beauty in all

Юнги не любил парки аттракционов. Он не любил заброшенные места. И уж тем более не любил заброшенные парки аттракционов. По крайней мере до того момента, пока его неуклюжий знакомый не развернул пакет с только что купленным кефиром. Юнги начал закипать, едва не дохдя до отметки "я вырву тебе кишки и задушу ими тебя и всю твою семью", и Тэхён виновато засуетился и сложил ладони в умоляющем жесте, мол, пощади. —Хён, прости, я сейчас же куплю тебе кефира, только не нервничай!—и поскакал в сторону круглосуточного маркета, от которого они успели отойти на метров пятьдесят, не дальше. Белая густоватая субстанция достигла носков его кед, и парень взвыл сквозь зубы. Господи, ну почему его так угораздило? Пару недель назад возле этого же места он спросил у Тэхёна, нет ли у того зажигалки, так как свою он благополучно забыл. Через десять минут после их знакомства Тэхён гордо именовал Юнги как "хён, дружище". Юнги чиркнул зажигалкой, и слабый дымок начал подниматься в вечернее небо. Юнги ковырял носком землю в ожидании "этого придурка". Почему он просто не уйдет, спросите вы? Почему не пошлёт Тэхёна куда подальше? Да хотя бы потому, что с ним можно поговорить на интересующие обоих темы. Так оправдывается Юнги. И это правда, если не считать того , что с Тэхёном весело, он постоянно вытаскивает парня из дома, а то "хён, да ты совсем мхом скоро зарастёшь, дружище". Не то, чтобы у Юнги было настолько бессмысленное существование и отсутствие в нём хоть какого-либо движения и радости, но как-то так, да. Да и друзей и у него особо нет, а приключения на одну тощую задницу как-то не находятся, нужна вторая, кторая-таки притягивает их. О, а ещё Юнги любит смотреть на всё,что красивое, по его мнению, так как это придаёт ему немного воодушевления. а Тэхён, по мнению Юнги, очень даже красивый. Юнги, конечно, признаёт все причины того, чтобы не посылать неугомонного засранца, но предпочитает использовать в своих внутренних монологах только первую. Задумавшись, парень присел на котрочки возле кустов, рассматривая в темноте спрятавшуюся под ними россыпь незабудок. —Красивые...—Юнги дунул на маленькие цветочки.—Блять!—и сразу же вскочил на ноги и отошёл на несколько шагов в сторону, как только услышал пронзительный тэхёновский смех где-то над головой.—Инфаркт же схватить можно, сучёныш, напугал! Тэхён продолжал откровенно ржать, но немного успокоившись, заговорил: —Прости, я не хотел вам мешать, но это было слишком мило, хён,—подавил очередной смешок и продолжил:—я тут купил тебе кефир и кое-что ещё. А! и у меня появилась одна идейка. Юнги, заранее предчувствуя пиздец, отрицательно замотал головой, но все протесты были отклонены навалившимся ему на спину Тэхёном, орущим что-то вроде "вперёд, мой верный пони!". Так как завтра воскресенье, и никакие отговорки не прокатят, Юнги ничего не оставалось, кроме как поковылять к машине, жалея свою больную спину. —Хён, да ты старик! Наконец, найдя авто при свете старого фоняря, который, по-честному, надо бы снести, так как "он нихуя не светит", среди других машин, Тэхён положил пакет из магазина на заднее сидение тачки Юнги, а сам плюхнулся спереди и стал ждать, когда старый хён уже сделает то же самое, чтобы начать указывать ему путь к сегодняшнему месту назначения. —Ты уверен, что знаешь, куда ехать и где мы сейчас вообще?—иронично, но справедливо интересуется водитель, ибо они едут уже около часа, а вокруг стало совсем темно и жутко из-за окружавших дорогу густых деревьев. —Обижаешь, хён. Водить я может и не умею, но эту дорогу знаю как свои двадцать пальцев,—Тэхён насупился, но тут же заверил Юнги, что они почти на месте, и для убедительности положил ладонь ему на колено. Старший нахмурился и, увидав за деревьями кусочек колеса обозрения, нахмурился ещё больше, ибо" чё за пиздец, я так и знал, молодец, Юнги, считай минуты до смерти". Припарковав машину у заросшей арки, которая вроде бы служила когда-то входом, Юнги осмотрелся, насколько это было возможно. Тэхён же без церемоний открыл багажник, выудил оттуда плед и непонятно откуда взявшийся фонарик, забрал пакет с заднего сидения и пошёл под арку, чертыхнулся на Юнги, мол, идёт он или как, и пошёл вперёд. Юнги, недолго охуевая от развития событий, тоже поплёлся вперёд, задрав голову в попытках прочитать название заброшенного парка на арке, и , врезавшись в Тэхёнову спину, зашипел. —На, засунь плед под мышку и держи фонарик, полезешь за мной,—Тэхён всунул всё это другу и поставил ногу на первую балку чёртова, мать его, колеса. —Помните меня молодым,—скорее себе, чем кому-то, просипел Юнги и полез за той задницей, которая, к слову, была уже высоко и возмущалась, что "тут темно вообще-то, я нахера тебе фонарик дал?". Юнги высоты не боится, но ладошки потеют, а дух захватывает от осознания происходящего и от пронизывающего до нитки ветра. Отпустил—и нет тебя, если повезёт. Юнги закрыл глаза и вытянул одну руку в сторону, вдыхая полной грудью ночной воздух. Коленки дрожат, а он не понимает, как раньше жил без этого. Наверху уже ждёт Тэхён, готовый подать руку своему хёну, и подбадривает, что чуть-чуть осталось, вперёд. Они заваливаются в кабинку почти на самом верху, пытаясь отдышаться. Юнги смотрит на Тэхёна нахмурившись и недоумевая, как такое могло прийти ему в голову и откуда он вообще знает про этот парк. Встают на подкашивающихся ногах и расстилают старый клетчатый плед, подаренный кем-то Юнги на День Рождения, и садятся опять, осматриваясь с высоты. Тэхён достаёт кефир и пластиковые стаканчики, ведёрко клубники с пончиками, пока Юнги с открытым от восторга ртом пытается впитывать в себя всё, что видит и чувствует в данный момент. За лесом , вдалеке, ночными огнями сверкает город, внизу шелестит листва, а наверху, точно кефир, пятнами разливаются звёзды. Всё слишком нереальное, и парень даже щипает себя за ляжку. Понимая, что всё происходящее действительно происходит здесь и сейчас, он с той же детской радостью в глазах поворачивается к улыбающемуся Тэхёну. —Я знал, что тебе понравится,—младший подаёт Юнги стаканчик с кефиром, отпивая немного из своего. —И часто ты здесь бываешь?—не дожидаясь ответа, берёт пончик. —Я вообще никогда сюда никого не приводил, но почему-то подумал, что тебе надо это увидеть, хён, так что не стоит благодарности,—Тэхён мило улыбнулся, рассматривая содержимое стаканчика. В этот момент Юнги засмотрелся и на Тэхёна. Было в нём что-то, что Юнги уловил сейчас очень отчётливо. Подрагивающие от ветра ресницы, разметавшиеся каштановые волосы, ровный высокий нос, розовые губы с полоской от кефира, которую захотелось слизнуть. Юнги начал двигаться на Тэхёна, опираясь ладонями на его бёдра, всё ближе и ближе. Рассмотрел глаза напротив, отметил про себя их медовый цвет. И провёл языком по верхней губе младшего, слизывая этот чёртов кефир. Да, так он и сделал. Тэхён, опешив на мгновение, уставился на Юнги и ухмыльнулся. —А ты, видно, очень любишь кефир, хён. И коснулся чужих губ своими, приоткрывая и впуская чужой язык. Руки легли Юнги на шею, а тот непроизвольно начал шарить своими по тэхёновой спине и широкой груди. Выходило смазанно, но так захватывающе, как если бы они сейчас летели из этой кабинки вниз. Юнги отстранился, чтобы набрать воздуха, но Тэхён не дал в полной мере этого сделать, снова прильнул к губам напротив, только более напористо. Они целовались до момента, пока оранжевые полосы не пробились на горизонте, после ,сидя в обнимку, завёрнутые в плед, кормили друг друга клубникой и наслаждались рассветным щебетанием птиц. Спускались в тишине, садились в машину тоже. Юнги чувствовал умиротворение, которое не хотелось нарушать разговорами или заезженной на радио песней. Остановились у того маркета с незабудками. Припарковав авто, сели покурить на бордюр рядом с кустиками. Тэхён заметил те самые небесные цветочки, сорвал пару и всунул юнги в волосы. —Ты тоже красивый, хён,—и засмеялся тихо и искренне. Юнги улыбнулся, смотря на него, и толкнул в плечо. —Свозишь меня туда ещё раз?—смотрит с мольбой в глазах, где отражается ещё очень и очень много вопросов, вроде "тебе ведь понравилось, хён? ты не оттолкнёшь меня теперь? можно поцеловать тебя ещё раз?" и других из этого разряда, на что получает лисий прищур и ответ на всё: —Конечно.