Не вижу зла

История Вестфилда уходила своими корнями в такую глубокую древность, что время от времени призраки прошлых столетий пытались проникнуть в настоящее: то появлялись в домах простых жителей, то проходили колонной теней в длинных черных балахонах. Это пугало и сводило с ума, жители часто жаловались на головные боли и галлюцинации. Впрочем, Линкольн Ли уже привык к подобным вещам. Молодой парень с лицом хорошего мальчика из благополучной семьи с детства увлекался всем необычным, загадочным, непознанным. Он выдумывал истории про таинственных пришельцев и параллельные миры и, в конце концов, сам поверил в них. Но в Бостоне, в котором торжествовал абсолют разума, его, конечно, никто не слушал, считали чудаком. Единственный, кто всегда внимательно его слушал, был странноватый бармен из небольшого кафе. Его звали Сэм Вайс, но Линкольн не сомневался, что это было псевдонимом. Настоящего его имени не знал никто, он же, казалось, знал о людях все и даже больше, чем они сами о себе знали. Именно он направил Линкольна в Вестфилд, сообщив по секрету, что здесь скрывается знаменитый когда-то ученый Уолтер Бишоп, чьи открытия были настолько поразительны, что его пришлось упрятать в психушку, только чтобы он замолчал. Городской воздух до краев был наполнен каким-то удушливым страхом, ощущением невыносимого отчаянья и безнадежности. Линкольн даже почувствовал легкий озноб и панику, влажной моросью оседавшую на кожу под одеждой. Людей на улице было немного. И все они куда-то спешили, торопливо шли, глядя только себе под ноги и пряча лица за высокими воротниками, широкополыми шляпами, темными зонтами, как будто они мечтали стать невидимыми, незаметными, слиться с кирпичными стенами однообразных домов. Сквозь ровное гудение мотора Линкольн расслышал отголоски играющего граммофона, девушка надрывно пела о своей неразделенной любви и о том, что она совсем одна во вселенной. От этого тягучего блюза, от этой ночной темноты, от этого прохладного воздуха, заполнившего салон автомобиля запахом прелой акации, безудержно клонило в сон. Линкольн едва не уронил голову на руль, как вдруг на капот машины что-то свалилось и отскочило в сторону, глухо ударившись об асфальт. Линкольн резко затормозил и чуть сам не вылетел из машины. Под колесами он увидел только небольшую деревянную куклу, развалившуюся на куски от удара. Линкольн осторожно поднял ее с земли. Вдруг кукла распахнула глаза – они были пронзительно синими, и взгляд их был таким озлобленным, что Линкольн невольно отпрянул. Но наваждение длилось всего мгновение, и вскоре кукла вновь закрыла глаза и обмякла. А потом взорвалась, обсыпав Линкольна сухими опилками. Линкольн вздрогнул от неожиданности и ощутил на своем плече на плече чье-то холодное прикосновение. Он обернулся – перед ним стояла женщина. Она точно пряталась от окружающего мира в сером потрепанном футляре наглухо закрытого платья. Только руки выглядывали из рукавов, тонкие, дрожащие руки с голубыми нитями вен под белой, почти прозрачной кожей. На ее шее болтался амулет в виде маленького человечка, который казался живым и разумным. Линкольн смотрел на него, и ему казалось, что этот человечек управляет безвольным и безжизненным телом женщины. - Что ты хочешь от меня? – с ужасом спросил Линкольн, глядя в невероятно синие, точно светящиеся изнутри глаза женщины. - Я хочу помочь тебе, - сказала она хриплым металлическим голосом. – Я хочу избавить тебя от страданий. Линкольн видел, как у кончиков ее пальцев собирались голубые искры, когда она взяла его за руку. От ее прикосновений по всему телу расходилась дрожь, и холод медленно проникал под кожу, вымораживал внутренние органы, поднимался к горлу. Линкольн чувствовал, как леденеют его легкие, каждый вздох царапал грудь и разрывал ее изнутри. Женщина смотрела на него безумно и зло, точно сверлила взглядом дыру в его мозге, и, наверное, Линкольн умер бы сразу же в ту минуту, как их глаза встретились, но его очки создавали хоть и тонкую, но все-таки преграду. Линкольн чувствовал, как дрожали стекла очков, готовые вот-вот лопнуть. С трудом преодолевая странное гипнотическое притяжение, которое сковывало его движения, он вытянул вперед руку и с силой дернул кулон на шее женщины и вскрикнул от резкой обжигающей боли в ладони. Однако ему удалось выйти из оцепенения. И женщина вдруг посмотрела на него испуганно. Ее глаза перестали сверкать и стали обычными зелеными. В ее взгляде Линкольн разглядел такую бездну безысходного отчаянья, что ему стало не по себе. - Кто ты? – спросил Линкольн, хотя вопрос ему показался на редкость глупым и неуместным. - Оливия, - растерянно и тихо ответила женщина. – Помоги мне. - Помочь тебе в чем? – Линкольн хотел взять ее за плечи, но Оливия вывернулась, вновь сверкнула ярко-синими глазами. Она зло рассмеялась и вдруг исчезла, оставив после себя только яркую вспышку, которая вскоре погасла. -Чертовщина какая-то, - прошептал Линкольн себе под нос, снимая очки, густо покрытые мелкими трещинами. К счастью, он взял с собой запасную пару. *** Было где-то около десяти часов вечера, когда Линкольн подъехал к желто-серому зданию гостиницы. Сняв самый дешевый номер, он сразу же лег спать, но долго не мог уснуть, ворочаясь на неудобной узкой кушетке. События этого вечера казались Линкольну каким-то бесконечным сном, как будто он начитался ужастиков и теперь ему мерещились всякие небылицы. Но Линкольн точно знал, что все это происходило в реальности. Вопрос только в том, в какой именно реальности. Линкольн верил, что жизнь существует не в одной плоскости, а в бесконечном множестве пространственных и временных измерений. Возможно, эти измерения как-то связаны между собой, только человек в силу ущербности своих чувств и разума не может постичь эту связь. Встреча с Оливией, а точнее – ее внезапное исчезновение, убедили Линкольна в истинности его предположений. Он был уверен, что Оливия каким-то образом переместилась в другую вселенную, скорее всего, с помощью кулона на шее. Но оставалась непонятной роль куклы, брошенной на капот. Линкольн надеялся, что Уолтер Бишоп поможет ему ответить и на этот вопрос тоже. Но для начала, конечно, нужно было бы попасть в психиатрическую лечебницу. Впрочем, Линкольну было бы достаточно просто подробно рассказать полиции о своих приключениях, чтобы его посчитали за психа. *** В полицейском участке Линкольн встретился с чернокожим суровым мужчиной в глухом черном костюме. «Филипп Бройлз. Начальник полиции» - значилось на табличке, которая стояла перед ним. - Добрый день, чем могу быть полезен? – проговорил Бройлз так тихо и так медленно, как будто каждое слово было мучительно для его языка. Во время работы репортером в одной мистической газете Линкольну не раз приходилось общаться с импульсивными, нервными личностями, с упоением рассказывающих об встреченных инопланетянах и прочих чудес, рожденных по большой части их больным разумом и выпивкой. И поэтому ему не составило никакого труда притвориться одним из этих чудаков. Он нервно оправил манжеты пальто и сбивчиво заговорил. - Я ехал на машине, и вдруг на капот упала кукла с иглой в руках, она хотела проткнуть мне горло, но потом взорвалась. - Вас пыталась убить… кукла? – Бройлз настороженно приподнял брови. - Сначала да, - Линкольн вздохнул. – Но потом она взорвалась. И появилась женщина. И она тоже хотела меня убить. Она взяла меня за руку, и, знаете, меня охватил какой-то цепенящий холод, как будто в меня воткнули тысячи иголок. А ее глаза… Они были такими синими и горели, как фары. Она смотрела на меня так пристально и зло, как будто она пыталась прожечь меня взглядом. Но я был в очках, я думаю, меня это спасло. И знаете что? Я думаю, что женщина не виновата. Я точно знаю – ею управлял кулон на ее шее. Маленький металлический человеческий так подозрительно дрожал. И глаза у него были такие злые-злые. Он управлял несчастной женщиной, как куклой. А потом утащил ее в другую вселенную. Я точно знаю. Мы должны спасти ее. Мы обязательно должны спасти ее. Линкольн взволнованно задышал и упал на стол, хватая Бройлза за воротник. - Вы должны поверить мне. Она в опасности. Мы все в серьезной опасности, если не спасем ее. - Успокойтесь, - строго сказал, отстраняя от себя Линкольна. – Где вы ее видели? - Я не запомнил название улицы, - виновато улыбнулся Линкольна, - В паре кварталов отсюда. Но только она исчезла. Говорю же вам – она исчезла. Просто растворилась в воздухе. Сначала появилась вспышка, потом взрыв. Бах – и она исчезла. Как не бывало. Бройлз настороженно приподнял брови. - Исчезла? - Да… - ответил Линкольн, тут же быстро добавил. – Вы, наверное, думаете, что я псих? - В этом городе, кажется, уже все немного не в себе, - плохо скрывая раздражение ответил Бройлз, поднимая телефонную трубку. - Нет-нет. Не надо меня в психушку. Я точно знаю, что это было. Пожалуйста, поверьте мне, - бессвязно бормотал Линкольн, внутренне ликуя. Вскоре приехали врачи и увезли Линкольна в «Добрую Надежду». *** Психиатрическая лечебница «Добрая Надежда» располагалась в нескольких милях за чертой города, на небольшом холме, в здании бывшего монастыря приблизительно семнадцатого века. Кресты и прочие религиозные атрибуты давно были разрушены, стены отреставрированы и заново покрашены, потолки выбелены, но в воздухе все равно витал какой-то священный трепет и дух зловещей тайны, которую пытаются скрыть за нарочитой чистотой здания. Внутри было еще более мрачно, чем снаружи. Люди в серых больничных робах бродили по гулким коридорам, словно бестелесные тени, не ведая усталости и цели. В их глазах не было никакой осмысленности, но и страха тоже не было. Раньше они боялись, что их посчитают сумасшедшими, а теперь, когда самое страшное уже случилось, они становились спокойны до полного безразличия. Они не хотели покидать это место. У них во многом менялось отношение к жизни, к смерти, и к самим себе. Но время от времени кто-нибудь вдруг вспоминал о своей прошлой жизни, за стенами этой больницы, и пытался вырваться на свободу, таких усмиряли с помощью таблеток, и снова все становилось хорошо и спокойно. Это место было почти раем, но почему-то Линкольну вовсе не хотелось здесь задерживаться. Он чувствовал странную смесь брезгливости и сочувствия, жалости и любопытства. Внимание Линкольна привлек сгорбленный старичок, который что-то подсчитывал, рисуя в воздухе непонятные знаки и шепча какие-то формулы. Он подошел к нему и осторожно коснулся плеча. - Уолтер Бишоп? - спросил Линкольн. - Да, кажется, это я, - неуверенно улыбнулся старик. - Мне надо с вами поговорить. Только это секрет, понимаете? - Конечно, понимаю, - старик ударил себя пальцами по губам. – Пойдемте в мою комнату. Узкая палата Уолтера, в которой когда-то была келья мрачного аскета, напоминала гроб, казалось, будто отсыревшие выщербленные стены сдвигались под давлением тяжелого потолка. Грязно-серые занавески болтались на окнах, забранные решетками, как лоскуты разодранных тряпок. Линкольну пришлось пригнуться, чтобы не удариться головой о потолок. Уолтер сел на кровать, которая тут же со скрипом прогнулась. Линкольн сел рядом. - Вчера я видел женщину, которая исчезла у меня на глазах. Я думаю, она переместилась в другую вселенную. Вы ведь занимались когда-то этим вопросом, может, вам удастся помочь мне? - Нет! - запротестовал Уолтер. – Ты не должен говорить об этом, мальчик. Он выразительно стукнул себя по лбу. - Здесь творятся такие вещи, о которых нам лучше не знать. Слишком много зла кругом. Слишком. Много. Зла. Неужели ты не видишь? Оно смотрит на нас из всех зеркал, – Уолтер обхватил голову руками, закрывая ладонями уши. – Оно кричит у меня в голове. Оно зовет меня и просит выпустить. Я не могу больше этого слышать. Не могу, понимаешь? Линкольн обхватил Уолтера за плечи. - Я понимаю, мистер Бишоп. Но мы должны ей помочь. Я чувствую это. - Почему? – слипшимися губами спросил Уолтер. – Что это за женщина? - Я не знаю, - честно признался Линкольн. – Я видел ее впервые в жизни, но мне кажется, мы уже встречались с ней раньше. Может, не в этой жизни, но все же. Она назвалась Оливией. - Оливия? – встрепенулся Уолтер. – Оливия Данэм? Я знал, что она не могла просто так исчезнуть, как это обычно происходит. Я знал. - Что вы знаете, мистер Бишоп? - спросил Линкольн. Уолтер не ответил, только суетливо схватил подушку, сняла с нее наволочку и стал потрошить, вытряхивая из нее весь пух. Ему на колени упала открытка, на которой была нарисована старинная красная телефонная будка, каких уже не ставят в городах, но на окраинах они могли сохраниться. - Это портал, - взволнованно прошептал Уолтер. – С его помощью ты сможешь переместиться в другую вселенную и вернуть Оливию. - Но что я должен для этого сделать? – спросил Линкольн. Уолтер задумался и снял с шеи цепочку, на которой в виде кулона висела серебряная монета. - Опустишь его в телефон, и это приведет машину в действие. Пожалуйста, ты должен спасти Оливию. Линкольн вертел открытку в руках, на заднее ее стороне было написано только одно слово – Питер. - Кто это? Уолтер заметно напрягся. - Это мой сын. Поторопись, это очень важно. Линкольн решил уйти из больницы вечером, когда почти все врачи расходились по своим комнатам. Выйти из больницы оказалось сложнее, чем попасть сюда. Обычно те, кто оказывался здесь, выходили отсюда только на тот свет. Так что Линкольну пришлось включить все свое воображение, чтобы убедить молодую медсестру, очень чувствительную и доверчивую девушку, что он вполне адекватен, и что ему просто необходимо выйти отсюда, потому что он назначил свидание своей подруге, и она очень расстроится, если он не придет вовремя. Линкольн клятвенно заверял, что к утреннему обходу он обязательно вернется, и никто не заметит его отсутствия. В знак благодарности и верности своих слов Линкольн ласково поцеловал девушку в щеку, чем, конечно, смутил ее, и, краснея, она открыла ему служебную дверь из больницы и незаметную калитку в огромном, казавшемся таким неприступным, заборе. *** Найти телефонную будку оказалось не так-то просто. Она затерялась где-то под деревьями, да и к тому же давно была заколочена, так что казалось, что ей никогда не пользовались. Рядом находилось какое-то кафе, откуда доносились пьяные крики и чей-то смех. Линкольн зашел в будку. На полке под телефоном лежал смятый дневник. Первые страницы были написаны порывистым, неровным почерком человека, для которого содержание всегда важнее формы. Его слова часто не успевали за мыслями, поэтому Линкольн с трудом понимал, что Уолтер пытался написать. В некоторых словах не хватало букв, а в некоторых предложениях – согласованности. Линкольну приходилось самому достраивать порывистые мысли Уолтера в логичный текст. *** «Что есть время? Четвертое измерение пространство или какая-то особая линия? Главная ошибка человечества в том, что мы воспринимали время как прямую линию, по которой можно двигаться только вперед. Для нас скачки во времени неизбежно связаны с логическими парадоксами, которые мы не в силах решить. Единственным объяснением подобных парадоксов, на наш взгляд, является существование параллельных вселенных, которые заполняют с нами одно и то же пространство, но при этом существуют в другом временном измерении, которое может отличаться от нашего на доли секунды, а может, и на целые тысячелетия. Возможно даже, что в этих параллельных вселенных время вообще идет вспять. Движется в обратную сторону. Пока мы сосуществуем параллельно друг другу – мы как будто не замечаем этого, но стоит одной вселенной выйти за рамки своего времени или пространства, как случаются аномалии. Провалы во времени, видение призраков, ощущения повторяющихся событий и прочие вещи, которые впоследствии называют галлюцинациями, не желая вникать в подробности. Конечно, современной науке проще считать всех поголовно психами, чем пытаться пересмотреть основы». Линкольн хотел прочитать дальше, но остальные страницы были выдраны с корнем. Вздохнув, Линкольн опустил монету в проем телефона. Тот пронзительно зазвонил, Линкольн машинально взял трубку и услышал странное шипение и какие-то звуки, похожие на пение механических птиц. Эти звуки сначала звучали только в трубке, но потом рассеивались по всей будке, проникали в голову Линкольна, его стало укачивать. Перед глазами все мелькало и искажалось, меняя цвета и форму. Как будто пространство сжимали и запихивали в маленькую коробочку, где оно хаотично ломалось и искривлялось. Да и сам Линкольн чувствовал, как его собственное тело распадается на миллиарды микрочастиц. Все завертелось в огромной карусели и так же внезапно остановилось, Линкольн вылетел из деревянной бочки прямо посреди шумной таверны. Раздался чей-то крик, и Линкольн потерял сознание. *** - Какого черта, - прошептал Линкольн и попытался поднять голову, но тут же упал обратно. Вокруг него собралась толпа людей в средневековых костюмах и шумно переговаривались между собой. - Эй, Линк! - раздался отчетливый женский голос. – Этот парень похож на тебя, как родной брат-близнец. Только одет как-то по-дурацки. На лицо Линкольна кто-то вылил холодную воду. Линкольн открыл глаза – над ним склонилась рыжая девушка, невероятно похожая на Оливию. - Откуда ты вообще взялся? – весело спросила она, помогая Линкольну подняться. - Я из другой вселенной, - вяло ответил Линкольн, садясь на лавку. - Из другой чего? – переспросил подбежавший парень, в котором Линкольн с удивлением узнал самого себя. На нем был длинный черный балахон с капюшоном, подпоясанный узким кожаным ремнем. - Из другого мира. Я понимаю, это сложно объяснить, но это действительно так, - Линкольн внимательно смотрел на свою копию. – Судя по всему, ты моя проекция в этом мире. Ты ведь Линкольн, да? - Можно просто Линк, - отмахнулся парень, сдвигая брови. – И я твоя про что? - Двойник, - устало ответил Линкольн, сам не до конца веря своим словам. – Мы с тобой разные версии друг друга в разных вселенных. - Ладно, ты из другой вселенной, - немного помолчав, заметила девушка. – Но что тебе здесь нужно? - Я ищу Оливию, она, наверное, переместилась сюда. - Лив, а это, вероятно, твоя другая версия! – усмехнулся Линк. - Я бы хотела на это посмотреть, - хитро сверкнула глазами Лив. Вдруг снова раздался крик, и все устремились к дверям. На таверну напали куклы. Деревянные куклы в несколько футов роста, похожие на ту, что свалилась на капот Линкольна. В таверне началась паника, во все стороны летели кружки, переворачивались столы, женщины вскакивали на стойки, мужчины отбивались от кукол поясными кинжалами. Лив и Линк достали из-за спин кресты и стали шептать какие-то заклинания, посылая в кукол электрические разряды. Кресты сияли белым светом, из его четырех вершин, как из ножен клинки, вылетели тонкие острые золотые лучи и разрезали кукол, разрубали их на мелкие щепки. Но их было слишком много. Глаза кукол полыхали злым ярко-синим огнем. Они шли толпой и сметали все, подобно саранче. Этих тварей легко было убить по одной, но вместе они создавали мощную силу, которую невозможно было преодолеть. Сначала они втыкали иглы в стопы, между большим и указательным пальцами, и когда раненый наклонялся от резкой боли, они прыгали ему на грудь и вонзали иглу в горло. Люди падали, хотя и сама кукла погибала вместе со своей жертвой. Просто взрывалась, разлетаясь на опилки. Прошло несколько минут, прежде чем Линкольн и остальные сумели пробиться к выходу, оставив после себя пол, плотно усеянными деревянными тельцами кукол. - Незавидная участь – быть убитым маленькой куколкой, - нервно усмехнулся Линкольн, стирая с лица капли пота. – Я думаю, что это только начало. Смотрите. Город весь был захвачен куклами, люди высыпали на улицы и мололи о пощаде, взывали к небесам и бросали в кукол всю свою домашнюю утварь. Половники, тарелки, книги – все становилось оружием против необъяснимо жестоких созданий. Потом кто-то догадался бросить в кукол горящую свечу, и огонь охватил деревянные постройки города, перепрыгивал с одного дома на другой, зато и кукол так уничтожать стало гораздо легче. Люди вооружились факелами и пошли стеной на многочисленного врага. - Мы должны найти, откуда они идут, - выкрикнул Линк, вскакивая на коня, стоявшего возле таверны на привязи. Лив запрыгнула на второго коня. А Линкольн запрыгнул в первую попавшуюся телегу, попросив возницу гнать во весь опор. Куклы падали под копыта лошадей, но продолжали упрямо идти, не имея никакой другой цели, кроме уничтожения города. - Похоже, эти твари направляются из монастыря! – задыхаясь, выкрикнула Лив. Она ударила коня пятками по бокам и унеслась вперед по направлению к монастырю, который располагался, как вскоре понял Линкольн, ровно там же, где была психиатрическая лечебница «Добрая Надежда» в его вселенной. *** Дорога к монастырю в этой вселенной была гораздо сложнее, чем дорога к «Доброй Надежде» во вселенной Линкольна. Они ехали по тропе, явно не приспособленной под колеса, и вскоре они глубоко увязли в земле. Дальше пришлось идти пешком. Меся ботинками влажную землю, цепляясь за крупные корни под ногами, спотыкаясь и снова поднимаясь все выше по склону, Линкольн думал, что именно такой и должна быть дорога к монастырю: сложной и почти невозможной, чтобы до вершины мог дойти только тот, кто твердо выбрал для себя этот путь. Монастырь был похож на мрачного каменного великана, стоявшего на краю обрыва. Он был невероятно огромен и угрюм. Неприветливо смотрел на путников узкими глазами стрельниц и хмурил тяжелые брови из каменных навесов. Он словно вытянул руки вверх и наматывал на длинные пальцы острых шпилей багровые тучи. Первым в монастырь вошел Линк, и его чуть не убила огромная, вылепленная из воска фигура, но она была такой неповоротливой и медленной, что Линку легко удалось справиться с ней, резко и точно ударив под колено. Кукла рухнула, придавив под собой еще десяток своих мелких товарищей. *** Снова зазвенели клинки, снова люди вступили в бой с куклами. Маленькие куколки были совершенно непредсказуемы, как будто, они действительно обладали сознанием, и они понимали, что делают. Их ошметки разлетались во все стороны, звон клинков не утихал ни на мгновение, но кукол не становилось меньше, они все спускались и спускались с лестницы, ведущей в келью под потолком. Пока толпа горожан расправлялась с куклами внизу, Лив и оба Линкольна побежали в келью. *** За дверью кельи открывалась настоящая лаборатория ужасов. В центре за прозрачной энергетической стеной стояло металлическое устройство, похожее на огромного робота, внутри которого находилась Оливия. Она смотрела вверх и дрожала, как от разрядов тока. Ее руки были расставлены в стороны и прикованы к подлокотникам. К устройству со всех сторон тянулись провода, которые расходились паутиной по келье и другими концами присоединялись к коробкам, набитым маленькими куклами и куколками. Каждое мгновение куклы в коробке оживали и выпрыгивали наружу, а в коробку засыпались новые партии из труб, прикованных к стенам. - Оливия! – Линкольн бросился к устройству, но когда он коснулся прозрачной стены, его отбросило назад. - Идиоты! - раздался смех, и из-за угла с той стороны стены вышел Уолтер Бишоп. Он выглядел спокойным, даже слишком расслабленным. На губах играла легкая улыбка, а глаза горели блеском одержимости. В целом, он производил впечатление учителя физики, который настолько увлекся своей наукой, что потерял связь с реальностью. - Пастор Бишоп? – воскликнула Лив, не веря своим глазам. Уолтер Бишоп улыбнулся, его улыбка его была приторно доброжелательной и одновременно пугающей. - Ну, вот зачем все это? – устало вздохнул Бишоп походя к устройству и нажимая на какие-то рычаги. - Ваш город погряз в грехе, я избавлю его от скверны. Зло идет из других миров, мы должны противостоять ему. Мы должны уничтожить другие миры, пока они не уничтожили нас. - Да вы же просто псих! – выкрикнул Линкольн, поднявшись с пола. – Что вы сделали с Оливией? - Вы думаете, это я с ней сделал? – Уолтер оглянулся на устройство и тихо рассмеялся. – Ну что вы. Я же хочу помочь раскрыться ее внутренней сущности. Человек так цепляется за свои представления о жизни, возводит их в абсолют и все, что не совпадает с его воспритятием, считает злом и торопится уничтожить. Я же давно отказался от понятий «добро», «зло». Отказался от конфликта. И теперь у меня есть Знание и есть Вера. У Оливии великий дар, и она поможет мне создать новое царство благодати, в котором она станет царицей. Уолтер поцеловал свои пальцы и направил их к потолку, как религиозный фанатик. - Но ведь она тоже из другого мира? – воскликнул Линкольн. Уолетр будто не услышал его, он дернул за длинный рычаг позади устройства, и барьер исчез. Все куклы, скопившиеся там, напали на людей. Устройство затряслось, задергалось, загудело и тут же вырубилось, погрузив келью во тьму. - Почему же опять не получилось? – в сердцах спросил Уолтер Бишоп. - Потому что ты так ничего и не понял, - ответила Оливия чужим голосом, кулон на ее шее дергался, как будто был живым. – Ты отказался от всего: от привязанностей, чувств, навязанных понятий, но не отказался от самого главного – от страха смерти. Но ты не смог принять, что только в смерти возможно совершенство. Жизнь – это вечная мука, страдания, которым не видно конца. Жизнь – это высшее зло, что есть на свете. Как совершенны безжизненные камни, и как ничтожен человек, который цепляется за свою жалкую жизнь, как за что-то важное. Но нет ничего важнее и прекраснее Смерти. В ней нет страдания, а только покой и тишина. Только в смерти можно обрести смирение, а жизнь вам не даст ничего. Не будет никакого совершенного мира. Никогда не будет. Оливия подошла к Уолтера и взяла его за руки. Тот испуганно посмотрел на нее. - Нет. Пощади, - он забился в судорогах и упал на колени перед Оливией. - Я дарую тебе свободу, которой нет у меня самого, - Оливия холодно смотрела, как из тела Бишопа уходит жизнь, как его волосы становятся совершенно белыми. Убив его, Оливия потеряла сознания и упала на пол. Вместе с ней упали на пол и все создания, за дверью загрохотали падающие куклы и восковые фигуры. Линк подбежал к Оливии. - Оливия! – он похлопал ее по щекам. – Оливия, ты слышишь меня? Оливия открыла глаза и посмотрела на Линка ярко-синими горящими глазами, в которых не было ничего человеческого, ничего земного. Из глаз Оливии на Линка смотрел демон из самых мрачных глубин ада. Она пыталась дотронуться до него, но Линк перехватил ее руки и крепко прижал их к полу. - Отпусти ее, - выкрикнул Линк в лицо Оливии, - Кто бы ты ни был, отпусти ее. Чего тебе от нее нужно? - Мне от нее ничего не нужно! – зло ответила Оливия и металлически рассмеялась. Цепь медленно, точно змея стала оборачиваться вокруг ее шеи. - Вы можете освободить ее? – выкрикнул Линкольн Линку и Лив. - Я попробую! – выкрикнула Лив, подбегая к Линкольну. Она достала крест и приложила его к груди. - Именем Господа, кто ты? – выкрикнула он, вдавливая крест в грудь Оливии. – Назови свое имя. - Нет! – прохрипела Оливия, задыхаясь. Цепь накалилась докрасна и оставляла на коже Оливии красные ожоги. – Отпусти меня, или она умрет вместе со мной. -Я этого не позволю, - Лив попыталась сорвать цепь, дернула ее изо всех сил, но та оказалась слишком крепкой и лишь сильнее сдавила горло Оливии. Лив чувствовала, как под пальцами бешено стучит пульс Оливии, как ее тело пытается бороться за свою жизнь, но сознание принадлежало не ей, и это сознание хотело убить Оливию. - Тебе приятно смотреть на собственную смерть, Оливия? - сипела Оливия, закатывая глаза. На ее синеющих губах появлялись пузырьки кровавой пени. Лив начинала паниковать и суетиться. - Как мне узнать его имя демона, которым она одержима! – отчаянно завопила она. - Его зовут Питер Бишоп! – догадался наконец Линкольн. - Питер Бишоп? – удивленно переспросила Лив, и Оливия выгнулась на полу. Ее начало трясти. - Питер Бишоп, отпускаю все твои грехи. Пусть твоя душа обретет покой, - торопливо шептала Лив. - Я умру вместе с ней! – в предсмертной агонии прошептала Оливия и замерла. Цепь на ее шее ослабла, Лив сняла ее и бросила в сторону устройства. Раздался легкий хлопок и цепь, рассыпавшись на звенья, упала на пол. Оливия лежала без сознания. Лив прислушалась к ее груди и не услышала стука сердца. - Эй, Оливия! Так не договаривались! – Лив стала ритмично надавливать сцепленными в замок руками на грудную клетку Оливии, пытаясь вернуть ее к жизни. - Оливия! Прошу тебя, - Линкольн сидел рядом и держал Оливию за руку. Ничего не происходило. Крепко сжав ее ноздри, Лив прижалась губами к губам Оливии, впуская свой воздух в ее рот. А затем снова продолжала надавливать на грудь, порывисто и мелко выдыхая. Так повторялось несколько раз, и с каждой попыткой другая Оливия теряла надежду. У Линкольна все похолодело внутри, он испуганно смотрел на Лив, пытавшуюся вернуть Оливию к жизни. - Нет! Оливия ты не должна умереть! –Лив крепко ударила ее в грудь. Оливия подскочила от удара и резко распахнула глаза, хватаясь за ушибленное место. - Оливия! – радостно закричал Линкольн, обнял Оливию и спонтанно поцеловал в щеку. - Оливию Данэм не так-то просто убить. Ни в этой, ни в какой-либо еще вселенной, - выдохнула Лив, дружески ударяя Оливию в плечо. *** - Я всегда подозревал, что наш священник не в себе, - Линк осматривал разрушения монастыря. - Угу. После смерти своего сына он стал совсем невменяемым, - ответила Лив. – Мне тогда было лет десять. - Я помню Питера, - задумчиво сказала Оливия. – Нашего Питера. Мы с ним вместе ходили на курсы «супердетей». Нас кормили какими-то таблетками, от которых мы якобы становились умнее. А потом… Питер умер, и я.. Оливия осеклась. - Видимо, он не совсем умер, - сказал Линкольн. – А переселился в твое тело, но только как ему это удалось, неужели способности так проявили себя. - Не знаю, - вздохнула Оливия. - Да это уже и неважно, - улыбнулся Линкольн, - главное, что теперь все в порядке. И мы можем вернуться в свою вселенную. Линкольн с улыбкой посмотрел на Лив и Линка. - Ребята, я так рад познакомиться с вами. Увидеть себя со стороны. Не каждому это дается, - он пожал руку Линку и обнял Лив. - Без вашей помощи, я не знаю, чтобы со мной было, – тихо сказала Оливия. – Спасибо. - Да брось ты, не стоит. Спасать себя это же так весело! – рассмеялась Лив. - Но как мы вернемся назад? – Оливия вопросительно посмотрела на Линкольна. - Не знаю. - Линкольн обнял Оливию. – Однажды у тебя уже получилось это сделать. Оливия зажмурилась, всеми мыслями пытаясь вообразить себя в своей вселенной. И когда она открыла глаза – они с Линкольном оказались в заброшенной пустой комнате, стены которой были покрыты ровным слоем сажи, а полки заросли паутиной и пылью. По полу были разбросаны книги, разодранные страницы, и на стене изображена пиктограмма, которую пытались замазать. - Куда мы попали? – закашлялся Линкольн. - Я помню это место, - Оливия сосредоточенно огляделась. – Кажется, именно здесь мы занимались. Это чердак «Доброй Надежды». После пожара его закрыли, и с тех пор сюда никто не приходил. Линкольн подошел к двери и внимательно оглядел ее. Дверь была старая, с проржавевшими петлями, так что вынести ее не составило для Линкольна никакого труда. Ну то есть, почти не составило. Потирая ушибленное плечо, Линкольн взял Оливию за руку и вместе они спустились по лестнице на первый этаж, где столкнулись лицом к лицу с Уолтером Бишопом. - Уолтер! – строго посмотрел на него Линкольн. – Кажется, вы не все мне рассказали. *** Уолтер сбивчиво рассказал все, что знал. - Когда-то я верил в безграничные способности человека и надеялся воспитать поколение сверхлюдей, которые могли бы делать то, что сегодня считается невероятным. Я разработал специальное лекарство, которое позволяло детям раскрываться. Для меня опыт был превыше морали, наука важнее человечности. Я думал, что творю добро и не видел, сколько причиняю зла. Я пытался поспорить с Богом, смеялся над его законами. И расплатился за это сполна. Когда заболел Питер, я был уверен, что смогу помочь ему. Днями и ночами просиживал в лаборатории, пытаясь найти лекарство. Но Питер умер, и тогда я решился на отчаянный шаг. Я нашел способ пробраться в другую вселенную, но я опоздал. Тот Питер тоже умер, и я попал точно на его похороны. Скрываясь за деревьями, я смотрел на своего двойника, а он не замечал меня. Я не мог понять, почему так несправедлив бог, почему он отнимает жизни детей, желая наказать родителей за излишнюю самонадеянность. Это было несправедливо. Потом я встретил человека, который отдал мне книгу, которую стоило бы сжечь, едва она попала мне в руки. Там было заклинание, с помощью которого можно было мертвое сделать живым. Я думал, что спасаю своего сына, на самом же деле я погубил его душу и погубил себя. Питер не ожил, но душа его вселилась в Оливию, которая была наиболее открыта для метафизического контакта. Когда я понял, что произошло, я испугался. Я сжег книгу, но было уже поздно. Всеми силами пытался освободить Оливию, но ничего не выходило. Душа Питера так крепко вросла в душу Оливии, что уничтожение одной сразу бы влекло за собой уничтожение другой. Единственное, что мы смогли сделать – кулон в виде маленькой куклы, которая была бы хранилищем души Питера. Мы давали Оливии лекарства, которые на время усыпляли душу Питера, но, видно, действие этих лекарств ослабевало. И вот к чему все это привело. Поверьте, мне очень жаль. Я сам обрек себя на наказание – заточив себя в этой лечебнице, которая некогда была моей лабораторией. Уолтер замолчал, вытирая глаза рукавом. Оливия закрыла лицо ладонями и мелко дрожала. - Что это был за человек, который передал вам книгу? – спросил Линкольн после продолжительной паузы. - Кажется, он назвался Сэмом Вайсом, но я не уверен, что его настоящее имя. Я думаю, это был сам дьявол.