Демоны Намимори

Ты наркоман хаоса.

У Реборна не было педагогического таланта. У Реборна был талант к убийствам, и переквалификация прошла как-то спонтанно, скомкано, мол, так и так, наследник Каваллоне — неуклюжий тупой идиот, сделай что-нибудь, он нам еще понадобится. В процессе обучения педагогического таланта так и не обнаружилось, зато нашлись любовь к косплею, иррациональные садистские наклонности к детям и сундук фразочек, насквозь пропитанных сарказмом. Так или иначе, Дино был его первым учеником. Первый блин комом, как говорится. И, уезжая в Японию, где жил его новый ученик, Реборн искренне надеялся, что он окажется не настолько безнадежен. Конечно же, Реборн ошибся. [или нет?] --- — Смерть — дешевое удовольствие, — Тсуна на секунду задумывается, пытаясь получше сформулировать мысль. — Но красивое. Ты можешь упасть и удариться виском о камень, который появился на этой планете за сотню лет до твоего рождения. Ямамото восхищенно наблюдает за маленьким мальчиком, вдохновенно вещающим о смерти. Саваде Тсунаеши восемь лет, он не очень хорош в спорте, зато у него красивая мордашка и запястья в фенечках. Тсуна говорит, что глаза Такеши похожи на две черных дыры — такие же холодные, безжизненные. Ямамото смеется, закидывая руки за голову; три недели назад его мать умерла от лейкемии. Его мать не прощалась, не давала напутствий. Она лишь в ужасе смотрела на Такеши, бормоча что-то неразборчивое и пытаясь оттолкнуть его дрожащей от слабости рукой. Тсуна бережно гладит Ямамото по жестким темным волосам. И не осуждает за то, что Такеши подменил лекарства матери. Потому что, ну, знаете… Потому что это милосердие. --- — Репетитор? — Тсуна задумчиво смотрит в зеркало, поправляя красную повязку Дисциплинарного Комитета, прицепленную к рукаву пиджака. — Почему бы и нет? Всяко лучше дополнительных летних занятий. Видеть уже не могу рожу этого Акито-сенсея, так бы и… — Не груби, — Нана поправляет сыну галстук и улыбается так, как умеет только она — с долей угрозы и нежности одновременно. — Не буду, — клятвенно — в сотый раз за неделю — обещает Тсунаеши и целует мать в щеку, прежде чем скатиться с лестницы. — Чаоссу, — звучит откуда-то снизу. — Хаос, — на автомате отвечает Тсуна, — чем могу помочь? У Реборна нет педагогического таланта, но есть чутье, которое и подсказывает [орет дурным голосом]: с этим парнишкой будут проблемы. --- - …вот поэтому и нельзя обижать тех, кто младше тебя, — Савада заканчивает свою речь, но хулиганы его уже не слушают. Вернее, не могут слышать. У одного из мальчишек — кажется, они из средней Намимори — из уха торчит ветка, остальные же давно лежат без сознания. Сасагава Киоко, девочка-одуванчик, принцесса младшей школы, отличница и умница, [не давайте ей в руки острых предметов, такие девочки имеют обыкновение приходить в школу и резать ими одноклассников] задумчиво проталкивает ветку поглубже обидчику в ухо; парень воет и хватается за голову, пытаясь отползти подальше от Сасагавы-младшей. Тсуна с обожанием смотрит на смущенную Киоко — конечно же, ветку в ухо втыкала не она, но вклад был внесен, так почему бы и нет? — и осторожно поднимает девочку с пыльной земли. Риохей благодарно жмет Саваде руку, солнечно улыбаясь. У Риохея разбит нос, рассечена бровь и выбито два молочных зуба. Риохей только что сломал кому-то парочку костей. Риохею десять, Тсунаеши девять, Киоко восемь. И каждый из них — звено цепи нерушимой отныне дружбы. — Я вырасту и стану твоей женой, — обещает Киоко, смущенно краснея и прижимая окровавленные руки к груди. Тсуна смеется. — Ловлю на слове. --- — Мафия? — взгляд Тсуны похож на толченое стекло, движения — мягкость и смертоносность воды, улыбка — самое красивое, что когда-либо видел мир. — Мафия, — соглашается Реборн. — Замечательно, — с самым серьезным видом говорит Савада. — Я как раз думал, как лучше покончить с собой. --- — Ты такой смешной, — Тсунаеши прижимает Хибари к земле, упирается локтем тому в затылок, мол, только дернись. Кее хочется смеяться. Кее хочется убить маленького ублюдка. Кее хочется узнать его поближе. — Смешной и похож на ежа, — Тсуна гладит ошарашенного Хибари по щеке и с интересом маньяка-исследователя наблюдает за тем, как меняется его выражение лица. Тсуна — чертово стихийное бедствие, заключенное в физическое тело, ненавистное и слабое. [Тсуна — F12 по шкале Фудзиты.] — Самоубийство не требует больших затрат, ты знаешь? — Савада слезает со спины Кеи и помогает ему подняться. У Кеи открытый перелом руки и скрученные узлом тонфа. У Кеи новый лучший друг. Саваде Тсунаеши десять лет, Савада Тсунаеши ломает людям кости и жизни, Савада Тсунаеши — божество со стеклянным крошевом в глубине зрачков. — Добро пожаловать в семью, Хибари Кея. --- — Тебе не стоило этого делать, — Тсуна прислоняется плечом к дверному косяку, с ленцой следя за суетливым перемещением Реборна по комнате. Леон на шляпе аркобалено медленно моргает, пытаясь осмыслить происходящее, но смысла в происходящем столько же, сколько в разумном хамелеоне, умеющем трансформироваться в пистолет. Под кроватью Савады три килограмма тротила. Становится не до шуток. — Что это такое? — напряженно интересуется Реборн. — Хаос, — говорит Тсуна, — это основа бытия. Говорит так, будто это что-то объясняет. Говорит так, будто в этом нет ничего странного. Говорит так, будто Реборн поймет. И Реборн понимает. --- — Скоро за мной приедут. Остался едва ли год, — Тсунаеши качается на стуле, обращаясь в пустоту; стул скрипит и грозится развалиться, как разваливается привычный уклад жизни. [Намимори — место, в котором люди находят смысл жизни и теряют саму жизнь.] Ребята отрываются от своих дел и смотрят на негласного босса. Такеши откладывает в сторону начищенный до блеска меч; поворачивается к Тсуне Киоко, закрывая справочник по анатомии и отодвигая в сторону тарелку с кроваво-красным пирожным. Риохей затягивает бинты на руке чуть туже, чем нужно, и трет заклеенную пластырем переносицу. Кея откидывается в кресле, прикрывая уставшие от работы с документами глаза. — Не будем усложнять, — продолжает Тсуна, не обращая внимания на выжидающие взгляды. — В конце концов, если игра надоест, всегда можно из нее выйти. — Ведь существует минимум два выхода, — подхватывает мысль Киоко, солнечно улыбаясь и возвращаясь к поеданию пирожного. — Убей сам, — Такеши неторопливо проводит подушечками пальца по лезвию меча; глаза Ямамото — черные дыры. — Или умри, — Сасагава-старший ерошит ежик седых волос, широко ухмыляясь разбитыми в очередной драке губами. — Ведь нет ничего дешевле смерти, — добавляет Кея и опускает взгляд на документы. Урок от божества по имени Савада Тсунаеши: нет ничего дешевле смерти. Философия от маленького мальчика по имени Савада Тсунаеши: жизнь — это упорядоченный хаос. Правило от босса по имени Савада Тсунаеши: ради семьи можно пойти на все. Жизнь для Тсуны — красивая видеоигра без какого-либо сюжета, поделенная на локации. Дом-школа-парк Намимори-мост над рекой-кладбище-ангар для сожжения трупов-торговый центр-дом. Видеоигры без сюжета скучные и серые, но Тсуне нравится разбавлять их красками: красные пирожные Киоко, фиолетовые искры от меча Такеши, золотистые огоньки во взгляде Риохея, стальной блеск тонфа Хибари и… [в конце картинка все равно становится черной.] И темно-бордовые лужицы крови под ногами. --- — Познакомься с моей семьей, Реборн. Тсуна сидит на столе и болтает ногами в воздухе, будто маленький ребенок. Ангар на окраине Намимори пропах кровью и июньской пылью. Состояние Реборна дрейфует в льдинах ужаса от желания «надо было пристрелить паршивца» до настроения «хрен с ним». У Тсуны три килограмма тротила под кроватью и [тронувшиеся умом] друзья: Риохей с вечной маниакальной фазой, Киоко — одна из тех девочек, которые устраивают в своих школах кровавую резню, адреналиновый наркоман Кея и будущий суицидник Такеши. И сам Тсуна — маньяк-подрыватель с фенечками на запястьях. Хоть сейчас выпускай игрушки в подарочной упаковке со слоганом «собери себе семью смертников». — Надо было и дальше тренировать Дино, — мрачно констатирует Реборн. И странный блеск в глазах Савады подтверждает: да, надо было. --- Намимори — городок, утопающий в цветущей сакуре, обыденности и крови. Он держал своих демонов на привязи много лет. И наконец отпустил. --- Савада Тсунаеши подружился со своей будущей семьей случайно. Так бывает: вы существуете в одном городе, на одной улице, в одной школе, но каждый в своем персональном мирке, не контактируя друг с другом, а потом жизнь сталкивает вас лбами, сплавляет в единое целое без возможности освободиться. Но вы не хотите освобождаться. Вы отныне — единый организм, одно сознание, уживающееся одновременно в нескольких телах, решающее внутренние конфликты посредством пистолета, приставленного к виску. Настоящие семейные отношения — любовь, граничащая с желанием переубивать друг друга. И, делая предложение Киоко прямо посреди кровавой бойни, стоя на одном колене в окружении трупов, с заревом пожара за спиной и пламенем посмертной воли во лбу, Тсунаеши как никогда четко понимает одно. Он не будет умирать за свою семью. Но убьет — с радостью. [и это единственный выход.]