Любой ценой

Хоуп в ожидании информатора выпил уже стакана три виски. Если всё то, что говорил Джунён, правда, то, наконец, у него появилась возможность поквитаться с этим подонком. Он опозорил его, но так и не получил достойного отпора. Как-то изворотливая змея всегда выходит из западни. Внезапно он услышал, как дверь открылась, и обернулся на источник шума. — Наконец-то, чего так долго? Показывай, что ты там нарыл? — Вот, смотри. Хоуп перелистывал фотографии, прищуривал глаза и скалился. — Интересно, очень даже интересно. Но это ещё ничего не значит. Продолжай следить за ней и нарой кто она и что из себя представляет. — А что насчет кэша? — Вот, для начала это, а дальше — больше, — Хоуп небрежно кинул на стол несколько купюр. — Ах, да, перекинь мне эти фото, и все последующие тоже отправляй. — Хорошо, я свободен? Хоуп лишь кивнул, возвращаясь к янтарной жидкости в своём стакане.

***

\Pov Розе\ Я вжалась в кресло. Парень продолжал давить на педаль газа, явно думая врезаться в ближайшую машину. Псих. А я от растерянности впала в истерику и начала орать как резаная вместо того, чтобы собраться и спасти наши жизни. Мне понадобилось несколько долгих минут, чтобы собрать свои сопли в кулак и вывести Юна из психоза. — Стой! Юнги, остановись! Остановись, иначе мы разобьёмся! Но он меня не слышал. Я в голове начала перебирать, что такого я могла сказать, чтобы спровоцировать такую реакцию. Выброс адреналина пошел мне на пользу. «Господи, Розэ, идиотка! Твой язык… Он подумал, что я говорила о его дедушке», — отругала себя девушка. Я перехватила его руку, что лежала на коробке передач, и сжала со всей силы. — Это не твой дедушка! Он жив! Жив, слышишь? Моего пациента, который умер, звали Ли Хену. Это не твой дедушка, — я говорила громко, едва не кричала. Почувствовав, как машина сбавляет скорость, я выдохнула с облегчением. Парень съехал на обочину, устало опуская голову на руль. Сначала я сидела неподвижно, стараясь даже дышать тише, а потом мне так захотелось его успокоить, может даже, утешить. Уже который раз он показывает себя с другой стороны, и я наверное в нём ошиблась, может, он не такой уж и плохой. И у него есть свои причины на такое поведение, тогда, в больнице. Но сейчас он переживал за дедушку, а значит, в его душе, где-то очень далеко, есть что-то тёплое к этому человеку. Долго не думая, я опустила свою руку на его напруженные плечи, начала легко поглаживать. Меня так успокаивали в детстве, и это помогало. Несколько моих несмелых движений — и моя бедная ручка оказалась в окове его лапищи. — Зачем ты это делаешь? — Делаю что? — и правда не поняла сути претензии. — Лицемеришь! Утешаешь и жалеешь, хотя и презираешь меня. Мне твоя жалость не нужна. Да и жалость в принципе. — Что за бред ты несёшь? Это обычные человеческие эмоции. Любой заслуживает утешения. — Перестань лезть мне в душу. Моя, в отличии от твоей, не похожа на розовую сахарную вату, скорей на болото. поэтому не лезь, а то утонешь — Ни разу не собиралась. Отпусти, псих! — Каждый раз делаешь это, когда так смотришь или что-то говоришь, заставляешь чувствовать себя отвратно. Правильная, моральная, ничем не испорченная. Да… Неискушенная пороками. И я — трясина гнили и пороков. Так ты думаешь? — Отпусти, я хочу уйти!.. Зачем только с тобой поехала! Ты ненормальный! — Я ведь тебе противен, правда? — он надвигался на меня. — Думаю, пришло время и тебе запачкаться. После этих слов его губы впились в мои грозно и нагло. Он почти всем своим телом навалился на меня, я едва ли не лежала на том сидение. Пыталась отпихнуть его. Какая глупость… Он свёл на «нет» все мои попытки одним движениям руки, при это умудряясь терзать мой рот, то остервенело, то с капелькой нежности. И, прости меня Боже, но если я скажу, что мне не понравилось, буду самой большой врушкой в этом мире. А ещё у меня появилось такое странное чувство дежавю, будто это уже было и сейчас повторяется. Под его умелыми ласками я слишком быстро расслабилась и начала поддаваться. Но потом в голове, как гром среди ясного неба: «Что ты творишь? У него есть девушка! Он опасный тип! Ты для него ничего не значишь, даже сейчас он мстит тебе, отыгрывается за свои обиды. Остановись, пока не поздно!». И знаете, в мою голову не пришло ничего лучшего, кроме как укусить обидчика за губу. Правда, есть одно «но», на Юнги этот финт подействовал совсем не так, как на героев в моих книгах. Он не отскочил от меня на метр, совсем не собирался отпускать мои руки из своего захвата. Он немного отодвинулся от моего лица, слизал языком кровь со своей губы и прошептал: — Оказывается, даже тихони любят пожёстче, да? Ты тоже испачкалась. Сейчас это исправим. И знаете, каким образом он стал это исправлять? Опять поцеловал меня. Этот поцелуй был куда короче предыдущего, но от этого не менее порочным. Юн отодвинулся от меня, отпустил руки, поправил на мне ремень безопасности и уселся в своё кресло, выруливая на трасу. — Отвезу тебя домой, — спокойно проговорил он, а мне хотелось биться головой о дверцу машини. Такой разбитой я себя чувствовала. Меня использовали, наказывая и обвиняя не понятно в чём, а ещё я раз за разом искала в нём что-то хорошее и пыталась оправдать его поступки. Он такой разный, непонятный, загадочный. Одновременно хочется держаться от него подальше и наоборот приблизиться к нему. И это так глупо. Я отвернулась к окну. Смотреть на Юнги было так неловко, что хотелось сгореть со стыда и провалиться под землю одновременно. Хотя стыдно должно быть совсем не мне. Изредка поглядывала на парня, а ему как с гуся вода… Он уверенный и расслабленный. Никогда не думала, что мужчина за рулем может выглядеть так… горячо. Я прикусила язык от подобных мыслей, видимо, это заразно. Но глаз отводить не хотелось. Как бы я не старалась сконцентрироваться на виде за окном, но всё равно натыкалась на профиль Юнги. — Перестань вертеть головой туда-сюда, а то ещё повредишь свою лебединую шею. Можешь спокойно смотреть, и, учитывая то, что я не музейный экспонат, трогать тоже можно. Смена настроения и самоуверенность этого парня заставили меня громко фыркнуть. Спустя несколько минут езды мы были у моего подъезда. Я дёрнула за ручку, но дверь не открылась. — Может, откроешь? — Сейчас, — парень вышел из машины и открыл дверь, подавая мне руку. Взяв его за руку, я вздрогнула. Он заставлял меня чувствовать себя странно. — Спасибо, что подвёз. Извини за дедушку. Кстати, ты можешь наведать его в любой момент, он у нас на особом счету. Если скажешь, что ты его внук, тебя пустят в любой момент, — я напоследок улыбнулась. Моя наивность в очередной раз сыграла со мной злую шутку. Дверь за моей спиной захлопнулась, А саму меня прижали к машине. — Видимо, ты так и не поняла или я плохо показал. Но ничего я повторю: пока ты не научишься думать головой и стоять за себя, — и снова он сделал то, от чего мои коленки предательски задрожали. Сегодняшний вечер стал для меня полным потрясением. Я оказалось в западне чужих чувств и эмоций, а сейчас ещё и губ, в который раз за этот длинный вечер. Я слишком не опытна в таких делах, чтобы здраво мыслить и думать в целом. Не испытывала такого, да и, вообще-то, целоваться не умею. За этот вечер я целовалась куда больше раз, чем за последние пару лет. Хотя, по сравнению с поцелуями Юнги, можно сказать, что я вообще не целовалась. Как только его язык начал хозяйничать у меня во рту, я запаниковала или мои мозги из лужицы снова превратились в что-то цельное и не ватное. Но чем больше я отпиралась, тем больше он давил. Пришлось замереть на месте, ничего не делать. Во мне боролись два противоречивых чувства: поддаться влечению и оставить всё, как есть, или бороться. Мне было жалко себя. Юнги мне нравится, но у него есть девушка. Я видела её своими глазами, и что бы я там не говорила, я точно не гожусь ей в подметки. Но ещё я не хочу стать чьей-то игрушкой. Не хочу! Даже боюсь этого… поэтому избегаю отношений. Такие парни, как он, явно не мой типаж. Он опасный видом действиями, и сокрушительными эмоциями, что смог пробудить только касанием губ. Юнги продолжал свою экзекуцию, но вдруг слегка отодвинулся так, чтоб наши носы соприкасались. Мы оба тяжело дышали. У меня появился шанс убежать, но вместо этого я сделала, наверное, самую большую глупость — запустила обратный отсчет таймера. Обвила его шею руками и начала целовать его сама, по собственной инициативе. И вы не поверите, но он не ожидал такого поворота и опешил, отталкивая меня. — Что ты делаешь? — Мне кажется, тут и так всё понятно, — я опять потянулась к нему. — Перестань! — я выставил руку вперёд. — От чего же, может, мне понравилось! — я говорила кокетливо, может даже, местами вызывающе, и он отшатнулся от меня, как от прокаженной. Но почему? Разве не такие девушки ему нравятся? Раскрепощённые и свободные в своих порывах… — Надеюсь, это наша последняя встреча, принцесса. Сейчас я почувствовала себя действительно мерзко. Я побежала к подъезду, со всех сил сдерживая слёзы, и только у самой двери с моих уст сорвался всхлип. Чёртов Мин Юнги добился своего! А чего добивалась я, когда лезла к нему целоваться, не пойму! Дура малохольная! Нет, можно сказать, что это план такой. Но это просто порыв, который не оценили.