Безжалостное лето

Казалось бы, проявлять малейшие чувства к бездушным временам года, как минимум, глупо, но Джухон зиму обожает. Парень скромно убежден, что это волшебный период года, когда время замирает, наслаждаясь каждой падающей снежинкой, а в воздухе витает романтичная атмосфера Рождества, или же Дня всех влюбленных, умиляя каждого своей праздничной красотой. Парню бы домой побыстрее после жаркой ночной смены в клубе, а он следит завороженно за сказочной обстановкой вокруг, как дитё малое. Зима, по истине, пропитана исключительной атмосферой, когда можно встретить настоящую любовь: не смотреть на фигуру, спрятанную в плотных пуховиках, не рассматривать внешность, укутанную в теплый вязанный шарф, сохраняя возможность не придираться к стилю и прическе, скрытые под шапкой — простые взгляды глаза в глаза, словно в открытые для чудес души. Джухону нравится его мировоззрение, отчего на щечках с легким морозцем проступают ямочки от улыбки. Молодому человеку хочется так найти себе пару: скрасить круговерть рутинных событий, чтобы греть вторую половинку в теплых объятиях холодными вечерами, но пока глазами он нашел лишь антагониста его красивой реальности: навстречу ему, несмело ступая на скользкие улицы, шел пацан глупый — без шапки, без шарфа, в куртке нараспашку. Материнские инстинкты требуют подойти к нахалу, да по голове дать, но Джухон просто смотрит завороженно. Наблюдает за стройными ножками, неумело скользящими по тонкому слою льда. Любуется статным телом, проглядывающим сквозь куртку. Несмело поднимает свой взор на лицо, вовсе не подозревая застать испуганную физиономию, с застывшим звуком «О» меж губ, но, стоит отдать должное, чертовски красивую физиономию. Искра. Буря. Падение. Рассматриваемое парой секунд назад тело бесцеремонно упало на мягкого Джухона, неудачно ступив на лёд. Пострадавший готов поклясться, что на нем возлежит сам ангел, судя по слабым солнечным лучам, что бесследно теряются в шелковистых волосах. — Простите-простите! — резко начинает неуклюжий парень, убиваясь в многочисленных поклонах. — Может, Вам скорую вызвать? — заботливо интересуется виновник трагедии масштабом с мизинец. Джухон отрицательно качает головой, потому что настоящий мужчина обращается в больницу, только если копье в спине мешает ему спать. — Тогда, может чашечку чая в качестве извинения? — не сдается настырный, но все еще неуклюжий объект страданий Джухона. Ли, в самом деле, хочется домой и сразу завалиться спать после смены ночью, но отказать ангелу, горделиво восседающему на его бедрах, кажется немыслимым. — Чудненько! — улыбается негодник, а у Джухона от одной улыбки внутри цветут райские сады, с которых точно спустилось сие творение. — Меня Чангюн зовут, — невзначай представляется тот, поднимаясь, наконец, на ноги. — Им Чангюн. — повторяет ангел, протягивая руку помощи страдающему от попыток подняться Джухону. Ли уже морально настроился на поход в ближайшую кофейню, где ему купят компенсационный кофе, но Чангюн настойчиво тянет их к себе домой, потому что «недалеко, да и чай вкуснее, и бесплатно совсем». Джухон согласен на все, лишь бы с ангелом рядом, под ручку, да в тепло, но для пущей крутости бурчит что-то себе под нос, причитая, что они не англичане ни разу, чтобы чай пить. Чангюн же считает собеседника умственно отсталым, ибо тот на все реагирует долго, да отвечает несуразно, или же треснулся головой сильно, когда упал. По пути в собственный дом Им триста раз жалеет, что решил подкатить таким «оригинальным» способом к такому странному, как выяснилось, объекту. Все же, на первый взгляд, парень казался Чангюну крутым и дерзким, таким горячим, что можно растопить лед в его сердечке, а, по итогу, Хон тормозит, как самый последний идиот. Уже в своей крепости уверенность возвращается к Иму, позволяя заботливо отпаивать гостя лучшим чаем: вдруг с головой, действительно, большие проблемы, но Джу отмахивается на любое проявление беспокойства, хоть и ликует внутри. В пострадавшую голову лезут глупые идеи, вынуждая уточнить у ангелоподобного парня, его возраст. Ведь если Джухон окажется ему хёном, в его ушах каждый раз будет звучать райское пение, стоит лишь к нему так обратиться. — Называй меня 'хён', — гордо выдает Ли, мысленно высчитав разницу между ними. Донсен, по глазам видно, все же склонен считать его умственно отсталым, но находит это забавным. Старший благополучно забывает про сон и иные нужды, мысленно решив для себя, что готов каждый раз так, сломя голову, отложив усталость на потом, нестись к этому чуду на чай с утра пораньше. Ли выуживает у парня сотовый номер для экстренных случаев, если вдруг пострадавшая голова заболит, а скорая не приедет. Многострадальная голова начинает болеть сразу же, только у Има, как только в какао-толк приходит подмигивающий стикер от неизвестного номера. Чангюн готовится спешно хоронить свою спокойную жизнь, и не прогадывает: через пару недель их общения Ли спонтанно признается в любви, грозясь с младшим встретить старость, да и, не приведи Господь, смерть. Им оказывается слишком воспитанным, чтобы так сразу, с размаху, отказать старшему, и сердце разбить, поэтому соглашается. Радости нет предела, отчего Джухон считает их отношения самыми лучшими в мире — Чангюн просто считает дни его страданий в медвежьих объятиях старшего, но жмется ночами преданно ближе, потому что: — Хён, холодно. Казалось бы, проявлять малейшие чувства к бездушным временам года, как минимум, глупо, но Джухон зиму обожает.

>><<

Ли любит и красочную весну, ведь все вокруг пробуждается от оков застывшего зимой времени. После каждой ночной смены утреннее солнышко словно заряжает новой энергией, на подвиги для своего Чангюн-и. Со временем, жизнь на два дома утомляет, хотя Им и ворчит, что его квартира Джухону не дом вовсе, однако старший все равно предлагает съехаться вместе. Им ломается, будто бы его призывают в школе контрольную прогулять, но аргумент, что младшему не придется тратиться на аренду, стреляет в самое сердце, вынуждая принять такое заманчивое предложение. Согласовав все мелочи, старший предлагает помочь с переездом, не воспринимая отказы младшего за конкретное «нет», отчего его бесцеремонно выпихивают на кухню, умоляя не перебить всю посуду, а оставить хотя бы одну чашечку. Стоило лишь открыть заветный шкаф на кухне с чаем, связавшим их когда-то на «долго и счастливо», мнение Джухона об ангельской сущности его парня пошатнулось. За упаковками различных сортов чая пряталась самая страшная маска самого невинного творения на свете — недопитая бутылка виски, на пару с начатой пачкой сигарет. Опомнившийся Чангюн влетает на кухню секундой позже, застав уже удивленного хёна. Выход из ситуации виден только один — состроить милое эгьё, пообещав всеми правдами и неправдами, что он так больше не будет. Мнение Джухона пошатнулось, но не рухнуло. Младший, с абсолютно невинным выражением лица, понуро заявляет, что он «плохой мальчик» сегодня, и его хорошо бы наказать. Джухон на игру только ведется, забывая на ходу про почти раскрытую темную сторону своего ангелочка. Джухон любит и весну, потому что сладкие стоны младшего лаконично переливаются с трелью первых весенних птиц.

>><<

Но вот лето миролюбивый Джухон ненавидит. Поводов много, от жуков маленьких до жуков больших, а причина одна — Чангюн. Младший сидит постоянно за ноутбуком с легкой испариной на лбу, как после хорошего оргазма, облизывая невзначай свои пересохшие блядские губы каждую, мать ее, секунду. Ли в мазохисты не записывался, но смотрит каждый раз, как хищник на добычу, а поделать ничего не может. Им ситуацию не спасает никак, надевая каждый день новые открытые майки, оголяя все больше каждый участок своего божественного тела. Джухон завороженно наблюдает за каплей пота, катящейся по шее — ее бы слизать языком, чтобы неповадно было, но на любую близость у младшего один ответ: — Хён, жарко. Ли хочется. Очень хочется. До дрожи в коленях, до пресловутых болезненных стояков по утрам, до жалких животных инстинктов, но хочется. Чтобы младший хотел близости, как во время весеннего обострения, каждую секунду, в каждой позе, а не лишал удовольствия на все душное время года. Погода тоже особо не помогает, обрекая Ли на страдания отсутствием дождя, но ничего не пожелаешь. В проклятом солнечном Сеуле жарко, как в Аду, но если в Преисподней его так же оставят без утех плотских, то он уж лучше завтра пойдет на исповедь, открывая себе путь в Рай. Младшего однажды удалось взять под холодным душем, но после того инцидента Им стал запирать ванную на ключ, обрекая Джухона на смерть от спермотоксикоза. Старший жалеет, что вечно пялиться на младшего не получается, да и тот не сдается под напором щенячьих глаз, но дневное время наблюдения за горячим, во всех понятиях, Имом выходит, призывая Ли идти в клуб, на любимую работу, где вся неудовлетворенность личной жизнью выливается в агрессивный рэп. После жаркой смены вновь бармен нальет ему фирменный коктейль, как и в другие дни воздержания, за счет заведения, выслушав заново душещипательную историю Джухона. — Может, мне его в Антарктиду свозить? — спрашивает в никуда Джухон, глядя на кубики льда в стакане. Бармен не реагирует, протирая стаканы до блеска, потому что секундная заинтересованность проблемами Ли может стать роковой ошибкой жизни. — Хотя легче Антарктиду бросить к его ногам. Мне же для него ничего не жалко! — грозно заявляет Ли, стукнув кулаком по стойке для пущей убедительности. Отсутсвие секса обеспечивает организм большим количеством не израсходованной энергии, которую и на раздумья пустить можно, ведь мозг работает за два органа: — Вонхо-хён, где можно купить кондиционер?! — Может, вентилятор? — заговорчески предлагает бармен, одарив парня лучшей улыбкой в своем арсенале. — Личико под ветерок подставил, и релаксируешь. — Вонхо имитирует дуновение ветра в лицо, улыбаясь, как кот. Джухон смотрит на него, как на идиота, ожидая ответа. — Нет, ну, а что ты хотел?! — возмущается старший. — Я тут отвечаю за красоту! — Хосок ведет рукой по оголенному торсу, ведь один только галстук за одежду не считается. — И за коктейли! — кивает бармен в сторону напарника-Шону. — Ну, хе-е-ен! — Ну, Хо-о-он! — парирует взрослый и самостоятельный Хосок. — Это же дорого! — Мне для него ничего не жалко, — вновь повторяет Джухон, оскорбляясь сомнением в его любви со стороны Шина. — Да и рэперы гребут побольше вашего, бармен, — ехидно отвечает Джухон. — Да и вообще, у меня скоро яйца отвалятся от постоянного возбуждения! Или рука оторвется от бесконечной дрочки! Это дороже, знаешь ли. Вонхо смотрит сначала презрительно, затем недоверчиво, меняя вскоре свой взгляд на жалостливый. Младший страдает тут, чахнет, грубо говоря, а помочь ему хочется — хён все же. Шин вздыхает последний раз томно, диктуя номер местного клубного мастера по технике. Младший в сотый раз благодарит хёна, одновременно договариваясь с мастером, чтобы кондиционер установили сегодня же. От предвкушения скоро секса, Джухон домой словно летит, вслушиваясь весь путь в самый лучший саундтрек на свете - ангельские стоны младшего. — Кукуни! — начинается с порога Ли, благополучно позабыв, что нормальные люди спят в такое время. — У меня для тебя две новости! — Да-да. Одна хорошая, вторая плохая. — младший раздражен жарой и внезапным пробуждением, но умеет профессионально балансировать на той грани, за которой старшего можно послать куда подальше. — Сегодня немного пошумят дома! — воодушевленно начинает Ли, не заметив чужого негодования. — Но у нас будет кондиционер! Джухон уже готов к бесконечной благодарности со стороны младшего и лести о его великолепии, но младший смотрит сонно, все еще, как на умственно отсталого, и вновь погружается в сон. Такие мелочи, как вечное недовольство своего парня, не выбили из Ли настрой на вечер, ведь цель полностью оправдывает средства — остается лишь считать часы до сна. Город засыпает — просыпается необузданная фантазия Джухона. Ночь кажется Ли волшебной, как одна из тех, про которую пел Алладин. Под боком мирно посапывает любовь всей жизни, по квартире распространяется легкий холод немного шумного кондиционера, а по телу бегут мурашки от предвкушения. Эйфория захлестывает с ног до головы, когда ночью любимое тело жмется ближе, выговаривая тихое: — Хён, холодно.

>><<

Страдающему проблемой младшего Вонхо надоело уже неделю лицезреть довольную физиономию Джухона, который, наконец-таки, потрахался, не без помощи Хёна Великолепного, отчего первой фразой при встрече со своим парнем выходит: — Хёнвон-и, давай купим кондиционер!