О пустоте

Теплые капли барабанили по подоконнику. Они блестели в редких солнечных лучах, играя всеми цветами радуги. Именно этим и прекрасны июльские дожди — они всегда уступают место солнцу, охотно смешиваясь с ним, позволяя каждому насладиться теплотой тяжёлых капель. Такой дождь никогда не вызовет тоски, под него будет хотеться попасть, так же смешаться с солнечным светом, проникающим сквозь толщу густых фиолетовых туч. Под таким дождём хочется любить, держать кого-то за руку, смеяться и крепко прижимать к себе. Именно за такие невольно возникающие ощущения Роберт недолюбливал этот дождь. Слишком много воспоминаний было связано с ним, огрубевшее за многие годы сердце смягчалось, а потом становилось так больно, что хотелось влезть на стену. А капли продолжали мерно шуршать, их следы на стекле напоминали слезы, стекающие по щекам. Нет, все-таки такой дождь способен заставить грустить, иначе как объяснить весь кошмар, который он пробуждает внутри? В такие моменты выпивка не могла принести облегчение, а сигаретный дым лишь усиливал ощущение дежавю. Вернее, его диссонанс с запахом прибитой пыли и ярко-зелёных листьев. Все напоминало о событиях почти двадцатилетней давности. Сегодняшний вечер не стал исключением. Дождь собирался в течение всего дня, но Роберт до последнего надеялся, что какой-нибудь злостный северный ветер унесёт его прочь. Однако его желанию не суждено было осуществиться. Первые капли застали его на подходах к дому. Ветер шумел в кронах деревьев, цепляясь за мелкие ветки и поднимая маленькие облачка пыли. Когда Роберт оказался в квартире, дождь уже пошёл в полную силу. Его вкрадчивый шёпот настойчиво лился в уши, пробуждая тщательно спрятанные в глубине души воспоминания. Был бы здесь кто-нибудь ещё… Роберт распахнул окно, и зелёная, прохладная свежеть листьев ударила ему в лицо вместе с тёплыми каплями. Нет, этот мир не меняется, неважно сколько лет ещё пройдёт, все останется таким же. Его образ неожиданно возник перед глазами. Причём так чётко и осязаемо, что Роберт вздрогнул и на автомате потянулся за сигаретой. — Может дашь мне наконец попробовать? — теперь голос, очень тихий, но до боли знакомый. Как же спастись от этого наваждения? Выпустив тонкую струйку дыма, Роберт внимательно наблюдал, как причудливо меняется её форма, закручиваясь в тонкие спирали, постепенно исчезая совсем. «Прямо, как моя жизнь», — пронеслось у него в голове. — Сыграешь мне что-нибудь? — просьба, в которой нельзя отказать. Прошлое вновь победило настоящее, унося сознание Роберта в неизвестность, о которой он предпочёл бы никогда не знать. А все этот дождь, теперь ставший каким-то навязчивым, он как будто ждал дальнейших действий. Пальцы сами пробежали быстрым движением по струнам, чуть дразня звенящие на пределе нервы. Он помнил эту мелодию наизусть. Он сыграл бы её в любой момент, с любого места. Аккорд за аккордом, то мягче, то резче и жёстче… Это была их история в далеком 199… . Так сложно было признаться, решиться, несмотря ни на что. А когда все стало на свои места, оказалось, что лучше ничего и быть не могло. Чудесные июльские дни с обжигающим пламенем солнца и приятной прохладой звездных ночей на очередной крыше какой-нибудь многоэтажки… Хотелось, чтобы это длилось целую вечность. Но вечность внезапно превратилась в миг. Звенящий и застывший, как неожиданно дрогнувшая в опытных пальцах струна. Июльский день, невероятно жаркий, жаркий настолько, что казалось, будто воздух над асфальтом загустел и едва заметно колыхался в порывах слабого ветерка. Страшные серо-фиолетовые тучи, возникшие откуда-то с запада, грозно переваливались по небосклону, подминая под себя редкие белые облачка. Они шли по парку, обсуждая какую-то ерунду. Все вокруг затаилось и замерло в ожидании катастрофы. Но эти двое явно не замечали происходящих вокруг перемен, продолжая увлечённо беседовать о чем-то. Неожиданно яркая вспышка молнии пронзила небо, а спустя пару мгновений раздался оглушительный раскат грома. — Давай останемся здесь, — пальцы крепко сжали запястье, увлекая в глубину тёмной, заросшей дикими кустарниками аллеи. Какой-то животный страх сковывал нутро, однако абсолютно человеческое любопытство притупляло любые инстинкты. Они шли дальше и дальше, а первые крупные капли гулко стукались о пыльную тропинку, разбивались о тонкие линии трав. Ветер тревожно шуршал миллионами листьев, предупреждая об опасности. Внезапно все стихло, буквально на пару секунд, а затем резко обрушилась дождевая стена. Она была ледяной, давящей и упругой, обхватывала своими холодными пальцами горло, сбивала дыхание, заставляя сердце биться в бешеном ритме.  — Не отпускай меня, — губы, такие горячие и желанные, лихорадочно слились в страстном поцелуе. Все смешалось, дождевой холод отошёл на второй план. Важно было только здесь и сейчас. И гитарное соло, пронзившее одинокую тишину квартиры, даже спустя столько лет невероятно точно описывало их чувства в тот момент. Снова тянуло курить. Просто зверски, непреодолимо. Дождь из настоящего вёл себя тихо и как-то скромно. Роберт и сам не понимал, почему он всегда вспоминал именно тот июльский ливень. Что же в нем было такого особенного? — Я тебя люблю, — тихий шёпот, обжигающий кожу, так, чтобы даже дождь не услышал.  — Я тоже тебя люблю, — глядя в пустоту, ответил Роберт из настоящего тому, кто навсегда остался в прошлом. Снова выглянуло солнце, и по небу раскинулась огромная радуга, прямо, как тогда… Последние аккорды были нежными и тёплыми, как крошечные сверкающие капельки, застывшие высоко над землёй. Его абсолютно счастливый взгляд из-под намокших ресниц и улыбка, полная нежности… Настойчивый треск ключа в замочной скважине безжалостно разорвал хрупкий мираж. Струны обиженно дрогнули, наполнив комнату нервной вибрацией. Анна вернулась.  — Снова куришь? — сказала она как бы между прочим, на ходу закрывая окно. Связь с прошлым была окончательно потеряна.  — Да, — только и ответил Роберт. Струны в его душе навсегда замерли.