, — я выложила все как на духу, всхлипывая время от времени, прерывая некоторые слова своим плачем, а моя рука все так же была вложена в его. С каждым словом он сжимал ее все сильнее, но я не делала замечания, я виновата, он прав, что злится. — Джексон, прошу… не бросай меня. Я без тебя и дня не проживу нормально. Прости, я эгоистка, но я не хочу нашего расставания. Терпение Ванга кончилось, и, с силой сжав мои пальчики, он притянул к себе, закрывая рот поцелуем. Его язык прошелся по моим пересохшим, источающим кровь, губам, зализывая ранки и быстро ворвался в мой приоткрытый ротик. Его руки легли на мою талию и одним резким движением усадили к себе на колени. Я тут же обняла его за шею левой рукой, а правой уже зарылась в его волосы, нежно перебирая их и массируя кожу головы. Тишина в комнате была нарушена звуками страстного, такого желанного обоими молодыми людьми, поцелуя. Кофта Джексона уже полетела куда-то в сторону, а моя ночная рубашка была с треском разодрана сильными руками мужчины, валяясь где-то на полу, но я уже вовсе не о ночной рубашке думала, а о парне, в объятиях которого сейчас находилась. Мои пальчики с силой вцепились в мускулистые плечи парня, когда тот опустил свои поцелуи ниже, на шею и плечи. Оставались красные метки, которые гласили лишь о том, что это его девушка, его и больше ничья. Мой стон стал громче, когда Джексон слегка прикусил предплечье, сразу зализывая свои следы. — Прошу, Джексон… — я потерлась мокрым лоном о мужской орган, которому было тесно в джинсах и умоляюще взглянув на Ванга, изогнулась как кошка, ожидая скорейших действий. — Ты наказана, девочка, — прохрипели мне в ухо, отчего я разочарованно простонала. Секунда, и я уже спиной лежала на диване, смотря на то, как удобно надо мной нависал Джексон, а как мужественно выглядели его бугры мышц… облизнувшись, я припала губами к его шее, не пропуская ни одну венку, целуя ее по всей длине, опустилась на плечи оставив парочку вишневых пятен, которые, если сравнить с его метками на мне, казались просто горошинками. Мои руки медленно, но верно проводили по торсу, заставляя мурашки бегать по его телу, вызывая волну новых ощущений. Ветерок приятно охладил нагретые тела, но ненадолго. Рыкнув, Джексон сжал мое бедро одной рукой до ощутимой, но возбуждающей боли, которая не переходила границ, а вторая рука уже вовсю играла с моей грудью. — Твои стоны для меня — музыка, которую я могу слушать вечно, — услышала я как-то отдаленно, ведь мое тело было полностью возбужденно, перед глазами мелькали звездочки, а руки сжимали несчастную обивку дивана. — Джексон, прошу… я больше не выдержу, — джинсы моментально слетели с накаченных бедер парня, и он быстрым толчком вошел в меня. Комната наполнилась любимой музыкой Вана и хриплыми, напоминающими рык, стонами самого парня. Мы забыли про весь мир вокруг, помнили только друг друга и грешное наслаждение друг другом. Соседи наверняка пожалуются на ночной шум, но это потом, не сейчас. Перед глазами все замелькало, и, прокричав Вану про приближающий конец, я излилась, незамедлительно ощущая теплую жидкость на своем животике и такую приятную тяжесть мужского тела. Как часто я представляла это себе ночью, как часто я мучила себя частым недосыпом в мечтах о нем… моем Джексоне? Поднявшись с дивана, Джексон поднял меня на руки, а я все любовалась им, наслаждаясь каждой черточкой его мужественного лица. Чувствовать его мокрое тело своим — это блаженство, которое не передать словами. Я чувствовала каждую его мышцу, каждый рельеф и даже то, как текла по венам кровь. Ванная комната наполнилась шумом воды, и он погрузился в теплую воду, усаживая меня к себе между ног. Мускулистые руки расположились по обе стороны меня, и я с тихим вздохом положила голову на его грудь, слушая родное биение сердца. Как мне этого не хватало. — Я не изменял тебе с той девушкой, — неожиданно заговорил он и мое сердце налилось кровью. — Я… хотел сделать тебе сюрприз и посоветовался с ней. Она тогда спросила, что точно я хотел бы приобрести для тебя в ее магазине и я, опасаясь, что ты где-то рядом, наклонился и прошептал ей это. Не следовало так делать, прости. Я не подумал о твоих чувствах в этот момент, — он легонько коснулся своими губами моей макушки, и я растаяла в его объятиях. — Что… что ты хотел приобрести для меня? — всхлипывая, я начала догадываться о его сюрпризе. — Его, — я, не отрываясь, смотрела на протянутую перед собой руку, в которой аккуратно лежало колечко, на котором были написаны английские слова: «I’m yours.» «Я твой (-я)»