Не забыть

На выставку молодых и талантливых фотографов вытащила Алька, хотя Михаил отпирался, как мог. — Но я не могу идти туда одна! Пожа-алуйста! Против умоляющих глаз младшей сестры Миша редко когда мог устоять. В итоге уже двадцать минут он кружит по залам один, а Алина порхает от знакомых к знакомым, периодически кивая ему. Михаил подхватил бокал с подноса мимопроходящего официанта и решил, что как только допьет, тихо ретируется домой. А снимки на выставке ему нравились: в основном черно-белые, очень чувственные и откровенные, пусть и не было на них обнаженных тел. Миша задерживался практически у каждой картины, вглядываясь в линии и ловя эмоции. Он как раз допивал бокал, двигаясь к выходу, когда замер, словно к месту пригвоздили. На полотне, которое ему казалось огромным, были губы. И пальцы этих губ касающиеся. И линии шеи, подбородка, ключиц… Миша их знал. Не просто видел вживую, а касался буквально четыре месяца назад. Он отчетливо помнил, какие эти губы яркие от голодных поцелуев, как кривятся во время подступающего оргазма. Помнил, какая нежная кожа плеч, на которой тут же проступают следы от особо сильных касаний. Помнил, какие бесстыжие эти пальцы, жаждущие дотянуться до каждого миллиметра кожи. Миша помнил очень многое. Как выцепил этого парня в толпе почти мгновенно, а тот словно только и ждал момента, когда именно Миша его заметит: обернулся, улыбнулся. Спустя полчаса — завертелось. Внезапно, остро, безумно. Михаил оторваться от него не мог. Это был тот самый горячий курортный роман, о котором он мечтал. Когда не знаешь ничего, кроме имени, и того, как его обладатель любит целоваться. Ярослав был совершенно бесстыдным, жадным, открытым и откровенным. Миша с ума сходил, когда он прижимался, горячо шепча что-то невыносимо возбуждающее; когда опускался на колени; когда смотрел, лаская себя; когда двигался в ответ, не сдерживая ни стонов, ни вскриков. Но были еще и ранние прогулки к морю, купание голышом, обеды в забегаловках, разговоры ни о чем. Неделю Миша был в персональном раю, о котором и думать не мог, сбегая из душной Москвы. И старался не задерживаться на мысли, что злится, когда Ярослав кому-то строчит сообщения, и волнуется, когда тот ускользает из объятий на какое-то время. — Я скоро, Ми-иш, правда… Надо показаться… Н-не… Бля! Давай, да! Да! Он все равно сбегал, но неизменно возвращался. Вот только однажды вскочил с постели рано утром, после звонка, и вылетел из комнаты. Миша толком не проснулся и даже спросить ничего не успел. Ярослав больше не вернулся. Михаил понимал, что рано или поздно это бы случилось. Они бы разъехались в разные стороны, без обещаний и обязательств, но… Что «но», он так и не мог сформулировать. По крайней мере, иначе себе это представлял: не так резко и без комментариев. И ждал, пока его самого не вызвонили и не потребовали живого присутствия в «любимом» офисе. Миша думал, что этот волшебный роман забудется: он вернется к прежнему ритму, к выматывающим сделкам и встречам, к привычным мимолетным связям. Но, засыпая, видел такие манящие губы и волнующий штормовой серый взгляд. Теперь он стоит, смотрит на фото, на котором тысячи раз целованные губы и пальцы, и злится. Не просто злится, он в ярости. В ярости от того, что кто-то видел то же, что и он: как эти пальцы легко-легко касаются губ, ждущих первого поцелуя. Михаил с силой сжал бокал, что тот лопнул. — Твою мать! — выругался он, глядя на осколки. Тут же рядом засуетились официанты, на шум обернулись гости, прибежала Алька. — Ну ни на секунду не оставить! Что? Где? Ладонь как? — Нормально, — отмахнулся Миша. — Я в туалет. Он умывался, стараясь прийти в себя. Какой-то курортный романчик смог вывести его из себя за считанные секунды. — Какого хрена? — спросил Михаил у своего отражения. Ответа предсказуемо не последовало. — Может, потому что ты мудак? — ехидно поинтересовался и тут же ответил: — Именно поэтому. Миша вытер руки и лицо и собирался из туалета выйти, но, открыв дверь, застыл, как вкопанный, второй раз за вечер. У стены напротив стоял Ярослав и разглядывал носки своих кроссовок. Михаил отмер первым, втащил его в туалет, втолкнул в кабинку, вцепившись в ворот рубашки. — Можешь бить, — едва слышно проговорил Яр. Но Миша смотрел на его губы, а секунду спустя поцеловал. Жадно, зло, укусив напоследок. Ярослав только судорожно выдохнул, слизнул кровь и уже сам притянул его к себе. Миша тихо рыкнул, притиснув его к стенке кабинки, и распотрошил ремень джинсов. — Да! Да-да-да, — шептал Ярослав, так же расправляясь с его брюками. А потом вывернулся, упёрся руками в стенку и прогнулся. — Без жертв, — отозвался Михаил, понимая, что для этого не время и не место. Но достаточно было прижаться, дразня двинуться и услышать тихий всхлип «хочу тебя». — Все будет, — Миша скользнул рукой по его животу, — но позже. Хватило нескольких движений, чтобы Ярослав задрожал в его руках, прижимаясь задницей к паху. А этого хватило Мише, чтобы сорваться следом. Они приводили себя в порядок, и Ярослав медленно и тщательно вытирал руки, не глядя на Михаила. — Я тогда… исчез. Прости. Там парни, с которыми я приехал, начудили. Больница, полиция, все закружилось, возвращаться надо было срочно. Я только в аэропорту очнулся, что контактов твоих нет, и позвонить некому, ты же снимал, и вот… Думал, никогда больше не увижу, тем более здесь. Миша слушал его, прислонившись боком к раковине. — А с фото что? — А что с ним? — Яр поднял взгляд. — Я и спрашиваю — что с ним. И с фотографом. Ярослав улыбнулся. — Ничего. Просто проспорил Димке фотосессию. — Ясно, — Миша кивнул. — Еще раз, и в глаз, ясно? — он подошел, разгладил смятую им же рубашку Яра. — А сейчас ко мне едем, — и направился к выходу. — Я только предупрежу, что уехал, — сказал Ярослав и, поймав подозрительный и строгий взгляд Миши, поспешно добавил: — Честное слово! Пять минут. Яр догнал его у своего фото. — Миша, ты вообще подумал, как я волновалась?! Где ты так долго был? — отчитывала его Алина. — Могла прийти и проверить, — невозмутимо отозвался тот. — Волновалась она… Не знаешь, фото продаются? — Ты с чего вдруг? — А просто ответить на вопрос? — Могу узнать. — Будь другом. Я хочу вот это, — он указал на снимок Ярослава. — Любые деньги. — Х-хорошо. — И я уехал, — Миша кивнул Ярославу. — Такси уже ждет. Алина проводила их недоуменным взглядом, пожала плечами и, подхватив тарталетку с подноса, вернулась к друзьям. — Кстати, там в начале зала есть фото с моей спиной, и в середине что-то подобное, — как бы между прочим сообщил Ярослав. — Не заметил? — Скажешь своему Диме, что я и их купил. — Только я выберу место, куда их повесить! — Послезавтра с утра можешь начинать. — Почему послезавтра? — До этого времени я вряд ли тебя из кровати выпущу. — Ой, — Яр удивленно глянул, а потом легкомысленно улыбнулся. — А я не против. Поехали!