Тяжелые серые тучи затянули небеса, с которых срывался дождь. Где-то вдали на мгновение показывались желтые вспышки молнии и тут же исчезали в лиловой пучине грозовых туч.
Рассекая мокрый асфальт, сине-красный тягач мчался в сторону города. По поцарапанной поверхности металла струилась дождевая вода. Она смешивалась с грязью и копотью, становясь болотно-коричневой. По стеклу бежали прозрачные струи. Свет неоновых фар тоскливо падал на промокший асфальт. Другая была основательно разбита в одной из беспощадных битв.
Отсутствие светового устройства напоминало Оптимусу о болезненном ударе его злейшего врага.
Небеса о чем-то грохотали. Вода с небес смывала грязь с капота тягача. Короткие вспышки молний отражались на поврежденной поверхности стекла. Частично разбитое зеркало бокового видения напоминало кибертронцу о том, как, унижаясь, он стоял на коленях перед тварью, провозгласившей себя Создателем! Но он не молил о пощаде, не склонял головы. Оптимус неотрывно смотрел в оптику противника, тем самым заявляя, что не боится смерти, что готов биться до конца!
Автобот вспоминал те клики – раньше он представлял главную встречу совсем не такой. Он ожидал встретить нечто невообразимо значимое, таящее огромную угрозу и ответы на давно накипевшие вопросы.
Но только сейчас Оптимус понял, что способно его по-настоящему напугать… Он узнал о старом друге, который остался в стороне от эпической битвы. До сей поры Прайм верил, что парнишка в порядке, что ему ничто не угрожает, верил, что если будет держаться подальше от товарища, навечно покорившего его Искру, то опасность не будет его подстерегать. И лидер автоботов снова ошибся, полагаясь на свое безрассудное убеждение! Есть вещи хуже конца света…
– Сэм! – воскликнул Прайм, голос воспроизвелся через динамики.
Как же так?! Они ему не сказали! Люди ведь знали, что его сломала болезнь. Оптимус чувствовал себя настоящим предателем, ибо подвести друга для него оказалось страшней, чем пожертвовать Кибертроном ради голубой планеты.
Петербилт набрал скорость до предела допустимой. К счастью, на трассе не было встречных машин, словно повседневные дела людей разом отменились, замерли.
Оптимус Прайм приближался к Транквилити. Тягач снизил скорость, сделал поворот.
Подъехав ко двору, грузовик бодро просигналил, словно извещая о начале автогонки. Искра с замиранием сжималась в груди. Спустя столько лет он все-таки вернулся! Каким теперь стал его друг? Будет ли он рад видеть товарища и сможет ли просить за столь долгое исчезновение?.. Оптимус всего этого не знал.
Заметив на крыльце дома мужчину тридцати лет, Прайм едва ли узнал в нем друга.
Позабыв о соседях Уитвики, Оптимус трансформировался. Он выпрямился во весь рост, принимая, как и в давние времена, благородную позу. Невзирая на дождь, сильно потрепанный Прайм опустился на одно колено перед мужчиной.
– Сэм, – все тем же ласковым тихим голосом вымолвил мех.
Немного прихрамывая, Уитвики подошел к лидеру автоботов. Подняв голову, он заглянул в ярко-синюю оптику.
– Оптимус. Ты все-таки вернулся… Я знал. Знал, что ты не забудешь обо мне, – хрипло вымолвил Сэм.
Основательно промокший Сэмюэль Уитвики с грустной улыбкой глядел на автобота. На его лице выражались бесконечное счастье и незримая тоска. По щеке скатилась слеза. Мужчина подошел к Оптимусу и руками обхватил ладонь, протянутую кибертронцем.
– Я всегда о тебе помнил. Даже в самый темный час, – с сожалением сказал Прайм.
– Я знал, что ты жив, даже когда Могильный ветер стал охотиться на вас. Я просто тебя ждал. Ждал, когда ты приедешь, – голос мужчины дрожал.
Сэмюэль прижался лицом к теплому металлу. Горькие слезы стекали по щекам, смешиваясь с дождем. Оптимус Прайм гладил человека по спине, заслоняя корпусом от дождя.
– Я так боялся, что больше не увижу тебя! – голос Сэма сорвался на крик.
Мужчина зарыдал, сжимая кулаки на шероховатой поверхности брони. Оптимус стиснул денты. В пробитой лезвием меча груди болела Искра. Ливневый дождь струями стекал по стыкам брони, орошая землю. Синяя оптика наполнилась чувством вины.
– Сэм… Не надо, – говорил Прайм, пытаясь успокоить друга. – Я очень хотел бросить все и приехать к тебе, но я боялся навлечь на тебя беду. Многие мои товарищи погибли из-за меня… Сначала Айронхайд, потом Мираж, Сайдсвайп и Рэтчет.
Уитвики дрогнул. За ним ведь тоже приходили цээрушники и даже сажали за решетку. Люди Могильного ветра два года держали его на прицеле, отслеживая каждый шаг. Но Сэм смолчал. Он крепко прижался к инопланетному другу, боясь, что тот снова исчезнет.
– Я здесь. Я с тобой. Не лей омыватель, – тихо произнес Оптимус, поглаживая спину человека.
– Ты будешь моим братом вечно!
– Я буду им даже тогда, когда окажусь в Колодце всех Искр…
Мужчина поднял голову, посмотрел в о чем-то сожалеющую оптику и, проведя пальцем по стальной поверхности, вымолвил:
– Мне нужно тебе кое-что рассказать. Пойдем в гараж, а то промокнешь.
Сэм медленно шагал сквозь дождь, почему-то ухватившись за грудь, и на несколько мгновений замер, сморщив лицо от боли. Дождь основательно промочил одежду и волосы. Но Уитвики, казалось, этого совсем не замечал. Оптимус забеспокоился.
– Ты в порядке, Сэм? – спросил он.
– Да. Просто я счастлив тебя видеть, – сказал мужчина, немного помедлив.
– Давай я тебя понесу? – предложил Прайм, протянув ему ладонь.
Сэм, обернувшись, улыбнулся. Его легкая улыбка была такой же, как и когда-то много лет назад. Он поддался порыву и вскарабкался на стальную ладонь товарища. Заслоняя второй рукой от дождя, Оптимус бережно держал человека. Кибертронец шел к давно знакомому гаражу.
Войдя в широко распахнутые ворота, Оптимус осторожно уселся, скрестив ноги, напротив выхода. Сэм с тревогой посмотрел на грудь автобота: рана, по его мнению, была глубокая и обширная. Следы вмятин и царапин были видны по всему корпусу. Кто-то явно как следует потрепал Прайма, швыряя его по стенам и царапая когтями. Уитвики взглянул на лицевую кибертронца и ужаснулся: она была наполовину разбитой, на потрескавшемся уголке губ все еще оставалось высохшее пятно энергона. Одна часть защитного щитка была просто зверски выбита. Трещины и вмятины распространились до самого окуляра.
Сэм Уитвики положил ладонь на разбитую часть фейсплейта. С тоской он посмотрел на Оптимуса.
– Кто тебя так? – тихо спросил мужчина.
– Я получал удары неоднократно. Сначала от квинтессонов, потом от собратьев…
– Ты нашел этих тварей? Я счастлив, что ты остался в живых, – вымолвил мужчина, удобно устроившись на ладони меха.
– Если бы я мог вернуть время… то ни за что не прибыл бы на эту планету.
– Не говори так! Ты знаешь, что значишь для меня! – возразил Сэм, прежде чем его скрутил новый приступ боли.
– Сэмми, что с тобой?! – взволновался лидер автоботов.
– Сердце… Я умираю, Оптимус, – прошептал мужчина, сжимая кулак на груди.
– Как мне помочь тебе? – растерянно пробормотал Прайм, впервые за много ворн не зная, что делать.
– Просто будь со мной.
– Я тебя не оставлю. Больше не оставлю, я обещаю!
– Я люблю тебя, – прошептал Сэм, грудью прижимаясь к пальцам кибертронца.
– И я тебя, – тихо сказал Оптимус, бережно кладя человечка себе на грудь.
Сэм Уитвики, закрыв глаза, слушал, как работают внутренние системы. Корпус был приятно теплым. Мужчина гладил поврежденный участок брони, ощущая, что боль постепенно уходит.
– Ты первый человек, которого я встретил. Я никогда не забуду тот день, когда мы прибыли на Землю. Ты верил в меня на протяжении всех этих лет… – голос Оптимуса ласкал слух. Этот низкий шепчущий тон заставлял доверять, закрыв глаза, стоя на краю пропасти. Сэмюэль Уитвики, как и многие, нуждался в этом голосе.
– Я ждал, когда ты вернешься, – сказал мужчина.
– Что случилось? Почему ты исчез после битвы за Чикаго? – недоуменно вымолвил кибертронец, внимательно посмотрел в лицо человека.
– Эта история не из приятных. Конечно, я не знал о том, что происходило с тобой, Бамблби или остальными, но я знал, что никогда вас не предам.
Оптимус Прайм моргнул оптогранями. На подвижной части фейсплейта застыли боль и тоска. Другая часть оставалась мертвой и недвижимой из-за отсутствия большинства деталей.
– Я хочу знать, что ты пережил. Все эти годы я, как и многие, сражался за свободу с мыслями о тебе! Я не мог узнать, где ты, жив ли вообще, и ехал сюда, искренне надеясь, что с тобой все в порядке. Так разве я не имею права знать об этом?.. – вымолвил Прайм, как всегда убедительно, прожигая Сэма ледяным взглядом.
– Чтобы тебе отказать, нужно как минимум не смотреть в твои глаза, Оптимус! – ответил Уитвики, указав пальцем на меха.
– Ни у кого это не получается.
– Это произошло спустя ровно год после битвы за Чикаго. Ко мне в дом вломились люди в черном с требованием поехать с ними. Я, надеясь, что это глупая шутка Симмонса, согласился. Но вскоре я пожалел об этом, когда меня закрыли в серой комнате! Карли, узнав об этом, заявила, что это моя проблема и что помогать мне и пришельцам она не собирается. Она просто исчезла из моей жизни, оставив меня с головорезами, назвавшими себя «Могильный ветер». Некий Гарольд Аттинджер расспрашивал меня о тебе, угрожая моим родителям, которых позже он пристрелил на моих глазах! Они убили Сайдсвайпа, Миража, угрожая мне, что я останусь один, когда твоя голова будет в лапах Локдауна. Как я мог сказать им, что ты сбежал в штат Невада, когда ты и Би – это все, что у меня осталось?! О твоем побеге я узнал от Бамблби, когда ты решил ничего мне не говорить, Оптимус. Меня спасло внезапное появление Симмонса от имени президента! В страхе быть раскрытыми «Могильный ветер» отпустил меня. Но насладиться свободой мне не удалось… У меня случился инфаркт, и я попал в реанимацию. Врачи сказали, что дни мои сочтены, и выписали из больницы. Я и Сеймур Симмонс отправились в Белый дом, чтобы сдать с потрохами эту группировку, а как оказалось – все было уже схвачено, и нас просто одурачили. С меня было нечего больше брать, и только поэтому нас отпустили. Я вернулся в Транквилити в надежде, что ты останешься в живых. А когда до меня дошли слухи, что Оптимус Прайм погиб, сердце дало новый сбой. Вот уже несколько лет я живу в родительском доме, дожидаясь твоего приезда. Здоровье не позволяет участвовать в боевых действиях, да и отправиться по следу автоботов – значит подставить тебя и остальных. Я потерял все, что у меня было… – тоскливо поведал мужчина, поглаживая стальную поверхность пальца меха.
Лидер автоботов тяжело провентилировал. Человек и трансформер глядели на стекающие с крыши струи воды. Оптимус заметил, что гараж стал значительно больше. Наверное, ради его возвращения помещение было перестроено. Прижимая человека к своим исковерканным грудным пластинам, Прайм был по-настоящему благодарен за преданность человечка.
– Если бы я только мог отдать тебе свою Искру… – произнес Оптимус, на чьих оптогранях показался омыватель.
– Тогда ты умрешь, а меня замучает совесть, – дрожащим голосом сказал Уитвики.
– Моя душа будет жить вместе с тобой!
– Оптимус, я глубоко люблю тебя; пожалуйста, не нужно жертв. Ты лидер автоботов, такие, как ты, становятся легендами, ведя всех за собой. Тебе нельзя умирать! Я всего лишь человек, я не стою твоей жизни. Лучше останься со мной до конца. Для меня будет честью видеть Оптимуса Прайма рядом в свои последние минуты.
Командир алозначных не выдержал. Звуки проливного дождя заглушили его плач, его крик. Он миллионы ворн сдерживал любые эмоции, стараясь показать другим свою отвагу и решительность. Но сегодня великий Оптимус Прайм позволил себе высказаться…
Сэм Уитвики прижимался к грудной броне, промокнув в омывателе.
– Не плачь, Оптимус, – лопотал мужчина, едва сдерживая горькие эмоции.
В процессоре Прайма появился спасительный план, который мог бы хоть как-то помочь человеческому другу.
***
Лидер автоботов дождался, когда бедолага уснет, а сам отправился на базу врага, находившуюся на орбите Земли. Активировав двигатели, он взмыл в небеса, оставляя за собой световую полосу. Преодолевая земную атмосферу, Оптимус Прайм думал лишь о человечке и его больном сердце. Уже ничто не важно! Автобот приближался к базе врага.
Квинтесса скрывалась среди руин своей обители, совсем недалеко от поверхности голубой планеты.
Добраться сюда не составляло особого труда после восстановления энергии реактивных двигателей. Ступив на порог зловещего храма, лидер автоботов крикнул:
– Покажись, ничтожная тварь!
Ответа, естественно, не последовало. Оптимус Прайм спешно вошел внутрь залы, обнаружив неприятельницу в самой дальней части помещения. Представительница квинтессонов испуганно посмотрела на нежданного гостя.
– Чего тебе нужно, Оптимус Прайм? – как можно спокойней спросила она, всем своим видом показывая, что не боится автобота.
Но Оптимус угрожающе приближался, сжав кисти в кулаки. Квинтесса попятилась назад. Когда командир алозначных успел приблизиться к ней, она засечь не успела. Оптимус грубо схватил ее за горло, пережав шейные магистрали, и с кипящей яростью вдавил ее в стену. Жертва застонала. Серебристыми щупальцами она пыталась сопротивляться, но кибертронец оказался на этот раз сильнее. Он переломал два тентакля, отчего Квинтесса испустила дикий крик. Приставив дуло бластера к виску неприятельницы, лидер автоботов вымолвил:
– Убери свои мерзкие лапы, или я сломаю другие!
Жертва застонала. Зеленая жидкость хлестала из вырванных конечностей. Окончательно сдавшись, Квинтесса посмотрела в яростную оптику меха.
– Зачем ты явился сюда? – спросила она.
– Ты хочешь получить меня?! – прошипел Оптимус, вплотную приблизившись к лицу твари.
– Говори прямо, автобот, интерфейс – не главное, что я хочу.
– Спаси одного человека, и я буду твоим навечно! – прорычал Прайм, едва сдерживая себя, чтобы не убить квинтессона.
– Что ты хочешь, чтобы я сделала?
– Мой товарищ умирает от сердечного приступа. Мне нужно, чтобы ты пересадила мою Искру ему в грудь!
– Это слишком просто, Оптимус! Если я это сделаю, то ты будешь мертв, и тогда я не получу тебя, как ты обещал, – умиротворенно произнесла Квинтесса.
– Но ты ведь можешь ему помочь?! У меня нет времени, он может погибнуть в любой клик!
– Я многое могу. Но сдержишь ли ты свое слово?
– Я встану на колени перед тобой, но с условием, что Сэм будет жить.
– Тогда я выполню свою часть сделки…
***
Когда Оптимус вернулся к дому Уитвики, была уже ночь. Мужчина радостно встречал лидера у своего порога. Однако Прайм был взволнованным и чем-то озадачен.
– Сэм… Я могу тебе помочь, но ты должен пойти со мной, – сказал мех, опустившись на корточки перед человеком.
– Только без смертей, Оптимус.
– Я обещаю тебе, что никто не пострадает.
Уитвики недоверчиво оглядел лидера. Что-то странное он задумал. Но как не поверить командиру автоботов?.. Взобравшись на ладони кибертронца, человек посмотрел на автобота.
– Тебе придется надеть скафандр, чтобы не умереть при вхождении в открытый космос, – предупредил Оптимус, протянув другу костюм.
– Где ты его взял?
– Не важно, Сэмми. Доверься мне.
***
Изумлению человека не было границ, когда он оказался на инопланетном шаттле, с помощью которого пересек орбиту Земли. Человека доставили на какую-то станцию и строго-настрого велели идти следом и ничего не трогать.
– Это твой друг? – спросила Квинтесса, скептически посмотрев на человека в скафандре.
– Его зовут Сэм Уитвики, – вымолвил Прайм.
– Обалдеть! – воскликнул мужчина, увидев квинтессона.
– Следуй за мной, белковый, – равнодушно сказала женщина-пришелец, направляясь в глубь залы.
Оптимус Прайм посмотрел на Сэма так, будто видел его в последний раз. Тяжело провентилировав системы, лидер автоботов глядел на поверхность планеты Земля. Он абсолютно осознавал свою участь. Он знал, что его ждет. Оптимус добровольно шел на эту жертву, лишь бы только Сэмми жил.
– Хот Род, – сказал Прайм по коммлинку.
– Слушаю, командир, – последовал ответ с тихим шипением.
– С этого дня назначаю тебя на пост лидера автоботов. Я передаю все свои полномочия тебе, как и Матрицу. Теперь это твой долг… – тихо произнес Оптимус.
В ответ – молчание, но Прайм точно знал, что Ход Род его услышал. После недолгой паузы автобот все же решился сказать:
– Оптимус, ты… ты не дружишь с процессором?! Что это значит?! Какой из меня лидер?!
– Я бы не назначил тебя, если бы не был уверен в тебе, – спокойно произнес Прайм.
– Оптимус!!! У тебя что-то произошло?!
– Все в порядке. Прощай, – сказал лидер автоботов, после чего отключил связь.
Кибертронец выдал эти слова так, будто проглотил колючий ком. Он видел, как насторожились слуги Квинтессы, как блеснули зеленью их линзы. Они ждали, ждали приказа, чтобы снова схватить Прайма за шиворот и притащить несчастного своей госпоже, как последнего интербота. Оптимус сглотнул, совсем как человек. В манипуляторах служителей поблескивали сталью цепи. До завершения операции оставалось несколько часов. Оптимус знал, что здесь его не найдут, и поэтому не волновался о том, что ему помешают.
Бесконечная энергия Оллспарка смогла заменить человеку сердце. Квинтесса постаралась, трансформировав биологический орган в кибертронскую Искру. Сэм Уитвики, погруженный в глубокий сон, даже и не чувствовал процедуры. Теперь в его жилах больше не станет крови, это будет энергон. Сэм теперь начнет новую, другую жизнь.
Когда все закончилось, Квинтесса вынесла спящего человека, надежно запакованного в скафандр. И Оптимус понял, что пришло время выполнить свою часть сделки.
Лидер автоботов вложил Матрицу в руки товарища и с горечью посмотрел на голубую планету. Он больше никогда не сможет вернуться туда. Он больше не сможет увидеть своих собратьев.
– Живи, мой друг, – сказал Прайм, на окулярах которого появился омыватель.
Два служащих меха погрузили человека на шаттл и отправились вместе с ним на Землю.
Оптимус Прайм провожал летательный аппарат взглядом. Обернувшись, он увидел троих мехов яростно смотревших на него. Один набросил цепь на шею Прайма и намертво закрепил ее там. Другой изъял оружие.
– Теперь ты мой, Оптимус! – сказала Квинтесса с распростертыми щупальцами.
– Я в состоянии идти сам! – прорычал Прайм.
Но мехи с силой дернули за цепи, сбив автобота с ног. Оптимуса волокли, несмотря на все его усилия ослабить хватку. Оптимус Прайм что-то бормотал на старокибертронском языке.
Он рухнул на колени перед пришельцем, покорно опустив голову, не желая смотреть в ее похотливые глаза. Осознание своей участи разрывало его Искру пополам.
– Я хочу каждый день наслаждаться твоими стонами, Оптимус, – довольная собой, произнесла Квинтесса, поглаживая фейсплейт кибертронца тентаклями.
– Я готов, Создатель, – проговорил Прайм, по лицевой которого струился хладагент.
