***
— Тихо, тихо… — Кэти почувствовала чужую руку на своей. Она снова встретилась взглядом с той женщиной. А голос был её таким мягким, что Кэти подумалось, будто это приятный сон. — Зачем Вы… пришли? — спрашивает она и всматривается в черты лица своего посетителя. — Не бойся, я не сделаю тебе ничего плохого… Как себя чувствуешь? — Её глаза были голубыми, и Кэти очень понравился этот цвет. Словно бушующий океан, волны которого разбиваются о скалы, — длинные ресницы. Кэти нравились и эти чёрные локоны и эта причудливая бледность. Женщина была словно с картинки. — Вы снова будете спрашивать? — И Кэти видит, как её собеседница ненадолго замолкает, как зрачок её голубых глаз сужается, и губы то размыкаются, то смыкаются. — Может быть. — И улыбается краешком губ. Кэти не понимает такой реакции, но решает ничего не спрашивать. Почему-то она вспомнила, как её спрашивали о значении слова «ложь»… — Я хочу домой. — Кэти смотрит открыто, и Председатель не видела ещё такого. Словно эта девушка была не такой, как остальные. Да, точно, так оно и есть… — Ты… ты не сможешь вернуться туда… — наконец ответив, Председатель чуть отшатнулась. Она и не думала, что именно ей придётся сообщить Кэти обо всём. Но так уж вышло, ничего не поделаешь. Так получилось… — Почему? — Председатель не верила, что эта… девчушка и вправду не понимала «почему». Может быть, она просто прикидывается и всех их водит за нос? — Твоего дома больше нет. Там не осталось никого. — Они переехали? — всё не унималась Кэти. Обе в больничной палате. Лучи солнца проникали через большое панорамное окно. Маленькие пылинки медленно опускаются на поверхность разных тел… Бирюзовая простыня, которой накрывалась ночью Кэти, будто посветлела: свет упал и на неё. Председатель выдыхает. Очень тяжко, устало. Она придвигается ближе, и ножки стула неимоверно скрипят. Противно. Смотрит на эту девчонку, казалось, с жалостью и немым состраданием. — Кэти… Они погибли… Все… — слова давались Председателю с трудом. Ком в горле встал. А девочка… Она все так же смотрит с этим непониманием в глазах. И Председатель считает её в этот момент сумасшедшей. Ненормальной. Неправильной. Чуждой. Стылой… — Я хочу домой, — повторяет Кэти. Она не способна причинить никому вред, она просто желает увидеть своих близких… Она не хочет быть здесь. — Отдыхай. Завтра я приду снова. — Председатель встаёт быстро. Голос словно сталь. И она выходит из помещения, снова оставляя Кэти одну. Среди белых стен… Кэти помнила, как оказалась впервые дома. Это было похоже на сон. Она вставала медленно. Кровать была мягкой и удобной, но Кэти будто чувствовала, что чего-то не хватает. Она не понимала, как оказалась там. В комнате было всё самое необходимое: кровать, шкаф, один стул и люстра, которая постоянно мигала. Кэти открыла дверь, и она заскрипела. Белая. Пробираясь всё дальше, шагая по витиеватым коридорам, которые были серыми, словно тучи на пике грозы, Кэти не боялась. Она не чувствовала тревоги. Она просто шла. И вот, случайно о что-то зацепившись, она почти порвала свой странный жакет. Тоже белый. Но вовремя остановилась. Бирка. Кэти заинтересованно перевернула её и быстро прочла: «Кэти Уайт». Продолжая дальше идти, сама не зная куда, она повторяла эти два слова, как какую-то мантру. Ей казались они совсем незнакомыми, но в мыслях отчаянно крутилась маленькая надежда. Ей понравились эти два слова. И она улыбнулась… Кэти спускалась по лестнице быстро и, повернув голову, она решилась на одну маленькую шалость. Сев на поручень, она ещё быстрее «полетела», ощущая себя птицей над городом. Её не заботило своё прошлое, пожалуй, совершенно. Она просто шла… Она просто жила…***
— Она довольно интересна. Но какая-то странная… — Мужчина с седой головой поправил очки и повернул голову в сторону Председателя. — Вынуждена с Вами согласиться. Не знать, что такое ложь и воровство, это уже ненормально. В конце концов, она ведь не маленькая девочка, — ответила она с лёгким раздражением, ставя на гладкую чёрную поверхность кружку с горячим кофе. Председатель никогда не любила этот напиток, слишком горький для неё. — Вы должны всё узнать любым способом, — отвечает мужчина, сверля Председателя своими узкими глазами. — Я Вам ничего не должна. — Грубо. Она придвинула чашку, которую ещё недавно поставила на стол, ближе к мужчине. — Но я постараюсь… — И всё же Председатель согласилась, мужчина довольно улыбнулся. — Любым способом, — повторил он, потягивая горячую жидкость ртом, глотая её и наслаждаясь приторным, лишь минутным наслаждением. Председатель больше ничего не сказала, только губы в одну тонкую линию сжала и взор опустила на свои чёрные туфли. Ей не хотелось снова идти к той девушке. Не хотелось пытать и мучить. Но если этого не сделает она, то кто-нибудь другой займёт её место. И он-то точно вытянет из бедной девушки всё: и своё прошлое, и свою душу, оставив только умирать. И всё же… Председатель ощущала себя мерзко. Это всё было неправильно, и она это знала. И всё равно делала, противореча самой себе…***
— Вы снова пришли, — сказала Кэти своим странным голосом, перемещая грани кубика-Рубика, даже не посмотрев на своего посетителя. Председатель вздохнула и подошла к Кэти. Девчонка сидела на полу и полностью была погружена в своё занятие. И все же… Председателю она казалась странной. Во всем. Эти её почти бесцветные волосы, которые едва касаются выпирающих лопаток, то русые, то светлые, то тёмные — и так вперемешку без конца. И эти тёмно-карие глаза, смотрящие со слепым доверием. Поведение уж больно искреннее и правильное. И голос… Точно такой же — правильный… — Да, я буду навещать тебя каждый день. Утром, — сказала она и вытащила одну из сигарет, которая была в сумке. Пошёл дым. Председатель села на тот же стул, на котором была и в прошлый раз. Кэти стала кашлять, и её посетительница усмехнулась, с блаженством снова выдыхая новую порцию клубящегося облака. — Зачем Вы этим дышите? — спросила наконец Кэти, чуть зажмурив глаза и повернувшись к ней. Председатель только закрыла глаза и снова улыбнулась на несколько мгновений. — Это помогает расслабиться, — говорит она и с огоньком в своих красивых голубых глазах протягивает сигарету девчонке. Смотрит на Кэти одобрительно, ласково. — Хочешь? Кэти долго смотрит на то, что ей протянули. Внимательно изучает, как обугливается кончик этого предмета. Чуть хмурит брови. Но потом отворачивается и возвращается вновь к своему прежнему занятию. — Нет. Председатель чуть вскидывает брови, а затем снова подносит ко рту почти сожженный «глоток никотина». — Твоё право, — заключает она и снова смотрит на Кэти.***
Председатель изучала своим взором всех, кто был здесь, подмечая каждую деталь. Мужчины, женщины — все её коллеги. А они обменивались уважительными словечками. В зале было достаточно темно, и она могла видеть все лица. Такие знакомые и чужие одновременно… Она отворачивается, впиваясь спиной в холодную стену. Опять достаёт никотин — свой способ расслабления. Зажигает и быстро засовывает в рот, желая как можно быстрее успокоиться. — Вы быстро с ней ладите, — говорит тот самый седой мужчина. В глазах она видит уважение к своей персоне. Усмехается и снова выдыхает этот ядовитый дым прямо в лицо оппоненту. — Вам не следует недооценивать меня. — Гордо вскидывает подбородок и смотрит долго в эти глаза. Серые, похожие на стекло, где нет никаких эмоций и чувств. И он довольно сужает глаза, ничуть не морщась от запаха табака. Он не сомневается в ней, ведь она-то точно выполнит все его приказания. Ведь она боится быть не такой, как все. Председатель — просто пешка в его руках, которая будет преданно ему служить, переживая лишь за свою шкуру. Да, именно, безликая пешка, и ничего более. Играла музыка. Она била по барабанным перепонкам. Почти все танцевали, искусно двигаясь по просторному залу. В окна проникал лунный свет. Некоторые мужчины разговаривали в стороне, активно жестикулируя. Только одна мелкая Пешка стояла одна, смотря на всё это со стороны, питая огромную ненависть ко всему, что её окружало. Но с никчемной волей внутри, с вечным страхом перед людьми и их осуждением. Клубы белого дыма поднимались вверх, медленно умирали, растворялись во всех этих отвратительных грехах. Превращаясь в ничто…