Второй шанс

Он стоял за большим раскидистым деревом, около той самой площадки, где увидел ее впервые. Лили сидела на качелях: плечи опущены, взгляд скользит по солнечным бликам на земле…. Ей четырнадцать, точно — четырнадцать. Эту футболку она носила именно в то лето. Посмертие оказалось приятнее, чем жизнь: теперь он мог стоять и смотреть на юную Лили, притягательную, солнечно теплую, живую. — Сев? — она подняла глаза. Он не ожидал и смешался, не зная, что ответить. Он был уверен, что она его не сможет увидеть. — Ты пришел, — сказала она с облегчением. — Значит, больше не обижаешься? Петунья, конечно же, еще та… злюка, но она моя сестра, так что… — Я не сержусь, — он только сейчас догадался посмотреть, как одет. Он снова выглядел подростком: на нем опять была ненавистная рубашка, которую носил, наверное, еще его дедушка. — Здорово, — она улыбнулась, — пойдем к реке? Жарко просто с ума сойти как, и скучно. Он послушно поплелся за ней. Он был жив? Он прекрасно помнил, как умирал, как кровь толчками выходила из раны на горле, как тщетно он пытался пережать ее, вопреки всему выжить и… умер. А потом сразу — дерево, площадка, скрипящие качели и Лили… Никаких призрачных земель, никаких инструкций и напутствий. А может, он все еще лежит на полу Визжащей хижины, и этот солнечный день, и Лили — ему только чудятся? — Жарко! — она остановилась, чуть не доходя до кромки воды, без стеснения сняла с себя футболку и юбку, оставшись в купальнике ярко-алого цвета, и Северус тут же почувствовал до болезненности острое возбуждение. Он поспешно отвернулся, стянул с себя рубашку и лег. Жив. Невероятно, но — жив. Он вытянулся на траве, закрыл глаза. Конечно — жив! Он дышит, он чувствует желание обнять и поцеловать Лили, стянуть с нее… Нет, стоп. Им только четырнадцать. Ей — уж точно. Он перевернулся на живот, сорвал травинку и задумчиво принялся ее жевать. — Что с тобой, Сев? — Лили легла рядом, пытаясь заглянуть в лицо. — Опять родители? Он покачал головой. — Ты какой-то не такой… И взгляд у тебя, мне даже… морозно, — она прижался плечом к его плечу. — Ну, расскажи. — Ты знаешь, что будет дальше? — он снова лег на спину, чтобы, слегка смежив веки, смотреть на Лили. Солнце просвечивало сквозь ее волосы, делая их еще более золотыми. — Никто не знает! Прорицания — полная фигня. Ты сам мне сто раз это говорил. И не смотри на меня так! — она положила ладонь на его глаза. Нет, наивно думать, что это их общее посмертье. Что ей сейчас не четырнадцать, а чуть за двадцать… — Бог ты мой, какая жара! — Лили легла рядом. — Вот бы искупаться. Почему у нас такая речка? И, черт, почему мы не можем применить волшебство, чтобы ее очистить? Палочка! Конечно же, у него с собой не было палочки. Мать отбирала и разрешала колдовать только дома и только под ее личным контролем. Мать. Мама. Он снова увидит маму. И отца. Вечно недовольного отца, который уверен, что его — надули. Он-то мечтал, получив в жены волшебницу, что можно будет не работать: щелкнул пальцами, и все желания исполнились... — Ты опять куда-то утек, — Лили ткнула его локтем в бок. — Давай поиграем в прятки, — он рывком поднялся и поднял ее. — Там, в тени. Чуть ниже по берегу разрослись кусты и деревья. По вечерам там уединялись парочки, у которых не было средств или желания искать укрытие получше, но днем там не было никого. — Прятки? Сев, что ты задумал? — она дала ему руку, но пошла следом с неохотой. — Сев, это ты? Или кто-то выпил оборотку? — Кто еще знает, как мы однажды говорили о Хогвартсе, а Петунья подслушивала? Потом на нее упала ветка, у меня был выброс, а ты решила, что я нарочно. И ушла. — Я была ребенком. — Ты и сейчас ребенок. — Как и ты. — Как и я. Я буду прятаться, а ты искать. Закрой глаза, — он отступил в тень, сделал пару шагов в сторону от тропинки. Он хотел подумать в одиночестве, но он не хотел терять из виду Лили. — Я иду искать, если Сев не спрятался, я — не виновата, — Лили огляделась и пошла в другую сторону, он, тихо, чтобы она не слышала его шагов, последовал за ней. Хорошо, что сама Лили топала, как стадо мантикор. — Где ты? — Не нашла, — он неслышно подошел сзади. Она обернулась, вскрикнув, и ударила его кулаком в грудь. — Ты идиот? Напугал меня, нет, ну серьезно, Сев! Я чуть не умерла на месте! Свет солнца едва проникал сквозь густую листву, от земли пахло кисловатой прелой травой, было тихо и тревожно. — Пойдем отсюда, — сказала Лили почему-то шепотом. Он помнил, чем кончались несколько попыток поцеловать ее. «Не дури, Сев» — было лучшим результатом. Но сейчас будет иначе… Он смотрел ей в глаза. Пристально, так, словно был готов вытащить палочку и воскликнуть «Легилиментс». Он с торжеством отмечал, как расширяются ее зрачки, как она замирает, словно загипнотизированная. Они были почти одного роста, он только слегка наклонился к ней, ниже, еще ниже, едва не касаясь губ, и скорее чувствуя, чем видя, что она приоткрывает рот и быстро облизывает губы. — Пойдем, — выдохнул он, резко остраняясь. Она заморгала и смутилась, покраснев до кончиков ушей, закусила губу и нахмурилась, видимо гадая, что такое сейчас было. Он отвернулся и пошел по тропинке вперед. Тело подростка? Не беда, зато мозги — взрослого и умелого мага. А тело можно закалить и без тренировок у Лорда. Никакого Лорда, никакого преподавания в Хогвартсе, ни за что снова. И еще… он никому не отдаст Лили, свою Лили. Он обернулся, она шла за ним, напевая песенку. Он протянул ей руку, она послушно вложила в нее ладонь. И дальше они зашагали рядом.