Игрушка для потерянного

      Хаято обул второй ботинок и встал, быстрым взглядом пробежавшись по прихожей — надо было удостовериться, что всё стоит на своих местах, ничего не упало и, не дай Ками, разбилось, иначе ночь на чердаке ему обеспечена. А на чердаке было страшно, очень страшно. Особенно до дрожи в коленях Спидстара пугал портрет бабушки, освещаемый особенно светлыми ночами луной, от чего на душе у парня становилось ещё хуже: казалось, что в морщинистом лице почившей родственницы отображается немой укор, злость, ненависть.       — Я ушёл, — крикнул парень, но тишина была ему ответом. — А, точно. Они же ушли.       Он закрыл ключом дверь, подбросил его в воздухе и ловко поймал, после чего засунул в карман куртки. Время близилось к семи часам, а это значит, что фестиваль фейерверков уже в самом разгаре. Надо бы поспешить, а то Мицумунэ устанет ждать.       Хаято улыбнулся. Мицумунэ… Ну что за прекрасная игрушка? Отрада для него, его собственная кукла на ниточках, за которые он дёргает, подчиняя себе. Это даже весело — незаметно повелевать действиями парня, направлять его и лепить из него, словно из глины, прекрасную статуэтку, которая будет люба только ему одному, и на которую никто другой не позарится.       Мицумунэ слабый, доверчивый, неуверенный в себе, и это нравится Хаято. Так, он может защищать своего почти-друга. «Почти» — потому что для Спидстара это уже не дружба, а самая настоящая одержимость. Вот только сам он этого не осознавал, противореча своим чувствам и отрицая их, делая вид, что всё происходящее для него просто забава. Вот только сердце отчего-то порой ныло, а в душе появлялась странная пустота.       Как забавно: кукловод, сам того не осознавая, стал куклой прекрасного творения помешанных на смерти Токимунэ родителей и хитрого почти-друга.       Мицумунэ нуждается в поддержке, а потому Хаято всегда подаёт ему руку, когда они идут куда-то вдвоём. И пусть им в спину бросают весьма недвусмысленные взгляды, Спидстар уверен, что так даже лучше: ни одна девушка не посмотрит на его игрушку, пока будет думать, что Мицумунэ привлекают исключительно парни.       Но единственное, чего опасался Хаято — это того, что кто-нибудь из соседей их увидит и расскажет его родителям, поэтому за руку юношу он брал только в других районах города. Потому что если они узнают, то его ожидает неделя — а то и больше! — с портретом бабушки на чердаке.       Шумный фестиваль и толпа людей притягивали Мицумунэ. Хаято всегда это веселило: его игрушка мечтала завести побольше друзей, не понимая, что ему нужен только он, Хаято, а не какие-то левые люди. Однако он не противился дружелюбию парня, а лишь с некой усмешкой наблюдал за тем, как его почти-друг пытается познакомиться с кем-нибудь. Конечно же, безуспешно. Люди неосознанно сторонились Мицумунэ, потому что позади него всегда нависала грозная тень в лице Спидстара. Парень, не знающий полноты картины, расстраивался, после чего Хаято его всегда успокаивал, как бы показывая, что только он один примет Мицумунэ таким, какой он есть, и не будет сравнивать с Токимунэ.       Они сели на берегу реки подальше от всех, дожидаясь, когда запустят фейерверки. Хаято знал, что юноша любит фейерверки, а потому из года в год приглашал смотреть на них.       Ощущение того, что он, Хаято, единственный, кто есть у Мицумунэ, пьянило лучше любого алкоголя, хотя оный молодой человек никогда и не пробовал. Парню всегда нужно было, чтобы хоть кто-то был на его стороне, а потому в своё время и попытался подружиться с тем, кто слабее, кому вечно нужна помощь, кого надо защищать и кто будет следовать твоим советам. И, подумать только, в средней школе он нашёл такого человека, которого родители называли именем умершего брата. Ну не глупо ли? Они сами вырыли для Мицумунэ яму и загнали его туда. А он, Хаято, стал лучиком света, который осветил эту яму и обманул бедного паренька, делая вид, что спасает, но на самом деле превращая яму в зыбучие пески, из которых уже не выбраться.       Смотря на свет, Мицумунэ забывал о почве, на которой стоял.       Он ластился к Хаято, словно кошка, которой не хватало тепла. И Спидстар щедро давал это тепло, обнимая почти-друга, скрестив руки у него на животе.       Мицумунэ был мил и прекрасен. Иногда сам Хаято шёл у него на поводу, из последних сил контролируя ситуацию. Он всегда был главным, и поэтому он не мог позволить взять вверх такой кукле, как его почти-друг.       — Я недавно видел объявление в интернете о том, что где-то в Японии существует затерянная деревня, и там группа энтузиастов хочет построить новый мир, — прошептал Мицумунэ, краснея из-за тёплого дыхания почти-друга рядом со своей шеей.       — Да? — Хаято почувствовал мурашки, которые прошлись по телу парня и улыбнулся, аккуратно поцеловав шею. Тот вздрогнул и, Спидстар был уверен, крепко зажмурился.       — Д-да. Давай попробуем в этом поучаствовать? — Мицумунэ повернул голову в сторону почти-друга, и тот с удовлетворением увидел румянец на щеках парня — он ещё не привык к такому.       — Отправь мне вечером ссылку на почту — я посмотрю и скажу, что думаю.       — П-правда? — Глаза Мицумунэ заблестели от радости, и он развернулся в объятиях Спидстара. Их лица находились в паре сантиметров друг от друга.       — Конечно. Обещаю.       — Спасибо. — Парень быстро приблизился к Хаято и поцеловал его в щёку, а после развернулся, пряча смущение.       Спидстар улыбнулся: ах, какая милая, доверчивая и преданная у него игрушка!