С днём рождения, Хеймитч!

      Завтра Хеймитчу исполняется сорок три года. В качестве подарка на день рождения он получает обнажённую Китнисс, оседлавшую его, положив бывшему ментору руки на грудь, и издающую стоны от удовольствия, которые он бы хотел бы хранить в одной из своих пустых бутылок, валяющихся под кроватью.       Хеймитч переворачивает их; его рука цепляется за кусок простыни напротив руки Китнисс, и они оба прекрасно знают, что это не игра передачи власти, а последняя попытка, соломинка, за которую он хватается, чтобы удержать молодость, потому что ему исполняется сорок три, и Хеймитч становится староват для слова «трахаться». Она ухмыляется ему и обворачивает свои ноги вокруг его талии, ногти Китнисс впиваются Хеймитчу в плечо.       — Ты не умрешь, — он шепчет ей эти слова на ухо, продолжая любить её так, что она дрожит под ним. Её глаза кажутся огромными в слабом свете комнаты, зрачки расширились от перевозбуждения.       — Пока ты со мной, с тобой ничего плохого не случится. — Её веки трепещут, как умирающие бабочки, крылья которых сокращаются ритмическими движениями. Китнисс низко и хрипло стонет, и Хеймитч не может не вбиваться в неё ещё сильнее, быстрее и грубее, так, как им обоим нравится.       — Ты моя, — рычит он, отчаянно нуждаясь в разрядке, втягивая ноздрями воздух, когда её стенки влагалища сокращаются вокруг его члена; волна оргазма сотрясает их обоих. Горячая жидкость стекает по бёдрам девушки, но Китнисс даже не пытается её вытереть.       После этого они молча лежат на кровати. Через несколько минут Китнисс покинет своего старого ментора, а он попытается заснуть, заранее прекрасно зная, что он не сможет этого сделать.       В комнате пахнет сексом, потом и греховностью. Они не должны были этого делать. Она замужем за другим. Он алкоголик. Они не созданы друг для друга. Но всё же, когда они лежат так близко друг другу, они на несколько секунд могут забыть обо всех проблемах в их жизни. Голодных игр больше нет, нет больше шрамов и боли, только пошлые шлепки их кожи друг об друга и приглушенные стоны.       Хеймитч недовольно фыркает, желая перестать много думать, и хочет насладиться послевкусием полученного удовольствия, но его мозг не позволяет ему это сделать. Хеймитч вздрагивает от неожиданности, когда небольшая рука Китнисс начинает ласкать его грудь.       — Хочешь ещё один раунд, солнышко? — спрашивает он, с недоверием глядя на неё. Они никогда не прикасаются после секса друг к другу, это одно из их неписаных правил.        — Могу ли я… — начинает девушка и тут же останавливается. — Я собираюсь этой ночью спать здесь.       У Хеймитча лезут глаза на лоб от услышанного.        — Ты не будешь возражать?        — Мне всё равно, — холодно отвечает он, и с этими словами Китнисс кладёт голову на плечо Хеймитча и закрывает глаза, шепча:       — Спокойной ночи.        Хеймитч тоже закрывает глаза, желая, чтобы его сердце не билось так быстро. Засыпают оба любовника, крепко обнявшись и со слабо выраженными улыбками на губах. Это лучший день (то есть ночь) в жизни Хеймитча, как бы он ни старался это скрыть.